Пятница
Мотор под капотом ревел, словно дикий зверь, плавный кузов разрезал воздух, стрелка спидометра спокойно доходила до отметки в двести километров в час. В машине Москвы играла современная западная музыка с мощными басами – лишь бы не заснуть по дороге. Московский гнал в Санкт-Петербург. В крови всё ещё бушевал адреналин, поэтому он крепко сжимал кожаный руль так, что чёрная натуральная кожа хрустела под сильными пальцами. Сначала он остался на абсолютно ненужное совещание, потом встал в пробку, в результате чего опоздал на сапсан, и теперь Михаил буквально летел по платной трассе Москва — Санкт-Петербург. Плевать, что он получит сотни штрафов за превышение скорости. Московский не спал уже больше тридцати пяти часов. Единственное, на чём держался Михаил, так это скорая встреча с Сашей и энергетик, выпитый на одной из заправок. Впереди алело небо, солнце ещё было за горизонтом, но уже совсем скоро первые лучики покажутся из-за темной полосы, объявляя новый день. Московский с каждым километром приближался к городу на Неве. Первый громкий звонок домофона разбудил Александра. Он лениво открыл один глаз и, не накидывая домашний халат, побрёл к двери, заведомо зная, что к нему в такое время мог пожаловать лишь один человек. Не успев толком открыть дверь, Романов оказался в стальных объятиях Москвы. Тот сначала крепко сжал худую фигуру Александра, отрывая его от пола, а после ослабил хватку, мягко утопая в объятиях Северной столицы и окончательно расслабляясь. — Я так устал, Любовь моя, — плакался в острое плечо Миша. Петербург же аккуратно перебирал его золотистые прядки, тепло улыбаясь. — Из-за абсолютно бесполезного совещания я опоздал на вечерний сапсан. Может, мне стоит купить личный? — Тебе самолёта мало что ли? — с насмешкой спросил Александр. Москва лишь гулко выдохнул. — Пойдём спать, Солнце, — тихо шептал Романов, беря столицу за руку и не спеша ведя к спальне. В комнате царила кромешная тьма, но это не мешало Петербургу – он мастерски быстро снял с возлюбленного все вещи, оставляя Мишу в одном нижнем белье. Холодные длинные пальцы коснулись широких плеч. Табун мурашек пробежался вниз по позвонкам к самым пяткам. Москва шумно выдохнул, резко развернул Питер, прижимая стройное тело к себе. Сильные руки обвили талию, а пах упёрся в чужие ягодицы. Александр откинул голову назад, параллельно зарываясь рукой в золотые волосы, сжимая их у корней, пока Московский выцеловывал чужую шею. — Хочу тебя, Звезда Моя, хочу, чтоб ты оседлал меня, — облизав мочку уха, прошептала столица. Александр лишь тяжело дышал, его скулы и уши слегка покраснели. — Но это завтра. Прости, Сашенька, я слишком сильно устал, — рука Москвы легла на шею Романова, слегка сжимая её и откидывая ещё больше назад, целуя в уголок губ. — Я прекрасно тебя понимаю, — облизывая губы, произнес Петербург. Он развернулся к Михаилу лицом, провёл двумя руками по волосам, а затем начал массировать кожу головы, постепенно делая небольшие шаги к холодной постели. Московский, словно под гипнозом, следовал за возлюбленным. Уже у самой кровати Саша нежно поцеловал Москву в губы, а после сразу опустился на простыню, отползая на свою сторону. Московский последовал за Петербургом. Он накрыл их одеялом и притянул Александра, пробираясь мозолистыми пальцами под домашнюю футболку, которая когда-то принадлежала самому Михаилу, но Романов бессовестно отжал её. Москва уткнулся носом в каштановые волосы, что пахли выпечкой и, похоже, цветами. — Спокойной ночи, Звёздочка, — тихо выдал Михаил, прикрывая глаза и окончательно расслабляясь. — Сладких снов, Солнце моё, — накрывая руку столицы через тонкую ткань, ответил Санкт-Петербург. Они тепло улыбались, засыпая в объятиях друг друга.Суббота
Блондинистые ресницы слегка подрагивали, прогоняя крупицы сна. Голубые глаза медленно сфокусировались на реальности. Московский чувствовал тепло от рядом лежавшего тела, чужие плечи размеренно поднимались и опускались в темп тихого дыхания. Михаил убрал руку с тонкой талии, Саша лишь что-то пробубнил себе под нос, явно почувствовал свободу после приятной тяжести. Дотянувшись до смартфона, который покоился всю ночь на прикроватной тумбе в беззвучном режиме, Михаил посмотрел сначала на время, а потом на кучу уведомлений. Не став ничего читать, чтобы не загружать до дрожи приятную пустоту в голове, Москва закинул гаджет обратно на место, возвращаясь в исходное положение. Романову что-то не понравилось, он заёрзал в объятиях и повернулся лицом к столице. Складка меж коричневых тонких бровей исчезла, уголки губ слегка приподнялись. Санкт-Петербург продолжал крепко спать в уютном тепле. Такую картину Михаил видел уже не первый раз, но сердце предательски быстро стучало от нахлынувших чувств. Он неконтролируемо улыбался, убирая каштановые пряди с бледной кожи. Москва любовался Романовым так, словно в его руках лежало лучшее произведение искусства. На самом деле, для Московского Александр и был искусством. Полюбовавшись ещё некоторое время, Михаил не сдержал себя и невесомо коснулся губами лба, уголка глаза, щеки, губ. На последнем пунктике в своем негласном списке он хотел бы остановиться подольше. — Это невозможно прекрасное пробуждение, — начал бубнить Петербург, не открывая глаза. Московский улёгся обратно на подушку, продолжая мягко улыбаться. — Но почему-то я уверен, что сейчас даже не поздний день. — Ты прав. Сейчас где-то полтретьего, — тихо шептал Москва. От низкого и хриплого голоса столицы у Романова мурашки по телу пробежали. — Ты — моё личное наказание, — наигранно жаловался Александр, чуть-чуть приоткрыв веки. — Я думал, ты хочешь выспаться, неугомонное Солнце, — Московский лишь тихо посмеялся. — Я, на удивление, полон сил. Если хочешь, спи ещё, а я пока пойду в душ, — Михаил зарылся рукой в копну волос цвета темного шоколада, массируя кожу головы. Романов закусил губу от наслаждения. — Что же ты творишь со мной, Миша, — блаженно тянул Петербург. Москва продолжал своё дело, слегка оттянул голову Александра, открывая вид на фарфоровую чистую кожу шеи. Он притянул второй рукой хрупкую фигуру ещё ближе к себе, заставляя прогнуться в пояснице, осыпая открывшийся участок тела поцелуями. — Солнце Моё, прошу без засосов, — поджимая пальцы на ногах от удовольствия, тяжело говорил Романов. — Я в душ, — сделав последний поцелуй у самой ключицы и отстранившись, быстро сказал Михаил, отпуская Санкт-Петербург и вставая с кровати. — Поваляйся ещё, — предложил он, отходя к шкафу и доставая из него домашнюю одежду и полотенце. — Ты же знаешь, что, когда ты уходишь, постель становится холодной, — Александр перебрался на сторону Москвы, вдыхая от подушки запах любимого одеколона. — Мне и так сложно спать без твоего тепла в рабочие дни, — Романов высунул ногу из-под одеяла, дразня тем самым Московского. Первопрестольная задержала взгляд на тонкой голени, шумно сглатывая, вспоминая, как он страстно выцеловывал эти ноги на прошлых выходных. — Я знаю, Звёздочка, — Миша кинул вещи на кровать, прошёлся рукой по гладкой коже, а после упёрся рукой и коленом в кровать, останавливаясь в считанных сантиметрах от лица Саши. — Мне тоже не хватает тебя в моей жизни, — столица смотрела несколько секунд в чарующее серебро напротив, а потом чмокнула в нос Петербург и, схватив вещи, направилась в душ. Романов лениво проводил взглядом сильную фигуру. Раскинув конечности в разные стороны, он ещё какое-то время лежал. За дверью ванной уже слышался шум воды, тогда Саша потянулся, зевая и прикрывая глаза от наслаждения, словно кот. Петербург поднялся с мягкого матраса, раздвинул плотные шторы, пропуская весь солнечный свет в комнату, и открыл окно, проветривая комнату. Мужчина надел домашние шорты и направился на кухню, варить утренний кофе с лёгким завтраком. Включив какую-то спокойную музыку из своего плейлиста, Романов стал подтанцовывать и тихо подпевать слова, параллельно сервируя стол. Московский тем временем вышел из душа в одних домашних шортах, встал в дверях, вытирая золотистые волосы полотенцем, и стал наблюдать за самой любимой картиной в его жизни. Длинные стройные ноги делали незамысловатые шаги из стороны в сторону. Миша готов был продать душу прямо сейчас, лишь бы каждый день видеть свою любовь, но на их плечах лежала ответственность за крупнейшие мегаполисы, а на плечах Московского — судьба и всей России. Так что ничего не поделать. Кинув полотенце на стул, он подошёл к Петербургу, притягивая его и укладывая подбородок на плечо. Александр немного дернулся — явно ушёл с головой в мысли и не услышал, как к нему подкралась столица. — Пахнет великолепно, — выдал Михаил, наблюдая за тем, как тонкие пальцы ловко раскладывали закуску по большой белоснежной тарелке. — Я почти закончил, поставишь чашки с кофе на стол? — мягко улыбался Петербург. — Конечно, — Москва поцеловал его щёку и отошёл к другому краю столешницы. Александр проводил его взглядом. Улыбка быстро исчезла с лица. Романов поджал губы. На светлой коже спины уродливыми красно-коричневыми полосами пролегали шрамы. Саша помнил тот момент, когда первый раз увидел эти дикие следы прошлого. Он тогда разрыдался, говорил, что сожалеет, аккуратно касался холодными подушечками пальцев и невесомо целовал израненную кожу. Михаил же успокаивал Романова, шептал лживые слова о том, что больше не болит, что это только прошлое. И тихо недоумевал с извинений юной столицы. Его Звезда не несла вину за тех, кто когда-то измывался над Москвой. Александр вернулся к закускам, Михаил уже поставил чашки с кофе на стол. — Ты можешь надеть футболку? — мягко попросил Петербург. — Что? — наиграно переспросил Московский, на губах которого заиграла коварная улыбка. — Надень, пожалуйста, футболку, — Александр развернулся к мужчине. — Хочешь меня? — Москва сунул руки в карманы шорт и стал медленно надвигаться на Романова. В паре шагов столица остановилась, склонила голову немного в бок, толкая язык за щеку. — Хочу, — пробежавшись взглядом вверх-вниз по сильной фигуре, ответил он. — Я этого и не скрывал, — обыденно. — В целом, могу и я раздеться, тогда и узнаем кто дольше продержится, — Миша закатил глаза. — Однако я бы позавтракал. Будь любезен, оденься, пожалуйста, — приторно сладко сказал Александр, разворачиваясь обратно забирая со стола тарелку с едой и телефон. — Вечером ты меня о таком уж точно не попросишь, — уходя с кухни, недовольно бубнила столица. — Я и не собирался, — тихо. Так, чтобы Москва не услышал. Он вернулся через пару минут, на ходу натягивая белую футболку. Саша сидел за столом, сложив руки в замок перед собой, ожидая столицу. — Приятного аппетита, — сказал Петербург, когда Московский устроился напротив. — Приятного, — кивнул головой в ответ Михаил. Они сидели в уютной тишине, которая нарушалась лишь тихой музыкой с телефона Саши. Неожиданно музыка совсем затихла и вновь вернулась на прежнюю громкость. Петербург не обратил внимания. Ещё раз. И ещё. Александр поставил полупустую чашку на стол, взял телефон, а после свёл тонкие брови к переносице. — Кто пишет? — осторожно поинтересовался Москва, мгновенно реагируя на знакомые эмоции. — Екатеринбург, — тихо. — И что он от тебя хочет? — Он мой друг, поэтому может писать мне в любое время. — Я помню это, но ты выразил явное негодование, при прочтении его сообщений. Так что произошло? — делая глоток теплой жидкости, спрашивал он. — Константин не может разобраться в своих чувствах. Точнее не знает, что с ними делать, — грустно ответил Александр. — Что?! — давясь своим кофе, кашляя и раскрывая широко глаза, удивлялся Миша. — Этот сухарь в кого-то влюблён? — чашка с грохотом опустилась на стол. — Да, — сухо. — Этот "сухарь" помогал мне раньше, теперь я пытаюсь помочь ему, — Романов вытер уголки рта салфеткой. — Когда он тебе помогал? — Когда сухарём был ты по отношению ко мне, — серые глаза с негодованием смотрели на Московского. Тот лишь увёл взгляд в сторону, что-то бубня себе под нос. Александр напечатал пару сообщения и отложил телефон. — Закрыли тему, — тяжелый выдох. — Согласен. Какие планы на сегодня? Ты вроде писал мне на неделе о каком-то ресторане? Хочешь — сходим, — складывая руки перед собой, предложил он. — Да, было бы славно, — Петербург допил кофе. — Хорошо. Иди, собирайся, — Романов кивнул. Он встал, хотел убрать всё со стола, как Московский его остановил. — Оставь, я уберу. — Спасибо, — Питер поцеловал столицу в приятно пахнущую макушку и, уходя с кухни, провёл рукой по плечам и спине. Михаил проводил стройную фигуру взглядом, а после, качая головой, мягко улыбнулся, начиная собирать кружки с тарелками в одну стопку. Сборы не забрали много времени. Петербург, как всегда, оделся в классическом стиле. Черный бадлон, бежевые штаны прямого кроя. Аккуратная укладка, кулон на шее и тонкое кольцо из белого золота, что было подарено Мишей. Романов всегда носил это кольцо, снимая только при встрече с другими городами, исключая, разве что, Казань и Екатеринбург. Московский же не заморачивался. Таскать душный, по его мнению, костюм на выходных он не хотел, поэтому предпочитал классические штаны, неизменная белая футболка и легкий пиджак сверху. Волосы привычно уложены назад, а среди блеска больших широких золотых колец, терялось тонкое невзрачное, но самое дорогое сердцу кольцо из белого золота. Такси, тихий разговор, вечерние улицы Петербурга, живая музыка — всё, как обычно. Всё, что любил Михаил на выходных. Небольшой видовой ресторан в центре города с богатой винной картой. Что ж, Москва понял в какую ловушку его заманил Питер. Если столицу алкоголь не брал, то Саша явно мог уплыть после десятка бокалов хорошего вина. Однако Московскому это только на руку. — Будьте добры, красное полусладкое, — довольная улыбка на губах.✩.･*:｡≻───── ⋆♡⋆ ─────.•*:｡✩
Они не зашли — ввалились в квартиру. Саша, явно ведомый алкоголем, а не сознанием, лез к Московскому, и тот мог бы начать ещё в машине, но перспективы мягкой большой постели его привлекали больше тесного авто, учитывая то, что они были в такси. Скидывая уличную обувь и проходясь прямиком по ней, Романов утягивал за собой в глубь дома Москву. Серые глаза блестели в полумраке огнём похоти и желания. Саша остановился посреди спальни, жадно целуя мужчину. Михаил с гортанным рычанием отвечал на поцелуй, прикусывая нижнюю губу Петербурга. Сильные руки легли на талию, прижимая разгорячённое тело к себе, однако пальцы касались ткани одежды, а не нежной кожи. Москву это полностью не устраивало. Он начал задирать вверх бадлон Питера. Поцелуй пришлось разорвать, чтобы окончательно стянуть с мужчины одежду. Александр не отставал — он успешно расправился с ремнём и застёжкой на штанах столицы. Лишняя одежда упала на пол. Плевать на неё. Наслаждение накрыло их с головой. Московский спустился с губ на подбородок, на линию челюсти, а после — к самой любимой части. К тонкой шее с фарфоровой ещё чистой кожей. Он усыпал каждый миллиметр поцелуями до самой ключицы, параллельно снимая абсолютно ненужные в этот момент штаны с Романова, тем самым оставляя его в одних трусах. — Нечестно, — Петербург хлопнул мужчину по плечу. — Снимай давай, — указывая на футболку. — Всё, что пожелаешь, — с легкой насмешкой ответил он. Москва прошёлся языком по всей шее вверх, легко толкнул Александра на кровать. Питер отполз на середину кровати, томно смотря на мужчину. Московский стянул с себя футболку, откидывая её в сторону, и сам опустился на кровать. Он поцеловал одну острую коленку, по другой Михаил провёл рукой вверх к выпирающим тазовым косточкам, цепляя резинку трусов. Ненужная ткань улетала на пол. Аккуратный налитый кровью член Саши практически коснулся живота. Питер потянул руку вниз, но Московский её перехватил. — Я не разрешал, — золотистые прядки выбились из идеальной причёски, падая на лицо, а голубые глаза смотрели с поволокой. — Не мучай меня, Миша, — тянул каждое слово Петербург. Он откинул голову и выгнулся немного в спине, чувствуя горячий язык на внутренней стороне бедра. — Наслаждайся, Звезда Моя, — оставляя очередной засос на тонкой коже, ответила столица. Михаил не мог не признать, что изводить Сашу было одним из самых любимых его занятий. Смотреть на это дикое и необузданное желание в серых глазах, слышать протяжные стоны. Ради этого Михаил готов терпеть боль от собственного изнывающего члена. Москва прошёлся дорожкой следов по впалому животу и быстро поднимающейся груди, переходя вновь к губам. Руки Романова легли на мощные плечи, периодически уходили на шею и затылок, сжимая волосы у корней. Московский отстранился, чтобы снять последнюю часть одежды с себя, а Петербург, времени не теряя, сел, оглядывая сильное тело и, незаметно для себя, облизывал губы. — Помнишь, что ты хотел? — хитро спросил Александр, когда Московский откинул боксёрки. — Напомни, — низко, хрипло, ещё более возбуждающе. Александр быстро поцеловал его в уголок губ, а после надавил на плечо, укладывая столицу на спину. — Хотел видеть меня на себе, — перекидывая ногу через бёдра и седлая их, ответил Петербург. Твёрдый член был прямиком меж аккуратных ягодиц. Москва оскалом улыбался на выходку Романова. — Тц, — выдал сквозь зубы Московский. Он дернул ягодицами вверх, имитируя толчок. Из горла Романова вырвался рваный полустон. Михаил отметил великолепие этого момента. Растрёпанный, с красными щеками и слегка опухшими губами Питер сидел на его паху, желая знатно поскакать на его члене. Замечательно. Романов прошёлся руками по крепким мышцам живота и груди, любовно оглаживая горячую кожу, прильнул к чужой шее, выцеловывая её, проводя языком по дергающемуся кадыку, рукой он массировал чувствительную кожу соска. Мстил за то, что Московский до этого тянул. Москва же жмурил глаза от приятных ощущений, руки сами собой легли на ягодицы, сжимая и переминая их с такой силой, что следы явно останутся. Саша, чувствуя чужие руки, слегка зашипел, укусил столицу под ключицей, а после приподнялся, дотягиваясь рукой до надкроватной полки. Баночка с лубрикантом звонко открылась, Романов быстро выдавил смазку на ладонь и откинул пузырёк в сторону. Он сел обратно на пах Москвы, завёл руку назад, проходясь меж ягодиц по промежности, а после коснулся рукой налитого кровью члена. Холодная смазка сильно контрастировала на горячей коже. Московский слегка выгнулся в груди. Пальцы немного сжались, так что короткие ногти впились в мягкие бедра, оставляя красные полосы. Саша не спеша провёл рукой вниз и вверх, распределяя смазку по всей длине органа. Тонкие пальцы проходились по каждой выпирающей венке. Петербург сильно закусил губу, склонив голову чуть-чуть вбок. Наблюдать за сгорающем в удовольствие Мишей было крайне приятно. Он вновь наклонился к чужому лицу, поцеловал любимые губы и наклонился к уху. — Готов? — скорее риторически спросил он. — Потому что я — да, — горячо и томно. — Ты растянут? — удивлённо спросил Михаил. — Да, — горячий язык прошёлся по мочке уха. Петербург отстранился от него, приподнялся, рукой направляя в себя член. Московский ударил ладонями его по ягодицам, от чего молочная кожа мгновенно покраснела. Александр громко простонал. — За игры без меня, — Романов лишь шумно выдохнул. Горячая плоть медленно проникала внутрь его. Саша явно тянул, а Москва не мог больше терпеть. Он согнул ноги в коленях и резко вздёрнул бёдрами вверх, полностью входя в горячее нутро. Звонкий шлепок и громкий стон эхом прошлись по комнате. Романов зло посмотрел на столицу, явно недовольный тем, что у него забрали инициативу. Мужчина упёрся руками в чужие тазовые косточки, поднимаясь практически полностью на всю длину и опускаясь до конца. Движения были неторопливые, плавные, игрушки игрушками, а привыкнуть к большому члену внутри себя нужно было. Однако было очевидно, что Саша тянул время, искушая Москву. Постепенно он стал ускоряться с каждым разом всё быстрее и быстрее опускаясь на твёрдый член. Протяжные, но не громкие стоны заполнили комнату. На лбу Романова выступил пот, он кусал свою губу, а глаза закатывались от наслаждения. Руки Московского вновь оказались на ягодицах, он помогал Романову подниматься. Москва не мог отрицать того факта, что скачущий на его члене Питер великолепен. Слишком много удовольствия и желания разлилось в столице. И, хоть он получал невероятный кайф, хотелось большего, хотелось быстрее и жестче. Хотелось трахать Питер без остановки. Пока Романов потерялся в удовольствии, мужчина зафиксировал руками его ягодицы на одном уровне, начиная лихорадочно вбиваться в его тело. Петербург не успевал стонать. Он лишь широко раскрыл рот, высунул язык и издавал хриплые звуки, что вырывались из его груди с каждым толчком. Шлепки кожи о кожу заполонили всю спальню. Московский, не жалея сил, с каждым разом всё быстрее и быстрее двигался, надавливая на бедра Петербурга, тем самым насаживая его на член до самого основания. Москва резко перевернул их, теперь нависая сверху, входя в растраханный анус по самые яйца. — Ну же, Звёздочка, не сдерживайся. Я хочу слышать твои сладкие стоны, — мужчина закинул худые ноги к себе на плечи, неожиданно выходя из горячего тела. Романов громко расстроено простонал от пустоты внутри. — Хочу. — Что ты хочешь? — Хочу тебя в себя, Мишенька, Солнце, пожалуйста, — чуть ли не слёзно умолял. — Твоё желание превыше всего, Любовь Моя, — Москва вошёл обратно во всю длину, возобновляя быстрые вдалбливания в чужое тело. Короткие ногти Романова скребли по широкой спине, оставляя красные полосы поверх старых шрамов. — Быстрее, — сбивчивым голосом простонал Саша. Московский крепко стиснул зубы, ускоряя темп. Громкие стоны, шлепки бёдер об липкую от пота кожу эхом отражались от стен. У Романова голова шла кругом от удовольствия, он едва коснулся своего члена, проводя рукой вверх, как белёсая струйка спермы брызнула, попадая на живот и гулко вздымающуюся грудь. Московский сделал финальные глубокие толчки, вышел из растраханного тела, догоняя и изливаясь на впалый живот Петербурга. Москва убрал ноги с плеч и упал на кровать рядом с Романовым. Приятная нега охватила всё тело, погружая их в неподдельное чувство эйфории. Они пролежали несколько минут в уютной тишине, восстанавливая дыхание. — Ты как? — Миша повернул голову к сонному Питеру. — Блаженно, — он тихо посмеялся. Москва поднялся на локте, нависая и целуя распухшие губы. — В душ? — Только на твоих руках, — быстро выдал Саша. — Ты вытрахал из меня всю душу, — довольно. — Мои ноги меня точно не удержат. — Договорились, — Московский поднялся с кровати, обошёл её и подхватил лёгкое тело на руки, направляясь в душ. Петербург зацепился руками за чужую шею, прижимаясь головой к сильному плечу. Теплая вода расслабляла. Широкая ладонь Москвы поддерживала Питер за грудь, вторая же смывала следы ночи с живота. Сам же вялый Романов откинул голову назад, периодически целуя Москву в линию челюсти. — Нарываешься на второй раз? — выключая воду и стягивая полотенце с полки, спросил Московский. — Возможно, — улыбка. Миша выгнул бровь, отвечая лишь лёгкой скептической ухмылкой. — Да что ты, — резко притянул к себе. — Будь осторожнее в словах, Звёздочка, — поцелуями, укусами по шее вверх. — Я могу не сдержаться при виде обнажённого тебя, — глаза в глаза. Питер закусил губу, параллельно заламывая брови. Москва перехватил его под коленки, возвращаясь с Романовым на руках в спальню. Он положил его на кровать, предварительно откинув одеяло немного в сторону, приоткрыл окно и лёг к Романову, сразу же притягивая его к себе. Холодная постель приятно морозила горячую кожу. Миша несколько раз поцеловал шейные позвонки Романова, тот только что-то лениво пробормотал себе под нос. Москва тихо посмеялся, чувствуя приятный запах от влажных волос Питера. Такой родной и до боли в сердце любимый. Мужчина не заметил, как провалился на самое дно сновидений.Воскресенье
Московский проснулся рано. Рано по меркам Петербурга. Часы показывали только десять утра, а, значит, Саша ещё час или два будет спать. Счастье и тепло так приятно разлились в груди столицы. Худое, но такое любимое тело спиной плотно прижималось к груди мужчины. Каштановые волосы разметались по подушке, пряди волос лезли на лицо, однако это не мешало Петербургу сладко спать. Руки были сложены под щекой. Саша выглядел настолько мило и очаровательно, что Московский еле сдерживал себя, чтобы не затискать. Только спустя время Москва заметил следы после ночи. Засосы сине-красными цветами распустились на шее, ключицах и плечах. Михаил смотрел на эту картину с обожанием – слишком красиво это смотрелось на Саше. Особенно Московского радовал факт того, что эти следы оставил именно он. Однако любое действие имело свои последствия, и мужчина знал, что ждало его. Обычно праведный гнев Петербурга спускался на него ровно в тот момент, когда Саша видел себя в зеркале. Разбивать зеркала был так себе вариант, поэтому оставалось только задабривать Северную столицу. Михаил мягко поцеловал Петербург в острое плечо и укутал его в одеяло, чтоб сохранилось тепло. Мужчина надел домашнюю одежду и направился на кухню. Нужно было приготовить завтрак. Ничего сложного и мудрёного – обычная яичница с кофе вполне сойдут. Московский не гуру в кулинарии, поэтому он приступил к стандартному для него ритуалу готовки. Яйца шумели, шипели на сковородке, кофемашина промывалась, готовилась к работе. Михаил глянул на время, стрелки часов медленно двигались к одиннадцати. Он выключил конфорку и направился будить Северную столицу. В спальне царила всё та же безмятежность. Романов перекатился на сторону Москвы, видимо, поближе к любимому запаху, собирая всё одеяло под себя. Московский присел рядом с ним на кровать. — Саша, — мужчина убрал с умиротворённого лица прядь волос, тыльной стороной указательного пальца погладил щёку. — Звезда моя, пора просыпаться, завтрак готов, — серые глаза лениво приоткрылись. Петербург потянулся, широко зевая. — Уже пора вставать? — Да, — с тихим смехом ответил Москва. Романов недовольно закатил глаза, явно не желая вставать с нагретого места, — Пойдём, — позвал Московский, наклоняясь к лицу Питера и мягко целуя. — Уговорил, — сказал Саша, как только столица отстранилась. — Только до ванной дойду, — Михаил кивнул и направился на выход из комнаты. — Ай! — зашипел Романов, сидя на кровати. — Что такое? — спросил Московский, оборачиваясь, слыша возмущения со стороны Петербурга. — Поясница жутко болит, — Михаил открыл рот, чтоб что-то сказать. — Только скажи мне что-нибудь про снос домов, и я снесу тебе голову. — Ладно. Молчу. Завтрак в постель? — Да, — зло буркнул Романов. Его ноги касались пола, но вставать он не торопился. Поясница сильно ныла. Надев домашние штаны, он кое-как мелкими шажками, держась за все поверхности подряд, побрёл в ванную. Михаил тем временем раскладывал еду на тарелки. — Московский! — яростный крик на всю квартиру. От резкого возгласа Москва чуть съёжился, прижимая плечи к голове. Однако, вскоре гадкая улыбка расплылась на его губах. — Фетишист ты хренов, — Михаил с подносом в руках пошёл на голос. — Что-то случилось? — ехидно. — Ты ещё и язвишь?! — злой Романов стоял посреди спальни. Он глубоко дышал, сжимая руки в кулаки. — Я просил тебя без следов. И что я вижу! Моя шея просто усыпана засосами, — Миша медленно надвигался на разгневанного Александра. — Ну, Саша, как я могу перед тобой удержаться, — Московский осторожно притянул Петербург, одной рукой держал его, другой нежно поглаживал спину, успокаивал. — Вот не надо мне тут, — упирался Питер. Он пытался отбиться от Москвы, ударяя его кулаком по груди, но ничего не выходило – ему не выбраться из этих рук, с далекого девятнадцатого века не выбраться. Александр и не хотел. — Ну и что мне теперь с этим делать? Завтра собрание, — грустно. — Не переживай, — поцелуй в висок. — Что-нибудь придумаем. А пока завтрак? — Да, завтрак, — кивнул Романов. Они устроились в кровати, медленно приступая к еде. Хоть Саша и злился, но выгонять столицу не собирался, а это уже неплохо. Питер пил кофе, а Московский любовался на свою ночную работу, что цвела синими цветами на чужой шее.✩.･*:｡≻───── ⋆♡⋆ ─────.•*:｡✩
— Саша, ты готов? — Михаил стоял полностью одетый в прихожей, ожидая, когда выйдет Петербург. Впереди несколько часов дороги в столицу. Московский думал, что было бы удобнее сесть на Сапсан, но и оставлять машину в другом городе не хотелось, хоть это и не последнее его авто. Он залез в телефон по привычке, проверяя сообщения. — Да, я готов, — Александр поставил на пол дорожную сумку и кожаный дипломат, надевая обувь. Михаил убрал телефон в карман штанов. Он засмотрелся на Романова, который, как всегда, был одет с иголочки. Московский не мог не признать, что у его возлюбленного просто великолепное чувство стиля. Москва подхватил свою и чужую сумку, оставляя Александру только дипломат, и покинул квартиру. Санкт-Петербург вышел следом за ним, закрыл дверь на все замки, спустился и направился к давно знакомой машине. Столица уже сложила все вещи в багажник. — Прошу, — открывая пассажирскую дверь, с легким поклоном сказал Михаил. — Благодарю, — с блёклой улыбкой уселся Романов. Ему безусловно было приятно такое отношение к себе, но тень обиды и недовольства всё ещё чувствовалась. Москва закрыл дверь, быстро обошёл иномарку и сел на водительское сиденье. — Прошу, не включай громко музыку. — Как пожелаешь, Звёздочка, — с нежностью в голосе ответил Михаил. Он посмотрел на профиль Александра в свете закатного солнца. — Как ты прекрасен, — тихо сказал он, но Петербург всё услышал. Кончики ушей слегка покраснели, а серые глаза устремились на вид за тонким стеклом. Михаил завёл машину, мотор прорычал под капотом, обороты упали и авто плавно сдвинулось с места. Московский взял курс на кольцевую дорогу и оттуда уже на М11. Родные улицы оставались позади, на горизонте уже виднелись лесные и полевые просторы. Москва осторожно протянул руку к чужой, немного боясь, что его руку откинут. Он продолжал смотреть на трассу, плавно ведя машину. Прохладные музыкальные пальцы не спеша переплелись с мозолистыми, слегка сжимая ладонь. Александр продолжал смотреть на быстро меняющийся пейзаж, а Московский в ответ сжал тонкую руку, мельком взглянул на мягко улыбающегося Романова и сам засиял, словно новогодняя ёлка. До столицы осталось 620 километров.─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .* :☆ﾟ. ───
— Саша, Звезда моя, — Михаил поглаживал пальцем чужую щёку, периодически играясь с кудрявыми прядками. — Просыпайся, мы уже приехали, — серые глаза сонно смотрели на Московского, Александр что-то недовольно пробубнил себе под нос и упал на Москву. Тот лишь хрипло посмеялся, поцеловал в макушку. — Пойдём, родной, осталось только подняться в квартиру, и мы ляжем спать, — зарываясь носом и приобнимая размякшего Романова, шептал Михаил. Александр с трудом оторвался от нагретого места, вышел из машины на улицу, где его обдул прохладный ночной ветер. Московский забрал из багажника вещи. Закрыв машину, он взял под локоть Петербург и они вместе пошли в сторону "Города Столиц". Поднявшись на нужный этаж, они вошли в полупустую просторную квартиру. Холодный свет ударил по глазам, Петербург недовольно нахмурился. — Прости, Звёздочка, — Московский, поставив сумки на пол, подошёл к Романову, поцеловал складку между бровей, скидывая пиджак с острых плеч. Александр уложил голову на плечо Михаила, а, как только тот полностью стянул вещь с Романова, Петербург закинул руки на Москву, цепляясь за шею. — Как же я тебя люблю, Миша. Солнце моё, — бубнил Александр, вдыхая запах любимого парфюма. — И я тебя бесконечно, — обнимал хрупкую фигуру в ответ Михаил. — Пойдём спать, милый, — взгляд сонных лисьих глаз сосредоточился на бескрайней лазури океана напротив. — Пойдём, — кивнул головой Романов. Сняв обувь они пошли в сторону одной из спален. Московский раньше ночевал в другой спальне, но, когда Саша первый раз приехал в Москву, он скривился, увидев мрачные тона в комнате, и сказал, что не будет ночевать в похоронном бюро. Михаилу ничего не оставалось. Другая спальня отличалась светлыми стенами, теплым светом, зеркалами, картинами, мебелью. В этой комнате будто пахло уютом. Москва сначала не понимал почему так, а потом сообразил, что комфорт появился в комнате, и квартире в целом, вместе с Петербургом. Панорамные окна открывали вид на ночной сияющий город. Романов не мог отрицать, что ночная Москва завораживала. Любая Москва. — Любуешься? — теплые ладони легли на живот, горячее дыхание опалило ухо. — Да, совсем немного, — поворачиваясь в кольце рук и закидывая собственные на плечи столицы. Романов склонил голову в бок, смотря своими серебряно-серыми глазами прямиком в душу Москвы. Всё такими же влюбленными глазами. Он не спеша приблизился к чужим губам, нежно целуя, вкладывая все свои чувства. — Пойдём спать? — предложил Московский. — Не хочу. Ты завтра уйдёшь, а после собрания мне обратно в Петербург. Без тебя, — Романов уложил голову на плечо. — Мне так тебя не хватает, — шепотом. — Звёздочка, мне тоже тебя не хватает, я бы так хотел видеть тебя каждый день, — перебирая тёмные прядки. — Но мы не можем. И ты это прекрасно знаешь. Я приеду к тебе на следующие выходные, может получится, приеду в пятницу утром, — Петербург лишь тяжело вздохнул. Он всё прекрасно осознавал. — Пойдём спать? — Пойдём. Переодевшись, они устроились на кровати. Александр засыпал в теплых и любимых объятиях Миши, думая, что готов на всё, лишь бы чувствовать эти руки каждую ночь и просыпаться от сладких поцелуев по утрам в их общей квартире. Некоторые заветные мечты, к сожалению, мечтами и остаются.Понедельник
Романова разбудил настойчивый звон будильника. Московского рядом уже не было – он ушёл на работу с первыми лучами солнца. Иногда Петербург поражался стойкости мужчины. Миша действительно был хорошей столицей, выполняя все возможные дела, работая с утра до ночи без сна и покоя. Романов встал с кровати, начиная практически ежедневную рутину: ванна, кухня, спальня и такси до Кремля. Внутри здания всё то же. Ничего не поменялось. Собрание начиналось намного позже, чем он приехал, поэтому Петербург решил убить время за стаканчиком крепкого кофе. Романов и не заметил, как быстро пролетело время ожидания. Александр стоял вместе с Екатеринбургом недалеко от кабинета, где скоро должно начаться совещание. Они обсуждали какие-то незамысловатые темы, скорее общаясь о личной жизни, нежели о работе. В это время мимо них проходил Москва. Он остановился около городов, тщательно осматривая Петербург и его внешний вид. — Почему вы сегодня в водолазке, Александр Петрович? — гаденько улыбаясь, говорил Михаил. — Это бадлон, — слегка щуря глаза. — У меня что-то вчера в горле запершило, наверное, простудился, когда под дождь попал, — пояснил Петербург, строго смотря на Московского. — Что же вы не следите за погодой? — качая головой, продолжал Михаил. — Вы бы почаще прогноз погоды смотрели да теплее одевались бы. — Спасибо за дельный совет, Михаил Юрьевич, — сквозь сжатые зубы выпалил каждое слово Романов. — Я учту. — Не опоздайте на совещание, — сказал Московский с той же наглой улыбкой. Александр сжал руки в кулаки, уши покраснели от злости, он глубоко дышал, пытаясь себя успокоить. — Как твоё здоровье? Не хочешь взять отгул? — спросил Уралов, перехватывая испепеляющий взгляд Петербурга со спины Москвы на себя. — Всё в порядке, Костя, не переживай, — возвращая себе прежний холодный вид, ответил Александр. Он немного оттянул ворот показывая ночные следы. — Немного поболит и пройдёт. — Этот мудак совсем совесть потерял, — хмуро. — Не кипятись, Кость. Пойдём лучше на совещание, а то опоздаем, — Петербург передразнил голос столицы на последних словах, на что Екатеринбург только тихо посмеялся. В кабинете уже сидели все столицы округов, кроме, на удивление Романова, Московского. — Паршивец, опаздывает он, — тихо выдал Петербург, так чтобы его никто не услышал. Он зло дёргал ногой. В его понимании: опоздание — неуважение. Через пару минут в кабинет зашёл сияющий Михаил. Он поздоровался со всеми, начиная собрание. Назло Романову, Москва пошёл в обратном порядке, оставляя его в конце списка. — Санкт-Петербург, — наконец-то обратился Московский. Элегантно поправив оправу очков, Романов посмотрел на Мишу. — Нужны деньги на реставрацию, — голос звучал холодно, но в серых глазах промелькнул огонёк азарта. — Да, — протяжно. — Очень нужны? — Могу показать насколько, — рука коснулась закрытой шеи. Незаметный жест для всех, но не для Москвы. — Напомните мне об этом перед выходными. — Естественно.До следующих выходных.