Нет! Нет! Нет!

Минхек, впервые просчитавшись с реализацией коварного плана в отношении своего мягкотелого возлюбленного, обиженно дует губы и супится. Не понимая, как такой стандартный и, казалось бы, со всех сторон безупречный вариант, как просмотр ужасов вместе, мог пойти не так. Во-первых, Хенвон — бояка, во-вторых, любит объятия, в-третьих, проводить вечера вдвоем за просмотром фильмов или сериалов. Каждая деталь была идеальна: приветственные поцелуи, легкий флирт и много-много вкусной еды, разложенной на прикроватном столике, а также с первых минут испугавшийся, словно маленький ребенок, Че, вжимающийся спиной ему в грудь. Получающий согревающие объятия и надежную защиту, так искренне взволнованный несколько тревожной атмосферой дома-убийцы из первого сезона американской истории ужасов. Превосходна и совершенна каждая гребаная деталь, кроме одной: красноволосой стервы под именем Мойра. «Тупая селедка, — шипит про себя Ли, — это мой парень». Прижимает Хенвона со всей силы, залазит руками под домашнюю футболку, между прочим, это его любимая и фирменная вещь, пожалованная с царского плеча. Че ведь не будет носить абы что, поэтому выбрал ее как свою в самый первый визит к Минхеку, понравился ему, видите ли, состав ткани и яркий рисунок. Только непонятно, именно ли поэтому, на футболке в тот же вечер красовались множественные следы спермы или это был продуманный до мелочей хитроумный план завоевания необходимой вещи. Как бы там ни было, Ли безвозмездно подарил футболку и назад нисколечко не требует, а мог бы. Есть за что. Особенно сейчас, но он лишь негромко ворчит и щетинится. Нетерпеливо касается сосков партнера, щиплет их, затем активно растирая и требуя внимания — он не отдаст своего любимого старой и очень пошлой дамочке. Хотя в том, что Хенвона получится отвлечь от экрана, Ли несколько уже сомневается, ведь на такие вот игры, которые даже мертвого поднимут, его дорогой партнер ни капельки не реагирует. Вообще. «Нет, нет, нет! Ты же самый гейский гей! — искренне возмущается Ли, — хватит!» С львиным упорством выцеловывает шейные позвонки и задирает футболку на уровень груди, меж делом старательно разворачивая на себя лицо Хенвона, а не сворачивая шею из-за обиды. Минхек действует очень нежно, прилагая бесчисленное количество усилий, чтобы не разразиться скандалом из-за дебильного сериала. Портить так хорошо начавшийся вечер вообще не хочется, вот только идиотский Че делает все, чтобы глаз Минхека задергался и навсегда остался в таком состоянии подмигивать всем и каждому, и, в данной ситуации, видимо Богу. Че ни в какую не идет на контакт, лишь гипнотизирует экран с нетерпением ожидая молодой версии блядской горничной. — Сука, — отчаянно срывается с губ взволнованного Ли, как только он видит ее почти полностью обнаженную грудь на экране. — Ммм? — участливо мычит Хенвон, но помимо этого никак не реагирует. Минхек бесится, тянется к пульту и банально не понимает, какого хрена загребущие руки возлюбленного тот отбирают и откидывают подальше, а темная макушка поудобнее располагается на плече. Ха. Как будто ему достаточно такой мелкой подачки, подобное лишь сильнее злит. С другой стороны, жест хорош, да, Минхеку этого не хватало, но вот только бы еще убрать пронзительный взгляд Хенвона на долбанный экран. Че не хочет и на секунду оборачиваться назад, между прочим, на своего любимого, рассматривая не такое уж крутое и сексуальное женское тело, да и не самое молодое. Придурок. Ли, не оставляя попыток привлечь к себе внимание и чувствуя, как сильно задета его мужская гордость, лихо меняется местами, нависает сверху и страстно целует. Прижимается, гладит, мурчит и улыбается, а стоит оторваться — с наслаждением отмечает столь необходимый зрительный контакт между ними. Получилось. «Так-то, — довольно хмыкает, — съела, стерва?» С удовольствием кувыркается в кровати, заставляя следовать за собой и исполнять маленькие собственнические замашки, которые остужают адский жар негодования внутри. Че принадлежит лишь ему самому, больше никому не позволено овладевать столь драгоценным вниманием. Спустя пару минут тесных объятий, Минхек по-собственнически сжимает в крепких объятиях тонкую талию Че, пока тот сидит на нем и дарит нежные и очень игривые поцелуйчики каждому пальцу поочередно. Мизинец, безымянный — улыбается и проводит языком от основания до кончиков, средний забирает в рот и пускает за щеку, многозначительно подмигивая, а вот до указательного и большого дело не доходит, потому что на всю комнату громогласно раздается имя этой напомаженной сушенной воблы. Чтоб ее. Хенвон настолько стремительно разворачивается и с жадностью всматривается в экран, что Минхек аж столбенеет от злости. Хватает подушку и от всей души проходится ей по лицу Хенвона, яростно спихивает его и отворачивается к стене. Впрочем, делает рывок в сторону, пользуясь стопроцентным вовлечением парня в сериал, и все-таки выключает телевизор, гадко ухмыльнувшись бесстыдной девке на экране. Минхек хмурится, жжется о свое недовольство, но терпит, заявляя, что устал и хочет спать. Здесь и сейчас. Сразу. Как только раздается раздосадованный вздох со стороны, в светлой голове Ли созревает новый план, и вот с ним, чтобы Че ни делал, все пройдет как по смазке. Поклявшись себе в этом, Минхек, отпихнув от себя тянущиеся к нему руки и громко фыркая, выключает прикроватную лампу и все-таки желает приятных снов в ответ. Они ему понадобятся, как и силы. Много-много сил. Завтра, когда он вернется после смены домой. Ли, очнувшись от короткого беспокойного сна, даже ни на грамм не отошедший от буйной ревности, руками обнимает лежащую рядом подушку, стараясь снова окунуться в сладкую дрему. Но не тут-то было. Ночью, когда хочешь спать, можно как угодно лечь, хоть клубком свернуться и заснуть под гул с улицы — будет все равно, а утром сложно, мешает даже самый тихий шорох. Возможно, у кого-то наоборот, но в жизни Минхека всегда было так. Поэтому, пока предоставляется возможность, парень кряхтит и пытается устроиться поудобнее, наслаждаясь тишиной. За плотно закрытыми окнами не раздается ни звука, да и соседи спят в столько ранний час выходного дня, а шторы хорошенько закрывают окна, создавая непроглядную темень в спальне. Идеально. Уткнувшись носом в подушку и стараясь расслабиться, выгнав неприятные мысли остужаться, бродя по чертогам разума, Минхек с блаженной улыбкой закрывает глаза, готовясь целиком и полностью раствориться в приятных сновидениях. Вот только не тут-то было, уже во второй раз за короткий промежуток времени его планы рушит дебильный Хенвон. У него звенит будильник, отчего и зачем Ли вспоминает не сразу, ведь тот работает в ночную смену, но спустя пару мгновений в его памяти всплывают обрывки разговора о каком-то там экспериментальном формате приема гостей в выходные. «Может, оно и к лучшему», — хмыкает Ли, принимая самую сексуальную позу для сна, чтобы соблазнить своего благоверного и, возможно, простить его вчерашние выходки. Однако, к его глубочайшему разочарованию, вместо нежных поцелуев и осторожных касаний получает томные вздохи, поджатые пухлые губы и подозрительные звуки — Хенвон безбожно дрочит в одиночку. Изгибается весь, действует быстро, без лишних ласк — грубо и стремительно. Жмурится, явно представляя кого-то другого. Не его. Нет, нет, нет. Сузив глаза до маленьких, еле заметных щелочек, Ли осознает одно, и это то, что Хенвону пиздец. Он приложит все свои силы, но уберет эту черно-белую дрянь из его головы. Проедется по ней катком и размозжит ее скелет на мелкие осколки. Блядь. Она еще не знает, кого выбрала своим соперником. Тут вообще без вариантов. Победитель один и это сам Минхек. Мысленно надевая на свою голову корону, усыпанную множеством бриллиантов, Ли представляет себя восседающим на троне. Вокруг него стоят тысячи слуг и только на одного он не обращает внимания, того, кто провинился и обязательно будет наказан чуть позднее, не при всех и обязательно ночью, в царских покоях. Притворившись спящим, Ли специально не встает проводить Хенвона и даже не реагирует на прощальный поцелуй, в покрывшийся испариной от лютой злости и негодования, лоб. Ему несколько непонятно почему Че не обжегся о его разгоряченную кожу и не закричал от боли. Даже как-то обидно, а так бы его мягкие губы еще больше распухли и раскраснелись, стали бы в стократ привлекательнее и сексуальнее. Они бы так хорошо смотрелись на его возбужденном члене. Нет, нет, нет. Минхек мотает головой и хмурится, потому что подобную измену он не собирается так просто попускать и прощать. Король он или нет? Как только раздается хлопок входной двери Ли хватает телефон и строчит смс своему главному подельнику по проказам — Кихену. Изливает душу и требует помочь, а еще советы выспрашивает и интересуется адресами хороших эротических магазинов. — Тебе не жить, дорогой, только вернись домой, — недобро улыбается Ли, — только переступи порог. Кихен, получая очередное гневное сообщение от все еще бешеного Минхека, как может старается помочь создать мини апокалипсис на рабочем месте Хенвона. Начинает он со словесных подколов, как бы прощупывая почву, а потом все больше и больше увеличивает накал, задерживая дорогого администратора на рабочем месте дольше положенного и лишая его любых возможностей активно сопротивляться при помощи верного и очень надежного в случаях коварных планов, Чангюна. Они с радостью изведут не только Хенвона, а в принципе кого угодно, стоит лишь попросить, и готово. Ли на будущее делает себе пометку, что не нужно злить таких людей, но с превеликим удовольствием пользуется их услугами, если что-то в отношениях идет не так. После громких ссор, стоит Че лишь уйти на работу, он возвращается назад совершенно другим, будто бы полностью осознавшим свою вину и готовым принять любое наказание за оплошность. Это очень нравится Минхеку, хотя, впрочем, им обоим. Ведь примирительный секс чуть ли не самый лучший — яркий, страстный и яростный. В максимально недовольном состоянии Че в буквальном смысле подползает к квартире Минхека, припадая изнеможенным телом к металлической двери. Ее поверхность обдает легким холодком, что как нельзя кстати приводит в чувство после тяжелого и слишком богатого на события дня. Он устал. Совсем. Мало ему постоянных издевок от коллег, так сегодня все клиенты будто бы с цепи сорвались и решили один за другим испытать на прочность его нервы, пытаясь каждые десять минут покуситься на то что нельзя — его задницу. Впрочем, это была не только она, многие, совершенно забыв, с кем имеют дело, тянулись к губам. А это запретная территория номер один. Дело не столько в ревнивом Минхеке, сколько в личных границах и рабочем этикете. Конечно, изменять и дарить себя всем и каждому Хенвон никогда не будет, но в первую очередь ценит свои непоколебимые устои и психологический комфорт. Будь его воля, под конец рабочего дня Че бы самолично сажал каждого извращенца на кол и показательно выставлял их искореженные тела вдоль стены клуба. Пусть каждый мудак понимает, что не все так просто и им вполне себе могут ответить агрессией на агрессию. Жаль только, что такое не прокатит с двумя счастливо ржущими гиенами, что подстраивают домогательства раз за разом. Именно Чангюн и Кихен в таком раскладе дел виноваты, но припереть их к стенке до закрытия смены так и не удалось, к его величайшему сожалению. Че как мог старался игнорировать скользкие словечки клиентов в свой адрес и даже ставил импровизированные ограждения, состоящие из нескольких высоких стульев, по двум сторонам рабочей стойки. Только это нисколько не помогало, наоборот будто бы распаляло их пыл. Самое обидное, что даже шеф не вступался, лишь посмеивался и разводил руками, будто тоже участвовал в коварном сговоре. Ничего, он еще всем им отомстит, всенепременно, как только хорошенько выспится и придет в себя. С трудом отлипая от приятной поверхности входной двери, Хенвон устало заходит в квартиру и первым делом не просто садится — оседает безо всяких сил и эмоций на мягкий пуфик в прихожей и ждет. Не знает, чего: Минхека или ангелов с неба, возможно простой помощи, чего-то такого бы очень и очень хотелось. Не в силах даже нагнуться, чтобы расшнуровать свои лакированные ботинки, он с огромным усилием поворачивает голову вбок, краем глаза уловив подозрительно активное мельтешение и возню. Неудивительно. Шебутной хозяин жилища снова что-то задумал и Че очень сильно надеется, что это нечто — поесть и лечь спать. Не больше. Хенвон, с огромным трудом освободив ступни от ботинок и помыв руки, окликает Минхека, здоровается с ним, понимая, что этот проказник дома, но почему-то и отчего-то не хочет отвечать. Но не имея ни моральных, ни физических сил устоять на ногах, идет сразу в спальню, попутно стягивая с себя все вещи, оставаясь лишь в черных боксерах и носках. Снять их кажется фантастически сложным заданием — это надо ведь присесть и подцепить их пальцами. Невыполнимо. Если вот облегающие черные брюки можно было приспустить с бедер, да и в принципе продолжать медленно идти, попутно наблюдая, как они сами собой понемногу опускаются до лодыжек, то тут нет — надо нагибаться. Он прекрасно знает, что есть люди с очень ловкими пальцами ног, но Че в этот процент не входит, у него там все несгибаемо. Поэтому, завалившись на покрывало сверху и прижав к себе подушку Минхека, Хенвон зовет его и надеется, что не придется орать. Легонько окликнуть по имени и тот с радостью обнимет, приласкает и заснет рядышком. Очнувшись от невнятных звуков, Хенвон первым делом смотрит на время — и часа не прошло, как он заснул, а Минхек, видимо, так и не соизволил к нему подойти. Усталость, кажется, еще больше разошлась по телу, конечности сильно ломит, будто бы их переехали грузовиком. При этом не просто так, случайно задев, а хорошенько прокатившись раз десять туда-сюда, чтобы осталось неприглядное месиво из дробленных костей и мяса. Некомфортно. Че, перекатываясь по кровати до самого края, нехотя сползает из-за малой нужды вниз и, сворачивая за угол гостиной, так и каменеет на пороге. Первым делом он упирается взглядом в ноги — длинные и стройные, идеальные и красивые, облаченные в черные капроновые чулки до бедер, от которых вверх поднимаются ажурные лямки подтяжек. Только это не все, Че трет глаза, пытаясь понять, не спит ли он еще и не продолжение это его эротических фантазий, когда замечает туфли на высоких шпильках и костюм горничной, с очень коротким, облегающим упругий зад, подолом, из-под которого он явно видит кружевные черные трусики. Женские. Ему хочется ущипнуть себя и окликнуть кого-то странного, ненароком зашедшего на кухню в чужую квартиру, но это не кто-то посторонний, а Минхек собственной персоной. Довольно ухмыляющийся Минхек. Медленно разворачивающийся лицом к нему, одновременно расстегивающий по одной пуговице на груди и демонстрирующий под тонким платьем горничной кружевной лифчик, видимо составляющий комплект к трусам. Хенвон глупо хлопает ресницами, бьет себя по лицу пару раз, до отчетливо красных следов и боли в щеках, пока Ли эти самые непослушные руки не пережимает, плавно перемещая к себе на грудь. Че, впившись глазами в глаза напротив, открывает рот, но вот высказаться не может. Смотрит секунду-другую, а потом, сломя голову убегая в сторону уборной, выдает: «Мне правда очень нужно». — Ха? — вырывается из губ растерянного Минхека, — Живо вернись! Хенвон! Я для кого старался?! Ли стараясь не терять расположения духа, все-таки мысленно загибает первый палец, за которым подкрепляет наказание номер один и коварно хихикает. Хотя, честно признаться, когда Хенвон, чуть ли не вылетает из туалетной кабинки, сбивая все вокруг себя, Минхек прощает его. Потому что злиться на того, кто так очаровательно спешит к нему попросту глупо. Да и вставший колом член его парня очень хорошо подстегивает ситуацию и переводит в нужное русло. Хозяин квартиры не дает отдышаться — заводит одну из рук Хенвона под шелковую ткань платья, давая подушечкам чужих пальцев тактильно привыкнуть к материалу нижнего белья. Даже в своих самых странных эротических фантазиях Че такого представить не мог. Минхек в женском костюме и кружевном белье. И не просто каком-то там обычном и элементарном: тряпичном, без всякого пуш-апа и прочего, а плотно прилегающим к телу и очень красивом. Таком элегантном и аккуратном, на котором помимо лямок на плечах, и сбоку есть еще несколько, что спускаются вниз и обвивают тело, создавая хитрые переплетения, так и манящие их изучить. Хенвон, смело исследуя пальцами каждый сантиметр данной вещицы, завороженно смотрит и никак не может принять того, что это происходит в реальности. Минхек в этом черно-белом облегающем, ужасно коротком платье выглядит божественно. Как ни странно, оно прекрасно подчеркивает плюсы фигуры и даже скрывает недостатки, которых в принципе почти что нет. Хотя, для Хенвона, в фигуре Минхека все идеально, но вот его партнер постоянно чем-то недоволен, ворчит, щиплет себя за якобы выпирающие бока и много жалуется. Че привык, попросту пропускает подобные тирады мимо ушей, а после целует и говорит, что все вышеперечисленное глупости. Че нравится двойственность Ли, только он умеет так: одновременно выглядеть пошло, словно вылез из фильмов для взрослых, но и по-своему мило. Не сказать, что, расхаживая рядом в подобном виде, тот испытывает смущение — это не про Минхека, совсем, но его жесты и движения немного скованны тесным платьем, а легкий румянец на щеках от предвкушения бурного секса создают фантастический настрой и атмосферу. Непременно стоит отметить отдельным пунктом его фееричное старание в воссоздании мельчайших деталей костюма, разве можно не отдать этому должное? Минхек стремился поразить и удивить. Такие мелочи всегда приятны, но если говорить начистоту, что подобное его фетиш — нет, совершенно. Минхек в принципе возбуждает Че в абсолютно любой одежде, будь то заношенные домашние штаны или же безразмерный балахон, что уж говорить о чем-то эротичном и вызывающем. Тут сразу же срабатывает рубильник, отвечающий за мгновенный подъем члена вверх и фиксирование его в таком положении на продолжительное время. Замерев аккурат на горошине соска, что чуть приподнимается сквозь невесомое кружево, Хенвон нагибается, не справившись с буйным желанием прикоснуться к нему губами. Кажется, не сделай он этого, то все — взорвется, как воздушный шарик, перекаченный воздухом. Вот только в сантиметре от намеченной цели, его самым бессовестным образом останавливает Минхек, ладонями сжимающий алеющие щеки и выдающий уж очень интимный стон. Чтоб его. Чувства лихорадочно сменяют друг друга, кажется, еще чуть-чуть и Хенвон вовсе сойдет с ума от перевозбуждения и отрицания действительности, потому что в сознании сейчас ничего нет, кроме как синего экрана смерти, на котором периодически, словно вирусная картинка, всплывает Минхек в облачении горничной из сериала. Да, он вчера хотел заставить Ли поревновать и попросту подразнить, потому что тот собственник и, заметив самую малейшую угрозу их отношениям, будет исполнять все и вся. Однако, как-то глупо теперь признаваться в том, что все, чего он хотел — страстный минет и сладкий сон после, а не вот этот конец света, который не так-то просто пережить. Ли, не давая опомниться, оголяет свои плечи, заводя руку Хенвона под лямки и лишь громкий ее хлопок по коже, на которой вмиг остается алеющий след, выводит Че из транса. Тот начинает хоть что-то соображать, а именно, что по незнанию перестарался и выпустил всех демонов из своего парня, и, к сожалению, одновременно. Впрочем, эти черти ему нравятся, поэтому, мгновенно меняясь в лице и, к наслаждению Минхека, впиваясь в шею губами, Хенвон валит их вдвоем на кресло, крепко прижимая к себе за талию. Целует каждую выпирающую венку и вылизывает кадык под недовольное фырканье, иногда переходящее в высокие стоны. Вот только дальше игр с шеей Ли снова-таки зайти не дает, на попытки приблизиться к губам или же наоборот спуститься к груди, Хенвон получает сначала мягкий щипок, а после более сильный удар по спине. Нет, нет, нет. Ли ни в коем случае не позволит ему взять себя сразу, пусть распалится до красна, почувствует, как сильно ошибался и что у него есть только один объект всепоглощающей страсти. Единственный и незаменимый. На удивление Минхека, Хенвон послушно ослабляет хватку, давая выбраться из крепких объятий, становясь перед ним во всей красе. Ли эффектно расставляет ноги, от чего итак донельзя короткий подол задирается наверх, отчетливо демонстрируя краешек нижнего белья, и по сжавшимся кулакам Че, Минхек понимает, что добился-таки своего. Стопроцентного внимания к своей персоне, без каких-либо побочных шлюх в голове. Так-то. Минхек не знает, по какой из двух причин, желания отомстить или окончательно покорить, задирает ногу и упирается шпилькой в грудь Че. Делает это удобно расположившись рядом с ним, чтобы была крепкая опора. Ли водит острым каблуком вдоль грудной клетки, будто бы не осознавая того, насколько он прекрасно и невозможно пошло выглядит с высоко задранной ногой, которую хочется покрывать поцелуями просто потому что. Чем Хенвон и начинается активно заниматься, пока Минхек хмыкает, с самым гордым видом зачесывая волосы назад и снова-таки примеряя на светлую голову заслуженную корону. Так правильно, так и должно быть. Минхек упирается чуть сильнее, с наслаждением наблюдая, как острый каблук оставляет красный след на бледной коже Хенвона. Эта маленькая алеющая полоска становится спусковым крючком для хлипкой выдержки. Он, закусывая нижнюю губу, всем телом сжимается, стремясь уйти прочь, вырывается из захвата, но напоследок, так и не удержавшись, легко придавливает носком блестящих туфель возбужденное достоинство Че и ухмыляется, смакуя долгожданную победу. Его корона не упадет, о, нет, только не этой ночью. Ли развратно улыбается, чрезмерно виляет своей пятой точкой, чуть наклоняется, разыгрывая перед его любимым хищником развратное представление. Иногда застывает в провокационной позе, не давая себя и пальцем тронуть, однако бессовестно маня за собой. Пусть Хенвон мучится и жаждет, да, конечно, это обоюдно острое копье, ведь и свою немалую дозу возбуждения он ощущает с лихвой, вот только это подождет. За проведенное время вместе с Че и его опытными коллегами, Михнек научился одному: выработке успешной стратегии. Не все его планы действуют как нужно и как хочется, но ничего, ведь с каждым разом получается все лучше и лучше. Острее и свежее. Даже сейчас, проводя рукой по капроновым чулкам, Минхек заводится больше от понимания того, насколько он сейчас развратно выглядит. Этот ужасно дорогой костюм, что стоил ему чуть ли не половину зарплаты, скорее всего его любимый партнер уничтожит за час, а может, быстрее. У них ни одна вещь во время секса не живет долго, а тут женское платье. Короткое и очень вызывающее. Нет, нет, нет. Ему и полчаса не продержаться целым. Вообще без вариантов. Ли чуть задирает подол и покачивает бедрами, словно танцует под какую-то медленную и очень спокойную музыку. Позволяющую отпускать себя и все проблемы вокруг. Минхек оглаживает свое тело руками, неспешно оголяет плечо и, прикрывая глаза, улыбается. Выглядит настолько уверенным в себе, своих действиях, а главное — желаниях, кои не собирается скрывать. Хочет, чтобы его прижали к какой-нибудь твердой поверхности и хорошенько так трахнули, со всей страстью и потаенными внутри чувствами. Агрессивно и жестко, без промедлений. Что ж, Хенвон готов сегодня потакать всему и вся, что ему только не прикажет Ли. Пусть забирает и распоряжается так, как жаждет, это только подстегивает и еще больше возбуждает. Че впивается ногтями в обивку кресла, царапает ее, оставляя небольшие борозды на темном дерматине, но не спешит касаться. Старается выждать и получить заслуженное приглашение, знает ведь, отчего и для чего задумано это невозможно шикарное представление и поэтому силится не сорваться. Вот только когда Минхек в своей неспешной манере отступает в сторону кухни и сладострастно улыбается, громко постукивая каблуками по паркету, терпения не остается. Цокот каблучков впивается в уши и раздражает их, заставляет подняться с кресла и взять свое, пока его персональная горничная не ушла слишком далеко. Хенвон, вжимаясь в тело партнера сзади, не просто перехватывает — вжимает в стол и зацеловывает. Пробирается языком за плотно сжатые зубы, одновременно начиная творить беспощадные вещи с подтянутым телом в его руках. Ласкать так нежно, будто-то впервые прикасаясь, затем срываться, делать больно и извиняться, но не словами, как было бы логично — действиями. Более глубокими поцелуями, трогательными объятиями и страстными укусами. Последующим срывом, из-за которого подол платья вскоре задирают вверх, выдирая молнию, чуть ли не с мясом, и отрывая рукава. Минхеку не жалко эту вещь, совершенно нет, пусть хоть на мелкие кусочки разорвет. Видеть Хенвона обезумевшим от желания заполучить все внимание, тело и душу себе одному — пикантно и необычно. Хотя, Минхеку это по душе, ведь не только у него одного есть необъяснимая потребность вобрать в себя все до самой крохотной частички и оставить внутри, запереть и выкинуть ключ, чтобы никто не подошел, не увидел и ни в коем случае не забрал. Потому что это свое, любимое, уже родное. Чулки — единственная вещь, что жалеет перевозбужденный Хенвон, потому что они несомненно подходят невероятно длинным и стройным ногам Минхека, те будто созданы специально для него. Че полагает, что Ли сознательно отступил в этом плане от идеального попадания точь-в-точь, чтобы привнести в образ горничной нечто свое — длинную тонкую полоску, идущую от щиколоток до бедер. Она сильно выбивается из общей картины и притягивает к себе взгляд до безобразия сильно. Так и хочется водить по ней пальцами вниз-вверх, а затем исследовать этот нехитрый маршрут губами. Хотеть Минхека, мечтать о нем, получать его раз за разом, воображать в каждой гребаной фантазии и постоянно вожделеть. Это непрекращающийся цикл его новой жизни с совершенно безбашенным, но, безусловно, самым любимым парнем на свете. Хенвон, отходя от своего растрепанного и зацелованного возлюбленного, ищет нечто, что поможет ему выполнить задуманное и, не найдя ничего более подходящего в паре шагов от себя, хватается за острый нож. Внимательно рассматривает его, а после кивает одному ему известным мыслям головой и едко улыбается. Он подойдет. Приблизившись вновь, Че пальцами ведет от пупка Минхека к груди и замирает, стоит лишь коснуться кружевной ткани, он гладит ее подушечками пальцев, ласково и медленно. Старается наполнить каждое мгновение тягучей нежностью и захватывающим дух желанием узнать, что же будет дальше. Заглядывает в глаза своему партнеру, в которых искрятся миллионы маленьких звездочек, и склоняет голову вбок, как бы намекая готовиться к дальнейшим событиям, потому что его никто и никуда не отпустит. Раз сам начал такую игру, то и бежать бессмысленно. Минхек ведь явно готовился заранее, не просто так одел, что было под рукой, поэтому стоит его как минимум за это отблагодарить очень необычными прелюдиями. Че всматривается в лезвие ножа, на котором отражаются совершенно чужие создания, будто не они вовсе, а странные люди, утонувшие в похоти и не знающие слова «стоп». Что ж, пусть так все и будет. Им ни к чему брать перерывы и смущаться друг друга, они давно проскочили подобный этап. В настоящем моменте есть только два человека, желающих получить как можно больше удовольствия и новых, неизведанных ранее, ощущений. Продолжая исследовать руками тело возлюбленного, Хенвон озорно подцепляет пальцем середину лифчика, оттягивает невесомую ткань и заносит под нее нож, острием наверх. Сразу же отпускает, с удовольствием отмечая, как тонкая тряпка под натиском лезвия мгновенно освобождает пережатую под собой грудную клетку и красиво провисает на плечах, создавая вид потрепанной дамы определенного вида деятельности. Он ласково проводит пальцами под чуть алеющим следам, что остались на коже, и несильно давит, подмечая очаровательную реакцию. С блестящим ножом в руках, от которого отражается желтый свет лампы, Че опускается на колени и позволяет себе аккуратно скользить острием по бедру снизу-вверх. Смотрит в глаза, изредка прижимается щекой, демонстрируя абсолютную покорность и послушание, знает, что Минхеку такое заходит. Хенвон не видит особого смысла скрывать, что и ему тоже. Но, когда этого становится чертовски мало, Че склоняется ниже, к самым коленям, и чуть разводит их в разные стороны. Утыкается носом и ведет им вверх, замирая там, где заканчивается край подола, отчего-то не решившись идти дальше. Минхек догадывается почему, но ничего не говорит, просто наблюдает, как его парень начинает повторять эти манипуляции снова и снова. Совмещает опасные игры с мягкими поцелуями, выбивает рваные вдохи и ухмыляется, наблюдая насколько сильно того подобный подход возбуждает. Хенвон и не думает останавливаться, даже когда видит недвусмысленно задранную чужим возбуждением ткань, зубами вцепляется в капрон, оттягивая его на пару сантиметров, после чего, довольно ухмыляясь, широко проводит языком вверх. Почти доходит до паховой области, не давая продохнуть Минхеку. Его грудь будто бы взрывается, он дышит через рот, а руками, до побелевших костяшек, впивается в край столешницы и покорно ждет, пока Че закончит свои истязания его формы и тела. Оставляя идеально ровный порез на платье, Хенвон не спешит переходить к чему-то другому — это ново и интересно. То, как они забавляются сегодня — отличается от остального, того, к чему они уже успели прийти. Градус разом повысился настолько, что оба, не зная, как прекратить отдаваться азарту, забывая о ненужной уже ревности, усталости и других заботах, стали лишь наслаждаться друг другом, создавая особо прекрасное напряжение между ними. «Можно», — хрипит сам не свой от жгучего желания Ли. Хенвон, молниеносно приподнимая Минхека на руках и не отпуская нож, который во время маневра плотно прижимает к его спине, сажает драгоценную ношу лицом к себе на стол и разводит ноги. Лишь начинает, а Ли, словно послушная и очень понимающая кукла продолжает, раздвигает невероятно длинные ноги в стороны на максимальную ширину, усаживаясь поудобнее. Откидывается назад и отдается необычным ощущениям холодного металла, острого и опасного, смешанного с раскаленными губами и грязными словами. Он уверен, что даже в таком состоянии Хенвон надежен и никогда не ранит его. Поэтому, когда кончик лезвия касается внутреннего бедра, Ли не спешит дергаться — предвкушает, с неподдельным интересом наблюдая, как просто дорогие фирменные трусы становятся ненужной тряпкой, порезанной на лоскуты. Хенвон может хоть каждый день теперь резать вещь за вещью — плевать, теперь у него есть хорошая скидка в том магазине. Пусть Че радуется. Вот только будто бы прочитав его мысли о будущих растратах Че кидает нож на паркет за ненадобностью и пристально смотрит в глаза, выуживая из них столь драгоценное приглашение к более активным действиям. Хенвон сжимает мягкую задницу, окончательно разрывает подол, обнажая под собой такие желанные бедра. Резко спускает Минхека ногами вниз, на пол, приподнимая его за талию и забираясь пальцами под шелковистую ткань. Небрежно рвет ее, отбрасывает куски и рычит, будто дикий зверь. — Упрись руками в стол, — сипит Че. — Начинай, я успел подготовиться, — мурлычет Ли. — Как скажешь, — кусает за загривок. — Можно, так можно. — Был бы ты всегда таким послушным, цены бы тебе не было. Заставляя Минхека обнаженной грудью соприкасаться с холодной мраморной столешницей, Хенвон, все-таки, как может осторожно проталкивает член вовнутрь. Все же кто, если не он, позаботится и проверит все сказанное на деле. Но нет, Ли не врет, и правда, растянул. Хотя, при этом, он, ощутив первый толчок, выгибается и оборачивается назад, желая продемонстрировать свою абсолютную готовность ко всему, что предстоит. Даже без этого маленького жеста, можно задохнуться от того желания быть вместе, что дарит ему Ли. Он настолько сильно хочет именно его, что не поддаться попросту невозможно. Минхек безумно искренний в своих желаниях и чувствах, поэтому Хенвон, конечно же, не будет его очарованию сопротивляться, к тому же сил терпеть попросту не остается. Однако, он все равно останавливается, ощущая, как мигом по всему телу разливается тепло, а стоит посмотреть вниз, на то, как ведет себя его парень, все темнеет перед глазами. Минхека нужно запретить. Его нельзя подпускать к обычным, неподготовленным людям со слабой психикой, тут и у натурала встанет. Ли, даже будучи на высоких шпильках, привстает на носочки, пытаясь отхватить всего побольше, подмахивает задницей, прося продолжения, поворачивается, видимо, разведывая обстановку. Прогибается в спине, отчего платье еще больше задирается, а где-то провисает из-за неровных разрезов. Сбоку оголяет торс и выпирающие ребра, Хенвон даже может различить мурашки, бегающие по коже партнера, видимо, от соприкосновения с холодной поверхностью. Че очень интересно, как тут не кончить сразу. Вот только одно обидно, один раз — промашка, а два — принцип. Чтобы хоть как-то вытащить свой член на новый уровень воздержания, Хенвон вспоминает то самое, способное его удержать хотя бы на пару минут дольше — тех мужиков, что он увидел на работе и их приставания. Быстро меняется в лице, но возбуждение не то, что не падает — увеличивается, потому что эти мерзкие дядьки теперь не лапают его — стоят в стороне и просят трахаться активнее, выступая свидетелями. Хенвон, на свой ужас, обнаружив какой-то странный новый фетиш, трясет головой и решает прекращать себя изучать от греха подальше, начиная двигаться плавно, впрочем, его хватает на пару таких заботливых толчков. Потому Минхек ругается и сам рвется все порешать как нужно. Вот только это будет конец света. Нет, нет, нет. Не нужно так. Че, вжав высветленную макушку в столешницу и нисколечко не слушая возмущенные речи, делает все так, как сам хочет — с быстрым темпом и интенсивными толчками, перехватывая талию, чтобы наверняка остались синяки, выцеловывая спину и проводя языком по позвонкам. Ли, то высоко стонет, то утробно рычит, клянется, что убьет, а после признается в любви. Много, чрезмерно много раз, будто на каждое поступательное движение ему открывается что-то новое и он спешит этим тотчас поделиться. Ему явно очень хорошо и приятно, и, к слову, не ему одному. Когда на мобильном Хенвона звенит будильник, а он все еще продолжает с упоением втрахивать Минхека уже в кресло, то понимает, что нечто пошло не так. И, как бы он не старался, после того, как они начали сношаться на столешнице, все пропало в черном тумане. Смешалось в один похотливый клубок разноцветных ниток, в котором не найти конца и края. Его целуют или он, не разобрать чьи руки и куда заводят, кто кого седлает и где они находятся, кажется, что везде, в каждой частичке вселенной и нигде одновременно. Хотя он отрывочно помнит интересные места: оприходованную электрическую плиту, стиральную машинку, ванну, прихожую и даже подоконник, который следует отмыть от следов спермы, а то будет как-то неловко. Живут то они не высоко — третий этаж. Че очень надеется, что их никто не видел, особенно дети, но об этом сейчас думать не хочется, поэтому он, активно двигая бедрами, завершает карнавал безумного секса на приятной ноте и окончательно разрывает остатки ткани, что когда-то были эротичным костюмом горничной. Эта страница их сексуальной жизни закончена. Видимо и Минхек, безмолвно соглашаясь с этим и обессилев, стекает вниз по креслу словно жидкость и прикрывает глаза, на что Хенвон, цокая языком, живо тащит оттраханное тело в душ и заботливо омывает. Че очень хочется вновь прикасаться к телу возлюбленного более интимно, а не нежно и аккуратно, да и совсем не мочалкой, а исследовать кончиками пальцев, вот только время поджимает. Безжалостно утекает в тот же слив, что и густая пена, а жаль. Хенвон раздосадовано вздыхает, после чего с осторожностью укладывает драгоценную ношу на кровать, укутывает в одеяло и закрывает шторы. Садится рядом, долго-долго с невероятной нежностью перебирает светлые пряди и поглаживает широкие плечи, чувствуя, как по всему телу от этих самых банальных прикосновений разливается тепло, а может, даже жар. Такой сильный и всепоглощающий, но очень приятный, и, к слову, нужный, будто залечивающий каждую маломальскую рану на душе, отчего Хенвон лучезарно улыбается, сам прикладывается рядом и жмется всем телом. Потому что любит, сильно, до одури и трясущихся поджилок. Че обязательно скажет ему об этом сегодня вечером, а пока проявляет себя наилучшим образом. Сладко целует в лоб перед уходом, ведь Минхек должен чувствовать и знать, что он такой единственный и неповторимый, и не нужен ему никто другой, особенно походящий на высушенную воблу.