Парадокс второго шанса

      Вот так и началось потенциально плодотворное и крайне нагруженное учебное сотрудничество, включавшее в себя теорию магии, алхимию, зелья, руны, ментальную магию и многое другое.       Следуя порядку, составленному стариком, первой магической наукой, которую Гарри стал активно постигать, стала именно ментальная магия. И она оказалась, наверное, самым необычным, что Поттеру приходилось испытывать за его недолгую, но насыщенную жизнь.       Слэро выдал парню на руки кучу книг и лично контролировал каждый этап в теории, а непосредственно практика происходила… во сне. Существовало галлюциногенное зелье и небольшой рунный ритуальчик, после которого человек проваливался в осознанный сон, где время тянулось значительно медленнее, чем в реальном мире. Пока человек находился там, он мог безопасно манипулировать защитой разума, заниматься сортировкой воспоминаний и строить ментальные ловушки с фальшивыми образами для пассивных легилиментов. И главное преимущество было не столько во времени, сколько в отсутствии внешних отвлекающих факторов.       Единственное ограничение — из сна нельзя выбраться, лишь пожелав этого. Человек покидает осознанный сон, только когда просыпается тело, поэтому в небытии приходилось проводить по пять суток за одну ночь, что немного снижало градус энтузиазма.       Слэро после каждой такой тренировки проверял Гарри, сканируя мысли пассивной легилименцией, нападая напрямую и используя заклинания ментального контроля. Как он утверждал, и Грин-де-Вальд, и Дамблдор обучились ментальной магии именно таким способом.       В качестве практики для создания точной карты воспоминаний он заставлял учить книги. Не просто читать, а именно учить наизусть, потом воспроизводя их в разуме и сохраняя в формате вечной копии. Ощущения были действительно странные, словно мозг — это абстрактный блокнот с оглавлением на первой странице. Не нужно больше искать куски разрозненной информации на задворках разума. Достаточно «по запросу» открыть нужную страницу и дословно вспомнить все, что на ней было написано. Или хотя бы попытаться. Этакое слабое и искусственное подобие эйдетизма.       Разумеется, память не была единственным ментальным аспектом, которым Поттер занимался. Помимо нее, Артур, сначала в качестве отвлечения, а потом и на постоянной основе, подсовывал ученику основы и методы высшей ментальной защиты и атаки.       На постройку хорошей защиты ушло два реальных месяца постоянных «сонных тренировок», что подразумевало чуть больше полутора лет кастрированного существования внутри осознанного сна, за исключением нескольких выходных. Ещё один реальный месяц ушел на ловушки и сортировку памяти, а потом Гарри приступил и к высшей атакующей легилименции. Вот это было действительно необычно.       Слэро не собирался открывать свой разум никому, включая горячо любимого ученика, связанного клятвами и договором, а потому создал там отдельный «раздел» специально для этих самых уроков, наполнив его воспоминаниями разной степени фальшивости. И практические уроки по большей части заключались в том, что сначала Гарри пытался просто проникнуть в этот раздел силой, а потом переходил к более тонким методам — учился считывать поверхностные мысли и эмоции, распознавать фальшивые воспоминания, а иногда даже фальшивые моменты в настоящих воспоминаниях.       И всё это — без палочки.       Если откинуть красочные эпитеты, то магия без палочки поначалу давалась действительно очень тяжело. Но, невзирая на тяжесть, процесс шел без непредвиденных остановок. Поттер и до встречи со Слэро мог выполнять простейшие заклинания, не используя палочку, но с ежедневной практикой, время для которой зачастую предоставлял маховик, развитие пошло значительно быстрее. Каждый день он полностью тратил свои резервы, осваивая заклинания, по сложности начав примерно со второго курса Хогвартса.       И с каждым же днём чувствовал, как становится сильнее. Ядро и каналы развивались, приходя в баланс с резервами, благодаря чему контроль магии при колдовстве улучшался. Окклюменция очень помогала — чем чётче выражено намерение, тем легче наколдовать что-то осмысленное.       — Магия, — бывало, говаривал Артур, с насмешкой наблюдая за страдальческим нытьем Поттера. — словно немного капризный внутренний зверь, поддающийся дрессировке и развивающийся благодаря тренировкам. Поэтому терпи, пацан.       Потребовалось почти шесть лет обучения, чтобы Гарри закончил с чарами, трансфигурацией, менталистикой, светлыми и темными искусствами на уровне мастерства.       Сильным и целеустремленным магам обычно требовалось от двух до четырех лет, чтобы получить мастерство в определенной сфере. Изредка, это были несколько сфер. Например, Дамблдор за два года сотрудничества с Фламелем так и не стал мастером алхимии, но зато параллельно стал мастером трансфигурации. Пусть Поттера явно нельзя было назвать рекордсменом по скорости, магию он все же практиковал без палочки, а потому темп прогресса устраивал как ученика, так и учителя.       Поскольку со «стандартной» для современных волшебников магией, основанной по большей части на созданных нумерологами формулах и заклинаниях, в какой-то момент было покончено, решено было перейти к элементальной магии, где старик из-за своего возраста и ограниченной магической силы, мало чем мог помочь, помимо теории.       Это было существенное повышение сложности, потому что элементальная магия крайне сильно зависела от намерения и представления, а для её использования нужны были огромные магические резервы и высокий контроль, который обеспечивала все та же окклюменция. Природные стихии — огонь, воздух, вода и земля, не были определяющими в том, что предоставляло полноценное владение элементальной магией. Она не только позволяла контролировать первичные стихии, но и позволяла использовать их производные — свет, молнии, камень, ветер, тени и многое другое.       Сильный элементалист мог устроить настоящее стихийное бедствие, и такое уже случалось, Помпеи тому яркий пример. Магу-элементалисту не хватило контроля и извержение вулкана погубило как его, так и целый город. Или, например, инцидент с Атлантидой, которая, судя по некоторым преданиям, ходившим среди магов, была уничтожена в результате вспыхнувшей гражданской войны между двумя магическими кастами. Даже извержение Кракатау в конце девятнадцатого века, как оказалось (Слэро, черт побери, застал это событие, настолько древним стариканом он был), являлось результатом действий элементалиста, который сгинул в этом же вулкане по собственной глупости.       Именно тогда, кстати, изучение элементальной магии сошло на нет. Не столько по инициативе МКМ (хотя она тоже имела место), но сколько из-за опасений самих магов — в быту элементальной магией не воспользуешься, а постоянное появление новых повседневных заклинаний, в том числе условно «стихийных», перекрывало базовые потребности даже достаточно сильных магов.       Поэтому следовало соблюдать, кхм, осторожность, и не пытаться прыгнуть выше головы в практике. Накопители тренировочного зала на Гриммо поначалу выдерживали полчаса таких занятий, но и Гарри довольно продолжительное время не мог выдержать дольше. Лишь спустя пару лет управлять стихиями и их производными стало легче. В конце концов, технически это почти не отличалось от обычной магии, только требования к магу повышались на несколько порядков. Тем более, что раньше, много сотен лет назад, элементальная магия была одним из ведущих видов магических искусств среди различных народов.       Ритуалы по призыву дождя, проводимые шаманами? Элементальная магия, пусть и в смеси с ритуальной. Проводились на местах магических источников, что гарантировало достаточный магический резерв для осуществления какого-то крупного события — изменения погоды в целом регионе, например.       Да и сам Гарри однажды был живым свидетелем использования элементальной магии в драке — Дамблдор неплохо управлялся с водой в министерстве в 1996 году, не полагаясь на какую-то конкретику, действуя исключительно на собственном чувстве контроля.       Поэтому, освоив элементальную магию, он тратил два часа маховика на неё, а остальное посвящал дуэлям с големами, боевой трансфигурации и многому другому, что не требовало накопителей дуэльного зала.       Помимо непосредственно магической стороны, старикан обучал его тому, на чем специализировался всю жизнь — целительству. Разумеется, шансов достичь такого уровня у Поттера не было, но многие аспекты и приемы получалось брать нахрапом, в то время как Слэро, не имея такой магической силы, предпочитал тонкий и составной подход с упором на опыт и мастерство.       Старик много лет посвятил лечению наследственных проклятий и сглазов, завязанных на крови, и самому Гарри эта тема тоже полюбилась. У Слэро даже была собственная авторская методика, которой он до этого момента ни с кем не делился — если проклятый член рода был молод, то проклятие практически всегда не успевало укорениться, и можно было сделать из полутрупа абсолютно здорового человека, используя лишь сырую магию, которая абсорбировала бы проклятие из чужой крови. К сожалению, если проклятый был старше пятнадцати-шестнадцати, то шансов у него уже не было.       В любом случае, с лечением таких сложных случаев не всё было так просто, магический откат мог прикончить как целителя, так и пациента, слишком многое упиралось в их магическую силу и резервы. Если целитель был достаточно силён, то он мог принять часть отката на себя, например. К сожалению, для Слэро этот вариант не был доступен. Он старался в таких случаях использовать направленные магические накопители, которые дополнительно подавляли откат от проклятия.       Разумеется, накопители не были панацеей. По сути своей они были всего лишь «магическими батарейками» — артефактами, абсорбирующими направленную на них магию и иногда позволяющими использовать ее в дальнейшем. Как защитные механизмы некоторых мэноров, например, или Хогвартс, который заряжался от источника магии, находящегося на месте его постройки.       Как любил говаривать старик, Поттер мог бы стать превосходным целителем, если бы не умирал и потратил на обучение и практику пару-тройку десятилетий.       Кстати, даже насчёт влияния яда Артур оказался прав. Как только Гарри перестал пользоваться палочкой и стартовало развитие ядра и каналов, боль почти ушла. Конечно, он знал и чувствовал, что яд всё равно убивает его, но это была, по крайней мере, не слишком мучительная смерть.       Зельеварение, на удивление, не слишком отличалось от уроков Снейпа. Слэро оказался тем еще брюзгой, а уж уровень воспитанника его не устроил совершенно, поэтому он гонял бедного Поттера по материалу, не сдерживаясь в выражениях. Видно было, что наука ему нравится, а бездарность ученика в ней заставляет беситься.       Поттеру же зелья давались тяжело, и максимум, на который он был способен поначалу — варить зелья уровня программы Хогвартса по шестой курс включительно. Однако, сильно помогла сортировка памяти. Погрузившись в осознанный сон и уложив в разуме все известные ингредиенты, их эффекты, способы использования, катализаторы и нейтрализаторы, процесс варки стал восприниматься намного легче.       Конечно, Гарри вполне справедливо полагал, что его мозгов не хватало на способность с нуля придумывать новые сложные рецепты, но улучшить любое из стандартных и даже некоторые из продвинутых он был способен. В конце концов, это не так уж сложно, главное — правильно понимать, за что отвечает каждый ингредиент и на что влияет высчитанная процедура помешивания.       Например, если хочется, чтобы бодроперцовое зелье стало гуще и «злее», можно помешать на один раз больше по часовой стрелке в заключительном этапе и добавить сок красной рябины, чтобы оно не свернулось. Не бог весть что, но благодаря таким вот трюкам в некоторых случаях можно исправлять зелья, с которыми зельевар напортачил на предыдущем этапе.       Даже после обучения, к зельеварению любви у Поттера так и не появилось, он просто не обладал подходящим складом ума, судя по всему, даже несмотря на окклюменцию. Ну и вдобавок, Артур, видя бесперспективность своих стараний сляпать из ученика мастера-зельевара, научил того улучшенным рецептам, которые вывел в течение жизни, после чего этот самый ученик особого энтузиазма в создании и улучшении зелий не проявлял. Да и незачем, справедливости ради. Готовые рецепты были отточены, наверное, до идеала — недаром Блэки когда-то закупали у Слэро зелья, как и многие другие богатейшие чистокровные рода. Уж распознавать таланты они явно умели.       Алхимия оказалась намного более интересным разделом магии. Она, строго говоря, была очень похожа на смесь нумерологии, чар и зельеварения. Алхимические операции, нумерологические значения которых приходилось заучивать наизусть, позволяли создавать эссенции различных магических и немагических субстанций, например, растений или частей магических животных.       Алхимия позволяла преобразовывать готовые зелья в пар или кристаллы, алхимические формулы можно было использовать в сочетании с рунами для зачарования предметов и закрепления определенных свойств. Например, зачаровать кусок железа, который после алхимического зачарования и нанесения рун мог бы растекаться в лужу и возвращаться в исходную форму по желанию владельца. Это было сложно, но реально и вполне достижимо.       И эта доступность удивляла еще сильнее в контексте отсутствия, собственно, продуктов алхимии в свободном доступе, ведь на прилавках магазинов вещей, зачарованных с помощью алхимии, не найдёшь. Мастеров алхимии в мире почти не осталось, а уж в Британии и подавно — Дамблдор мог бы стать мастером, но отошёл от исследований задолго до смерти, променяв науку на политические амбиции.       Ну и наконец, самое главное, чему старикан вознамерился учить новообретенного послушника. Руны. Гарри успел несколько раз возненавидеть и полюбить их за время обучения, но в конечном итоге, за пять с небольшим лет учёбы, стал действительно хорошим рунным мастером. Он не считал себя равным Слэро, но даже тот признавал, что это был скорее вопрос опыта.       В рунах, по сравнению с другими разделами магии, все было иначе — практическую часть сильно ограничивало не слишком большое количество теоретической информации. Изучив различные древние рунические алфавиты, запомнив сами руны, их расшифровки и сочетания, заучив основные цепочки, способы начертания, наполнения магией и замыкания кругов, любому магу оставалось только одно — практика. Теория была многогранна, но конечна.       Слэро гонял Поттера по этой самой практике, заставляя разбирать созданные им круги, взламывать рунную и обычную защиту с помощью рун, защищать рунами себя, снимать обычную магическую защиту, используя активные рунные цепочки, использовать намерение для создания рунных зачарований, а также рунных закреплений для чар. Это точно нельзя было назвать легкой прогулкой, нет, это крайне сложные процессы, и без памяти, которую Гарри развивал с помощью окклюменции, рунным мастером он бы точно не стал.       Руны Поттер в итоге полюбил, но в основном как закрепители для готовых зачарований и разрушители защитных щитов. Ему по-прежнему было проще использовать магию для прямой защиты или атаки, тут играла роль разница в силе между ним и Слэро. Там, где старик полагался на хитрость, руны и алхимию, молодой ученик полагался на магическую силу, знания и расчёт.       Разумеется, было и то, чему Гарри обучался самостоятельно — артефакторика. Библиотека Поттеров в подвалах практически уничтоженного мэнора содержала огромное количество эксклюзивной информации по этой теме, а вдобавок к этому на седьмом году «совместной жизни» Слэро еще и поделился с учеником копиями тех книг, что Грин-де-вальд собирал в течение жизни, а сам Артур втайне подворовывал. К сожалению, Министерство Магии Германии под давлением МАКУСА вынуждено было уничтожить то, что было найдено в тайниках Грин-де-вальда, так что имеющиеся у Слэро копии были настоящим эксклюзивом.       Информационного голода не было, это точно можно было сказать. Книги Поттер проглатывал только так, занимаясь их воссозданием и сортировкой информации внутри памяти во время осознанных снов. Ну а вкупе с рунами, алхимией и библиотекой Блэков… Действительно, было порой и что-то хорошее в его жизни.        Так или иначе, но артефакторика постепенно стала самым любимым «внеклассным» занятием. В основном, поначалу Гарри просто занимался изучением теории и созданием типовых простеньких артефактов. Со временем, процесс создания усложнялся, и он начал создавать свои личные, фирменные рунные системы, основанные на нумерологических расчетах.       В итоге, Гарри даже дошел до обратной разработки, изучая и «разбирая» артефакты, хранящиеся в сейфах и домах Поттеров и Блэков, а также те, что они со Слэро покупали во время вылазок. Изучал артефакт, снимал все зачарования и защитные схемы, разбирал на составные магические части, а потом воссоздавал с нуля, упрощая или улучшая схематику. Изготовленные артефакты отправлялись в банковский сейф вместе с инструкциями. Практика нужна, но не пропадать же добру, пусть Тедди потом пользуется или его потомки, жлобом Гарри себя точно не считал.       Правда, несмотря на успехи, дары смерти «разобрать» так и не получилось, несмотря на все усилия артефактора-энтузиаста и посильную помощь Слэро. Пусть у них и были сходства, именно артефактами их назвать можно только с очень большой натяжкой. Просто некие странные предметы, от природы обладающие необъяснимыми магическими свойствами, которым не требуются ни внешние фоновые источники, ни замыкающие элементы для работы.       Хотя, стоит сказать, что сторонние зачарования они принимали. Например, на мантию вполне можно было нанести сторонние рунные пластины, которые позволяли бы придать ей дополнительный функционал. Защитный, например. Или направленный на регуляцию температуры. Да и камень — Гонты же умудрились засунуть его в кольцо и запитать от него целый комплекс чар и проклятий, которые Реддл в итоге использовал для защиты крестража, подловив Дамблдора практически неизлечимым проклятием гниения плоти.