Ошибка подполковника Дрёмова

      Шёл восьмой час утра. В подвальном помещении бывшего немецкого, а теперь советского госпиталя горели тускло жёлтым светом лампы. Здесь было особенно прохладно и поэтому молодая медсестра, сержант медслужбы, под гимнастёрку надела свитер. Уже час она разбиралась с поручением Марка Захаровича — оформляла привезённые трупы. В госпитале знали, в четыре утра в Кенигсберге в одном из районов была операция НКВД. Без погибших не обошлось. Как и без раненых. Марк Захарович с пяти утра был на ногах, подряд оперировал доставляемых раненых. Начал с тяжёлых — таких было трое, затем разобрался со средними и лёгкими ранами. Всего за четыре часа через его руки прошло шесть бойцов. Сил заниматься ещё и погибшими уже не оставалась. Поручил это Наде, она молодая, недавно из училища, она справиться. Если что, он поможет.       Девушка дошла до последнего, седьмого погибшего в операции. Нашла бумаги на него. Майор юстиции, сорок пять лет, женат… Она это быстро пролистала так как уже видела. Сейчас нужно было зафиксировать причину смерти. Надя откинула простынь с тела. Одежду уже сняли, и сразу были видны все ранения. «Проникающее огнестрельное ранение в грудную клетку» — записала Надя в бумагу, посмотрев на аккуратное красно-бурое пятно с запекшейся кровью с правой стороны на теле. Оно же оставило следы и на ткани, которой было покрыто тело. Записала и тут же дыхнула на руку, замёрзла. Стала осматривать тело дальше. И хоть в подвале было не очень ярко, она заметила очень странный цвет тела. Оно не было бледным. «Странно… Судя по тому когда его привезли, уже пора было и трупным пятнам появиться…» — Надя внимательно стала всё рассматривать, каждый кусочек кожи. Но ничего похожего на сероватые пятнышки не находила. Она в первый раз такое видела. «Уже четыре часа прошло… Должны были появиться… Да, на улице прохладно… Но всё-таки, пока тела сюда перенесли, они лежали у нас, там, в коридоре. А там тепло достаточно» — девушка обошла тело со всех сторон. Рука потянулась к запястью погибшего. Пульса вроде не было. Но Надя прощупала и сонную артерию на шее… Под кончиками пальцев было что-то очень похожее на пульсацию. «В смысле?» — девушка тут же отложила свои бумаги и потянулась в карман халата, там всегда лежал фонарик. Она включила его и раскрыла веко. Зрачок расширен, да, всё верно, но Надя навела луч на глаз, и еле заметно, но зрачок сузился. Девушка отвела луч. Зрачок стал прежним. «Реагирует… Да не может такого быть!» — Надя совершенно не понимала, что происходит. Тогда она взяла руку этого мужчины и попыталась согнуть её в логте. И она согнулась. «Окоченение не наступило… Хотя прошло 4 часа…» — Надя схатила свои бумаги и быстро побежала к лестнице ведущей из подвала.       Она забежала в ординаторскую, где сейчас отдыхали врачи. — Марк Захарович, там похоже живой лежит! — переводила дыхание Надя, распахнув дверь. — Кто живой? — врач поднялся с места, на лице его было непонимание. — Труп!       Доктора переглянулись между собой, а Надя быстро поняла, что сказала что-то непонятно и повторила: — Там один из погибших не погибший. У него кажется пульс есть и… И зрачок реагировал на свет. А ещё пятен нет и не окоченел. Хотя остальные уже всё… Окоченели.       Марк Захарович вышел из-за стола. — Ну давай, показывай свой живой труп, — врач вышел из ординаторской.       Надя быстро подвела хирурга к этому лежащему в подвале майору. Марк Захарович стал прощупывать на шее пульс. — Не знаю… По моему ничего… Дай-ка фонарик свой, — врач протянул руку, а сам раскрыл веко.       Он повторил то, что только что делала Надя. — Чертовщина какая-то… — буркнул он под нос, а сам оглядел всё тело, потом ощупал его, — Фантастика просто…       Надя не сводила глаз с Марка Захаровича, пока он делал все манипуляции. — Наденька, срочно беги к нам. Пускай Алла Леонидовна и Трегубов готовят операционную… И санитаров с носилками сюда. Быстро! — приказал хирург, с сам накрыл лишь до груди этого мужчину.       Медсестра мгновенно скрылась в проходе ведущем на верх.

***

      В кабинете уполномоченного по Восточной Пруссии Носовихина заканчивала работу машинистка. С шести утра она набирала приказы о награждениях отличившихся в ночной операции бойцов. Рядом сидела другая девушка, писарь, она работала с извещениями о смерти. У неё работы было меньше, чем у сидящей рядом подруги. Документы были лишь на семерых. Из них только один офицер — Иван Григорьевич Рокотов. На него же только что был составлен наградной лист. Диктовал сам товарищ генерал-лейтенант, что появился в штабе в шесть утра, как только операция завершилась окончательно.       Часы пробили девять. И ровно в этот момент дверь в кабинет распахнулась. Вошёл подполковник. — Девушки, скажите, товарищ генерал где? — вид у подполковника был очень взволнованный. — Так он вышел вот минут пять как, товарищ Дрёмов, — ответила девушка писарь. — Ясно, — ответил Дрёмов и дверь обратно захлопнулась.       Генерала Дрёмов нашёл в кабинете, где работали следователи из его следственной группы. — Разрешите, товарищ генерал? — прежде чем войти спросил подполковник. — А, ты, Дрёмов… Входи, — отошёл от крайнего слева стола генерал.       Дрёмов вошел и хотел было уже сказать то, ради чего он и искал своё начальство, как генерал заговорил первый. — И всё же, Дрёмов, зря ты следователей своих на эту операцию потащил… Иван Григорьевич, как я посмотрел, был в своей области прекрасным специалистом… Да и второй твой следователь, боюсь, надолго выбыл… Знаешь, женщинам очень тяжело такое переживать. Даже если эта женщина майор юстиции. — Товарищ генерал, — в первую же долгую паузу вклинился Дрёмов, — Только что позвонили из госпиталя… Жив Иван Григорьевич. Сейчас оперируют.       Генерал смутился. — Ошибка вышла, товарищ генерал, — пояснил тут же подполковник.       Генерал подошёл ближе к Дремову. — Вот возьму и отдам тебя под трибунал за такие ошибки, Дрёмов. И дело твоё отдам товарищу Елагиной. Чтобы не жалела тебя. А по всей строгости…       Дрёмов виновато опустил глаза. — Пошли в кабинет Носовихина. Там разберемся, что теперь с этой твоей ошибкой делать. Надеюсь, Елагиной ты это ещё не сообщал, — около самой двери спросил генерал. — Никак нет. — Хорошо… Врачам передай, чтобы тоже язык за зубами держали. И как только закончат, в отдельную палату Рокотова пусть кладут. Пошли, — и генерал вышел из кабинета, следом вышел и Дрёмов.       Как только коридор опустел, генерал снова заговорил: — Тебе, Дрёмов, ещё и второго Рокотова искать. По твоей милости его след простыл… Как и того, кто всей этой поганкой руководил. Готовься, работа твоя не закончилась, она у тебя только началась, — говорил он чуть слышно подполковнику, что плелся сзади.