Ошибка подполковника Дрёмова

Как только дверь захлопнулась, Миша шагнул к Ивану и по сыновьи обнял его. Они ведь столько лет не виделись! Иван не верил своему счастью. Всё закончилось и его Мишка вот он, стоит, обнимает его. Только объятия эти не как прежде мальчишеские, а крепкие, мужские. Как встречают друг друга давние боевые товарищи. — Дай хоть взгляну на тебя, Мишка! — Иван взял сына за плечи и оглядывал его, — Вымахал! Вырос-то как! Действительно, Миша уже был не тем семнадцатилетним Мишей, это был рослый, плечистый, совсем как сам Иван, серьёзный Михаил Иванович. Лицо его было по взрослому строгим. В свои двадцать один, он выглядит значительно старше. На все двадцать восемь. Так состарила их всех война (Иван себя в зеркало видел и порой не верил, что ему же всего-то сорок пять, а смотрит на него человек за пятьдесят). Миша счастливо улыбался, глядя на отца, на то, как он был рад этой встрече. Он вновь себя почувствовал ребёнком, стоя вот так перед ним. Папа же на него смотрел как на того Мишу, что был почти пять лет назад. А ведь он ничего о тебе не знал все эти годы… — Пап, … — совсем по мальчишески заговорил Миша, — Ты прости меня, что ничего о себе не сказал… — Ничего, Мишка, я всё понимаю. Такая твоя служба была, — Иван и не обижался на то, что Миша не сообщал о себе. — И… Прости, что тогда всё так вышло… Что ты… — Мише вдруг так сложно стало это выговорить, глядя на всё же живого отца, который так сейчас был счастлив, — Я тогда ю просил лишь об одном, чтобы солдат тот всё же промахнулся… Ну или тебя если и задело, то не сильно. — Тебя услышали, — спокойно добавил Иван. Миша чуть опустил взгляд и сейчас он понял, отчего же на груди у отца был этот орден без луча и эмали. Это след того самого выстрела. — Ну что ж мы стоим, давай сядем что ли… А то, стоим всё, стоим, — предложил Иван, а сам уже пододвинул к сыну стул. Они сели рядом за столом. Иван не мог наглядеться на сына. — Как ты вообще, пап? — наконец прервал молчание Михаил. — Да ничего, хорошо… Хорошо, Мишка. Служу вот всё. — Следователь? — Вообще да… Но, последние десять дней не только он, — Иван вынул из кармана своё второе удостоверение, контрразведчика. — Вот как! — Миша не без удивления взял в руки отцовское удостоверение, — Значит, коллеги мы с тобой теперь, — заулыбался он. — Коллеги, — в ответ улыбнулся Иван. Но всё же Мишу волновал больше другой вопрос, который у него появился уже давно. Он отложил в сторону удостоверение отца. — Пап, можно вопрос? — Миша хотел отца спросить об этом мягко, ведь тема эта была не совсем обычная. — Конечно, Мишка! — Иван был готов ответить на любые вопросы сына. — Ты с… Со Светланой Петровной давно уже живёшь? — Михаил осторожно спросил это наконец. Иван подозревал, что сын может задать этот вопрос, он был ожидаем. — С сентября сорок первого. А в октябре женился, — ответил сыну Иван. — Давненько да… И ты как, получается, всю войну с ней? — Практически. Иван пытался по взгляду сына понять, как он воспринял слова его. Но, Миша похоже стал действительно прекрасным разведчиком, даже родной отец не мог понять, о чём он думал. А Миша прекрасно видел сомнения отца. — Пап, ты не подумай, что я тебя за это осуждаю. Нет… Мы с тобой уже взрослые люди. У каждого своя жизнь идёт… Я всё понимаю, пап. Всё понимаю, — голос у Миши был очень спокойный, ровный, но искренний. Иван услышав эти слова от сына сразу успокоился. Миша принял его второй брак. Понял и принял. «Да, Миша действительно стал взрослым человеком… Мишка вырос», — глядел он на сына. Теперь Иван был спокоен. Сын всё понял. — Пап, а ты сказал, почти всю войну с ней. Значит, порознь служили? — спросил дальше Миша. — Да. Служили… Мы в сорок первом вместе из Харькова отступали когда потерялись… Налет был и взрывом нас разметало. Меня ранило легко…. В общем, не смог я переправиться на другой берег. Попал в партизанский отряд… Два года у немцев в тылу «порядки» им наводил, — с лёгкой улыбкой отметил Иван, Миша ответил тем же, а Иван продолжил, — Потом когда Харьков окончательно освободили я в ОШСБ попал… Были там у меня личные одни разборки… А потом в сорок четвертом, под Одессой, я вновь со Светой и встретился… В прокуратуру вернулся. И вот, — Иван указала на висящие слева медали, — Даже наградили меня потом… Такая вот история, Мишка. — Тяжело тебе пришлось… — Миша прекрасно понимал всё то, о чём рассказывал ему отец, — А я пока здесь работал, немного слышал про Светлану Петровну. Признаться, пап, очень удивился тому, как она работает, даже в моём непростом деле понимает не хуже нашего! Иван чуть кивнул на этих словах, всё же было приятно от сына слышать их, что он так отозвался о Свете. Но Миша продолжал дальше. — Правда, пап, при первой нашей встрече я был… Так себе мнения о ней. Следователь, а такую простую растяжку и не заметила. — Когда изменил его? — А когда она с тем старшим лейтенантом в гражданском прогуливалась по адресам подполья. Будь я немец никогда бы не догадался, что они советские офицеры. Она даже по немецки очень хорошо говорила. Практически с чистым прусским акцентом. Как у тебя. Иван шире улыбнулся, всё же, Света переняла и это у него. — Вот тогда и понял, что ошибся я на счёт неё в тот раз. Раз она вышла на эти адреса, так прекрасно конспирируется, то… Она весьма хорошо разбирается в контрразведке. И скорее всего прекрасно умеет допрашивать. — А это ты как понял? — Так все те адреса, по которым она шла знала Ольга. А расколоть её… Это нужно быть мастером допросов, чтобы сделать это. Как бы я не уважал Виталия Сергеевича, но он не такой тонкий психолог, чтобы Ольга у него заговорила. Вариант, кто её допросил был только один. А Иван вспомнил другую немаловажную деталь. — Да… Света разговорила тогда Ольгу. Но об адресах знала не только она, — чуть загадочно сказал Иван. — А кто ещё? — Михаил сделался вновь серьезным. — Штольберг. У него был блокнот, куда он многое записывал. В том числе и о подполье. И нашла этот блокнот как раз Света. — Вон оно что, — Михаил откинулся на спинку стула, — Значит это уже я проглядел у этого доктора его блокнот… Интересно… Сам вам оставил эту подсказку… А Иван просто кивнул. Ведь выходило, что хоть и немного, но Света обошла Мишу. Михаил тоже понял это небольшое, но превосходство товарища Елагиной. Но оно не обижало его. Он всегда очень спокойно к этому относился, просто делал выводы из этого и учился у тех, кто превосходил его. — Да… — протянул Михаил и взглянул на отца, — Тебе очень повезло, пап… — В чём? — С женщиной по жизни. Конечно, Светлана Петровна очень красивая женщина. Но, я видел уже много красивых женщин. Однако, не все они были так умны как Светлана Петровна. Так что, тебе с ней очень повезло. Миша говорил всё так же спокойно. По взрослому спокойно. Также по взрослому он и смотрел на отца. А Иван не знал даже что ответить на это сыну. Он никогда не думал, что Миша так будет отзываться о Свете. С одной стороны, Ивану было очень приятно слышать этот отзыв, но с другой… Но с другой стороны ему было очень неловко. Ведь Миша так по взрослому это говорил. А Иван всё видел, представлял себе другого Мишу — молодого парнишку семнадцати лет, что совсем недавно вышел в большую жизнь. Совсем юный, неопытный, у которого столько всего впереди. А теперь вот… В двадцать один он рассуждал так, как некоторые люди и в пятьдесят могли не рассуждать. Миша же поднялся из-за стола и шагнул к окну. Иван следом. Они оба поглядели за тюль. На улице ветер кружил по дороге листву. Около входа стояли машины, рядом с ними кружились их шофёры. А некоторые из них просто ждали своего приказа выпуская в воздух сизые клубы дыма. — Мишка, — позвал сына Иван, он понял, что же ещё хотел он ему сказать. Михаил обернулся к отцу. — Спасибо тебе, за то, что спас её тогда… На той растяжке. Миша лишь чуть смущённо улыбнулся, сунул одну руку в карман, обернулся к окну, а потом обратно к Ивану. — А я не мог поступить иначе. Ты же меня всегда учил, что нельзя мимо беды проходить, — взгляд Михаила вновь был серьёзен. «Мой Мишка!» — гордо произнёс про себя Иван. Да, пожалуй, именно таким он себе его представлял. Именно таким человеком. Миша же продолжал стоять у окна, высматривая что-то там внизу. Словно бы он чего-то ждал, куда-то ему очень нужно было. Но прямо об этом не мог сказать. А Ивану о стольком хотелось расспросить сына. Но взглявув на него он понял, часть из этих вопросов будет без ответа — это касалось службы и об этом нельзя рассказывать, даже отцу. А другая часть вопросов обыденно неинтересная. По взгляду сына Иван и так понимал, что не просто было ему в эти военные годы. Не меньше его Мишка пережил. — И куда теперь ты? — наконец спросил Иван у сына. — Туда, куда Родина даст приказ идти. Туда, где буду нужнее, — ответил с прежней серьёзностью Миша. Иван вновь кивнул. Он именно такой ответ и ожидал. Это же его Мишка, какой он ответ мог дать ему? Только такой. — Ну… Тогда вот, держи. Твой, — Иван из кармана протянул сыну их уже общий талисман — янтарного шахматного коня. А Миша очень удивился, увидев его в руке отца. Значит, не потерял он талисман свой. — Спасибо, пап, — Миша взял в свою ладонь фигурку. — Пусть теперь всегда с тобой будет, — Иван вновь взял сына за плечи. Он очень хотел сказать, чтобы берег себя, помнил, что отец всегда будет ждать его. Но он знал, что это уже видно из взгляда Ивана. Миша сжал в ладони талисман, а затем убрал в свой карман. — Мне уже пора, пап, — словно извиняясь сказал это Миша. — Конечно… Конечно, Мишка… Да… Понимаю, — Иван всё же немного растерялся, однако осознавал, что это должно было прозвучать. А Миша чувствовал себя немного виноватым за то, что всё же ему надо идти. Ведь видел же, как хотел видеть его отец. Но… Служба есть служба. Есть приказы. А они не обсуждаются. Их просто исполняют. — Будет возможность, напишу, пап… А сейчас… Мне пора. Меня ждут, — повторил вновь Миша. Иван кинвул. Всё понимал. А Миша на прощание обнял отца. Только уже немного по детски. Как бы то ни было, а по отцу он очень скучал и даже порой тосковал. По своей довоенной жизни, по детству, по тихим вечерам с отцом, когда при свете торшера в комнате яркими огнями горели из семейные шахматы. И всё же Миша шагнул к двери, поправил на себе форму. Он открыл уже дверь как неожиданно остановился, обернулся к Ивану и спросил: — Пап, ты счастлив со Светланой? Вот такого вопроса Иван совершенно не ожидал. Но ответил не раздумывая. — Да. А Миша скромно улыбнулся, кивнул и добавил: — Это главное. Если ты всё же нашел человека, с которым счастлив, то это прекрасно. Я очень рад, пап, что у тебя есть такой человек. Счастья тебе, пап! — Миша очень мягко улыбнулся отцу и только после этого вышел из кабинета. Иван стоял один почти по середине кабинета. «Вот мы и встретились!» — с облегчением вздохнул он и сел за стол. Он закрыл лицо руками. Потому что там проступили слезы. Но уже от счастья. Все самые страшные предположения оказались неправдой. А Мишка оказался даже лучше. Сейчас так легко стало у него на душе. С неё упал такой тяжкий камень. Всё же он отец героя!