В ней было всё таким...

      То, что произошло в последний вечер новогрских сборов в комнате Ани и Камилы, так и осталось в них. Негласно обе девушки решили для себя, что это будет единственно верным решением.       Алена считает, что это была минутная слабость, ведь у нее нет к Щербаковой чувств. Она уверена, что лучше всего — это сократить общение до минимума.       Аня ругает себя за все, что произошло, и все же, вспоминает руки и губы девушки на своем теле с трепетом и теплом. Она считает, что лучшее, что может сделать — отстраниться от той, сосредоточившись на тренировках и Камиле.       Из уставшей и слабой, которая не раз вступала в конфликты со своей девушкой, Щербакова превратилась в нежную, заботливую, приторную, компромиссную.       Тренировки, после снятия гипса, помогали еще больше отвлечься от своих тайных желаний, которые порой разливались по телу приятной тяжестью, когда она могла увидеть «подругу» без верхней одежды в раздевалке.       И Камила вновь расцвела, вновь окуналась с головой в свои чувства, проводя свободное время в компании Ани.       С первого взгляда все казалось замечательным. Приятная рабочая атмосфера, улыбки на лицах фигуристок. Но, от чего же, Саша не верила. С самого Новогорска и сейчас, спустя полтора месяца, она стремилась разобраться в отношениях этой троицы. И каждая ее теория разбивалась.       Трусова закипала, когда видела влюбленную Камилу, и совсем не верила в полную взаимностью со стороны Ани. Ей не нравилось то, что в попытках пообщаться с Щербаковой и Косторной, как это было раньше, обе находили причину оставить девушку ни с чем.       — В чем дело? — сиплым голосом, который Алена часто называла самым сексуальным в мире, Саша обратила внимание подруг.       — Что случилось?       — Просто объясните мне, кто из вас, блять, троих, сука, живет в розовых очках?       — Ты о чем? — усмехается Аня, даря взгляд, словно Саша дурочка. Маленькая любимая дурочка.       — Ты изменяешь Камиле?       — Не поняла.       — Не смотри на меня как на тупую! Я же вижу, вы постоянно коситесь друг на друга, а потом как обшпаренные убегаете, стоит только вам оказаться рядом. Блять, просто скажите, в чем проблема? — она ходит по раздевалке кругами, метая взгляд то в сторону Ани, то в сторону Алены.       — То есть, ты, че, серьезно, думаешь, что мы с Аней спим? — Косторная смеется с отвращением, — Я с ней? Серьезно?       — Ты с ней, да, Алена, с Аней. Просто скажите, да или нет! Я не буду больше лезть в это.       — Трусова, ты ебобо? Я бы в жизни не стала спать с Щербаковой! Ну, ты вообще себе это как представляешь? — цедит Косторная, поправляя пряди сашины, — Пиздец, тебя, конечно, занесло, Саш. Перетренилась?       Что происходило в этот момент в голове у Щербаковой, оставалось загадкой. Молча слушая едкие неприятные слова Алены, все ее прежнее спокойствие и умиротворение сказали «Адоьос, малышка!»       Больно. Обидно. Неприятно.       Три шага. Замах. Звонкая пощечина.       Ошарашенная Саша. Напуганная своими же действиями Аня. Вылетающая из раздевалки Алена.       — Черт, — Щербакова обхватывает свои щеки, глубоко задышав.       — Это было мощно. Зачем?       — Саш, — Аня приводит дыхание в порядок, — Не лезь туда, куда тебя не просят. Тебе зачем знать, кто с кем спит? Какая разница изменяю ли я Ками? Где? Когда? С кем? Зачем тебе? Может, хотела стать спасителем Камилы от такой ужасной девушки как я? Думаешь, что она сразу же станет твоей? — ее голос с каждым предложением повышался, — Че стоишь и смотришь?       — Нет, спасибо. Валиева, конечно, ниче такая, но я все же предпочитаю парней. Не хотелось бы, чтобы ее сломали твои игры в любовь перед Олимпиадой.       — Какое, блять, благородство! Ну, давай, что ты там хочешь сказать или спросить?       — Тебя трясет.       Саша подходит ближе, прижимая подругу к себе. Она даже думает, что начала дрожать вместе с Аней, еще крепче прижимая к себе. Сначала Щербакова напряженная, но после сдается, вздыхая будто в последний раз.       — Я не знаю, что делать, — чемпионка мира сжимает футболку Саши, — Я люблю Алену. Знаешь, в ней все такое дурацкое. И сама она конченная дура. Но вместе с тем, в ней прекрасно буквально все. Даже ее идиотские шутки. Даже все дерьмо, что она вываливает на людей. Она же Алена.       — Она это знает?       — Возможно. Правда, не знаю, — Аня ослабляет хватку, отстраняясь от Трусовой, — Да и неважно это. Она сказала, что не любит меня, пока «любила» меня, — она показывает кавычки, выделяя слово особым тоном.       — И что ты собираешься делать?       — Готовиться к сезону. Быть любимой. Я ничего не хочу менять, тем более после ее слов, — девушка хмыкает, — Видите ли, противно бы ей было спать с Щербаковой.       — Камилу то не жалко?       — Я буду делать все, чтобы она была счастлива со мной. И то, что ты слышала и видела сегодня — ты забудешь навсегда.       Саша видит, что у Ани произошла смена настроения. От надломленной девочки к раздраженной девушке, готовой идти по головам. Может, так и лучше. Ей пойдет на пользу иметь такой триггер в канун олимпийского сезона.       Она больше не задает вопросов. Она больше не лезет. Она больше не следит за их взглядами. Кажется, ее подруги из-за ее любопытства, теперь ненавидят друг друга.       И все же, Саша ждет, когда эта бомба взорвется, морально готовясь к любому исходу.