Чужие среди своих

      Аарон       Ледяной ветер раздирал лицо, а солнце так и не соизволило появиться, чтобы подарить хоть немного тепла. Тори шла рядом, смотря по сторонам, но избегала меня. Нас было пятеро — Сэми остался, когда я решил присоединиться. Но, судя по облегченному дыханию парня, он был вовсе не против такого расклада событий.       В этот раз мы не стали брать лошадей. Надеюсь этим решением уменьшить шанс встречи с зараженными. Нас и так много, так еще цоканье животных создавали лишний шум. Но это не оправдывает молчание ребят. Обычно в таких походах куда веселей: каждый пытается шутить, будто смехом может отогнать смерть. А сейчас все молчали, глядя на Тори и ее виновато поджатые губы.       — Ты все еще обижаешься? — Тори тихо обратилась ко мне, боясь нарушить лесную тишину.       — Нет, что ты! Я в ярости, — пытаясь как можно тише кричать, но это больше походило на недовольное рявканье. — Надо было все же вернуться.       — Заткнись, — Тори ударила локтем мой бок, обиженно отворачиваясь. — И без тебя тошно.       — Сама напросилась, — шедший сзади Алекс усмехнулся, подслушивая нашу перепалку с Тори. Я быстро развернулся к нему лицом, на что получил средний палец.       — Да я вообще не понимаю, чего ты так паришься за нее, — Алекс догнал нас, с нескрываемым отвращением поглядывая на Тори, но та в ответ игнорировала его, сжимая лямки сумки пальцами. — Ну и загрызут ее, лучше же будет! Избавимся от этой…       Но Алекс не успел договорить, как резко схватился руками за нос, из которого быстро потекла кровь. Все замерли, смотря, как я растираю окровавленные костяшки руки, а Алекс вопит от боли.       Тори, расширив глаза, смотрела на меня, видимо, не уловив происходящие. Я, если честно, сам не понял, как ударил парня. И не стану скрывать второе — не сожалею об этом. Пока кто-то доставал аптечку и пытался помочь Алексу остановить кровь, я отошел в сторону, боясь выпрямить его нос обратно.       — Что это было? — Тори пошла за мной, выходя из оцепенения. — Зачем ты его ударил?! Теперь как он пойдет дальше?       — Как-как? С новым красивым носом, — Тори злобно зарычала, не зная, как выплеснуть злость. — Поверь, за такие слова лишают другого. Ему еще повезло.       — Боже… да плевать на его слова. Как будто другие не говорят гадостей про меня, — Тори посмотрела в сторону побитого парня, пока я пытался прочитать ее мысли. Ее только что опозорили прилюдно, а она жалеет этого поддонка. Что с этой девушкой не так? — Надо просто не обращать внимания.       — Ты и не обращай, а я научу правильным манерам, — я улыбнулся, чтобы скрыть весь гнев. Но Тори все равно продолжала смотреть на меня обвиняюще, потому мне и пришлось поддаться порыву и потрепать ее по волосам. — Я все же учитель. Это моя работа.       Тори фыркнула, терпя, как мои пальцы треплют золотые волосы. У нас с ней разница двенадцать лет, а в общину ее отца я пришел только через пять лет после начала пандемии. Тогда я остался один: отца растерзали щелкуны, а мать пропала, уходя на поиски припасов.       Вот, оставшись один на один с одиночеством, мне ничего не оставалось, кроме как искать помощи. Именно тогда, бродя по лесу, на меня наткнулся Тобиас. На тот момент мне было пятнадцать, а Тори всего три. Родители еще при жизни дали мне какое-никакое образование, благодаря чему доверили обучать малышей письму, а после, когда Тобиас увидел с какой легкостью у меня выходит объяснять математику и чтение, меня наградили старыми учебниками и посвятили в учителя.       Вот я и стал первым учителям для Тори, научив ее читать и считать, а после стрелять. Но когда Тори исполнилось шестнадцать, и закончилась для нее программа обучения, наши отношения изменились. Она перестала быть моей ученицей, а я стал для нее другом. Именно поэтому все косо смотрят в нашу сторону.       — Учитель хренов, — Тори отбросила мою руку, уже не обижаясь, но продолжая дуть губы. Уж я ее знаю: Тори быстро охладевает, но ей вечно кажется, что этого мало и делает вид, что злиться до сих пор. Она еще совсем ребенок.       — Ты себя только что овощем назвала? — Тори резко развернулась ко мне, чтобы ударить, но я вовремя отскочил в сторону, уворачиваясь. — Все, все, успокойся!       Смеясь, я схватил Тори и прижал к себе, не позволяя размахиваться руками. Еще минуту подергавшись в моих руках, Тори успокоилась и, быстро дыша, не двигалась, пока я прижимал ее к своей груди. Я слышал стук ее сердца, напоминающий бешеное биение моего. Может, это оно и есть?       — Кажется, тебе надо отпустить меня.       — Да, — но никто не двинулся, не обращая внимания на то, как близко наши тела. Лишь слои одежды стояли преградой перед нами. Но это ничего, по сравнению с нашими мыслями, что перешли все черты дозволенного.       Ну, или это произошло только со мной.       Тори зашевелила плечами, и я отпустил ее, тут же пряча руки за спиной, не зная, куда их деть. Когда они лежали на талии Тори — было удобно. А теперь там холод ветра и пустота, что вновь отрезала нас.       — Думаю, нам пора… — Тори смущенно отвела взгляд на остальных, что делали вид, будто нас здесь нет. — Скоро стемнеет.       — Ага, — поправив лямки рюкзака, что на божьем слове выносил килограммы оружия, бинтов и спирта.       Мы вернулись к остальным, и я пытался не смотреть на разбитый нос Алекса и его ядовитого взгляда. Сам напросился, что теперь у него новая внешность. Но, как говорят, шрамы украшают мужчин. Жаль только, что он козел.       Следующие два часа пути прошли мирно. Тори все время смотрела по сторонам, но ее глаза видели не голые деревья, ели и застывшие ручьи, а что-то иное, то, что сам Бог узнать не в силах. Алекс, немного успокоившись, больше не сверлил мне спину взглядом, а ушел вперед, желая утолить свое эго. Ему нравилось идти впереди — чувствовать себя лидером.        Но проблема заключалась в том, что когда среди сотен тонких стволов елей раздались стоны зараженных, Алекс скрылся за нашими спинами, прижимая к груди дробовик.       Тори затаила дыхание, будто лишний вдох мог выдать нас. Но тоже сделал и я, когда достал из кобуры револьвер.       — Тш-ш-ш… — подняв ладонь, я приказал Тори оставаться за моей спиной, и она послушалась, медленно отходя назад. — Я пойду гляну, если нападут — бегите. Не ждите меня.       — Я пойду с тобой, — Тори шагнула вперед, шурша опавшей листвой и сухими ветками.       — Нет! — шикнув на неугомонную, до нас донеслись щелканья зараженных. Щелкун.       — Мать твою… — выругался Алекс, заряжая дробовик. — Только этой твари не хватало. Не знаю как ты, но я бы один к ним не пошел…       Алекс замолк, получив мой тяжелый взгляд. Теперь он хочет, чтобы Тори пошла со мной. И желательно, чтобы мы не вернулись. Нет, теперь я убежден, что разбитый нос — лишь мелочь.       — Так пошли со мной, — не выдержав, я рявкнул на него, но приближающееся щелканье зараженных заставило меня замолчать и бросить этого доходягу.       — Я с тобой, — Тори быстро догнала меня, держа перед собой ружье.       Я хотел накричать на нее и заставить вернуться, как вдруг из деревьев выскочил зараженный. Обычный бегун. Нас еще не заметили, поэтому я резко надавил на плечо Тори, заставляя присесть.       Хромая, зараженный двигался в непонятном направление, ломаясь, словно в лихорадке. Тори застыла в страхе, не понимая, что ей делать: сидеть ждать, когда я выстрелю, или… убить самой. Но на второе ей не хватит храбрости.       И я поплелся тихо на корточках, заходя за спину бегуна и, достав нож, схватил того сзади, втыкая острие в шею. Кровь полилась по моим рукам, а жалкое кряхтение заложило уши, что я не услышал, как Тори выстрелила.       — Что? — не успел я скинуть тело бегуна, как на меня кинулся другой зараженный.       Не думая, я тут же выстрелил в него, но одного патрона оказалось мало и, пошатнувшись, бегун набросился на меня вновь, визжа и размахивая руками, которые пожирал грибок. Я выстрелили еще и еще, пока неразумное тело не упало навзничь на холодную землю.       — Надо уходить, быстро, — схватив руку Тори, я ринулся обратно, таща шокированную подругу за собой.       Вдалеке слышалось кряхтение зараженных, и по разноголосице становится понятно — там блуждает смерть среди десятков, а то и больше бегунов. Тори бежала, не отпуская мою руку. Ее холодные пальцы оставили красные ожоги на мне, но я лишь сжал ее руку крепче, боясь потерять.       — Что там? Мы слышали выстрелы, — под натисками страха Алекс забыл о недавней драке и уже снова разговаривал со мной.       — Бегуны, надо уходить, — Алекс кротко кивнул, и все тут же пошли в другую сторону, не отмеченную в маршруте.       Тори шла рядом со мной, еле не прикасаясь плечом к моей руке. На моей памяти Тори видела зараженных едва ли не дважды, уходя в поход с отцом, что несколькими выстрелами сносил их. Но в этот раз все произошло иначе: зараженные напали на нее, а отца рядом не было.       Но ничего — привыкнет. К этому легко свыкнутся, когда встречаешь зараженных каждый поход. А теперь, после альтруизма Тори, ей не избежать участия в каждой вылазки. И все же мне не хочется видеть страх в ее глазах.       — Как ты? Все хорошо? — спустя время, когда мы уставшие перешли с бега на шаг, а кряхтения зараженных перешло на «нет», я заговорил, разрушая тишину.       — Нормально, — сухо прошептала Тори, касаясь пальцами губ, испугавшись собственного голоса. А может и слова, не касающегося правды.       — Все будет хорошо, я рядом, — я попробовал улыбнуться, питая малую надежду исправить ситуацию, но Тори больше не верила подобному обману, или улыбка оказалась на деле не такой обнадеживающей, как казалась мне. — Главное не давай им подойди к тебе: если укусят — тебе не жить.       Это знали все — после укуса твоя жизнь переходит в часы муки, еще хуже в дни, когда ты медленно умираешь внутри от ужаса и неминуемого осознания кончины. Поэтому многие решают умереть сразу. Но подобная мысль с Тори для меня нереальна, оттого и ужасна, потому что никто не застрахован.       — Знаю, — Тори отвернулась от меня, закатывая глаза. — Я, в отличие от тебя, родилась в этом мире.       — Ага.       Да, Тори не видела мира без зараженных. По факту она мира-то никогда и не видела. Вся ее жизнь — это колючая ограда Дома и рассказы выживших. Но чужие воспоминания, в том числе мои и ее отца — фантастика. Тори не может представить себе ни самолетов, что рассекают тонны облаков, ни телевиденье, в котором многие люди находили жизнь. Она не верит в мои слова, как и в существование Бога.       Тори замолкла, и я не стал снова пытать удачу заговорить. По одному взгляду на ее бледное лицо, сразу понятно, что сейчас не самое подходящее время для бесед. Тори напугалась, а я ничем не мог помочь.       Как мне ее успокоить? Сказать, что зараженные — редкое явление, или что они вымирают, и ей никогда не придется убивать их? Я солгу, а Тори это легко поймет. И все станет еще хуже. Так что лучше пусть жизнь сама ударит Тори, чем я начну посыпать землю на ее голову.       Когда солнце чуть опустилось, я достал карту, сверяясь с маршрутом. Точнее с тем, насколько мы от него отклонились. Перебирая пятерней пряди волос, я пыталась выйти на нужную тропу, следя взглядом по рисункам карандашом Тобиаса.       — Ну что? — ко мне подошел Роуз, что до этого шел позади, не произнеся ни слова. Я немного удивился, когда увидел его в списке добровольцев сегодня перед походом — он записался последним, после имени Виктории. — Куда нам идти?       Роуз неплохой парень, учитывая то, что он помогал мне с детьми в школе, и никогда его не выносили пьяным в стельку из паба. На вид ему чуть больше тридцати пяти, но это обман, присущий всем выжившим. На самом деле он на три года младше меня, но морщины от ужаса и седые пряди среди угольных волос, полученные при начале пандемии, сравняли его со мной. Наверное, я тоже выгляжу лет на десять старше своего возраста.       — Если я правильно распознал местность, то мы сейчас здесь, — указав пальцем на символ леса в виде елок, я поднял взгляд на парня, думая: понял ли он или нет. — И если все так, то нам следует свернуть на север и к вечер мы должны выйти на указанный маршрут.       — А если ты ошибся? — проглотив, Роуз ответил на мой взгляд стеклянными глазами, от которых по позвоночнику прошел табун мурашек. Не хватало мне еще паникеров…       — Тогда, надеюсь, припасов ты взял достаточно, — от слов моих парню стало еще дурней, и я быстро улыбнулся, пытаясь смахнуть все на шутку. Но Роуз уже успел пожалеть о своем решение и теперь не знал, как вернуть время вспять. — Но я не ошибся. Поверь, Тобиас бы не доверил мне вести отряд, если бы я мог ошибиться.       Роуз робко кивнул, не моргая. Самое лучшее, что он мог сделать — поверить. Иначе так и сойти с ума можно. Парень вернулся к другим добровольцам, пересказывать мои слова. Я сложил карту и вернул ее в рюкзак, прежде чем ко мне подошла Тори, уходя до этого в кусты.       — Какой план? — вытирая влажные руки об джинсы, Тори нагнулась ко мне ближе, и я разглядел, как по ее лицу стекает вода. Проследив за моим взглядом, Тори добавила; — Тут рядом небольшая речка, вот, решила умыться.       — Речка? — я вновь снял рюкзак с плеча и достал карту. Тори задумчиво посмотрела на нее, храня молчание.       Развернув карту, я нашел речку, что разделяла лес на две части. Облегченно выдохнув, я сложил карту обратно. Я правильно определил место — речка и, правда, находилась со всем недалеко от нас.       — Что-то случилось?       — Нет, ничего, — улыбаясь, я посмотрел на солнце, находя нужное направление. — Просто ты помогла мне убедиться. Спасибо, кстати.       Мы пошли дальше, сохраняя тишину. Тори плелась рядом, то и дело ровняя лямки тяжелого рюкзака, что норовили сползти. Когда солнце начало скрываться за горами, а в лесу поселился сумрак, было решено устроить привал.       — Наконец-то! — вздыхая от усталости, Тори скинула рюкзак на землю, садясь на корточки.       — Кто на карауле? — Алекс кинул рюкзак на ветки, садясь на него. Проведя взглядом по каждому, он остановился на Тори, едко улыбаясь.       — Я, — обрывая его план мести, я кинул на землю несколько сухих палок, намечая будущий костер.       — Аарон, — Тори пихнула рукой мою ногу, обретая мое внимание. — Ты не спал почти двое суток. Тебе надо поспать, а то ты завтра не сможешь пойти…       — Слушай свою подружку, — Алекс потер разбитый нос, стоило мне посмотреть на него. Кажется, он напрашивается еще и на новую губу, раз не понимает.       — Заткнись, — Роуз укоризненно посмотрел на Алекса, забирая все внимание к себе. Парень стушевался, когда все взгляды направились к нему, но я успел заметить, как быстро он отвернулся от Тори. — Тори права, Аарону завтра вести нас. Ему нужно поспать.       Парни неуверенно закивали, осознавая, что кому-то из них сегодня не спать. Я не мог по собственному решению заставить кого-то дежурить: здесь все добровольно. Но вот когда Тори подняла руку вверх, я едва не упал на ветки растущего костра.       — Я подежурю, — Алекс победно заулыбался, радуясь, что Тори недалекого ума. Нет, ну куда она лезет?!       Я хотел возразить, но дура прервала меня взглядом, продолжая:       — Меня сменит Алекс через два часа, а потом я снова встану, — Тори мило улыбнулась Алексу, будто забирая все его веселье себе. — Так каждый из нас поспит.       — Хорошо, — быстро произнес я, пока Алекс не успел сообразить, как выпутаться из сложившейся ситуации. — Если на этом решили, то надо собрать ветки и расстелить мешки.       Все быстро разбежались, боясь, что что-то может измениться. Пока кто-то разжигал огонь, остальные расстелили себе спальные места, а я всеми силами пытался не удушить Тори за ее слабоумие. Я же просил ее сегодня утром, чтобы она больше никуда не лезла, но стоит мне отойти от нее, как девушка включает альтруизм и отключает мозги. И что мне с ней делать…       Когда костер разожгли, лес накрыла ночь. Мы доедали консервы приготовленные Ребеккой пайки. Тори скучающе смотрела в лесную темноту, бездумно жуя черствый хлеб. Мне кусок в горле не лез, да и уснуть, уверен, я сегодня не смогу. Надо было все-таки настоять на своем и убедить всех, что Тори — обуза. Да, она бы обиделась и, скорее всего, не разговаривала со мной еще целый месяц, но зато моя душа была бы спокойна. Как и жизнь Тори.       Все легли спать, укрываясь тонкой простыней, что никак не спасет их от холода. Тори поставила пустую консервную банку на землю, вслушиваясь в звуки природы, пока я поглядывал на нее из-под опущенных век. Спустя полчаса вокруг костра поселился тихий храп, что так убаюкивал сонную Тори. Но она так и сидела на своем мешке, подобрав палку с земли и ковыряя ей древесный уголь в костре.       — Еще чуть-чуть и ты прожжешь во мне дыру, — не отрывая глаз от костра, Тори зашептала и раскаленный кончик ветки в мою сторону. — Тебе надо поспать. Ты и так всю прошлую ночь не смыкал глаз.       — Ты тоже не спала, — вылезая из мешка, зашептал я, потирая затекшую спину ладонями. — Так что один-один.       — Не смешно, — Тори кинула горящую палку в костер, стряхивая руки от грязи. — Меня скоро сменят, а мне часа достаточно, а тебе этого мало.       — Мне гораздо приятней время, проведенное с тобой, нежели какой-то сон, — попытался я сменит гнев на милость подруги, но ее не переубедить. Так что я позволил себе признаться в правде, пока никто не слышит, и никто не верит. — Хочешь, я тебе кое-что расскажу? Из прошлого.       Тори закрыла глаза, обнимая колени. Улыбнувшись, я пересел к ней ближе, что наши колени соприкасались. Запах костра смешался с запахом сырой водой и чем-то неземным, с тем, чем обладает только человек. Приятный человек.       — Ты когда-нибудь слышала про планетарии?       Тори подняла на меня заинтересованный взгляд, качая головой. Обрадовавшись, что про это ей еще никто не успел рассказать, я принялся описывать любимое место всех школьных экскурсоводов.       — Плане-что? Это какой-то фрукт? — я тихо засмеялся ее неведенью, чувствуя, как Тори пододвинулась ко мне еще ближе.       — Нет, это никакой не фрукт. Планетарий — это место, где можно увидеть всю историю человечества. Там тебе могли показать космос, без какой-либо угрозы задохнуться…       Тори внимательно слушала, не перебивая, лишь иногда отодвигалась от меня, сомневаясь в словах, но тут же пододвигалась ближе прежнего, боясь потерять в тишине хоть одно слово. Память уже начала подводить меня, поэтому в каких-то моментах мне приходилось умалчивать или наоборот, что-то придумывать, лишь бы не потерять интерес Тори.       — Да ладно… — Тори откинулась назад, пытаясь высмотреть хоть одну звезду в небе, но облака затуманили весь небосвод, что только черноту и верхушки елей можно разглядеть. — Вот так просто можно увидеть весь мир? Так не бывает…       Я сжал рот Тори ладонью, прервав ее, услыхав их темноты леса треск веток. Тори посмотрела в ту же сторону, откуда донеся шум, поднимая ветку с земли и «зажигая» кончик в костре.       Когда мы успели подумать, что нам показалось, как из леса прозвучало щелканье.       — Твою мать… — зашипел я, вскочив с постели Тори.       Тори тут же начала трясти всех за плечи, будя, пока я тушил костер и собирал вещи. Парни стали просыпаться, недовольно хрипя. Но увидев мою спешку, они тут поднимались с земли, надевая рюкзаки.       Когда треск костра иссяк, щелканье стало куда громче. Тори поежилась, подходя ко мне. Нас еще не услышали, но совсем скоро зараженные придут на запах и заметят. Так что я быстро указал рукой в сторону леса, откуда доносилась тишина.       Но кто-то хрустнул ветками за моей спиной, кряхтя…       Кто-то выстрелил, и в этот же момент со всех сторон завизжали бегуны, несясь в нашу сторону.       — Блядь! — я схватил Тори за руку, другой рукой снимая пистолет с предохранителя. — Бежим!       Повторять не надо было — все побежали вперед, туда, где меньше всего слышались зараженные. Я сжал руку Тори еще сильней, но никто из нас не чувствовал боли — адреналин оглушил нас куда сильней, чем немота ночи.       Со всех сторон побежали твари, и нам ничего не оставалось, кроме как разбежаться. Застрелив одного, я резко свернул, утягивая Тори за собой. Крики зараженных не утихали, а казалось наоборот, только усиливались.       Один бегун побежал прямо на нас, и я тут же, не целясь, пустил в него пару пуль, попадая сначала в ногу, затем в живот. Ни черта не видно из-за темноты, да еще и сотни кронов елей прятали тварей…       Не чувствуя ног, потеряв верю выжить, мы наткнулись на ветхую постройку, не узнав в ней заброшенный сарай. Забежав внутрь, Тори едва не упала на землю, тяжело дыша через рот. Но расслабляться рано.       — Это нас не спасет, — злясь, я закрыл за нами просыревшую дверь, наваливая на нее пустой стеллаж, что стоял рядом.       — Что нам делать? — еле дыша, хрипела Тори, опираясь руками об колени.       — Ждать, — качая головой, шипел я, виня себя за случившееся. Кто его знает, удалось ли кому-то выжить. И ж тем более, удастся ли нам узнать это.       — Все будет хорошо, все будет хорошо… — жалко зашептала Тори, когда за дверью закричали зараженные. — Мы выберемся, пообещай мне.       Но такого обещания я дать не мог. Иначе совру. В дверь забили зараженные, скрипя по дереву когтями. Тори заскулила от страха, поднимая пистолет трясущимися руками. И все же…       — Обещаю.       И в этот момент стеллаж падает перед нами, впуская трех бегунов. Запинаясь об упавший стеллаж, двое понеслось на Тори, пока я застрелил одного. Я побежал к ней, целясь в одну тварь, но когда я выстрелил, то вместо оглушающей пули из оружие вышел воздух со щелчком…       Твою мать.       Бросив пустой пистолет на землю, я кинулся к бегуну, схватив его сзади за шею. Со всей силы сдавив ее локтем, я еще долгие мгновения отмахивался от уродливой пасти твари, пока не услышал тошнотворный щелчок кости.       Сбросив тело, я схватил арматуру с земли и накинулся на последнего бегуна, ударяя его со всей силой. Тварь отлетела от Тори, и та, больше не думая, выстрелила, попадая в живот бегуна. Но этого хватило только для небольшой заминки, прежде чем бегун снова кинулся на нас, ненормально размахивая руками.       Я вновь ударил его, попадая в этот раз в голову, и пока тварь не одумалась, проткнул железом живот, протыкая гнилые органы. Бегун завизжал, падая на колени. По земле тут же растеклась темная кровь, а после и сама тварь упала на корячки.       — Это все? — сам у себя спрашиваю я, всё никак не получаясь отвезти взгляд от мертвого тела твари. — Все?       — Твою… — Тори зашептала, отпустив пистолет, что тот с грохотом упал на землю.       Я обернулся на нее, видя в темноте то, что боялся увидеть при свете дня этим утром.       По руке Тори стекала кровь, но девушка ничего не замечала, уставившись на труп. Но я отчетливо видел разорванную куртку, кровь, что пропитала ткань… Два следа зубов, из которых сочилась свежая кровь.       — Тори, — не слыша своего голоса, я сделал шаг ближе к ней, не веря глазам. — Нет, нет, нет, нет…       Как в не себе закричал я, дотронувшись следа от укуса на плече Тори. Девушка только сейчас посмотрела на рану, и, с пустым лицом, как под гипнозом, провела пальцами по укусу, пачкаясь в крови.       — Всего лишь кровь, — безжизненно-спокойно проговорила Тори, пытаясь вытереть всю кровь с плеча. Но ее становилось только больше. — Ничего страшного.       — Тебя укусили, — не веря собственном голосу, я пошатнулся, будто услышал приговор откуда-то со стороны. — Я же обещал, что никогда… Господи…       — Все-таки ты был прав, — Тори подняла на меня взгляд, и я заметил, как в ее стекле засверкали слезы. — Я дура.