Грехи привлекают бабочек

Лицо холодом обожгла влажная ткань. Тимофей сдавленно вскрикнул, дернувшись на кровати под чьей-то рукой. Сверху раздался сжатый визг. Зверев распахнул глаза, уставившись на нависшую над ним девушку чуть младше него самого. Её русые волосы были собраны в тугую косу, голову окружала широкая лента. Поверх некогда белой рубахи был натянут бежевый сарафан, спускавшийся до самого пола. — Очнулся-таки, батюшка. Уж думали, всё… Тимофей захлопал ресницами и сел на кровати. Он опустил глаза и обнаружил, что одет в белоснежную огромную рубашку и… Всё. Парень быстро натянул одеяло до подбородка, притянув колени к груди. Все слова застряли где-то далеко в глотке, не вырываясь, хотя юноше крайне хотелось смачно ругнуться. Это еще что такое?! — Вы лежите, лежите, Ваше Высочество, — девушка несмело, кончиками пальцев коснулась плеча Тимофея, а тот вдруг дёрнулся, будто от удара током. — Высочество? — сипло переспросил Зверев, глядя на свою «сиделку» широко распахнутыми глазами. Заботливая улыбка вдруг испарилась с лица девушки. Она ахнула, схватившись за сердце, и уставилась на парня не менее ошарашенно. — Что ж вы, батюшка Тимофей Фёдорович, совсем ничего не помните? — в глазах девицы вдруг появились слезы, она упала на колени у кровати и, обхватив тёплыми ладонями кисть парня, стала опалять его руку быстрыми поцелуями. — Как так, Ваше Высочество… Ох, что со мной будет, что ваш батюшка со мной… Тимофей опешил. Опешил настолько сильно, что даже руку отдернул с опозданием. Девица так и осталась сидеть на полу. — А что произошло-то? — в замешательстве пробормотал Зверев себе под нос, незаметно вытирая руку об простынь. Он неловко поерзал на месте, растерянно глядя на рыдающую девушку. — Ох горе мне, дуре грешной, не доглядела. — продолжала причитать незнакомка. — Вы прогуляться изволили, а лошадь взбеленилась и… Верно, голова болит у вас? Кричали во сне… Кричал… Во сне? Последнее, что Тимофей помнит, это как он от души материл Димку за его недальновидность и как они вместе летели в свет, появившийся после прочтения названия главы. Вот черт. Тимофей начал догадываться, что произошло. Их всех занесло в какие-то дебри именно из-за этой треклятой книжонки! — А я… — начал было Тимофей. В этот момент с улицы раздался голос какого-то мальчонки. Следом за ним послышалось ржание лошадей, услышав которое Зверев так и подскочил, настороженно вглядываясь в занавешенное окно. — Господа приехать изволили! — Тпрру! — остановил коней мужской голос. Девушка тяжело вздохнула, поднявшись на ноги, и сделала быстрый реверанс, склонив голову. – Тимофей Фёдорович, вы потчуйте, я скоро вернусь… Предупрежу ваших родителей о том, что вам нездоровится. Девица стремительно толкнула высокие белоснежные двери, а перед ней открылся длинный коридор с такими же дверьми, которые она открывала без остановки по ходу движения. Лишь сейчас Тимофей решил взглянуть, где очнулся. Довольно просторная комната была отделана в небесно-голубых цветах, по верху стены кружевной лентой парили белые геральдические лилии. Сверху спускалась огромная люстра с хрустальными каплями с незажжёнными свечами. В левом углу возвышалась печь, отделанная гжельскими изразцами. Справа стоял небольшой диванчик, отделанный белой парчой с голубыми цветами, перед ним стоял игральный столик из тёмного дерева. По бокам стояло три стула, обитых такой же парчой. Пол был выложен красновато-коричневым паркетом, посередине которого лежал ковёр красно-золотого цвета, гармонирующий с самими досками. Стена напротив фактически была застекленной, по бокам волнами были скреплены плотные лазурно-синие шторы. В середине этого огромного стекла, исполосованного деревянными рамами, торчала ручка, которая, по-видимому, вела на балкон. Именно проход к нему Тимофей из-за шока принял за окно. — Так, а где же остальные? — спросил сам себя Зверев, неловко поднимаясь. А дом-то принадлежал, похоже, далеко не бедной семье. Тимофей вдруг вспомнил, что девушка назвала его «Тимофеем Федоровичем». Судя по ее словам, здесь также живут и его родители. Но раз это не Егор… Тимофей издал страдальческий стон. Похоже, что здесь ему придется знакомиться с его потенциальной семьей. Которая его знает и которую не знает он сам. Идиотизм, да и только. Да и судя по окружающей обстановке, которую в реальности встретишь разве что в исторических музеях, занесло его… В прошлое? Тимофей провёл ладонью по лицу. В голове сразу включился холодный расчет, который обычно всегда помогал при его прошлых аферах. Повезло, что азы истории он знал. Проблема в том, что он все еще не понимал, в какой период попал. Зверев встал с кровати и лишь сейчас обнаружил встроенный в стену шкаф. Подойдя к нему, он смело дернул дверцы за ручки. Там лежали аккуратно сложенные вещи, среди которых Тимофей обнаружил белоснежные панталоны, отделанные по низу кружевами. Зверев еще недолго покопался в вещах и, не найдя ничего лучше, с нервным смешком выудил первую находку, оглядывая её на свету. — Ну, хоть что-то, — попытался себя успокоить Огненный волк, натягивая под ночнушку обнаруженное белье. Повезло, что обувь для повседневной ходьбы было обнаружить проще. Тимофей быстро обулся и выглянул в коридор. Затем, повертев головой, осторожно, всматриваясь во все вокруг, двинулся вперёд. Он шёл по коридору, устланному ковром благородного тёмно-синего цвета. На стенах вокруг висели портреты каких-то людей, явно написанные умелой рукой. Сейчас Тимофею жутко хотелось увидеть хоть один фотоснимок как намёк на цивилизацию, но ни один не попался ему на глаза. Ради бога, скажите, что его не занесло слишком далеко! Зверев толкал одни двери за другими, обнаруживая новые и новые комнаты, отделанные в разных цветах: изумрудно-зеленом, темно-коричневом, рыжевато-золотом. Но это не радовало, а скорее раздражало. Ни одного предмета, за который мог зацепиться глаз. Наконец, Тимофей вышел к широкой лестнице, устланной всё тем же бесконечным ковром. Остановившись на первой ступени, Зверев увидел перед собой просторный зал. На входе прислуга уже окружила статную даму и высокого подтянутого мужчину. Разглядев лицо, Тимофей невольно ужаснулся. Этот мужчина был слишком похож на него самого, разве что в несколько раз старше! Тимофей так и стоял, пока женщина, верно, его мать, не подняла головы и не увидела его. Её лицо тут же стало встревоженным, и она подбежала к краю лестницы. — Тимофеюшка, приляг! Нам сказали, что тебе нездоровится, что ж ты поднялся! Точно. Его мать. Тимофей мысленно взвыл, но для вида натянул на лицо скромную улыбку. — Да я… В порядке. Мне уже стало лучше. Отец взглянул на «сына» и сощурился. — Ты выглядишь бледным. Твои тренировки нельзя откладывать, но для начала прийди в себя. Не хорохорься лишний раз. Тимофей заскрипел зубами. Он в жизни не переносил приказные тона, а этот мужчина именно так и начал с ним беседу. К тому же, бледность? Серьезно? Пусть лучше удивляются, что Тимофей не откинулся от шока, едва открыл глаза. Хотя, им-то откуда знать, что у него на уме? А на уме у Зверева многое. И бледность, возможно, появилась именно от этих мыслей. — А мы дома… Одни, да? — осторожно уточнил юноша. — Что за вопрос? — мать встревожилась еще сильнее. — Ты так переживаешь, сынок? Не волнуйся, у нас безопасно… Тимофей с трудом удержался, чтоб не стукнуться лбом о перила. Хотя, по ощущениям очень скоро он не постесняется так сделать. Как ему узнать хоть что-то?! — Дворовые, ты, мать и я, — лаконично ответил отец. — Тебя что-то беспокоит? — Нет, ничего. — Тимофей опустил взгляд, лихорадочно соображая, что еще может позволить себе спросить. — Сколько я… Спал? — Вчера вечером ты занемог, — сокрушенно отозвалась мать. — Вот, потчевал до самого утра! Нынче десять часов, сынок! В этот момент живот Тимофея заурчал. Зверев только сейчас понял, что ужасно голоден, и чуть коснулся живота. Мать, завидев это, всплеснула руками и воскликнула: — Точно, ты же ничего не ел! — она обратилась к слугам. — Быстро накройте стол. — женщина повернулась обратно к нему. — Что ж ты не приказал им, раз так голоден? Тимофей растерялся. Приказать слугам? Он? Если здесь начнётся эпопея, похожая на его ссоры с Огненным Драконом касаемо власти, честное слово, он не сдержится и начнёт спорить со всем, что движется и дышит и относится к людям также, как и Змей. С каждой минутой, проведенной в этом месте, Тимофею все больше хотелось поскорее отсюда свалить - не то что из мира, хотя бы из этого дома. — У нас почти все готово, — скромно отозвалась прислуга. — Мы решили, что господам захочется отобедать по прибытию… — Прекрасно! — мать радостно хлопнула в ладоши и взглянула на Тимофея. — Отправляйся в столовую, там вместе и поедим! Тимофей решил, что если он скажет про то, что вообще не имеет понятия, где в этом огромном доме столовая, его точно примут за больного. Зверев шагнул вперед, и тут его ноги подкосились. Парень чудом не упал, вовремя схватившись за перила. Отец тут же подбежал к нему и приподнял за плечи. — Ты точно чувствуешь себя сносно, сынок? — теперь тревога проглядывала и на его высокомерном лице. Тимофей даже обрадовался тому, что смог вывести его на эмоции. — Ноги еле держат, — пролепетал Зверев. — Боюсь, не дойду… Отец вздохнул и, приподняв его, аккуратно спустил с лестницы. Здесь Фёдор, как понял Тимофей исходя из своего «отчества», передал его на попечение слугам и произнёс: — Мне нужно отлучиться в кабинет, — это был адресовано супруге, а следом мужчина повернулся к дворовым. — Проводите моего сына. Боюсь, он пока не восстановился до конца. Тимофей даже опомниться не успел, как слуги подхватили его под обе руки и повели вперёд. Зверев, конечно, хотел, чтоб благодаря его сцене на лестнице его кто-то проводил, но не думал, как. А это раболепие… Зверев чуть передернул плечами. И ему в этом жить?! Оказавшись в столовой, Тимофей ещё больше пожалел, что встал с кровати вообще. Посередине стоял длинный стол, накрытый белоснежной скатертью, но оформлено было только три места: одно во главе стола и ещё два по бокам. Вдоль стен, покрытых обоями кремового цвета, стояли белоснежные шкафы и тумбы, в которых покоились фужеры, тарелки и чашки - это то, что разглядел за стеклом сам Зверев. В углу возвышалась печь, похожая на ту, что находилась в комнате юноши, но больше, и узоры на изразцах пестрели жёлтыми цветами. И конечно же в стенах огромными светлыми прямоугольниками были выставлены окна, прикрытые кружевными занавесками. Фёдор присоединился к ним почти сразу, лишь с лёгкой заминкой, и они приступили к трапезе. Тимофей сначала не ел - испепелял глазами количество столовых приборов. Сейчас шестеренки в его голове опять заглохли. А если он возьмет прибор не того размера? Да он вообще понятия не имеет о старинном укладе! — Тимофей, — начал отец. — Что ты не ешь? Тимофей мимолетом взглянул на приборы Федора и взял те же самые. Не увидев в глазах родителей ни намека на непонимание, он уже смелее начал есть. — Не знаю, — выдал Зверев. — Выпрямись. Тимофей выпал. Он так и замер с приборами в руках, а затем медленно взглянул на Федора. Тот сидел ровно, вытянувшись, как по струнке, и с осуждением смотрел на своего сына. — Если ты запамятовал, напомню, что ты дворянин, Тимофей. Даже если мы не на людях, этикет нужно соблюдать всегда. Ты должен всегда держать лицо, не показывая своих слабостей. — Но он болен, — возразила мать. Тимофей мысленно сделал себе пометку. Дворянин. Черт побери, дворянин. Стараясь отвлечься и не вызывать подозрений у родителей, он сразу решил сыграть на последней фразе матери. — Прости… — Прости? — Федор нахмурился. — Неужели ты ударился головой сильнее, чем мы думали? Простите. Ты должен обращаться к нам на «вы». Тимофей заиграл желваками. Если он сейчас не уйдёт, то вскоре не справится с своим желанием воткнуть вилку кое-кому в глаз. Раз это книга, то он от своего ухода ничего не потеряет. Даже Ангелина со своими хитросплетениями так не перегибала палку. Тимофей рос сам по себе, ему почти восемнадцать, а тут вот, получай подарок. Если это ещё окажется и гиперопекой… — Простите, — Тимофей, из последних сил сохраняя спокойствие, отложил приборы и встал из-за стола. — Я пойду прогуляюсь. Кусок в горло не лезет. — Как ты пойдешь гулять, ежели в таком состоянии, — запричитала женщина. — Только вернись к полудню, — Фёдор кивком указал на время. — Помнишь, мы планировали многое обсудить. Помнил. Конечно же, он помнил. Тимофей чуть не засмеялся от безысходности - как ему обсуждать то, о чем он вообще ничего не знает? — Да он вчера получил травму! — воскликнула Мария. — Сама знаешь, какой скоро день. Ему важно превзойти других и оправдать нашу фамилию!… — Тимофеюшка, будь осторожен, сам знаешь, что творится… Тимофею последние слова отца настолько порезали слух, что он просто развернулся и быстрым шагом направился прочь. Ничего он не знает. Ему и так хватало, над чем подумать. Для того, чтоб искать новую информацию, для начала надо разобраться с имеющейся. А её накопилось много. Тимофей приблизился к огромным белым дверям напротив знакомой лестницы, ведущей на второй этаж, и обеими руками распахнул их настежь. В лицо тут же ударил свежий ветерок, а глазам Тимофея предстал роскошный приусадебный парк. От главного входа, а точнее от ступеней, начинала разветвляться дорога, каждое направление которой вело в затемненную липовую аллею. Листья деревьев играли на ветру и поблескивали на солнце. Перед самим домом располагалась огромная круглая площадь, своеобразный двор, середину которой венчал огромный фонтан с белоснежными женскими фигурами, слабо похожими на статуи Петергофа или Летнего сада. Вдоль тропинок, исполосовавших паутиной эту саму площадку, равнялись идеальные прямоугольные кусты, подстриженные кем-то с точным глазомером. За фонтаном виднелся огромный арочный коридор, так называемая зеленая аркада, которую уже обвил плющ, оттого внутри она светилась изумрудным. Тимофей протёр глаза настолько сильно, что увидел черные пятна, и неторопливо спустился на тропинку. Глазеть на красоту у него времени не было. Он определенно попал в книгу, и, похоже, стал самым настоящим книжным персонажем. А раз здесь он один, значит, остальных разбросало по остальным частям города. Надо будет узнать как-нибудь, какого именно. Из-за всех этих построек Тимофей совсем терялся. Впрочем, у каждого города всегда имелись свои отличительные черты. А погуляв немного по окрестностям, Тимофей, может, подметит что-то знакомое. Приободрившись, Зверев направился вперед. — Батюшка, стойте! — раздался оклик. — Куда вы в таком виде собрались, в ночной сорочке-то! Как же вы в таком-то виде, ну?! Стыд и срам! Тимофей вытаращил глаза и резко обернулся, а пара дворовых уже потащила его обратно в дом. — Отпустите меня! — слабо воспротивился Зверев. — Господа как увидели вас в этом, так и всполошились. Непозволительно же разгуливать в таком неподобающем виде, неужто не видели, как вышли! Тимофея насильно втащили в дом, и здесь Зверев уже закипел. Не сдержавшись, он смачно выругался, пытаясь вырваться - на рубашку ему было настолько наплевать, что он уже был готов снять ее и пройтись по улице с голым телом. — Боже Правый, Тимофей! — воскликнула не пойми откуда взявшаяся Мария. — И как мы его сватать будем, — простонал Фёдор, потирая переносицу. — Невеста-то непростая, с богатым приданым, знатным родом, так еще и приближенная к царю! Фрей-ли-на! А ты! — Чего?! Сватать?! Меня?!