The Root of All Evil Is Love

      Подземелья охлаждали котлы, делая их поразительно холодными на ощупь. Необнаруженная утечка заставила капли эхом отражаться от камня, оставаясь незамеченной перешептывающимися студентами.       Том Реддл демонстративно не сводил глаз с передней части класса, слушая, как профессор Слагхорн бубнит о приворотных зельях. Он держался неестественно неподвижно, резко выделяясь на фоне других студентов, суетившихся вокруг него, хихикающих по поводу влюбленности или неловко переминающихся с ноги на ногу с румянцем на щеках. Позади него слизеринка тихонько хвасталась о своей матери, которая изобрела вариацию приворотного зелья, вызывающего ложные любовные воспоминания.       По сравнению с другими развлечениями, о которых говорили одноклассники Тома, это казалось на самом деле интригующим изобретением. Принимая во внимание теории легилименции и забвения, Том подумал, что описанное выполнимо, но сложно, особенно с учетом того, что немногие волшебники когда-либо полностью овладевали способностью манипулировать воспоминаниями.       Как легкомысленно тратить все это время и знания на разработку любовного зелья. Если бы у Тома была власть, он бы нашел применение таким талантливым ведьмам и волшебникам с большей пользой.       К счастью, его напарника не было среди суетливой и хихикающей толпы. Однако по мере того, как лекция продолжалась, Том все больше опасался взглядов, которые мальчик продолжал посылать в его сторону. Он часто вел себя нервно рядом с ним, но, конечно, это уже было слишком. Его шею покалывало от нежеланного и назойливого взгляда.       Он ломал голову в течение нескольких недель; мальчик поступил в Хогвартс ни с того ни с сего, и у него возникла нелогичная и немедленная неприязнь к Тому. Когда с ним разговаривали, его лицо горело красным от гнева, он избегал Тома всякий раз, когда находился с ним в одной комнате, и мальчик всегда смотрел на него с подозрением. Том осторожно обходил его, но Поттер по-прежнему регулярно огрызался на него и напрягался всякий раз, когда он появлялся…       Ой.       Глаза Тома расширились. Мучительная тайна странного поведения Гарри Поттера наконец-то раскрыта, внезапный момент ясности после нескольких недель размышлений.       На его губах играла ухмылка. Новое открытие настолько его позабавило, что ему было все равно, увидит ли его Поттер.       Том вспомнил румянец, нервозность и слежку, и теперь он примерил их с этими частыми, но тайными взглядами на лекции о приворотных зельях. Он слишком хорошо поддерживал свой внешний вид, чтобы вызывать подозрения; конечно, мальчик не подозревал. Никто никогда не видел ничего, кроме его значка старосты, красивых черт лица и учтивых манер.       Ответ был прост: мальчик влюбился. И ему нравился Том Реддл.       Да, размышлял Том, школьная влюбленность имела гораздо больше смысла, чем то, что Гарри Поттер был посвящен в его тайные дела и имел шестое чувство, которое предупредило его о фальшивом образе Тома.       — Том, ты, конечно, знаешь ответ? — прервал Слизнорт, раздраженно отрывая Тома от его размышлений. Быстро вспомнив последние слова мужчины, он легко вспомнил ответ из текста, который прочитал несколько недель назад.       — Кровавый корень и его экстракты убивают клетки животных, что делает его бесполезным в большинстве потребляемых зелий, за исключением ядов, — мягко ответил Том. — Однако его также можно использовать в некоторых целебных припарках, профессор.       — Великолепно, — просиял Слизнорт, хлопая в ладоши. — Прекрасный ответ, Том. Пять баллов Слизерину. Я хочу, чтобы вы все помнили слова Тома, когда сегодня приступите к зельям, чтобы не променять лапчатку на корень аконита…       Том снова отключился от этого человека, продолжившего лекцию, его взгляд скользнул по темноволосому мальчику рядом с ним. Он поймал взгляд Поттера, тревожно-зеленый, прежде чем мальчик отвернулся с хмурым взглядом.       Раньше Том интерпретировал бы эту реакцию как отвращение, но теперь он подумал, что румянец может быть приписан тоске, а не гневу, а хмурый взгляд — смущению, а не раздражению.       Мальчик желал его. Том и раньше пользовался подобными чувствами, хотя и задавался вопросом, как лучше всего поступить в данной конкретной ситуации. Ему нужно было больше информации о мальчике, чтобы знать, как использовать его наиболее продуктивно, но на самом деле он мало что знал о нем наверняка. Он подозревал, что он, должно быть, внебрачный ребенок семьи Поттеров, но мальчик внезапно появился через несколько недель в начале года — год их ТРИТОНА, не меньше — и мало говорил о том, откуда он родом.       Том подозревал, что он действительно принадлежал к древнему роду Поттеров, потому что, как еще один член Слизерина, он должен был быть как минимум полукровкой, если не чистокровным. И он заподозрил его, потому что глаза Поттера буквально вспыхнули, когда Том спросил его о его родителях, еще в первые дни, когда он оценивал нового ученика.       Светская беседа была скучной, но обычно она творила чудеса, уменьшая подозрения и завоевывая доверие. Теперь он понял причину очевидной невосприимчивости Поттера его обаянию; он совершенно неправильно подходил к ситуации, как будто столкнулся с соперником, а не с влюбленным парнем.       Если подумать, он слышал, как Поттер сказал Ориону, что его второе имя было в честь его отца. Должно быть, он солгал, или же взял фамилию Поттер от своей матери, потому что, насколько Том знал, в Доме Поттеров не было «Джеймса». Ему, должно быть, стыдно за своего грязнокровного отца. Значит, полукровка.        — Что ж, тогда приступаем к работе, — объявил Слизнорт, и класс с энтузиазмом принялся за практическую часть занятия, болтая о том, на ком испытать зелье… гипотетически, нет, конечно, мы не серьезно, профессор.       В их учебнике было несколько разновидностей приворотных зелий, и, украдкой взглянув на стол, Том увидел, как Поттер выбрал один из вариантов Лаверн де Монморански. Он был уникален тем, что не требовал потребления внутрь, а активировался при непосредственном нанесении на кожу. Поскольку вещество не могло быть переварено, его действие вызывало лишь легкую одержимость, в то время как жертва сохраняла большую часть своей личности, гораздо слабее, чем обычное любовное зелье.       Обычно его не выбирали, потому что жертву не всегда можно было уговорить на… на все, что хотел создатель, однако это действительно длилось значительно дольше, чем стандартная 24-часовая доза. Было известно, что его хватает на неделю, хотя это во многом зависело от эффективности отвара, массы тела получателя и привлекательности производителя.       Задумчиво нахмурившись, Том перевернул ту же страницу, готовя свой котел для идентичного зелья с привычной легкостью.       Занятие продолжилось без происшествий, хотя он сделал паузу, чтобы сообщить Поттеру, что тот включил слишком высокую температуру. Мальчик так сильно напрягся от его голоса, что опрокинул несколько ингредиентов на пол. Том Реддл прищурился, глядя на застенчивость мальчика, задаваясь вопросом, не ошибся ли он насчет потенциальной ценности Поттера, если тот не может нормально функционировать рядом с ним.       Остальная часть урока прошла в тишине: Том был слишком занят составлением плана, а Поттер слишком застенчив. Мальчик закончил час со сносной смесью, в то время как его собственная оказалась предсказуемо безупречной. Слагхорн рассыпался в похвалах, говоря, что он никогда не видел более сильного образца Моллис Каритейт.       Том принимал похвалы со смиренной улыбкой и мягкой благодарностью, в то время как Поттер сердито смотрел вне поля зрения Слагхорна, вероятно, с завистью думая о том, что он никогда не сможет соответствовать или претендовать на кого-то настолько совершенного и блестящего. Том, конечно, несколько раз слышал, как девушки шепчутся о таких вещах. Правдивость мысли насмешила его.       Слизнорт пошел дальше, но скверное настроение Поттера осталось. Выпив образец своего зелья, он очистил свою станцию резкими движениями, тем не менее эффективными, несмотря на свою резкость. Когда он поймал взгляд Тома, он сузил глаза и пронесся мимо него слишком грубо, в результате споткнувшись. Потянувшись, чтобы поймать его, он мысленно выругался, когда мальчик вырвался из его хватки, врезавшись в собственный котел Тома и опрокинув все его содержимое.       К счастью, Слагхорн уже видел его образцовую работу, так что он, скорее всего, получит полную оценку, но Реддл с легким ужасом наблюдал, как содержимое выплескивалось на Поттера. Глаза мальчика расширились от шока, а затем черты его лица расплылись.       — О боже, о боже, вам действительно следует быть осторожнее, мистер Поттер, — раздражался Слизнорт, бросаясь назад, пока остальные студенты таращили глаза. — Какой позор, это было такое же блестящее творение, как всегда, Том. Я все равно отдам тебе должное, конечно…       Поттер даже не взглянул на профессора, его глаза были полностью прикованы к Тому, а губы слегка приоткрылись. Том настороженно наблюдал за ним, прежде чем его взгляд метнулся к профессору и обратно.       — У тебя красивые глаза, — вдруг сказал Поттер, все еще пристально глядя на него. — Они намного лучше, когда они не красные.       Том моргнул в ответ на непостижимое заявление, которое вызвало несколько смешков и шепотки по поводу внезапного очевидного затруднительного положения Поттера, сопровождаемого более тихим бормотанием о том, какие чары он мог видеть у Тома. Они думали, что он будет выглядеть загадочно с красными глазами; он усмехнулся. Он никогда не красил глаза с помощью магии, но он почти предпочитал эти шепотки тем, которые предполагали, видел ли Поттер его слезы или нет.       Он чувствовал, как нарастает кипящая яростная ненависть, которая возрастала по мере того, как он размышлял о последствиях ошибки Поттера.       — О боже, — снова с тревогой сказал Слизнорт, осознав ситуацию и заламывая руки, прежде чем продолжить успокаивающе. — Полагаю, мне придется сделать противоядие. Это займет несколько часов…       — Боюсь, профессор, — неохотно и с чувством страха произнес Том. На этот раз его собственная гениальность не пошла ему на пользу. — Я заменил бетони на олибаниум, чтобы усилить раствор. Видите ли, я не думал, что его действительно можно будет использовать, сэр, поэтому я не видел в нем вреда, но…       — Он ужасно отреагировал бы на асфодель в противоядии, — заключил Слагхорн, сдуваясь. Он задумчиво посмотрел на Поттера. — С такими побочными эффектами, может быть, будет лучше, если зелье пройдет само по себе.       — Прошу прощения, профессор, я никогда не думал… — поспешно добавил Том, придавая голосу подобающее сожаление. Внутренне он проклинал тупость и неспособность Поттера контролировать себя из-за его слабоумных, похотливых, мелких желаний.       — Нет, нет, Том, это была блестящая переделка, только я не думаю, что директор оценил бы, если бы я опробовал новые противоядия на студенте, когда само притворное зелье относительно безвредно…       — Я не возражаю, пока я могу оставаться с Томом, — внезапно заговорил Поттер.       Том подавил желание нахмуриться, потому что не хотел терпеть его компанию целую неделю. Ускользнуть в Тайную комнату, исследовать школу и практиковать свою темную магию — все это требовало уединения. Если бы мальчик цеплялся за него, он не мог бы даже подготовиться к созданию своего крестража.       До того, как мальчик нарушил его планы, он полагал, что сможет создать свой первый хоркрукс к концу года, используя смерть грязнокровки, или убив своего отца, бабушку и дедушку. Он все еще размышлял, что имело большее значение: его первое убийство или смерть его никчемных маггловских родственников. Возможно, второе было бы лучше, поскольку он думал, что его отец должен желать, чтобы его использовали только для такого благородного дела, как его бессмертие.       Однако отказывать мальчику по-прежнему было непрактично, учитывая, что в классе было столько свидетелей. У него был имидж, который нужно было поддерживать. Его одноклассники или, по крайней мере, Рейвенкловцы ожидали, что он будет относиться к Поттеру с терпением и состраданием. Слизнорт ожидал того же.       — Все в порядке, профессор, — успокаивающе сказал Том. — В конце концов, я был тем, кто напугал его. Я прослежу, чтобы он не слишком опозорился. Так он даже сможет посещать занятия.       — Конечно, — радостно воскликнул Слизнорт. — Я должен был знать, что ты так хорошо справишься с ситуацией. Думаю, если бы это случилось с кем-нибудь еще, мистеру Поттеру повезло, что он пролил твое зелье, а не чье-то еще. Ты хорошо о нем позаботишься, а я могу спать спокойно. — Слизнорт наклонился к нему, заговорщически подмигнув. — Зная, что ты никогда не воспользуешься бедным мальчиком. Я уверен, что это будет фантастическая история, после которой мы все сможем хорошо посмеяться.       Слизнорт покачал головой на это и со смешком проковылял к передней части класса. Остальные студенты закончили паковать сумки и побежали болтать о произошедшем, а Том стиснул зубы.       — Могу я отнести твою сумку за тебя, Том? — Поттер прервал его мысли. Том повернулся и увидел зеленые глаза, с надеждой смотрящие на него сквозь оправу очков.       — Я справлюсь, спасибо, Поттер, — сухо ответил Том. Ядовитость в его голосе почти не слышна. Мальчик, конечно, не заметил. Они закончили упаковывать свои принадлежности, и Том перекинул сумку через плечо с несколько большим усилием. Развернувшись и сделав несколько широких шагов, Поттер не стал ждать, быстро последовал за ним по пятам.       Тишина, а потом-       — Мы можем пообедать вместе, Том?