Сети памяти

      Возвращаться в реальность, где бы она ни была, отчаянно не хотелось. Ещё секунду, ещё мгновение. Задержаться совсем ненадолго. Там, где теперь так спокойно, так тепло, так правильно. – Давай же, Поттер! Открывай глаза, Гарри! – кто-то с очень приятным голосом тормошил его за плечи.       Реальность, как и полное осознание воспоминания, свалились совершенно внезапно. Словно Гарри окатило ледяной водой. Он открыл глаза, резко сел на кровати и попытался выдохнуть. Получился только раздирающий горло хрип. Гермиона насильно открыла ему рот, вливая внутрь зелье. Пришлось проглотить. Через несколько мгновений стало спокойнее и легче физически. Унять душевную боль ни одно зелье было не в состоянии. Слишком много всего произошло за один далёкий забытый вечер.       Гарри оглядел друзей. На лице у Гермионы застыло выражение искреннего беспокойства и немного испуга. Рон словно не до конца определился: то ли он в ужасе, то ли в предвкушении. И только Джинни смотрела на него с пониманием. Потому ли, что и ей было знакомо вмешательство в сознание? Или потому что она действительно любила и оттого понимала?       Гарри вздохнул. Совершенно не хотелось ничего никому рассказывать. Даже Джинни. Какая-то часть его даже хотела бы никогда не вспоминать. А ещё лучше, чтобы этого вообще никогда не происходило. Другая же часть была счастлива от того, что это действительно было. И он прекрасно понимал, что ни за что на свете не согласился бы ни снова забыть, ни отказаться от этих событий вообще. И наконец совсем крохотная часть Гарри очень-очень хотела верить, что профессор Снейп жив. Что это не какая-нибудь консервация заклятия и не хитроумное сплетение чар, а что всё до банальности просто – он просто жив. И Гарри сможет хоть что-то в этой жизни исправить. Потому что он не всегда был уверен, что победа стоила ту цену, которую все они за неё заплатили. И меньше всего он был уверен в том, что она стоила ту цену, которую за неё заплатил профессор.       Джинни осторожно коснулась ладони Гарри. Он сфокусировал взгляд на девушке и попытался улыбнуться. Она здесь, с ним. Даже если профессора Снейпа нет, у него всегда будет Джинни. Потому что он смог её спасти. Эта мысль немного согрела его, и Гарри снова улыбнулся. Гораздо живее и правдивее. – Что ты вспомнил? – тихо спросила Гермиона.       Гарри глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Говорить всё равно придётся, как бы ему ни хотелось молчать. – Профессор очень серьёзно воспринял мои слова о том, что я не хочу его видеть. В следующий раз мы встретились только на шестом курсе. Я следил за Слизнортом, а выследил профессора Снейпа. – Следил за Слизнортом? Это же выходит, что прошло больше полугода! – ахнула Гермиона. – Полгода? Те полгода, что ты по пятам за Малфоем таскался? И Снейп ни разу не соизволил тебе хотя бы намекнуть о том, что происходит? Вот же гад! – Рон вспылил буквально за мгновение.       Джинни попыталась крепче сжать ладонь Гарри, но не успела. Он в одно движение поднялся с кровати, подошёл к Рону и с размаху врезал ему кулаком по носу. Послышался хруст, Рон вскрикнул. – Я просил тебя этого не делать, – голос Гарри был неестественно спокоен. – В следующий раз будет не нос, а хребет.       Джинни зло и без тени сочувствия зыркнула на брата, безуспешно пытавшегося остановить кровь. Гермиона замерла и выглядела очень напуганной. Она сидела рядом с Роном и совершенно ничего не делала. – Помоги ему, – бросил ей Гарри, возвращаясь на место.       Когда через некоторое время Гермиона привела притихшего Рона в физический порядок, Джинни осторожно спросила у Гарри, что именно произошло в ту их встречу с профессором. – Волан-де-Морт заставил его выпить сваренный им же яд – Его Темнейшество был недоволен скоростью действия. Я застал профессора в состоянии близком к предсмертному, когда он пытался найти противоядие, которое было спрятано в кабинете Зельеварения. Вот только сил на то, чтобы до этого противоядия добраться, у него уже не было – спасибо Его Светлейшеству за обстоятельный подход к получению сведений от особо ценных шпионов! – Гарри поморщился. – Ты помог профессору? Ничего не помня? – во всё ещё испуганном голосе Гермионы проскользнули сразу и удивление, и уважение. – А он сделал всё, чтобы я этого не сделал. Даже снял с меня шестьдесят баллов. И я бы ушёл. Но почему-то вдруг подумал, что так подло мог поступить только один Поттер. И это точно не я. – Ты всё сделал правильно, Гарри! – тут же воскликнула Гермиона. – Я знаю. Я не ошибся, когда доверился ему в первый раз. И не ошибся тогда. Пойми я чуть больше… Догадайся, может, кто скрывался за именем Принца-Полукровки. И всё могло бы быть иначе. – Всё и было иначе, Гарри, – улыбнулась ему Джинни; и она была абсолютно права. – Кстати, о Принце-Полукровке. В тот вечер я узнал много нового. И про учебник, и про Принца-Полукровку, и про Мародёров, и про дружбу профессора с моей мамой, – Гарри невесело хмыкнул.       Следующий час он в подробностях пересказывал друзьям (интерес проявил даже затихший Рон), что же происходило в Подземельях Хогвартса почти два года назад, опуская, однако, слишком личное. Гарри ничего не рассказал друзьям ни про обработку ран профессора, ни про «последствия возвращения воспоминаний» (только мысленно отметил, что надо будет обязательно рассказать Гермионе, что она совершенно права – это действительно то самое заклинание из той самой книги, теперь-то он точно это знает), ни про их с профессором разговоры по душам о трудном детстве.       Когда Гарри наконец закончил, в комнате надолго повисла тишина. Все обдумывали услышанное. Первым неожиданно заговорил Рон. И спросил он то, чего от него никто не ждал: – Когда точно это было?       Гарри честно попытался вспомнить, но никакого конкретного временного ориентира в голову не приходило. – Кажется, до твоего дня рождения, – наконец ответил он. – А что? – Не могу припомнить, чтобы Гриффиндор в одну ночь лишился шестидесяти баллов в том году.       Гарри рассмеялся. Он прекрасно понимал, к чему именно клонит Рон с его вечным недоверием и нелюбовью к профессору, но этот факт был действительно забавным. Тем более что Гермиона, так не любящая прорицания, совсем недавно его почти предсказала. – Пропажу баллов никто не заметил, потому что ты, Гермиона, была абсолютно права.       Сначала все удивлённо воззрились на Гермиону, а затем все, включая уже и саму Гермиону, перевели не менее удивлённые взгляды на Гарри. – Помнишь, как ты заметила, что я получил Превосходно по ЗоТИ?       Гермиона с Джинни переглянулись и тоже расхохотались. – Неужели он начислил тебе шестьдесят баллов за эссе? – спросила, отдышавшись, Джинни. – Нет. Во-первых, за демонстрацию действия заклинания. А эссе назвал чушью и велел переписать. «Чтобы содержание соответствовало отметке», – спародировал Гарри Снейпа. – А во-вторых, не шестьдесят, а шестьдесят пять. Ещё пять баллов он снял за то, что я разлил противоядие и прожёг дыру в полу в кабинете Слизнорта. – Слизнорт ненавидит это пятно! – Джинни снова восторженно прыснула.       Всё ещё ничего не понимающий Рон беспомощно вглядывался в лица смеющихся друзей. И Гермиона наконец пообещала рассказать ему всё потом. – Завтра попробуем ещё раз, – когда смех утих, Гарри встал и подошёл к окну. – Нет, Гарри! – тут же воскликнула Гермиона. – Да, – безапелляционно отрезал Гарри. – Мы подбираемся к чему-то очень важному. Я это чувствую. Тем более что сама посчитай: там остаётся совсем немного времени до того, как война стала настоящей войной. Профессор вот-вот исполнит последнюю волю Дамблдора, а мы пустимся в бега. Дальше только самое важное.       Гермиона досадливо выдохнула: – Наверное, ты прав.       В комнате снова наступила тишина. Поняв, что больше Гарри ничего им не расскажет, Гермиона увела Рона на кухню. Джинни же, стоило двери закрыться, подошла к Гарри, который по-прежнему стоял у окна, и обняла его со спины. – Ты ведь не всё нам рассказал, да? – прошептала она ему на ухо. – Да, не всё. Далеко не всё. Есть какие-то вещи, которые только между мной и профессором. Мы говорили о детстве, например. И… ещё всякое. Но было ещё кое-что. Он снова оставил меня ночевать. – Почему? – Возвращение памяти после долгого перерыва плохо повлияло на мой организм. Я даже потерял сознание в какой-то момент. – Профессор боялся снова скрывать тебе воспоминания? – поняла Джинни, и Гарри кивнул ей, в очередной раз удивляясь проницательности этой прекрасной девушки.