Battle-born

Серые горы недружелюбно скалились ущельями и пиками, отбрасывая резкие, черные тени на узкую каменистую тропу. Рыжий длинногривый конь Изуку нервно прядал ушами и неохотно шел вперед. Его можно было понять: сам Изуку, привыкший к бескрайним изумрудным равнинам, чувствовал себя здесь неуютно. Вдоль тропы гулял холодный, порывистый ветер, хватал его за тонкий капюшон и трепал кудрявые волосы. Кони его свиты недовольно перефыркивались, подгоняемые всадниками. — Подскажите, пожалуйста, а нам далеко еще? — спросил Изуку у идущего впереди него старика в длинном плаще, подбитом мехом. Тот не ответил, только поправил воротник, чтобы ветер не задувал в шею. Изуку вздохнул и последовал его примеру — холод продирал до костей. Они уже прошли почти день пути от Ямриды, полноводной реки, отделявшей их страны друг от друга, и местность стала совсем отчужденной. С каждым шагом тропа неуклонно становилась все уже и круче. Она поднималась вверх вдоль отвесных скал и опасно кралась у обрывов. В воздухе все сильнее пахло гранитом и глиной, и вскоре Изуку уже не чуял ничего, кроме разных оттенков камня и неба. Говорили, что до стана предводителя дэньмитов — нескольких десятков племен горных кочевников — было не меньше двух недель пути. Но красноречие посла и дорогие подарки сделали свое дело — встреча была назначена на околонейтральной территории всего в двух днях пути от Ямриды. Конечно, это уже была территория дэньмитов, но сейчас, среди зимы, их основные стоянки располагались дальше к югу, неподалеку от побережья теплого Ганьского моря, и сюда мало кто заглядывал, кроме редких патрулей. Изуку ободряюще похлопал нервничавшего коня по тонкой, теплой шее и подтолкнул его пятками, когда тот замедлился перед очередным подъемом. Уже темнело, и нужно было успеть добраться до хоть какого-то плато, на котором можно было устроить привал. Их проводник, казалось, не торопился и размеренно шагал вперед, помогая себе короткой, крепкой палкой. Он ловко упирался ее острым концом в землю, подтягивал свое сухое тело легким рывком и, поставив устойчиво обе ноги в теплых, мягких сапогах, снова втыкал палку впереди себя. Удивительно, но шел он быстрее, чем кони посольства, и Изуку неустанно подгонял свою лошадь, чтобы не отставать. Ночь они встретили под каменным карнизом, куда почти не задувал ветер. Пока свита возилась с лагерем, кормлением лошадей и готовкой ужина, Изуку сидел у костра, закутавшись в теплое шерстяное одеяло, и наблюдал за плясками золотистого пламени. Он мысленно представлял завтрашнюю встречу и старался подготовиться к переговорам. Ему нужно было добиться союза или хотя бы нанять пару отрядов в свою армию. Без этого Миодоссия не выстояла бы в грядущей войне. Им было чем заплатить за предоставленную поддержку: в Миодоссии были лучшие кони, выращенные на богатых заливных лугах, было прекрасное душистое сено, которое везли во все ближайшие герцогства. И много видов дорогого дерева: черный клен, красное дерево и железный дуб, за которыми приезжали купцы со всего мира. В конце концов были серебряные и золотые копи, которые уже не первое десятилетие не могли исчерпать, словно внутри них бил драгоценный источник. По сведениям Ииды, выступавшего в роли регента Миодоссии и сейчас заменявшего Изуку на троне, у дэньмитов было не так уж много природных ресурсов. Суровые горы обрекали их на скудную жизнь в постоянной борьбе за выживание. Но у них было оружие, способное перевернуть любую расстановку сил, и Изуку надеялся это оружие заполучить. Небо еще не заалело, а они уже снова были в пути. Свита Изуку была малочисленна: четверо телохранителей да пара оруженосцев. Ехали налегке и даже пищи было с собой из расчета, чтобы на обратном пути промышлять охотой. Все, чтобы добраться до места встречи быстро и незаметно. На очередном перевале пришло время попрощаться с проводником. Вместо него дальше их должна была вести странная девушка с розоватой кожей, что сейчас сидела верхом на чудном звере и нетерпеливо озиралась, пока свита Изуку преодолевала последний крутой подъем. — Ну наконец-то, — воскликнула она, выразительно потирая замерзшие плечи. — Мидория? Бакуго уже ждет. Она плохо говорила на равнинном языке и страшно картавила, но Изуку вежливо оставил это без внимания. Просто поздоровался со всей учтивостью и поклонился, не слезая с коня. Девушка не удостоила этот жест вниманием, развернула своего непонятного зверя, словно сшитого из десятка других, и выслала его в рысь вниз по тропинке. Ее короткие розовые волосы колыхались от ветра, и Изуку хотелось одолжить ей свой плащ, так легко она была одета. Как будто и не зима была вокруг. Конь Изуку послушно двинулся трусцой следом за ней, хотя по прижатым ушам было видно, что компания неизвестного животного ему крайне неприятна. — Простите, пожалуйста, а как я могу к вам обращаться? — она посмотрела на него большими черными глазами, в которых не было возможным различить ни белки, ни радужки, и недоуменно нахмурила розовые брови. Изуку поспешно перефразировал, — Как вас зовут? Ваше имя? — Мина, — наконец, она его поняла и тут же вскрикнула, отгоняя взмахом руки. — Дальше от ргапалла! Странный зверь под ее седлом выразительно клацнул костяными челюстями, за что был немедленно наказан хлестким ударом повода по шее, и Изуку осадил коня. Ргапалл был похож то ли на лошадь, то ли на кошку, то ли на огромного стервятника. У него была совершенно лысая узкая морда, длинная гибкая шея, покрытая черной, косматой шерстью. И сам он весь был длинный, на четырех лапах и с хвостом в три четверти его тела. Взгляд у ргапалла был совершенно не добрый: он все время косился на рыжего и злобно подергивал короткими гладкими ушками. Не прошло и четверти часа, как Изуку смог по достоинству оценить ловкость ргапалла, легко преодолевавшего каменные преграды, которые ему на лошади приходилось объезжать по узким извилистым тропинкам. Изуку пытался дружелюбно завести разговор, но Мина то ли не понимала, то ли не собиралась вести беседу. Она обращалась к нему только для того, чтобы отогнать подальше от своего ргапалла да подсказать, где лучше проехать. Солнце только склонилось к закату, когда Изуку со свитой, наконец, добрался до места встречи. Это было большое каменное плато, покрытое блестящим алмазными бликами снегом, на котором раскинулся пурпурный шатер. С правой стороны виднелась коновязь, и возле нее толклась пара пегих ргапаллов. Заслышав возвращение товарища, они противно затрещали челюстями и завертелись, царапая короткими когтями истоптанную, промерзшую землю. Мина остановила своего ргапалла рядом с ними, прикрикнула, восстанавливая дисциплину, и привязала всех троих покороче, а потом махнула рукой Изуку, разрешая спешиться и оставить лошадей. В шатре было на удивление жарко. Горели тусклые, чадные факелы, и продрогшему до костей Изуку понадобилось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к полумраку. Внутри было практически пусто: ни стола, ни стульев, только разостланный по всему полу плотный серый войлок, приятно пружинивший под ногами, да бархатные подушки, на которых, наверное, предполагалось сидеть. В середине шатра раскинулась светлая скатерть из грубой ткани, на которой уже стояли глубокие миски из обожженной глины. Часть была пуста, в других что-то дымилось и аппетитно пахло мясом и травами. Вокруг этого импровизированного стола крутились две женщины, подвигая миски и кувшины, а во главе сидел Бакуго. Изуку догадался, что это был он. Осведомители доносили, что они с Изуку были ровесниками, но сейчас, в рыжем свете факелов, Бакуго выглядел старше, лет на двадцать семь-двадцать восемь. Его высокомерная, кривая усмешка портила его грубые, но правильные черты лица, а светлые волосы отбрасывали резкие, черные тени на лоб и глаза, скрадывая взгляд. На его плечах топорщилась густым белым мехом длинная накидка, и ее суровый блеск навевал мысль, что животное для нее было освежевано еще живым. Что удивительно, наброшена она была на голое тело, ни разу не скрывая крепких мышц и многочисленных шрамов, раскинувшихся сеткой по светлой коже. Взгляд Изуку задержался на свободных темно-коричневых штанах, которые не выглядели достаточно теплыми для зимы. Зато сапоги на Бакуго из молочного цвета кожи, окантованные коротким мехом такого же цвета, были без единого пятнышка грязи и оставалось только гадать, как они могли сохранить свою белизну по такой-то погоде. Этикет требовал поклониться на уровень плеч, приветствуя равного, но Изуку почему-то не спешил этого делать. Бакуго ни словом, ни жестом не отметил их появления, и Изуку казалось, что действуя по правилам приличия Миодоссии, он только усугубит свое положение. А потому он стоял прямо, глядя в глаза предводителю дэньмитов, и ждал реакции, заодно ища подходящие слова для приветствия. — Мидория, — коротко представила его непонятно откуда появившаяся Мина, и только тогда Бакуго покровительственно кивнул, жестом приглашая гостей к столу. Мина незаметно растворилась в чадном сумраке. — Рад встрече, — Изуку вежливо произнес это на языке дэньмитов и тут же добавил, — Я еще не успел выучить ваш язык достаточно, чтобы говорить на нем, к сожалению. Усмешка Бакуго стала шире, обнажая ровные белые зубы: — Я ваш даже не учил, — Изуку пришлось напрячься, чтобы вспомнить все произнесенные слова и перевести их в голове. Надменность в голосе переводить не требовалось. Переговоры предстояли сложные. Молодой оруженосец, включенный в свиту как переводчик, подал голос из-за плеча Изуку, витиевато приветствуя правителя дэньмитов на их языке. Бакуго презрительно скривился и что-то коротко бросил через плечо. Только в этот момент Изуку разглядел за его спиной трех человек, среди которых была и Мина. Они сидели в густой тени бархатного полога и в полумраке их было невозможно рассмотреть. Один из них с фиолетовыми волосами до плеч поднялся и пересел по левую сторону от Бакуго. — Великий Бакуго недоволен тем, как ваш человек коверкает наш язык, — произнес он тихим скрежещущим голосом. Возможно, дело было в маске из кожи и дерева, скрывавшей нижнюю часть его лица. — Меня зовут Шинсо, я буду переводить эту беседу. Пожалуйста, садитесь. Не заставляйте его ждать. Он звучал сдержанно и даже учтиво, но почтения в его голосе не было никакого. Изуку последовал его приглашению к столу. Он сел ровно так, как сидел сам Бакуго: на мягкую подушку, скрестив ноги и оперев одну руку на колено. Женщина в тканном сером платье тут же подала ему маленькую чашу, помещавшуюся у него в ладони, с чем-то жидким и белым. — Пожалуйста, пейте, — подсказал Шинсо. — Вам нужно согреться. На нем самом был легкий черный балахон, мешковатый и свободный, и, казалось, именно ему здесь должно было быть холодно. Изуку смело поднес чашу к губам, но выпить подношение удалось с трудом: напиток был прохладным и кислым, и непривычно вязал во рту. Зная, что ресурсов у дэньмитов было не так уж много, отказываться от угощения было бы грубо, и Изуку пересилил себя. Удивительно, но тепло тут же стало растекаться по телу. Служанки подали каждому из свиты такую же чашу, принесли дымящиеся котелки и деревянные ложки. Бакуго заговорил, и Шинсо тут же принялся переводить, не дожидаясь, пока он закончит: — Мидория, у нас не принято сразу говорить о делах. А потому расскажи, откуда ты и что за страна твоя Миодоссия. Чем живете, что едите. Голос Бакуго выражал полнейшую скуку, и Изуку это не понравилось. Конечно, он спрашивал из вежливости и из вежливости же Изуку отвечал рассказом про пойменные луга и резвых коней, про долгое лето и плодородную осень, про добрых соседей и послушных подданных. Рассказал про великого правителя Всемогущего, чьим наследником являлся по праву. Бакуго после этих слов наклонил голову на бок, и взгляд его стал заинтересованным. Но все равно было видно, что Шинсо, переводившего почти синхронно, он слушал вполуха и больше разглядывал Изуку. От этого было немного не по себе, но Изуку не собирался уступать этому варвару. Про дэньмитов в цивилизованных странах хороших слухов не ходило: они до сих пор приносили жертвы богам, устраивали набеги без объявления войны и мстительно убивали нарушителей границ, едва переступивших черту их государства, которое и государством-то назвать было нельзя: так, лоскутное одеяло множества племен, которое того и гляди развалится, только выдерни нитку. Потом настала очередь Бакуго, но он не стал ничего говорить сам. Просто бросил Шинсо короткую команду «говори» и продолжил разглядывать Изуку. Это раздражало. Мешало сосредоточиться на словах, которые, наверняка, имели значение. И хотя Шинсо не озвучивал ничего, что сам Мидория бы уже не знал, было опасно пропустить что-то важное, вплетенное в размеренное повествование. Бакуго взял с широкого блюда круглый кусок жаренного в масле теста, обмакнул в подобие жидкого соуса и запихнул в рот. Изуку последовал его примеру, поняв, что по правилам дэньмитов беседу вполне можно совместить с ужином. Правда, тесто он есть не стал. Знакомо выглядели только тонкие ломти бело-розовой копченой грудинки, и Изуку решил не рисковать. Это точно была не говядина — мясо было жирное, густо пахнущее чесноком и от того чуть острое. Вообще вся пища на столе казалась чересчур тяжелой и никаких овощей Изуку не увидел. В Миодоссии даже зимой было принято есть соленые, квашеные овощи, а яблоки королевских сортов созревали только к снегам и до самой весны служили хрустким напоминанием о теплых деньках. —…разводим овец, чтобы кормить ргапаллов и драконов… — Неужели ргапаллы хищники? — удивленно поинтересовался Изуку. Он привык, что вьючные и верховые животные были травоядными: что лошади, что волы. — Ргапаллы предпочитают падаль, — бесстрастно ответил Шинсо. — Поэтому туше барана обычно дают полежать день-два прежде, чем разделать ее им на корм. Изуку вспомнил лысые, гладкие морды, заканчивавшиеся костяными челюстями наподобии клювов и понял, что в дикой природе ргапаллы, как и обычные падальщики, начинали с мягких частей жертвы и такие морды нужны были им, чтобы пробираться как можно глубже в тушу. Мысленно поежившись, Изуку поспешил сменить тему: — А драконы? Они предпочитают свежее мясо? — Только свежее, — кивнул Шинсо. — Взрослые особи могут переварить обычную человеческую пищу, но молодняк должен питаться теплым сырым мясом или рыбой, иначе не вырастет. Наверное, выращивать драконов было делом хлопотным и дорогим: в Миодоссии хорошее мясо стоило хороших денег. Хотя, быть может, Изуку переоценивал потребности драконов. Признаться честно, он еще ни одного из них не видел. — Хватит, — лениво прервал Бакуго своего глашатая. — К делу. Его губы блестели от жира, и Изуку не нравилось, как хищно выглядела его усмешка. Шинсо перевел его слова куда более учтиво: — Великий Бакуго предлагает обсудить ваши вопросы. — Бакуго наверняка знает о королевстве Алрии, что к северу от Миодоссии, — Изуку сделал паузу, позволяя Шинсо перевести без спешки. — Их политика всегда была агрессивной, и сейчас Алрия набирает силу. Мы все чаще сталкиваемся с ними на границах и все чаще вынуждены давать вооруженный отпор. Я думаю, что со временем мы перейдем к открытой конфронтации. — И какое мне до этого дело? — Миодоссия не первое государство, подвергающееся нападкам Алрии. В прошлом году они поглотили Спейн, в позапрошлом уничтожили Льехард и Тройбу, до этого еще несколько небольших княжеств. С каждым месяцем они становятся все большей угрозой миру на равнине. Мне довелось видеть, во что они превратили захваченные территории. Боюсь, смерть — лучшее, из того, что случилось с жителями тех государств. — Мидория, ты не ответил на мой вопрос, — несмотря на корректную формулировку Шинсо, рычание в голосе Бакуго требовало конкретики. — Сейчас земли дэньмитов отделяет от Алрии только Миодоссия и герцогство Тодороки. Если сегодня падем мы, то завтра они постучатся в ваши двери, — Изуку произнес это с мрачной уверенностью, но Бакуго только усмехнулся: — Меня не волнует эта мышиная возня. Алрийцы не сунутся в горы. Их армия не способна сражаться здесь. — Как была не способна сражаться в песках два года назад, — возразил Изуку. — А потом захватила Спейн, спрятанный среди барханов. Это только вопрос времени, когда они придут к вам. Бакуго опер подбородок на руку и прищурился, словно размышляя. У входа погас один из факелов, и тени тут же стали длиннее. Изуку продолжил: — Мы предлагаем объединить силы. Армии Миодоссии и герцогства Тодороки не многочисленны, но у нас хорошее вооружение и есть магические отряды. Я сам как наследник силы Всемогущего буду в первых рядах магического фронта. С поддержкой драконов, уверен, мы сможем противостоять захватническим действиям Алрии. Бакуго презрительно цыкнул: — Мне не интересно лезть в войну, которая меня не касается. Смысл мне рисковать жизнями своих воинов за просто так? Я наслышан про миролюбивую позицию Миодоссии. Но для меня битва, которая не приносит добычи — бессмысленная битва. Звучало варварски. Совершенно неприемлемо. Изуку гордился тем, что на континенте большинство конфликтов решалось переговорами, а битвы касались только армий, не доставляя почти никаких неудобств мирным жителям. Контрибуции, пакты, политические съезды. Государства решали вопросы за широкими столами из красного дерева, отполированными до зеркального блеска, и никто не страдал от взаимных росчерков пера. Раньше, до смены власти в Алрии так и было. А потом война и кровь снова стали чем-то, от чего по телу пробегали мурашки ужаса. — Я понимаю, — это было правдой только отчасти. — Поэтому Миодоссия откажется от своей части контрибуции в вашу пользу. И обеспечит ваши отряды пищей и жалованием на протяжении всей войны. Бакуго рассмеялся, и пушистый мех на его плечах закачался в такт: — А если вы проиграете, Мидория? Как ты расплатишься, если не победишь? Или если Алрия откажется тебе платить? Изуку невольно вспыхнул. Он даже не учитывал вариант, что Алрия может отказаться от выплаты контрибуции в случае поражения. Исход событий, в которых Миодоссия проигрывала войну, в принципе был неприемлем. В этом случае Изуку полагалось как настоящему лидеру и правителю погибнуть на поле боя и все вопросы к Миодосии переставали существовать в принципе. Он не успел ничего ответить, как Бакуго продолжил: — Я не наемник. И в чужие войны я не полезу. Поэтому, Мидория, ты уйдешь отсюда ни с чем. — Изуку не мог принять этот ответ. Их с Тодороки сил не хватит, чтобы отстоять собственную независимость, не сейчас. — Или ты можешь сделать эту войну моим личным делом. — Что? — Изуку действительно не понял. — Стань моим супругом, — Бакуго произнес это так просто и так четко, что у Изуку под ложечкой засосало от неправильности ситуации. — Тогда у меня не останется выбора, кроме как спасти твою любимую Миодоссию. А, поправочка, мои новые земли на равнине. Даже слышать это было унизительно. Изуку возмущенно вспыхнул, резко поднялся на ноги, и магия, на миг потерявшая контроль, волной пронеслась по шатру, опрокинув посуду и погасив все факелы, кроме двух горевших по бокам Бакуго. Самого Бакуго эта вспышка никак не задела — его закрыли два жестких, красных кожаных крыла, неизвестно откуда возникших, и он издевательски громко рассмеялся: — Да, Мидория, это я и хотел увидеть. Ты мне подходишь. Изуку услышал, как за спиной обнажаются мечи. Его телохранители были готовы сражаться, и, наверное, преимущество было бы на его стороне, если бы не обладатель кожаных крыльев, силуэт которого никак не получалось разобрать в полумраке на фоне двух последних чадящих факелов. Шинсо сидел как сидел, даже выражение лица не изменилось, осталось столь же скучающим и отстраненным: — Позвольте отметить, что решение не обязательно принимать сейчас, — в этот миг за спиной Бакуго загорелись два желтых глаза, чуть больших, чем человеческие. — Вы можете обдумать наше предложение. — Спасибо, — Изуку сдержанно кивнул, но эта сдержанность предназначалась только Шинсо. На Бакуго он смотрел со всей возможной яростью. — Скажите Бакуго, что я не приму его. И это ему стоит обдумать мой вариант. Если, конечно, он хочет править своей страной дольше, чем пару лет. Он постарался произнести это со всей дерзостью, на какую был способен, но в красных глазах Бакуго не мелькнуло ни злости, ни возмущения. Он смеялся, наслаждаясь возмущением Изуку, и не было ничего на свете более унизительного. Горящие глаза и красные крылья исчезли с тихим шипением, словно иллюзия, которой никогда не было в реальности. Видимо, это была магия Бакуго, защитившая его от вспышки гнева Изуку. — Мы готовы подождать решения сутки, — Изуку решил оставить последнее слово за собой в этом разговоре. — Но не дольше. Он собрался было покинуть душный круг шатра, но Шинсо поспешил окликнуть его: — Мидория, этот шатер предназначен для вас. Мы уходим. В этот же момент Бакуго распахнул полог, запустив порыв ледяного мокрого ветра, и вышел навстречу поднимавшейся буре. За ним тут же последовали Мина и красноволосый парень ростом чуть выше Бакуго, чей торс был полностью обнажен. Шинсо поднялся на ноги, поклонился: — Не стесняйтесь чувствовать себя как дома, прислуга наведет здесь порядок и поможет расположиться на ночлег. Они не понимают равнинного языка, но, уверен, ваш переводчик справится. Я вернусь к полудню за ответом, каким бы он ни был. И покинул шатер. Знаком приказав телохранителям остаться, Изуку вышел наружу, вдыхая холодный воздух полной грудью и надеясь успокоиться. Правда, увиденное его не успокоило: у коновязи все так же стояли три ргапалла, а Бакуго со свитой не было видно. Не было их и на тропинке, ведущей к плато, и Изуку невольно задался вопросом, куда они могли так быстро деться. Но разбираться и искать их глазами не было никакого желания, ветер больно кусал разгоряченное душным шатром лицо, и Изуку поспешил вернуться в тепло.