не уверен - не целуй

Очень больно было открыть поздно утром свой телефон, зачем-то нажать на иконку IG, лениво провести пальцем по заляпанному экрану, обновляя ленту - и обнаружить самой первой в рекомендациях фотографию Архипа, который на снимке прижимал к своей груди ярко улыбающуюся темноволосую девушку, положившую на его небритую щеку изящную тонкую ладонь с золотым обручальным кольцом на безымянном пальце; рука Неколенко, покоившаяся на талии омеги, также была украшена обручальным кольцом. "Я так рад, что ты появилась в моей жизни, была со мной рядом все это время! И скоро нас станет трое - я жду этого момента больше всего на свете! Я люблю тебя больше жизни!" Подпись к фотографии была очень... сильной. Поджав губы, Филипп покачал головой, заблокировал экран телефона и положил его на грудь, потому что тем ранним утром насущных проблем было гораздо больше. Во-первых, Филипп обошел чужую квартиру и не нашел в ней признаков жизни - Паши нигде не было, никаких ключей Акользин ему не оставил, трубку не брал; во-вторых, похмелье Филиппа было таким сильным, что Майе сначала даже не понял, где он находится и почему ему так плохо; в-третьих, Керанн прислал ему в четыре часа утра смайлик с грозным выражением лица и больше не оставил никаких подсказок, по какой причине он это сделал. Очень больно потом было каждое утро еще месяц, может меньше, может больше, и Филипп предпочел бы не вспоминать этот месяц. Боль от этого расставания была физической, и не было никаких обезболивающих препаратов, которые могли бы эту боль унять, но Филипп, переживший депрессию и период, когда панические атаки его сопровождали каждую минуту на протяжении целого дня, знал, что у душевных ран есть потрясающее свойство - затягиваться со временем. Времени могло понадобиться очень много, и Фил просто затолкал в это уравнение еще один наверняка работавший способ - тренажерный зал. Филипп многое осмыслил за все бессонные ночи, которые он провел у себя в комнате на тренировочной базе или в номерах отелей разных городов, понял, что он был во многом не прав и категоричен с Архипом. Майе долго винил себя за все случившееся, стыдился этого перед самим собой, словно это он был на месте альфы; просто чувства никак не хотели проходить, и Фил выгораживал любимого человека даже перед самим собой. Винил себя в том, что не родился такой омегой, какой должен был родиться - тогда ему было бы проще бросить работу, саморазвитие, личную жизнь, чтобы полностью погрузиться в семейную жизнь, родить ребенка, заняться тем, чем должны заниматься омеги - домашним бытом и воспитанием. Винил себя в том, что оттолкнул Архипа, когда тот впервые заговорил с ним об этом, был так жесток, груб и прямолинеен с ним. Винил себя в том, что кричал и ругался на него в машине, а не согласился спокойно поговорить где-нибудь в нейтральном месте, как и просил Неколенко. Винил себя в этом расставании, винил себя во всем, но время лечило и чувство вины. Майе спустя время жалел только об одном - что он так быстро вылетел из машины Неколенко и убежал. Архип хотел объясниться перед ним, и если учесть, что делал это он уже после того, как поставил жирную точку в их отношениях, Архип бы тогда рассказал все, как есть - и Филиппу были интересны мотивы альфы. Он смотрел за аккаунтом Неколенко и его новоиспеченной невесты в социальных сетях каждый день, не стесняясь даже смотреть "истории" со своего аккаунта, и Неколенко выглядел на многочисленных фотографиях счастливым, прижимая беременную девушку к себе. Неужели не этого всегда хотел Филипп - чтобы Архип был счастлив, неважно, с ним в отношениях или с другим человеком? Почему что-то заставило его в одно мгновение ненавидеть его всем сердцем? Филипп ненавидел Архипа, но время лечило и чувство ненависти. Больнее всего было понимать, что каждую ночь и каждый день Филиппу снова придется проводить одному. Майе проводил в своих мыслях и воспоминаниях все свое свободное время. Все их с Архипом ночи - неважно, трахались ли они в то время, смотрели фильмы, готовили закуски, гуляли по городу, катались на машине, играли в настольные игры или целовались, прячась от всего мира - Филипп прогонял в своей голове не один десяток раз, вполне возможно, не одну сотню раз. Филипп всегда знал, что ему важны прикосновения, но в отношениях с Архипом он понял это наверняка, и без такого же тактильного альфы рядом Филу было очень тоскливо. Он вообще не понимал, как он прожил столько лет без отношений - теперь это было не поводом для гордости перед самим собой, а дикостью. Он лишил себя такого количества удовольствия, на какое-то короткое время взял от жизни все, а теперь снова оказался в ситуации, когда остался без всего. Благо, в жизни Филиппа осталась одна вещь, которая никогда бы не отреклась от него первая - хоккей, и Фил быстро упал в объятия талька и фитнес-резинок тренажерного зала, клюшек и шайб ледового покрытия, боксерских перчаток и капы октагона. Майе приходил домой только спать, все выходные проводил вне общежития, пропадая на льду, в боксерском ринге или на катке. Он не перетренировывался и равномерно распределял нагрузки в течение целого дня, но постоянная деятельность помогала ему отвлечься от постоянного болезненного ощущения в районе солнечного сплетения. Кто-то после расставания пил, кто-то работал, кто-то замыкался в себе и запирался дома, кто-то ходил по клубам и растворялся в новых и новых отношениях на одну ночь; но Майе понимал, что все эти вещи негативно скажутся на его карьере - а значит нужно было собраться, взять себя в руки, идти вперед. В команде о произошедшем знали только Паша и Вася - с Акользиным они обо всем поговорили утром после того, как Фил приехал к нему домой ночью с бутылкой паленного "Джека", с Кошечкиным они поговорили об этом, когда вечером того же дня Вася предложил Филу подкинуть его до дома после ледовой тренировки. Знали еще Никита и Николай, но они не знали, с кем расстался Филипп. Паша и Вася были полностью солидарны с Филиппом - наверное, по той же самой причине, по которой Фил думал изначально - они знали не больше, чем знал Майе. Паша, качая головой, говорил, что он не ожидал от Архипа такого кидалова; Вася, положив голову на руль, обещал разбить Неколенко лицо за такой поступок, но Фил все их слова воспринимал только как пластырь, которым можно было заклеить рану, и солидарность парней лечила также, как и время. А так в целом решение Архипа - покинуть команду - шокировало клуб, руководство, тренера, а главное - ребят. Когда Илья Петрович на вечернем собрании коснулся этой темы, очень многие не промолчали, разделившись на два лагеря - кто-то назвал Неколенко "крысой", "каблуком", кто-то сказал, что все это неправильно, но скорее всего на месте Архипа поступил бы также, и Филипп незаметно закрывал себе уши, стараясь не слушать про Архипа лишний раз. Альфы в команде очень быстро забыли все обиды, потому что их гнев был подобен спичке - горел всего лишь несколько секунд, и тогда впервые за, наверное, всю свою жизнь, Филипп не без удовольствия выделил в себе качество, которое словно возвышало его над альфами - он, сука, был очень злопамятным, и здесь время было бессильно. И течка Филиппа не спешила начинаться, по календарю прошло уже два полных цикла, но никаких изменений в организме Филиппа с того момента так и не произошло. Керанн за волосы притащил его в кабинет Новикова, который этим же днем повез Филиппа к репродуктологу, скрестив пальцы - хоть бы не беременность, хоть бы не беременность. Все одновременно оказалось и хуже, и лучше - Майе не был в положении, но и причины, по которой течка не пришла в срок, ему не назвали, требовались дополнительные обследования, специальные условия - отсутствие стресса и физических нагрузок, в ответ на что Фил рассмеялся в голос и сказал, что он подумает над тем, чтобы создать себе эти условия в период весенне-летнего отпуска, но никак не раньше. Жизнь шла дальше, с Архипом или без. И как бы Филиппу этот факт не нравился, он не переставал от этого быть фактом. - Не хочешь сходить куда-нибудь сегодня вечером? - Паскуале появился за его спиной Филиппа в почти пустой раздевалке совершенно внезапно, никого из канадцев по близости не было, и Эдвард негромко говорил по-французски. - Покушать там, погулять. В приставку поиграть. - Бри улетела домой? - усмехнувшись, спросил Филипп, вытирающий визор шлема и убирающий их на полку над ячейкой. - Мне скучно, - сознался Эдди, отталкивая Майе и присаживаясь на его сидение, - у нее дела, она открывает новый магазин в Торонто с девчонками, она сказала, что и без этого нянчится со мной в России уже несколько месяцев. Понятия не имею, когда это просьба своей жене остаться со мной еще на какое-то время начала клеймиться как "детский сад". Брат тоже сказал, что не собирается прилетать, и вообще... - Эд, я не помню, чтобы я нанимался тебе в няньки или жены, - Фил не стал прогонять Паскуале, потому что согнать эту двухметровую махину со своего места было просто невозможно. - Ох, начинается, - фыркнул Эдди, - так ты идешь или нет? - У меня тренировка сегодня вечером, я не пойду никуда, - Майе покачал головой, - я и без этого пропустил уже два занятия в боксерской секции, начинаю отставать, - Фил взял из ячейки Карпова большой клубок ленты, на который Максим наматывал использованную после тренировок или матчей ленту с клюшек, и принялся на весу наклеивать кусочки на увесистый шар, - позови Джоша, позови Коди, позови Брея, в конце концов. - Филипп, - только и сказал Паскуале, внимательно разглядывая Фила. - Что? - Фил знал, что означает этот взгляд. - Что с тобой случилось? - спросил Эдвард, и Майе только и смог, что глубоко вздохнуть, цокнуть языком и закатить глаза - очередной сеанс психотеапии подъехал совершенно внезапно, и Филипп был к нему не готов. - Не корчи мне лицо, пожалуйста, просто ответь. Ты отдалился от всех. Я просто хочу, чтобы у тебя все было нормально. - Я не просил заботы, Эдди, - Филипп махнул рукой, закончив наматывать ленту на клубочек Максима и бросив его на свое место. - Ты никогда ее не просишь, - Паскуале за счет своего спокойного и добродушного выражения лица очень ярко проявлял любые отличные от привычных эмоции, - но это не значит, что она тебе не нужна. Ты так похудел, так осунулся, до сих пор болеешь, никуда не ходишь, заперся у себя на базе в этой каморке или теряешься в спортивном зале. На какой хуй, скажи мне пожалуйста, тебе понадобились занятия боксом во время сезона? Майе просто предпочел не отвечать, потому что Эдди становился навязчивым - и эту навязчивость Филипп кормил сам, закрываясь от одноклубника еще больше, чем делал это раньше. Ругаться с ним, доказывать обратное, спорить, ссориться - все это было совершенно бесполезным, потому что если Паскуале что-то взбрело в голову, выбить это из его мозга могло только материальное доказательство обратного. Эдвард всегда страдал ненужной никому гиперопекой, выбирая жертву каким-то рандомным образом, и сейчас мишенью стал Филипп. Никакой агрессии к Эдди Фил не испытывал, послать его куда подальше просто так, без особого повода тоже не мог - Паскуале вроде как и не заслужил такого обращения; и самое неприятное - Эд был прав. Фил и правда похудел, растерял свежий и ухоженный вид, ситуация с омежьим здоровьем не двигалась с мертвой точки, выходил из дома только для того, чтобы сходить на тренировку или поесть. - Так прикольно слышать незнакомую речь вживую, - Фисенко, сидящий на полу неподалеку и разбирающий свои лезвия для коньков, видимо, был очень рад подслушать, но не понял ни слова. - У меня с русским языком также, - Паскуале закинул ногу на ногу и взял в руки сумку со всякой мелочью, без особого интереса залезая в нее и перебирая содержимое. - До сих пор толком ничего не понимаю, максимум "привет", "как дела" или какие-то самые базовые игровые термины, живая речь без контекста для меня какая-то тарабарщина. Но язык сам по себе очень красивый и эмоциональный, пусть и звучит немного грубо. - Эй, нормально звучит, - Миша едва улыбнулся, связывая лезвия, которые необходимо было поточить, резинкой. - Русские сами по себе довольно грубая нация, язык у них соответствующий, - Майе собирал свои разбросанные части экипировку в сумку, - а еще красивая и эмоциональная. Такие параллели можно провести с очень многими народами. Паскуале хотел продолжать разговор совершенно о другом, а Фисенко просто улыбался, сидя на полу с широко раскинутыми ногами и пухлой сумкой для лезвий между ними - почему-то на своем месте Мише никогда не сиделось. Филипп отнял у Эдди свою сумку с эмблемой клуба на боку, бросил ее к остальным вещам и открыл внутренний карман, чтобы посмотреть, что оттуда так выпирало - это были наушники Фила, которые он уже давно потерял, небольшой моток ленты и кольцо, подаренное Неколенко. Фил вздрогнул, увидев его, осторожно подцепил его пальцами и сжал в ладони - холодный металл обжег кожу. Альфы, видимо, увидели небольшие изменения в лице Майе, и насторожились, но Филипп буднично шмыгнул носом, подкинул колечко в воздух, поймал его и положил в карман спортивных штанов, придумав выкинуть его в какое-нибудь мусорное ведро по дороге к выходу с арены. - Ты как-то рано собираешься, у нас будет время на сбор вещей завтра утром, - Карпов торчал в душе больше часа и вышел только тогда, когда раздевалка почти опустела. - Хочу завтра утром потратить его с умом и сходить в зал перед вылетом, немного по времени не успеваю и тренировку нормальную провести, и заняться сборами, так что решил, что было бы неплохо сделать это сейчас, - сказал Филипп, встав на колени перед сумкой - компактно сложить экипировку в относительно небольшом бауле было не самой простой задачей. - Тем более, я не один в своем занятии, - он кивнул на Фисенко. - И сегодня вечером на тренировку, и завтра утром, ты серьезно? - фыркнул Паскуале. - Эдди, ебанный твой рот, ты начинаешь заебывать меня, - прорычал Филипп, со злости швырнув щиток в Эдварда. - Эй, французы, полегче, - засмеялся Карпов, натягивая нижнее белье и носки, - революцию будете в другой день устраивать, нам бы целыми до Петербурга добраться, там уже на льду свой пар выбросите. - Я канадец, - возмутился Фил, одаривая Максима уничтожающим взглядом. - Ну, Кошка так не считает, - Макс не переставал смеяться, застегивая ремень на джинсах. - Кэт ничего не понимает, - Майе долго не мог изображать искреннюю злость, разовая акция предназначалась исключительно для Эдварда, - я до сих пор не уверен, знает ли он наверняка, что канадского языка не существует, а Лайпс его просто травит, так что мнение Кошечкина в этом вопросе мы не можем рассматривать, как экспертное. - Да похуй, экспертное или не экспертное - главное весело! - Карп одевался быстро, как пожарник. - Ты главное рыбешку свою не забудь, - Фисенко сложил все лезвия, тщательно рассортированные по толщине и степени остроты, в сумку, резко застегивая ее, и прислонился к колонне, поджимая ноги к груди, - а то как мы без нее будем-то, у нас такой календарь - Питер, две Москвы, Минск - без рыбы тяжело будет. - Какая рыба? - в раздевалку зашел Голдобин, следом за ним, не изменяя их традициям, следовал Коростелев. Буквально через несколько дней после того, как Филипп застал Ника и Колю у Акользина дома, Голдобин и Коростелев как-то очень изящно зажали Майе в уголочке во время перерыва на тренировке; Филипп повелся, как девчонка, наивно согласившись помочь Никите отнести маты после растяжки на склад, где уже их поджидал Голди. Они очень недоверчиво отнеслись к словам Филиппа о том, что он никому ничего не расскажет, и Фил и правда не собирался ни с кем делиться этой информацией. Хмурый Никита сильно сжимал плечо Филиппа в своих руках, пока Николай с совершенно не свойственным ему серьезным лицом рассказывал Филу, что если об этом кто-то узнает, то конец придет всем, и Ник и Коля утянут за собой на дно всех причастных к этой ситуации. Майе понимал, что кредита доверия у него нет, но и не пытался его заработать, аргументировав свое молчание тем, что Ник и Коля тоже владеют некой информацией об ориентации Филиппа - на этом они и разошлись. - Я думал, ты дома уже, - Паскуале пожал плечами. - Да мы лезвия точили, клюшки шлифовали, чай пили - кто-то в комнату отдыха сюда такой вкусный чай купил, как его, Никитос, - Голди сел рядом с Эдвардом и, прищурившись, начал щелкать пальцами, чтобы Коростелев напомнил ему. - Во, каркаде! Заебись тема, надо будет себе такой домой купить. А вы тут чем занимаетесь, все Фила пытаете? - Мишка, тебя выселили опять? - усмехнулся Ник, присаживаясь на пол между Паскуале и Голдобиным. - Акол, сука, перевернул пяти литровку воды прямо в мою ячейку, - фыркнул Фисенко, - сидение все никак не высохнет, а на вещи Чибы и Семы я садиться не буду, решил пока тут расположиться. Тем более тут эти двое воркуют, авось научусь французскому. Завтра утром они должны были улетать в Санкт-Петербург, где начиналась их очередная выездная серия, и Филипп, завершивший предыдущий отрезок чемпионата, был готов к новому вызовы на все сто процентов - он поднялся на второе место в списке бомбардиров лиги, уверенно удерживал первое место в клубном рейтинге, получил литеру "А" на свитер, став альтернативным капитаном Яковлева. Небольшое путешествие по столицам - одной культурной и двум официальным - определенно пошло бы ему на пользу, как он считал, потому что Магнитогорск хоть и был красивым городом, но Майе уже обошел все достопримечательности не один раз, а прогуляться где-нибудь хотелось. И дело было не только в прогулке - на выезде не было времени расслабиться и отдохнуть, не было возможности побыть в одиночестве, а одиночества Фил боялся очень сильно. - Чибис, кстати, как себя чувствует? Или он не возвращался еще? - спросил Голдобин. - Видел его в кабинете массажиста, сказал, что терпимо, надеюсь, все нормально будет, - сказал Майе, утрамбовывая экипировку и складывая сверху чистую и выглаженную тренировочную форму, чтобы не возить ее с собой завтра утром. - Но пока не возвращался. - Жестко его Коробыч об борт, конечно, - Фисенко поджал губы, от нечего делать наблюдая за тем, как Фил ловко складывает свой спортивный костюм, - мог бы и нежнее перед таким выездом. Он хоть поедет с нами? - Да поедет конечно, - махнул рукой Паскуале, - Чиби не первый раз страдает. Отдохнет перед "СКА", на "Спартак" уже сто процентов с нами выйдет. - "Спартак" - это конечно тот еще соперник для нас, - Коростелев подал Филу выпавший из сумки и укатившийся моток ленты, - Филипп у нас ключевой игрок, когда речь заходит о красно-белых, да, Фил? - Это почему еще? - сердце Филиппа тревожно сжалось - хоть бы Никита не имел ввиду, что он что-то знал о неудавшихся отношениях Архипа с Филом - а альфа как раз ушел в московский клуб, пусть и пока ни разу не был заявлен в стартовом составе, а прохлаждался в лазарете. - Ну как почему? - Коростелев нахмурился, сжимая ткань спортивных штанов. - А кто мясным в прошлый раз два таких гола отгрузил, что девчонки аж стадион затопили, а? - Никита улыбнулся, облокотившись спиной на ногу Голди. - А, - у Филиппа отлегло, он не смог сдержать вздох облегчения, - так ты об этом. Ну да, в таком случае да, наверное, ключевой. - Со старыми друзьями повидаемся, - Голдобин потянулся, а затем незаметно от всех положил руку на плечо Никиты, - с одним хорошим знакомым, как минимум, если он не на травме все еще. Неколенко, конечно, красиво нам все завернул, - сказал Голди, - мой агент хорошо общается с агентом Архипа, он сказал мне, что Неколенко просил обмен потому, что медицинский штаб "Спартака", мол, согласился лечить Архипа так, как хочется ему. Бредятина такая. - Он же ушел потому, что его девушка забеременела и сказала ему переезжать в Москву, потому что проводить свою беременность и рожать ребенка в Магнитогорске она не хотела, - Паскуале оторвался от листания ленты социальных сетей в телефоне, - помнишь, Воробьев говорил? - Слушай, Сема при мне почти ему писал сразу после того, как объявили о его переходе в "Спиртяк", Архип ему ответил, что в клубе на него давили, что его перестала устраивать атмосфера в команде, что ему нужно приходить домой расслабленный и ненапряженным, потому что жена его беременна, - Фисенко недовольно хмыкнул, - тут все очень нечисто, как мне кажется, но главное - он каблучара, каких поискать нужно. Если тебе нужно работать - значит тебе нужно работать, и не ебет, где. Жена от ожидания не помрет, честное слово. - Ну-ну, - Голди помахал Фису рукой, мол, успокойся, - это его право было. Ты с ним не так долго общался, а я его хорошо знаю, пусть мы и не дружили особо никогда. Он детей всегда хотел, а девушка эта, Настя, еще с молодежки с ним была, так что то, что случилось - это логическое завершение любых отношений. Майе в разговор не вмешивался - боялся раскрыть свои эмоции перед чересчур внимательными в этом плане одноклубниками, просто слушал, думая, что в словах парней сможет найти что-то новое, что даст ему ответы на вопросы, которые Фил до сих пор тянул за собой после расставания. При упоминании Неколенко уже не тянуло в грудной клетке с такой силой, что хотелось плакать, и Филу так нравилось, что он сдвинулся с мертвой точки. Однако пылающие от ненависти уши все равно было скрыть довольно тяжело, Фил выправил спутанные пряди волос из-за ушей так, чтобы они падали на лицо и накрывали его тенью. - Сам посуди, братан, - Фисенко, последние отношения которого, как знал Фил, были очень коротким и закончились неприятным расставанием, не унимался, - омега должна быть приструнена, должна быть около своего альфы и должна покорно слушать его. Не встречал я еще семей, где такое поведение, как у Архипа, было нормой, заканчивалось счастливым браком, - разговаривал он довольно громко, было видно, что ему было важно, чтобы его позицию услышали и согласились с ней. - Все просто, природа уже придумала все законы - альфа работает, добывает, охраняет, омега рожает, воспитывает, заботится. Всю жизнь так было, что если муж работает и работа его разъездная, предусматривает переезд в другой город - жена едет за ним, точка, больше никак не бывает. - Я бы так радикально не высказывался при Филиппе, - сказал Эдди, пытаясь понять, как на все это реагирует Майе. - О чем ты Эд, я привык, - Фил не поднимал глаз от пола, продолжая перебирать вещи без какого-либо смысла. - Фил, разве у тебя нет цели тоже встретить своего... ну, альфу, и выйти замуж... или жениться? - Фисенко задумался. - Неважно. Короче, должна же у тебя быть цель выполнить свой долг... - Миша, что ты несешь, какой долг? - Майе мог молчать, когда речь заходила об этой теме, и мог молчать до упора, но Михаилу хотелось донести свою совершенно ненужную точку зрения и до Фила тоже, а значит можно было начинать защищаться. - Я никому ничего не должен. - Но ты же омега, - Фисенко развел руками, - ты должен детей рожать, быть замужем... или женатым, не знаю, блять. - Кому я должен, Миша? - Фил нахмурился. - Тебе? Или кому-то еще? Рожать детей - это не долг, не призвание и не обязанность, а возможность. Люди должны делать это с холодной головой, понимая, что после того, как в их жизни появится ребенок, она поменяется на сто восемьдесят градусов. Хотя о чем это я - не тебе этого ребенка вынашивать, не тебе ночами сидеть с ним около колыбельки, не тебе вытирать ему сопли и задницу, потому что все вы, альфы, неважно, русские, канадские - прикрываетесь какой-то залупой из разряда "альфа - добытчик, омега - воспитатель". Ненавижу, блять, когда свою слабость прикрывают традиционалистическими взглядами. - Фил, не кипятись, - попросил Голдобин, - Миша, ты бы в натуре выбирал выражения - Фил только расстался с альфой, не думаю, что ему приятно такое слышать. Майе удивленно посмотрел на Николая, который не сразу понял, что сказал то, что не должен был говорить. Коростелев у его ног замер, также удивленно смотря на Филиппа. - Как ебнул бы тебе, но не хочу руки марать, - Филипп удержался от того, чтобы зло сплюнуть на пол - не зря его Юров после тренировки так усердно мыл, - теперь я мало того, что звучу, как ебанный член ебанного движения по защите прав омег, так еще и как обиженка. - Я просто подумал, что если я скажу то, что я сказал, то Миша заткнется, - у Голди обычно не было манеры закапывать себя в разговоре все глубже и глубже, но сейчас выйти сухим из воды никак не получалось, - да и вообще, Фил, что в этом такого. Что я, что парни - мы всегда делимся новостями о расставаниях и новых девушках друг с другом, ты же все-таки позиционируешь себя равным альфам, поэтому не бери в голову. - Не спекулируй на эту тему, пожалуйста, - гремя клюшками, которые Филипп притащил с подставки, омега собрал их и затянул кабельными стяжками у крюка. - Я не прошу привилегий ни как альфа, ни как омега, я просто хочу спокойно жить, как жил всегда. Вы в России все любите приводить все к общему знаменателю, как я заметил, по вашему мнению есть только черное и белое, а что-то посередине - это все чепуха. Не все омеги хотят рожать детей, не все альфы хотят быть добытчиками. Я сам, как омега, который работает всю свою жизнь, работаю и зарабатываю больше, чем каждый мой брат-альфа или отец; также знаю альф, которые не боятся быть слабыми и подчиняемыми. Я понимаю, что у вас тут свои традиции, свои обычаи, но вы же все-таки бываете не только в России, СНГ или восточных странах, а работали и жили в другой части света, где все нормализовалось для омег, пусть и недавно, вы же видите меня каждый день, знаете меня, общаетесь со мной, понимаете, что существуют не только хранители, блять, очага. - Но встречался ты, тем не менее, с альфой, - Карпов со своей смешной уродливой рыбой на руках сел рядом с Фисенко. - Да какая, блять, разница, с кем я встречался, - Фил закатил глаза, - сексуальные предпочтения и пол никак не связаны. Давайте, расскажите мне, что вы никогда за всю свою жизнь не экспериментировали хотя бы с бетой. Или что у вас нет каких-либо нестандартных предпочтений. - Я не ебал никого, кроме омег, - Фисенко пожал плечами. - Беты и гаммы вообще созданы для другого, так что... ну. - То есть, Миша, по твоей логике, если бы ты выебал меня - это было бы для тебя совершенно нормально? - спросил Майе, поворачивая голову к Мише и смотря прямо в его глаза. Но Миша, вместо того, чтобы самодовольно что-то ответить, распереживался - на все эти эмоции у него ушло несколько секунд, но Филипп успел их прочитать. Майе усмехнулся, принимая случившееся, как поражение альфы, откинул на задний план мысль о том, что нашел в команде еще одного несчастного и непонятого бисексуала, а на скомканное "ну ты же парень, нет, я бы тебя не выебал", которое спустя время выдавил из себя Фисенко, лишь засмеялся в голос, протягивая Михаилу руку и предлагая разойтись с миром и не продолжать этот разговор. Все равно истина у каждого была своя, Филипп давно снял с себя обязательства нести в массы светлые идеи о равноправии и заниматься просветительской деятельностью. - Так ты поэтому в таком угнетенном состоянии все это время был? - наконец дошло до Эдварда. - Потому что расстался с парнем? Почему ты не говорил нам? - А вам, я смотрю, так интересно поговорить об этом, - язвительно сказал Майе. - Фил, блять, ну конечно интересно, - Карпов закатил глаза, - всем в этом клубе интересно, что происходит у тебя в личной жизни, и только попробуйте сказать, что это не так, парни. Все самое загадочное - всегда самое интересное. - Макс, просто мне кажется, что когда я об этом говорю - это звучит так, словно я ною, - Фил пожал плечами и отобрал рыбу у Карпова, тиская ее криво сшитую голову, - а я не люблю казаться нытиком, мне и без этого кажется, что я постоянно ною, кажется даже прямо сейчас. - Эй, ну расстаться в самом разгаре сезона, не имея даже возможности на то, чтобы пошляться по клубам, побухать, поблядовать - это как минимум болезненно, по себе знаю, - Фисенко не поднимал глаз со своих рук, сцепленных в плотный замок, - хочется полежать дома, поплакать в подушку, отвлечься от всего, но никак не работать в этот период, так что... ты отлично держишься, Фил, мы как-то даже толком не заметили. - Когда вы расстались, Фил? - спросил Эдди, наклоняясь к Майе. - Около месяца назад, - со вздохом ответил Фил. - А... ну, у вас все серьезно было? - Коростелев краем глаза покосился на Николая, который коротко кивнул Нику. - Парни, я не думаю, что это хорошая идея - разговаривать об этом сейчас, - Филипп нахмурился, разглядывая окружающих его альф, которые с сочувствием выжидающе глядели на него, и понял, что они не собираются сплетничать об этом и выносить эту информацию куда-то за пределы команды. Фил вздохнул, шмыгнув носом, прижал игрушечного карпа к груди и, раскинув ноги в разные стороны, неуклюже сел на пол около своей сумки. - Честно, я думал, что все серьезно. Но я оказался просто запасным аэродромом. Он разговаривал со мной об очень серьезных вещах - совместном проживании, семье, детях, свадьбе, переезде в другую страну, я отнесся к его словам как к плохой шутке, и он ушел к омеге, которая родит ему ребенка и будет его женой. В принципе, - Фил горько усмехнулся, - а чего я ожидал? Что меня будут любить только за то, что я есть? Здесь так не принято, - Филипп тяжело вздохнул и, подложив рыбу под свою голову, лег на сумку, чтобы видеть всех парней. - Люблю говорить себе, что урок усвоен и пора двигаться дальше, просто... я раньше ограждал себя от отношений и чувств, а сейчас, как бы глупо не звучало, захотелось попробовать - ну, собственно, и вот. Сокомандникам Майе было нечего сказать в этой ситуации - каждый как-то по своему сочувствующе или подбадривающе смотрел на омегу, и первым к Филиппу потянулся Фисенко, пересаживаясь поближе к Филу и запуская руку в его волосы, осторожно поглаживая. Майе удивленно посмотрел на Михаила, но отстраниться не попытался, и Миша потянул Фила на себя, укладывая его шею на свое бедро так, что голова Фила была между его ног, упираясь затылком в живот. Игрушечная рыба была передана Голдобину, который положил ее на голову Коростелева и сам примостился сверху, упираясь в игрушку подбородком. - Прости, Фил, я бы так не высказывался, если бы знал, что у тебя случилось, - тихо сказал Миша, смотря на Фила сверху вниз, - но, типа, знай, что я тебя отлично понимаю. Очень больно строить с человеком свои планы, надеяться на что-то большее, а потом узнавать, что ты был просто развлечением. - Да ладно вам, у всех такая ситуация в жизни была, - Паскуале почесал нос и невесело улыбнулся, - а ты где с ним познакомился-то? - Да в "Тиндере", - буркнул Филипп, перебирая в руках завязки капюшона толстовки, - первый и последний раз я там знакомился. - Фил, а почему ты в ту ночь пришел именно к нему? - Коростелев, нахмурившись, смотрел куда-то в сторону, когда говорил с Филом, словно размышлял над чем-то. - Потому что он меня отлично понимает, - Филипп сразу понял, что речь шла об Акользине и о том, что в ночь после расставания Филипп завалился к нему домой без предупреждения, - и ты сам понимаешь, почему. - У тебя тоже в голове паззл сложился? - Голдобин выглядел таким же задумчивым, как и Никита, прищуренными глазами смотря куда-то в стену. - Слышь, Фил, ты заливаешь про "Тиндер", да? - он перевел пронзительный взгляд на Фила, от чего омега даже вздрогнул. - Это же Неколенко, да? - Чего? - Филипп опешил, услышав это. - Какой Неколенко, Голд, о чем ты? - В натуре Архип, - Никита закивал головой, - вы расстались в гейм-дей с "Трактором", Архипа в тот вечер последний раз видели на арене, выглядел он не айс, свидетелем был. Следующим утром он уже был в "Спартаке" и уже выложил фотку со своей беременной девушкой, с которой вроде как месяца два-три назад расстался, если мне память не изменяет. А той ночью ты приперся пьяный к Аколу и говорил, что тебя бросили и променяли. А Акол хорошо общается с Архипом - оттуда и все знал о вас. Ебать, - Коростелев даже вздрогнул. - Ну и "Санта-Барбара", - охнул Паскуале, который все это время очень внимательно слушал результаты детективного расследования Коросты и Голди. - Это не Архип! - вспылил Майе, покраснев. - А не при тебе ли случаем Неколенко рассказывал тогда? - Голдобин резко кинул рыбу в Карпова, который также удивленно таращился на Коростелева, не понимая, что ему можно сказать в этой ситуации. - Я спросил, с кем он там переписывается двадцать четыре часа в сутки, он сказал, что познакомился с омегой, но объявилась Настя, а теперь он не знает, как ему слить первую омегу, ты еще спрашивал, кто такая Настя - ты помнишь, Макс? - Да было вроде, - осторожно произнес Карпов, подкидывая рыбу в воздух и хватая ее на лету. - А какой месяц у этой Насти-то? - Фисенко не переставал бережно перебирать волосы красного, как рак, Филиппа. - Да сейчас второй-третий максимум, - ответил Паскуале, - то есть, получается, забеременела она тогда, когда вы уже были в отношениях, Фил? - Идите вы куда подальше все, - фыркнул Филипп, принимая свое поражение в этой битве умов и отворачиваясь от альф, накрывая голову капюшоном клубной толстовки и утыкаясь носом в ногу Михаила. Филиппу было стыдно - за то, что вся правда была теперь на поверхности, за то, что парни так просто раскусили его - не нужно было вообще с ними ни о чем разговаривать, за то, что он был так просто обведен вокруг пальца, согласившись отвечать на их наводящие вопросы, а главное - за то, что об этих постыдных отношениях кто-то знал, кроме солидарных с ним Васи и Паши. У Майе было ощущение, что это он виноват и их расставании, он виноват в том, что причина их разрыва была такой скользкой и неприятной; и мировоззрение окружающих его альф, таких, как Фисенко, например, вполне совпадало с мнение Фила о себе. Однако, Миша все также ненавязчиво и осторожно перебирал прядки волос Филиппа, выбившиеся из-под капюшона, а остальные альфы сочувствующе сопели. - Так и что это получается, - Коростелев вытянул ногу, пихая Филиппа носком кроссовка в щиколотку, - Архип - пидорас. - При чем каких поискать нужно! - воскликнул Карпов, кидая игрушку Филиппу и пересаживаясь к нему поближе. - Филька, не переживай, братик. Мы выебем и высушим его "Спартак", а потом еще и его найдем, выебем и высушим. За своих горой стоять нужно! - Макс положил руки на голову Майе, стаскивая с него капюшон, и обнаружил едва не плачущего омегу, который привычно кусал пальцы, когда сильно нервничал. - Ну, ну, Филипп, не расстраивайся, этот гандон того не стоит. - Парни, не нужно, я серьезно, - Филипп зажмурился, пытаясь смахнуть непрошенные слезы, но несколько предательских слезинок все равно упали на серые шорты Фисенко, оставляя темные пятна. - Ну как, ну как не нужно, - Миша с сожалением смотрел на Фила, занося руку над его лицом, чтобы прикоснуться, но в последний момент убирая ее, - омег обижать нельзя, тем более таким гнусным способом. Ты такого не заслужил. - Парни, правда, хватит... - Майе даже немного повысил голос, перекрикивая Фисенко. - Фил, ты даже ни с кем не поговорил об этом - так нельзя делать, ты копишь в себе плохое, и оно тебя съедает, - Паскуале пригладил волосы руками, - после каждого расставания должен быть период, когда ты перезагружаешься, обижаешься на свою бывшую вторую половинку, гуляешь, отдыхаешь - а ты даже этого себе не позволил из-за работы. Так хоть бы заместил это разговором с кем-нибудь из нас - мы всегда поддержим тебя и будем на твоей стороне. Еще бы и нахуярили Неколенко, пока он был в Магнитогорске. - Мне кажется, что это немного лишнее, - усмехнулся Фил. - Да нихуя не лишнее, - воинственно заявил Голдобин, - за такое почки отбивать в темном переулке надо. Трубой железной. - Садисты, - заключил Филипп, шмыгая носом. - Филипп, - Никита снова пихнул Фила ногой, - помнишь, когда вся эта ситуация с Кошечкиным была, ты сам сидел в раздевалке и говорил нам, что какую бы мы залупу не сотворили, неважно, на льду, в раздевалке или вне спорта в принципе - ты всегда нас поддержишь? Ну так с чего ты взял, что мы не ответим тебе тем же самым? - Не знаю, - тихо сказал Майе, - наверно потому, что я - другой. - Так ты такой же, как мы, или другой? - Никита улыбнулся. - Я скажу тебе честно, Фил, здесь многие были настроены против тебя еще до твоего появления в команде, и я был в их числе. Я ждал, что на твоем месте окажется то, что я привык видеть в качестве омеги по телевизору - орущее и требующее привилегий лишь за счет полового признака существо, которое разрушит нас, как команду, но ты, по большей части, такой же, как мы все здесь, просто омега, и тут все уже перестали придавать этому хоть какое-то значение, потому что ты - наш братан, Фил, и мы здесь все уверенно, нагло и... - Коростелев с надеждой посмотрел на одноклубников, но не дождался от них никакой реакции. - Блять, такой момент запороли. Забыли продолжение что ли? - И друг за друга? - Карпов аж икнул от накала страстей. Филипп засмеялся, протягивая кулак каждому из сокомандников и отбивая вытянутую навстречу руку. Жизнь и правда шла дальше - с Архипом или без; но свет клином на одном Неколенко не сходился, и пусть у Филиппа до сих пор горели уши после этого разговора, он допускал, что это не по причине того, что нежелательная правда оказалась в ладонях альф - довольно близких ему и обычных коллег, а потому что Миша Фисенко уже очень долго чуткими пальцами гладил его мягкие волосы. *** Когда они летели в Москву, Кошечкин, сославшись на то, что хочет поспать, а Фил и Брей всегда спят во время полета, поменялся местами с Паскуале, выселив его к Хабарову и Земченку. Не сказать, что Эдди был рад такой компании - Яр и Артем без остановки болтали весь час полета, но Вася был настроен очень воинственно, и Эдвард, никогда не перечивший старшему голкиперу, просто покорно пересел, а Василий тут же оттиснул уже сопящего Лайпсика, перелезая через него, и плюхнулся рядом с Майе, который с очень удивленным лицом наблюдал за тем, как Эдди собирает свою ручную кладь и переезжает. Лайпсу, уставшему после игры, было совершенно плевать, кто был его соседом, как громко он рядом с ним разговаривал и что делал - лишь бы не будил, а вот Фил спал чутко, и вечно ворочающийся Кошечкин был не самым приятным компаньоном. Филипп уткнулся в айпад, но быстро обнаружил, что Вася таращится на него. - Чего? - сухо спросил Филипп - он очень устал после игры, которую они вдобавок ко всему еще и проиграли - не спасли положение даже гол плюс пас самого Майе; и когда приходилось совершать перелет сразу после игры, а не ночевать в чужом городе, а уже потом лететь, Филипп чувствовал себя просто убитым, не помогали ни энергетики, ни кофе, ни витамины. - Соскучился, - прищурившись, сказал Кошечкин, протягивая руку и нажимая кнопку блокировки на планшете Фила и захлопывая чехол на нем. - Чем занимаешься? - Да вот думал досмотреть "Пацанов", уже давно начал, но все никак руки не доходили продолжить, - Майе откинулся на спинку кресла, потирая шею, - может быть, хочешь посмотреть со мной? - Не люблю сериалы с субтитрами смотреть, я не успеваю текст с картинкой синхронизировать, - Василий, ехидно улыбаясь, не отрывал взгляд от Филиппа. - Я могу подвинуться - аудиодорожка будет на русском языке, а субтитры на английском, - предложил Фил, хотя понимал, что Вася все равно откажется, - можем даже с самого начала посмотреть, я не так много до этого посмотрел. Как тебе идея? - Филь, я если захочу сериалы посмотреть - я это дома сделаю, на выходном, - голкипер выглядел очень активным для человека, который отстоял целый матч на воротах, наверное, сказалась банка арбузного RedBull, которую Вася нахально забрал у Коробкина и осушил парой глотков - благо хоть купил потом другую Егору уже в аэропорту. - Тогда чего пришел? - Филипп был очень рад видеть Васю, очень рад пообщаться с ним, но не прямо сейчас - он был очень вымотан, получил несколько микроповреждений после столкновений с грубыми игроками питерской команды, хотел просто принять ванную и лечь спать; а Вася мало того, что был каким-то гиперактивным, улыбчивым и энергичным, источал еще и ехидство, которое немного раздражало Майе. - А что, человек, сидящий рядом с тобой, должен отчитываться, почему он тут сидит? - наигранно возмутился Василий, однако уже через мгновение его губы тронула улыбка, которая означала только одно - Кошка решил, что он гениальный и тонкий тролль. - Что же ты Лайпсика в таком случае не заебываешь? Филипп перегнулся через Кошечкина, прищурившись, посмотрел на Брендона и усмехнулся - альфа спал в неудобной позе, подложив под голову небольшую, но пухлую подушку, пускал слюну, которая стекала по бороде на воротник спортивного костюма, и ничего его не тревожило - ни смех, ни громкие разговоры, ни легкое потрясывание самолета, ни тот факт, что Вася спихнул его руку с подлокотника, чтобы величественно облокотиться на него. Вася проводил взгляд Фила своим, бросив его на канадца, и понял, что Лайпс - материал отработанный, при чем еще игроками СКА, и шутить там не над чем. - Отстать от Брендона, - на всякий случай сказал Филипп, ну мало ли, Вася не понял его красноречивый взгляд, - он едва до самолета дополз. И конечно передо мною никто не должен отчитываться, что за глупости, Кэт, - не сказать, что Филиппу вообще было хоть какое-то дело до Лайпсика, поэтому Фил решил напомнить Васе его же слова, состроив холодное лицо, - я просто спросил, - Филипп распутал намотанные на палец наушники, - я, с твоего позволения, досмотрю серию, приятного полета. - Да погоди ты, - Василий протянул руку и выдернул наушники из рук Фила, роняя их на его колени. - Кэт, - Майе шумно выдохнул, - если ты преследовал цель меня выморозить, то у тебя получилось. - Да не хотел я, - Вася тепло улыбнулся, бережно спутывая наушники Фила в клубочек и вкладывая в руку Филиппа. - А что хотел тогда? - Филипп снова вздохнул, закатывая глаза. - Говорю же, соскучился, - Кошечкин тихонько засмеялся, роняя голову на плечо взбесившегося Майе, чем мгновенно успокоил омегу, - все, все, не кипятись, я больше не буду, - Вася устроился на кресле поудобнее, чуть поворачиваясь к Филиппу и нависая над ним, - хотел просто поделиться с тобой хорошей новостью - Максим вернулся в Россию, вчера сыграл свой первый матч за "Локомотив" после возвращения, проебал правда, волчара позорный, - Вася ловко достал телефон из кармана, заглядывая в галерею и показывая фотографию сына - юный Кошечкин, вернее Майоров - парень взял другую фамилию, чтобы не ассоциироваться со звездным отцом - стоял в полном обмундировании в раздевалке, раскрасневшийся и улыбающийся, - каков красавец, весь в меня, - хихикнул Кошечкин, листая фотографии старшего сына и с нежностью разглядывая их. - Кэт, это же прекрасно, - Филипп ненавязчиво прильнул к плечу голкипера, заглядывая в его телефон - некоторые фотографии Максима были сделаны на фоне лазурного моря, барселонских улочек, архитектурных шедевров Каталонии, паренек выглядел отдохнувшим, загорелым, улыбчивым, - увидишься с ним, пока мы будем в Москве? - Да, завтра перед тренировкой поедем, позавтракаем где-нибудь, наконец вместе, - Вася уткнулся носом в висок Филиппа, - я с Ирой переговоры несколько месяцев вел, все делал, как ты говорил, и извинялся, и шел на уступки, и изворачивался, ругались мы сильно, конечно, - прошептал Василий. - Но главное то, что я все обдумал и понял, что твои слова о том, что я ее уже потерял и мне нужно заниматься тем, чтобы не потерять детей - это то, о чем я до разговора с тобой никогда не думал. Я отпустил ее и просто пожелал ей счастья в ее новой жизни, и ты знаешь, она после этого растаяла, расплакалась, поблагодарила меня, - Кошечкин тихонько усмехнулся, - согласилась отдать мне мелких на все каникулы зимние, когда пауза на сборные будет, если я сам не поеду на турнир, а если поеду - она мне их привезет повидаться, наверное. - Кэт, я так рад, что у тебя все нормализовалось, - также шепотом сказал Филипп, устало улыбаясь - может быть, достижение было так себе, но Фил видел, каким загруженным Вася был последнее время из-за того, что отчаянно пытался не потерять свою семью, и для Кошечкина этот шаг был очень большим и важным. - А я то как рад, - сыто улыбнулся Кошечкин, едва не мурлыкая куда-то в висок Майе, - столько времени потратил на это, но кто знает, сколько бы я потратил на все это времени, если бы ты тогда не поговорил со мной и не открыл мне на все глаза. Ты знаешь, я позвонил вчера Максу после игры, по видео, он еще был в раздевалке, я пожелал удачи пацанам, его одноклубникам, сказал, что горжусь им - а он так обрадовался, благодарил меня, улыбался. Это какой-то другой уровень гордости за себя, - Вася почесал нос об голову Филиппа. - Ну, ты усвоил урок, я поздравляю тебя, нерадивый папаша, что ты встал на истинный путь, - Майе похлопал Васю по коленке, которая торчала из дырки на рванных джинсах, - постарайся больше не сходить с него. Василий снова задорно хихикнул, уже без какого либо стеснения наваливаясь на Филиппа и прижимаясь щекой к его щеке. Филипп шумно вздохнул, пытаясь просто пережить внезапный приступ нежности их кошачьего голкипера, но Васе всех нежностей как будто было мало - он все теснее и теснее прижимался к омеге, вдавливая его в кресло все сильнее. Объятия Кошечкина не смущали Филиппа, но он уже слышал, как позади них смеется Яковлев, ставший свидетелем этой картины, а вместе с ним посмеивается и Минулин, перешептываясь о чем-то с капитаном; все это мало смущало Василия, который, в отличие от Филиппа, мог видеть кэпа и Артема, однако голкипер все равно не упустил возможности шикнуть на них. - Когда он вернется? - спросил еще тише Василий, незаметно от всех проводя носом по шее Филиппа, от чего омега вздрогнул - до этого все прикосновения Кошечкина не вызывали у него совершенно никакой реакции. - Ты про запах? - уточнил Майе, но он был на девяносто девять процентов уверен, что Вася говорит именно об этом, и Кошка коротко кивнул, наконец отпуская Филиппа из своих медвежьих объятий и просто наклоняясь к его уху так, чтобы сказанное им не было слышно совершенно никому, кроме Филиппа. - Я не знаю. Клубный репродуктолог говорит, что для того, чтобы поставить точный диагноз, нужно поехать к какому-то топовому доктору в Китай, с которым хорошо знаком господин Му Венсян, и там они меня обколят своими иголками, пиявками, накормят порошком из рогов какого-нибудь вымирающего рогатого скота, который обитает только на южном склоне Тибета и питается только шалфеем, и в таком случае, течки может быть вернутся. А, еще на растущую луну нужно все сделать, чуть не забыл, - фыркнул Филипп. - Но выбора у тебя не много, я так понимаю, - Кошечкин пожал плечами. - Есть самый верный вариант - это мой врач, месье Морель, который следит за мной уже столько лет, что я более чем уверен, что этот человек знает обо мне больше, чем я о себе знаю, - Филипп почесал кончик носа, шмыгая им - подвыветрившийся парфюм Василия все равно вызывал несильную аллергию. - Но он не доверяет российским врачам, российским лабораториям, ему нужно, чтобы я прилетел в Квебек, сдал все анализы при нем и только тогда он сможет поставить верный диагноз, а так пока я даже толком не лечусь никак - просто витамины, здоровый сон, попытки снизить количество стрессовых ситуаций до минимума. Вот будет перерыв на сборные, я на недельку полечу домой, как раз заскочу к нему, может быть, человек, который всю свою жизнь занимается репродуктивным здоровьем омег, лучше знает, что делать в такой ситуации. - Ты поедешь на сборы в Канаду? - спросил Вася. - Нет, просто попрошу небольшой отпуск на это время у Ильи Петровича, - ответил Фил. - А ты получил приглашение? - Вася вертел в руках свой телефон, рискуя его выронить. - Эдди и Джош сказали, что уже получили свои, Коди вроде говорил, что его агент не проверял почту, а вот Лайпс вряд ли получит свое, я думаю. - Я-то свое получил, но я не хочу ехать в сборную, - Майе повел плечом, словно отмахивался от вопроса, - это будет прекрасная возможность отдохнуть и потренироваться в индивидуальном режиме, а получать ненужные травмы я совсем не хочу. А вот за Брендона в какой-то степени обидно, он персона нон-гранта там, пусть даже он во всем и раскаялся. Канадцы такие ребята - могу простить что-то действительно жесткое, когда игрок, которого они защищают, действительно важен для сборной, а Лайпс для них так, обычная рабочая лошадка, которую не жалко, поэтому тот факт, что Брендон лишь оскорбил чью-то жену и активно писал в их с парнями приватном чате какие-то грубые комментарии о чужих омегах - а я ни сколько не умаляю того факта, что это все равно пиздец - они вывернули так, словно он убил кого-то. А ты, кстати, едешь? - Я получил приглашение, но мне так лень, если честно, - усмехнулся Вася, - вот думаю, может быть лучше провести это время с детьми или потратить его на восстановление перед второй половиной регулярного чемпионата. Но я знаю, что совершенно точно едут Голдоба, кэп и Никита, - Вася кивнул в сторону Яковлева, который сидел позади них - и если буквально пять-семь минут назад Егор задорно смеялся над Филом, то сейчас мирно сопел, прислонившись к плечу такого же сопящего Минулина, на которого с другой стороны навалился Орехов. - Кстати, - лицо Кошечкина опять стало улыбчивым и ехидным, - тебе можно кое-что сказать, что ты потом совершенно точно никому не расскажешь? - Кэт, в кого ты такой сплетник, ей богу, - Филипп вздохнул, закатывая глаза, но сам потянулся ухом к губам голкипера, желая услышать, какую же страшную тайну там приготовил для него Василий. - Да завалился в душ на днях, а у нас в раздевалке арены же открытые кабинки, а не монолитная душевая комната, как на тренировочной базе, - в самолете было довольно темно, но Филипп все равно увидел, что Вася довольно сильно покраснел и смутился, - и я сначала увидел Колю, он так стоял, спиной к выходу, оперевшись на стенку душевой, а на коленях перед ним был... Никита, я по татуировкам и волосам понял, что это он, но лицо особо не разглядел. Ну, ты понял, чем они там занимались, - вся дерзость Кошечкина в миг растворилась, а у самого голкипера аж дыхание сбилось. - Я так охуел, ты бы знал. - Ну ты кадр, - засмеялся Филипп, прикрывая рот рукой, чтобы никого не потревожить. - Ты уверен, что это точно Голди с Никитой были? Ты перепутал может быть с кем-нибудь? - Да тихо ты, - Василий несильно шлепнул Фила по руке, чтобы канадец говорил тише, - уверен на все сто, что я, их фигуры и татуировки не знаю, что ли. - Ну предположим, - Филиппа так развеселила реакция Василия на то, что он увидел - сам-то Филипп уже стал свидетелем взаимоотношений Голдобина и Коростелева, поэтому это никак не удивило его, - ну предположим, увидел ты - и что с того? Не видел, чтобы твое отношение к ним как-то поменялось. - Фил, после того, что было между нами... - Вася запнулся, краснея еще сильнее. - Я не думаю, что это правильно - обвинять кого-то в чем-то, даже лицемерно, наверное. Просто, ну. Ты единственный человек, который непредвзято к этому относится, даже и не знал, кому это можно рассказать. Когда знаешь такое о своих одноклубниках, друзьях - тяжело в себе держать, если честно. - Ну про меня и Архипа-то ты промолчал, - зачем-то сказал Фил, тут же резко вздыхая от того, что слова встали в горле, а по телу пробежалась дрожь. Вася положил руку на предплечье Филиппа, некрепко сжимая его, глубоко вздохнул и снова спрятал нос в волосах Филиппа, шумно выдыхая, от чего пряди волос Фила упали ему на лицо, и омега выдернул руку из цепкой хватки голкипера, убирая волосы за уши. Вася откинулся на свое сидение, на мгновение поворачивая голову и рассматривая Лайпсика - Брендом не менял позы, а слюны натекло уже на внушительное пятно на сером бомбере. - Это было совершенно другое, - Вася выглядел обеспокоенным, - мне казалось, тебе были очень сильно важны эти отношения, казалось, что ты любил Архипа, поэтому я никогда бы не рассказал никому, понимая, что это просто может разрушить ваш союз. - Очень любил, - снова зачем-то сказал Филипп, зажмурившись. Время отлично лечило чувство вины, лечило ненависть, даже успевало бороться со злопамятностью Филиппа, но было бессильно перед одним - тянущим чувством тоски, которое до сих пор танцевало где-то внутри грудной клетки Филиппа, когда с его губ срывалось имя Архипа Неколенко. Филипп до сих пор не понимал, что означало это чувство; вдруг это была простая обида, вдруг - признак того, что Фил все еще тоскует по Архипу - а еще хуже, все еще любит его также пламенно, как и до расставания; Майе искренне не понимал, за что его мозг так с ним поступает, за какие заслуги при упоминании Неколенко его организм все также выкидывает в кровь все эти гормоны, которые заставляют внутренности скручиваться, а щеки гореть. - Фил, я честно сожалею, что у вас так все получилось, - прошептал Вася, - я был очень рад за тебя, очень рад за Архипа, но ты просто должен был посмотреть правде в глаза. Архип - это самый стандартный и самый классический альфа, для которого с омегой могут быть только одни отношения - классические, с последующим созданием семьи, рождением детей, и других он не подразумевает. А ты - ты совершенно другой, ты яркий, ты уникальный, ты... не подходил ему, - Кошечкин уставился в спинку кресла, которое было перед ним, - и никак не наоборот. - Ты знаешь, - вдруг сказал Филипп, понимая, что Кошечкин распутал этот тугой клубок мыслей, - ты во многом прав - я надумал себе слишком многое, когда вступал в эти отношения. Что меня будут любить только потому, что я есть, будут ценить только за мое существование, и в какой-то степени и правда даже не думал, что у Архипа могут быть совершенно другие взгляды на наши отношения. - Фил, тогда в машине на парковке - ты говорил про меня и Иру тоже самое, ты помнишь? - спросил Кошечкин. - Что я смотрел на эти отношения, как на что-то должное, а она - любила меня и пыталась исправить меня. Ты дал мне понять, как это все выглядит со стороны, но так странно, что ты не переносишь свои слова на себя же - как будто думаешь, что у тебя нет права на ошибку, что у тебя должно быть все идеально. Это же не так, Филипп, и ты прекрасно это знаешь. - Каждый человек относится к себе с долей большей критики, чем выделяет на остальных людей, - уклончиво ответил Филипп. - Но это не так, люди вокруг тебя наоборот стремятся осудить тебя, а себя выставить белыми и пушистыми, - Василий махнул рукой куда-то в сторону, - и тебе тоже нужно перестать требовать от себя больше, чем ты требуешь обычно. Я понимаю, что ты рос, креп и взрослел в постоянном напряжении, в сравнении себя с альфами, но ты не альфа, Фил, на тебе не лежит ответственность, которая лежит на альфе. Ты - омега, и не в оскорбительном смысле этого слова, а в самом прекрасном, - Вася улыбнулся, - и оставайся ею. Тебе не нужно тянуть лямку сразу за двоих, просто будь собой. - Я... я был самим собой, - Филипп не переставал шмыгать носом, сдерживая непрошенные слезы, - когда был с ним. Я чувствовал себя комфортно, когда вел себя, как обычная омега, если он был рядом. Дурачился, капризничал, строил ему глазки, кокетничал - и нам обоим так нравилось. Он ушел - и у меня снова появилось отвращение к этой своей стороне. Вася утешающе погладил Филиппа по голове, не найдя в этот момент нужных слов для того, чтобы что-либо ответить Филу - но Майе и не нужно было слушать очередной мотивационный спич, сказанного Кошечкиным было вполне достаточно, чтобы успокоить Филиппа. Эдди был прав, когда говорил, что без восстановления - неважно, каким способом, гулянками или разговорами - будет очень сложно прийти в себя после тяжелого расставания. - Блять, весь полет пиздели и пиздели, пиздели и пиздели, шушукались там, мыши блять, - Зернов, сидящий спереди, перед Филиппом, громко зевнул и потянулся, - поспать не дают, пиздец какой-то, ух, - Денис хрустнул шеей, - Вася, вы там все проблемы мира обсудили или нет? Масонов и тайное мировое правительство если не обсудили, то еще десять минут лететь, вам времени хватит? - Деня, тебя вроде питерцы сегодня нормально во льду вываляли, тебе не хватило? - фыркнул Кошечкин. - Ты мне угрожать будешь, Кошка? - Зернов обворожительно улыбнулся, поворачиваясь к голкиперу и выглядывая из-за сидения. - Я сейчас капитану самолета пожалуюсь, он тебя высадит нахуй. - Куда высадит, мы летим, ебанный в рот, - усмехнулся Вася, просовывая руку между сидениями и тыкая Дениса в плечо. - Ну а кошки же всегда на лапы приземляются, не важно с какой высоты их скинуть, - влез Леша Маклюков, тут же неосторожно впечатываясь лбом в ладонь Василия, - Вася, блять, хорош ветками своими размахивать, больно же, - Алексей нахмурился, но тут же расплылся в улыбке. Фил откинулся на спинку кресла, шумно выдыхая и наблюдая за словесной перепалкой старшего голкипера с Деном и Лешей. Минула, окруженный Валерой и Егором, храпел сзади, Лайпсик, все еще не меняющий позы, сопел где-то за спиной Васи, смешно пуская слюни во сне, Паскуале, стабильно засыпающий каждый полет или поездку, даже если дорога занимала меньше получала, затянул в свое сонное царство Ярослава и Артема, которые накрывались колючими старыми пледами - ими были забиты все свободные отсеки для ручной клади. СКА здорово отхлестало их после серии фееричных и разгромных побед, которые магнитогорцы одержали на домашнем льду, а впереди еще были морально неприятный "Спартак" и грозный ЦСКА, а также минское "Динамо", до которого нужно было еще долететь - зевая и прикрывая рот рукой, Филипп морально готовился к тому, что сегодня пропустит ужин из-за сильной усталости, а просто быстро примет душ и тут же прыгнет в объятия кровати. Москва встретила спортсменов мокрым и липким снегом, который тут же промочил легкие кеды Филиппа - омега недовольно плелся за Керанном, с которым договорился жить в одной комнате на этом выезде, и уже под самым выходом из аэропорта оказалось, что "Спартак", в обязанности которого входило обеспечить своим гостям трансфер до отеля, не выполнил это условие - ребятам пришлось тратить кучу времени на логистику, вызов такси до гостиницы, что заняло на полтора часа больше, чем Филипп планировал провести сегодня на ногах. Прилетели они довольно поздно, но все равно попали в небольшую пробку - ворчащий Яковлев рассказал, что для столицы такое состояние - это совершенно нормально, и Филипп просто мирно лежал на плече Паскуале, зевая каждые несколько минут и пытаясь не провалиться в сон раньше времени. Он так устал, что почти ничего не чувствовал, кроме бесконечного переутомления. Благо, номер в отеле был чистым, светлым и уютным, пусть и однокомнатным. Керанн попросился сходить в душ первым, что заняло у него не больше пяти минут, а затем Коди просто залез под одеяло, открыл ноутбук и принялся мирно досматривать сериал, в то время как Фил, принимающий водные процедуры в течение долгого времени, пожелал ему спокойной ночи - на случай, если Коди уже уснет, когда Фил выползет из душа. В последнее время все, чем обходился Филипп в душе - был лишь совершенно обычный цветочный гель для душа, бесконечное количество подавителей или нетронутыми лежали в сумке, или оставались дома, забытые на полке в ванной, и Майе, на самом деле, совершенно не скучал по такому привычному ритуалу - развлечений под струями горячей воды можно было найти еще массу. Фил был очень уставшим, но одновременно с этим и изголодавшимся по ласке - последний раз у него хоть что-то было уйму времени назад с Акользиным, Фил мало что помнил из этой ночи, довольствуясь только нечеткими отрывками произошедшего; и после расставания с Архипом Филипп не испытывал такого возбуждения, как сейчас. Может быть, подействовала горячая вода, которая расслабляла, может быть масса выброшенных сегодня на льду эмоций сказалась, может быть - все вместе взятое плюс ласковые невинные прикосновения Кошки в самолете. Филипп, закусив губу, поддался искушению и скользнул рукой по своей груди, медленно проводя ею по плоскому животу и сжимая ладонью член, который сильно дернулся от этого - Майе ахнул, надеясь, что звукоизоляция в номере есть хотя бы минимальная, а Коди надел наушники. На мгновение выглянув из душевой кабинки, Филипп взял с раковины свой телефон, плотно закрыл стеклянную дверь, прислонился спиной к кафельной стенке и открыл свою галерею, где в секретной папке покоились все их с Архипом домашние видео - Филипп не удалял их, но и не пересматривал ни разу с момента расставания. Почему-то Филиппу показалось отличной идеей подрочить на снятое им с бывшим порно, Фил, сжимая член у основания, листал фотографии - многие из них были ужасающе провокационным, альфа на них своими пухлыми мокрыми губами плотно сжимал член Филиппа, давясь и глубоко вбирая его в себя, на некоторых альфа, прогнув спину, стоял на коленях, позволяя Филиппу осторожно и неглубоко ласкать его пальцами, но чаще всего альфа лежал между раздвинутых ног омеги и вылизывал его, блаженно закатив глаза. В фотографиях и видео, сделанных Филиппом, главным действующим лицом был Архип, Филу не было интересно рассматривать свое тело, которое он и без этого видел каждый божий день; а вот восхищаться потрясающей спортивной фигурой Архипа Филипп не переставал до сих пор. Фил привык к тому, что обстоятельства позволяли ему быть громким, ему нравилось стонать во весь голос, хныкать, просить, разговаривать с альфой - и сейчас с губ тоже рвались стоны, Майе изо всех сил до нестерпимой боли закусывал губы, жадно впиваясь глазами в экран телефона - на видео Фил и Архип, расположившись на ковре перед большим зеркалом в коридоре в квартире Неколенко, занимались сексом: Фил снимал отражение в зеркале, стоя в догги перед Архипом, который сжимал руками джерси, надетое на Филе - альфа уговорил Фила надеть игровой свитер с номером и фамилией Неколенко. Оперевшись на локти, Фил спрятал свое лицо за корпусом телефона, плавно передвигая камеру, следуя за руками альфы, которые медленно скользили по телу Фила - с короткими стонами Архип не переставал толкаться в Майе, заставляя омегу шумно дышать и постанывать. Филипп из видео приблизил лицо альфы - облизывая пересохшие губы, Неколенко ругался, шептал какие-то возбуждающие грубости на русском языке, закатывал глаза, охая и убирая с лица выпавшие из прически пряди волос. "Да что ты все снимаешь меня, что ты там не видел?" - с улыбкой спросил Неколенко, когда заметил, что Фил взял его лицо крупным планом. Видео кончилось, но Филипп не был близок к завершению - дрожащими пальцами он перелистал несколько откровенных фотографий Неколенко, натыкаясь на еще одно видео - Филипп сидел на водительском кресле BMW Архипа, голый по пояс, закинув одну ногу на панель, а вторую - на спинку пассажирского кресла, которое было отодвинуто так, чтобы массивный Неколенко мог наклониться к Филу, не упираясь грудью в рычаг коробки передач. Это было ранним утром на какой-то пустой парковке в отдалении от проезжей части, и Архип с видео совершенно по-блядски сосал член Филиппа, давился, откашливался, пытался отдышаться, но не переставал насаживаться на него, пока Филипп крепко держал его за волосы. Слюна стекала по подбородку Архипа, капая на бедра Фила, и Майе на видео резко отстранил Архипа от себя, покрепче перехватывая член и с рычанием додрачивая и кончая на высунутый язык раскрасневшегося альфы, который слизал совершенно все, даже то, что упало на подставленную ладонь и ноги Фила. Заблокировав экран телефона и судорожно положив телефон на душевую полку, находя ее на ощупь, Филипп вцепился зубами в ребро ладони и кончил, толкаясь в свой кулак. Оргазм был таким ярким и накрыл Фила лавиной, от чего Майе, чувствуя, как по ногам бежит дрожь, застонал в свою руку, стараясь максимально заглушить себя. Фил неосознанно сдерживал себя весь последний месяц, и сейчас все заглушенные эмоции выплеснулись в один момент мощным потоком; он буквально не прикасался к себе все это время, не испытывал никакого желания это сделать - а сейчас препятствие, останавливающее Фила, было преодолено, и омега просто сидел под горячим душем, сбивчиво дыша и прикрывая глаза. Коди в комнате заботливо закрыл окно, чтобы было не так холодно, но сиплый и колючий ветер, завывая за окном, все равно проникал в комнату, слегка развевая легкую штору. Филипп натянул пижамные штаны, зевнул и посмотрел на Керанна - альфа, тихонько похрапывая, спал с включенным ноутбуком на груди, даже не сняв очки. Фил на носочках подошел к нему, тихо закрыл ноутбук, положил его на тумбочку рядом с его кроватью, снял очки, бережно складывая дужки, и натянул на Коди одеяло - альфа тут же громко всхрапнул, переворачиваясь на живот и закутываясь в белую ткань. - Передай Кейтлин, что я люблю ее, - пробормотал Коди на французском, и Фил усмехнулся. На следующее утро Филипп выбежал на пробежку довольно рано - он выспался и чувствовал себя бодрым, привычная утренняя разбитость, которая сопровождала Фила уже которую неделю каждый день, сегодня, видимо, еще осталась досыпать привычное в кровати, пока Фил, натянув теплую спортивную форму поверх термобелья, вышел из отеля и направился на небольшую крытую спортивную площадку, ловя руками снежинки, которые медленно спускались с белого неба. Пробежка на голодный желудок помогала Филиппу привести мысли в порядок - методичный небыстрый бег по кругу вперемешку с легкой разминкой заряжал его на весь день. Ступив на резиновое покрытие беговой дорожки, Фил наскоро размял голеностопы и ускорил шаг, делая махи руками. Снег в Москве отличался от снега в Магнитогорске. Снег в Магнитогорске был таким плотным, белым, отливал голубым, был таким пушистым, чистым, когда таял - сбивался под теплотой ладоней в прелестные округлые снежки, которые рассыпались при малейшем нажатии, а главное - его там было много, и иногда, когда Фил находил какое-то живописное местечко в черте города, он понимал, что суровый, грязный и холодный город металлургов сильно напоминает ему родной крошечный Лашене, такой уютный, мягкий и теплый; под снежной шубой Магнитогорск чем-то напоминал Филиппу дом, пусть даже его жилищем была крошечная комната в общежитие, обставленная скромной кремовой мебелью, заваленная спортивной экипировкой, коробками из-под подарков, засохшими цветами и плюшевыми игрушками от бывшего. Снег в Москве был липким, жестким, комковался, становился серым еще до того, как падал на грязный асфальт, но по каким-то непонятным Филу причинам был очень подходящим большому незасыпающему городу - его топтали прохожие на улицах, коммунальщики неласково сгребали его лопатами на серые клумбы, пытаясь освободить от него дорогу и тротуары. Филипп был в Москве лишь пару раз и проездом, и этого явно было недостаточно для того, чтобы составить хоть какое-то впечатление о городе, но смотря на белое, как лист бумаги, небо, грязные серые улицы, бешенный трафик и неулыбчивых прохожих в черно-серых пуховиках, Фил, прислонившийся к забору после десяти кругов на дорожке, видел в столице что-то завораживающее, манящее, яркое, что, наверное, полноценно можно было увидеть, только переехав сюда. Пока Филипп, как ребенок, впервые оказавшийся в другом городе, раскрыв рот, смотрел из-за невысокого вечнозеленого забора на улицу, он увидел, что на улицу через главный вход вышел Василий, одетый в будничную одежду - он смотрел в телефон, видимо, ожидая свое такси. Фил вспомнил, что голкипер вчера говорил ему о встрече с сыном утром, улыбнулся - он был рад, что слова Васи не были пустым звуком, что Кошка действительно старается восстановить отношения со своими детьми, начав хотя бы со старшего ребенка. После пробежки Фил умылся в отельном туалете и отправился на завтрак в ресторан - парни завтракали в разное время, собираясь в группы или рассаживаясь по одиночке, и прямо сейчас Филипп застал за большим столом около окна Дениса, Мишу, таскающихся друг за другом Коростелева с Голдобиным и Яковлева - рядом с ними все еще стояла официантка, принимая заказ, и Майе быстренько нырнул на свободный стул между Мишей и Егором, с улыбкой приветствуя одноклубников и наскоро делая заказ. - Ну что, Фил, выебем "Спартак"? - Фисенко сделал глоток кофе и посмотрел на Филиппа. - Выебем, - Филипп утвердительно кивнул, пожимая руку сонного Яковлева. - Ты еще свою норму не выполнил? - он кивнул на две пустые чашки кофе, которые стояли около Михаила. - Выполнил, - фыркнул Фис, - просто настроения нихуя нет. - Фу, блять, нашел из-за чего расстраиваться, - Зернов похлопал его по плечу, зевая, - таких омег, как эта - пруд пруди, ебать, а ты себе все душу треплешь. Забей хуй, братан, найдешь другую, будешь счастлив, еще и счастливее всех счастливых, - Денис сделал несколько глотков энергетика, который официантка ему налила в винный бокал - вишневая жидкость выглядела очень эстетично в пузатом изящном стакане. - Всю ночь себе трепал нервы, и нам с Егором заодно. Не заебался сам? - Да заебался конечно, - Михаил скривил губы, рассматривая кофейную гущу, оставшуюся в чашке, - но не могу по-другому. - Тебе просто нужно отвлечься на что-то, - с легкой улыбкой сказал Майе, влезая в чужой разговор без особого понимания его сути - но предельно ясно было только то, что Фисенко все еще переживает из-за болезненного расставания со своей бывшей. - О, мистер "я расстался месяц назад, позавчера ныл в раздевалке на полу о том, что скучает по бывшему, а сегодня уже раздает советы об отношениях" решил высказать свое ценное мнение? - Коростелев усмехнулся, откидываясь на спинку стула - официантка принесла ему его заказ. - Ты с кем-то расстался, Фил? - Егор разлепил глаза и внимательно посмотрел на омегу. - С Архипом, - с совершенно глупым лицом ляпнул Коля и тут же закусил губу, понимая, что снова проебался. Кэп закашлялся, подавившись слюной, Филипп несильно постучал Егора по спине, делая вид, что помогает ему. Як отвернулся от стола, прочистил горло и снова вернулся в строй, прикрыв рот ладонью. Фил глубоко вздохнул и посмотрел Голди в глаза, пытаясь передать ему картинки всех пыток, что Фил устроит ему после завтрака, которые всплывали в голове Майе, Николай покраснел - он сидел напротив окна и белый свет отлично освещал его смугловатое лицо, которое все равно залилось краской, Коростелев хлопнул ладонью по лицу, стискивая зубы. - Чего? - Егор прищурился, задав единственный вопрос Голдобину. - Эй, мы так-то начали говорить о личной жизни Фиса, давайте, пожалуй, про нее и продолжим разговаривать, клуб ебанных сплетников, - Филипп уже восемь раз пожалел, что что-то в принципе рассказал своим одноклубникам - в том, что информация не пойдет циркулировать дальше по всей команде, Майе не был уверен, и его неуверенность подтвердилась - вместо языка у Голди было помело, которым он просто не управлял. - Да брось, Фил, я уже привык, что ты у нас тут местная звезда, - Фис почему-то выглядел и звучал обиженным, но его можно было понять - Майе со своими проблемами белого населения все время крал все внимание на себя, альфы возились с ним, как с ребенком, постоянно раскручивая даже минимально интересные темы для разговора с ним. - Миша, не обижайся, - попросил Филипп, состроив умоляющее выражение лица, и на Фисенко это подействовало - он фыркнул, откинувшись на спинку стула, но перестал хмуриться, - Коля, чтоб тебя. - Я думал, после того, как мы обсудили это несколько дней назад, это больше не секрет, - Голдобин закашлялся, вытирая губы внешней стороной ладони, - прости, ладно, я больше не буду. - А больше и не надо, - прорычал Филипп, складывая руки на столе и упираясь в них подбородком, - так что случилось, Миша? - Да я зачем-то вчера позвонил бывшей и... - глубоко вздохнув, воодушевленно начал Фисенко, обрадовавшись, что хоть одна живая душа в этом мире искренне интересуется его делами, однако все еще шокированные Денис и Егор одновременно и одинаковыми жестами, вытягивая руки, заставили Михаила снова замолчать. - Нет, вы погодите, - на детском лице Зернова застыло выражение глубокого удивления, - у Архипа же жена, она столько времени беременна, как... когда вы встречались? Он же вроде не расставался с ней, - Денис переводил взгляд с Филиппа то на озлобленного Фисенко, то на такого же шокированного Яковлева, то на Голдобина с Коростелевым, которые только и пытались, что отвести глаза в сторону. - Филипп... - Ден, я не хочу об этом говорить, - Майе даже оскалился, снова смерив взглядом Николая, который становился все более красным и красным от смущения, - у нас тут есть два эксперта по моей личной жизни и отношениям - Кора и Голди, вот их и спроси. - Ебать, - Яковлев наконец моргнул, хватая стакан с водой со стола и делая несколько крупных глотков, - а мы почему не в курсе? - Ну конечно, все же должны быть в курсе, - Филипп никак не мог унять желчь, которая взялась непонятно откуда - раньше на такие вопросы он всегда реагировал спокойными уклончивыми ответами, смущенным молчанием или попытками перевести разговор в другое русло. Сейчас хотелось встать и задушить кэпа, Дениса и особенно жестоко прикончить Голдобина - никак Филипп не мог принять версию, что вечно улыбчивый и спокойный Голди, никогда не говорящий ничего противоречивого, решил дважды за последние несколько дней так интенсивно перевести все внимание на Филиппа - вероятно, пытаясь отвлечь команду от возможного вскрытия того факта, что они с Ником вместе. - А вообще, Коля, такой себе конечно из тебя стрелочник. - А чего это я - стрелочник? - надулся Голдобин - однако не перестал руками нервно дербанить бумажную салфетку, открывая от нее неслушающимися пальцами по кусочку. - Я бы адресовал ситуацию, но у меня, в отличие от тебя, язык всегда под контролем, - усмехнулся Филипп, - при чем даже если я сам горю. - Все-все, парни, день только начался, - более спокойный Коростелев сразу же понял, на что намекает Фил, и предпочел остановить этот разговор, заметив, что Коля бегает глазами по пейзажу за окном в попытках придумать что-то в ответ Майе, - а вы уже друг друга ненавидите. Давайте там, ну, я не знаю, лучше обсудим нашего сегодняшнего соперника, например. - Что тут обсуждать, - Фисенко мечтательно смотрел куда-то вдаль, накалывая кусочки овощей на вилку, - у нас есть Фил, Фил этот "Спартак" выстирает, прополоскает и высушит на солнышке. Фил, да? - Пизда, - вздохнув, сказал Филипп, улыбаясь милой официантке, которая принесла его заказ. - Но красно-белые все равно не такой простой соперник. Майе просто решил опустить ситуацию, игнорируя попытки Яка и Зернова встретиться с ним взглядами и снова завести разговор о Неколенко - за последние дни Фил и без этого вспоминал о бывшем чаще, чем за все прошедшее после их расставания время. У команды было немного времени на отдых после завтрака, Фил провел это время, прячась от Керанна в душе и сидя в кабинке с телефоном. Дорога на стадион заняла немного больше времени, чем рассчитывала администрация клуба, потому что автобус попал в пробку, Филипп все это время то торчал в телефоне, листая чужие странички в IG, то смотрел в окно, зевая, то отвлекался на разговор с Эдди. Снег легонько сыпал с темного неба, коммунальные службы на оранжевых машинах уже во всю колдовали на тротуарах и проезжей части, зазевавшиеся и не успевшие сменить автомобильную резину москвичи плодили легкие ДТП то тут, то там. Пусть даже Фисенко очевидно был самым стандартным узколобым альфой с самыми стандартными и избитыми взглядами на жизнь из разряда "омега должна слушаться альфу и точка", пусть даже Миша очевидно испытывал отвращение - или делал вид - к гомосексуалам и всей этой тематике, пусть даже его местами переливающаяся через край гиперболизированная страсть к вниманию к самому себе, эгоизм раздражали Филиппа, он все равно понимал, что Миша, как человек, ему очень симпатичен. Миша был живым, харизматичным, талантливым, мастеровитым парнем, который не ограничивался только хоккеем и пивом по выходным, а имел большое количество хобби, увлечений, с ним всегда можно было поговорить о многом, а главное - узнать много нового. Филипп ничего не мог поделать с тем фактом, что он невольно обращал внимание на людей, которое симпатизировали ему, и в последние дни Миши в его жизни стало довольно много - то этот случай в раздевалке, когда Михаил позволил Филу положить голову на свою ногу, то сегодняшний завтрак. Может быть, Миша был на первый взгляд очень простым человеком, который вел себя согласно всем стандартам, которые ему навязало общество, но его эмоции и его глаза очень часто говорили об обратном, его душевность часто вредила ему, и эти примеры Миша сам не стеснялся рассказывать в компании - разбитое сердце после последних неудачных отношений, ссора с бывшими одноклубниками на чемпионском корпоративе "Авангарда", мелкие неудачи в "Магнитке", и Фисенко никогда не молчал, если что-то тревожило его. Филиппу было стыдно за то, что за завтраком Дэн прервал Мишу, когда тот говорил о себе, и после тренировки в зале Майе осторожно подошел к Михаилу, когда тот обрезал клюшку в мастерской - Фил как раз принес коньки на заточку. - Миш, хотел извиниться за Яковлева и Зернова, - Филипп протянул руку Мише, когда тот отошел от циркулярной пилы на безопасное расстояние и снял защитные очки, - это было очень неприятно, но ты сам знаешь, если дать им хоть какой повод посплетничать о чем-то, они будут хвататься за него руками и ногами. - Тебе не за что извиняться, Филипп, - Фисенко слабо пожал руку, больше покачивая ладонь омеги своей рукой, нежели пожимая ее, - я тоже очень часто бываю совершенно невыносимым, а в этой ситуации и вовсе повел себя, как полный зануда. Так что проехали. - Хочу, чтобы ты знал, что если тебе не с кем поговорить о чем-то, то я всегда готов выслушать тебя, - сказал Фил, положив коньки на подставку и оперевшись спиной на край стола - самому ему точить коньки было не разрешено, да и не сказать, что Майе умел это делать, - я сохраню все в тайне. - Я очень ценю это, - усмехнулся Миша, отшлифовывая обрезанную рукоятку клюшки, - тем более, ты сам видишь, что все остальные в нашей команде совершенно не умеют держать язык за зубами. Какого это - осознавать, что теперь вся команда знает, что ты встречался с Неколенко? - Отвратительно, - признался Майе - он и правда постепенно начинал осознавать масштабы катастрофы, но пока еще не понимал возможных последствий, - но я сам не гнул свою линию до победного, а зачем-то признался в этом, ты был свидетелем. Так что я сам в этом виноват. - Не знаю, в чем ты виноват, может быть, тебя действительно есть в чем винить, но только не в этом, - Миша зубами оторвал небольшой кусочек ленты и наклеил его на отшлифованный край рукоятки, - тебе просто нужно быть строже со всякими Егорами, Колями и Никитами, у которых просто не закрывается варежка, когда речь идет о тебе, раз уж ты вызвался вести себя, как альфа. Нужно осаживать их, показывать им их место, может быть, это немного испортит ваши отношения, но если человек сам о тебе начинает трепаться по поводу и без, такой друг тебе скорее всего не нужен. - Никогда не вызывался вести себя, как альфа, на самом деле, - Фил пожал плечами, - и это глубоко не мое дело, кто обо мне что говорит. Если парней это развлекает, то пусть разговаривают дальше. Моим делом было или рассказывать о себе, или не делать этого, я зачем-то сделал выбор в пользу первого варианта. - Тем не менее, поведение, манеры, повадки и внешность у тебя совершенно обычного альфы, если не вглядываться, - Фисенко фыркнул. - А как ты мне предлагаешь себя вести, как выглядеть? - Филипп прищурился и внимательно посмотрел на Фисенко - альфа всеми силами делал вид, что занят шлифовкой уже стертой рукоятки. - Я не уверен, что после того, как ты так негативно отреагировал на мою точку зрения в прошлый раз, хорошей идеей будет сейчас говорить об этом и ругаться, - Миша отставил клюшку в сторону, поставив ее к стене, положил шлифовальный камень на стол и облокотился на стол с другой стороны, смотря на Фила. - Я принимаю совершенно любую точку зрения, мне просто интересно твое мнение, - Майе улыбнулся. - Что я должен делать, по твоему мнению? Я не альфа, но при это я не выгляжу, как омега, и повадки у меня сложно отнести и к одному полу, и к другому, да в целом - мне уже почти тридцатник, а я все еще не до конца понимаю, как мне одеваться, как разговаривать, как вести себя с окружающими, как представляться. Возможно, если бы не хоккей и не профессиональная карьера, которые так здорово подвернулись в самом детстве, когда выбор сделать было очень просто, я бы до сих пор сидел на шее родителей и прятался в их доме, - Филипп повернул голову к Фисенко. - Конечно, все получилось так, как получилось, но просто послушать чье-то мнение на этот счет все равно интересно. Михаил бегло осмотрел Филиппа с головы до ног, затем также быстро осмотрел комнату, в которой они находились - тяжелая дверь была плотно закрыта, и Фис снова перевел взгляд на Майе, шмыгая носом и складывая руки на груди. Фил видел его фотографии, которые были сделаны буквально полгода назад - лицо Миши очень сильно постарело и осунулось с тех пор, Фил не мог точно сказать, случилось ли это из-за каких-то внешних факторов или сыграл роль Мишин возраст, но факт оставался фактом, если Михаил не улыбался и не скалился, а спокойно и расслабленно смотрел на Майе - он выглядел очень взрослым и грустным. - Ну хорошо, - Миша почесал нос, снова оглядываясь, - я не знаю, как ты к этому относишься, но раз уж природа создала тебя омегой, ты никогда не хотел пойти по этому пути? Не хотел создать семью, родить детей, стать "хранителем очага", - смотря на то, как Фила разобрал смех, Фисенко фыркнул, - да-да, я знаю, как ты не любишь эту формулировку, но все же. Если Богу понадобилось сделать тебя омегой, раз он подготовил для тебя это испытание, то, может быть, он подготовил для тебя и этот путь. - Ты веришь в Бога? - спросил Филипп, и Миша неуверенно кивнул. - В какого именно? - Бог один, - Михаил вытащил из-под футболки позолоченный крестик на цепочке и тут же спрятал его обратно. - Нет, в каких-то религиях я считаюсь грешником, содомитом, демоном, а где-то я никому не мешаю и живу своей жизнью, - Фил покачал головой, давая Фисенко понять, что тот неправильно его понял. - Я вижу, что религия довольно сильно меняет конкретно твое мировоззрение на меня. - В моей конфессии Бог любит всех, - опустив глаза, пробормотал Миша. - Думаешь, если бы он действительно существовал, он бы давал возможность людям страдать намеренно? - Майе не был религиозным человеком, и иногда его отношение к богу и религии другие люди находили неуважительным, что могло стать проблемой в такой стране, как Россия, где церкви были на каждом шагу. - Я очень скептичен, когда дело доходит до Бога, - канадец поспешил объясниться, - вокруг меня никогда не было много религиозных людей. Может быть, я и задумывался об этом с религиозной точки зрения, но видимо ни к чему не пришел, так что если я ненамеренно оскорблю твою чувства, просто дай мне знать, поговорим о чем-нибудь другом. - Фил, я же не сектант, - Фисенко улыбнулся, маленькими шагами сокращая дистанцию между ним и Филиппом, - просто вера иногда помогает понять некоторые вещи, а другие - воспринимать проще. По чужим правилам и заветам жить очень просто, особенно если они в целом совпадают с твоим мировоззрением, если бы ты не был верующим. Я просто о том, что если ты родился, вырос и теперь находишься здесь, - Миша похлопал рукой по плечу Фила, окончательно сокращая дистанцию между ними до приличного минимума, - может быть, таков твой путь, такова твоя судьба. Может быть, кому-то свыше нужно было, чтобы ты был именно таким Филом Майе, каким ты являешься сейчас, - Миша пригладил волосы рукой, - просто, ну, ты никогда не задумывался, как бы ты жил, если бы не пошел по этому пути? - Наверное, потому что не задумывался основательно, поэтому и не пошел, - даже припыленные религиозной чушью слова Михаила казались Филу довольно разумными, но Майе пока не понимал только одного - почему Миша завел этот разговор вообще, пусть даже и сам Фил отчасти вывел его на это. У Фила была такое ощущение, что Миша мягко подводит его к чему-то более глобальному. - Люди же всегда в первую очередь смотрят на внешность, а уже потом понимают по запаху, кто перед ними стоит. По одежке меня встречали, как альфу, видимо, оттуда это и пошло, не знаю, Фис, - Филипп пожал плечами, - я же говорю - мне уже слишком много лет, чтобы думать об этом. - Да я понимаю, - Миша вдруг улыбнулся и уронил голову на плечо Филиппа, от чего омега едва ощутимо вздрогнул, но вида своего удивления не подал, - но разве не круто вот так вот иногда посидеть и помечтать о том, что было бы, если бы в прошлом ты поступил как-то иначе, а не так. - Я думаю, что это круто, хоть и в это же время считаю, что прошлое нужно отпускать, - Фил расслабил плечи, позволяя Фисенко не тянуться к его руке и расслабиться окончательно, - тебе есть о чем думать в таком ключе? - спросил Майе, и Миша кивнул, замирая и шумно выпуская воздух из легких. - Тебя это тревожит? - Ага, - тихо сказал Михаил. - Расскажи мне, - также тихо попросил Фил, накрывая лежащую на столе ладонь Фисенко своей. - Я боюсь, Фил, - Михаил мягко выдернул свою ладонь из-под руки Майе и отстранился от него, - я никогда и никому об этом не рассказывал, не говорил об этом даже с самим собой, и пусть душа мне подсказывает, что ты, наверное, единственный человек в мире, кто понял бы меня сейчас, я пока не готов, - щеки Миши вспыхнули красным, он смял рукой футболку и быстрым шагом подошел к двери, - но спасибо за предложение, - он повернулся к Филу на какое-то мгновение, кротко улыбаясь, и тут же скрылся в коридоре. *** - Фил, пельмени? Серьезно? - когда Фил указал Паше пальцем на строчку в меню с блюдом, которое он хотел бы заказать, Акользин только засмеялся. - Борща с холодцом не хочешь? - он быстро передал заказ Фила официантке, откинулся на спинку стула и с улыбкой посмотрел на Филиппа. Вечерний лед прошел также спокойно, как и зал, по дороге в отель Акользин написал Филу с предложением поужинать где-нибудь, голодный Фил, уставший от бесконечных перекусов, фаст-фудов и не самого большого разнообразия меню ресторана отеля, согласился, почти не раздумывая. С Пашей было очень легко общаться, приятно проводить время, Акользин не доставал его расспросами и бесконечными попытками "вылечить" Фила, с ним можно было непринужденно поговорить о чем-то отстраненном, глупом и простом. Выбравшись на улицу после возвращения в отель, Акользин с Майе нашли каршеринг - Паша отлично водил машину, и Филипп на все сто процентов доверял ему, и Павел привез Фила в какое-то уютное место с элементами русской этнической кухни, где по признанию самого Паши, он часто ужинал, когда жил в Москве. Фил не так много задумывался над тем, что ему делать с их с Павлом отношениями, хотя это определенно был слон в комнате. А еще он знал, что реакция Паши на то, что об отношениях Архипа и Филиппа узнали другие члены команды, была как минимум негативной - Акользин давно оставил затею казаться тем, кем он не являлся, свернув свою безграничную любовь к гомофобным высказываниям и оставив это другим одноклубникам; и в целом в команде - оказывается, пока Филипп, спрятавшись от всех, воткнув наушники в уши и взобравшись на велотренажер, игнорировал своих товарищей весь день, они успели перемыть Майе все целые и не очень кости - отнеслись к этой новости воинственно. Фил был удивлен, узнав, что негатив парней был направлен исключительно на Архипа, хотя, может быть, никто просто не хотел связываться с Филом или обижать его, высказывая свое недовольство о нем. Теперь Неколенко единогласно считали предателем. Будучи хорошим форвардом, которого клуб никак не обижал по зарплате и бонусам, он мало того, что покинул клуб без видимых причин, сразу же начал раздавать интервью в новом клубе, так еще и оставил Филиппа в разбитых чувствах - и хорошо, что Майе сам нашел в себе силы не покидать Россию, КХЛ или "Магнитку", переживая из-за возможной огласки произошедшего. Многие парни честно говорили, что Филипп все еще мог вести себя, как угодно, но это не отменяло того факта, что он - омега, а с омегами в этой стране так никто не поступает. С последней фразы Филипп задорно хохотнул - он не любил признавать, что его товарищи, знакомые или одноклубники были лицемерами, но эта фраза была апогеем этого лицемерия. Было смешно слышать такие слова от людей, который считали совершенно нормальным собраться небольшой компанией, вызвать девушек - иногда это случалось буквально у кого-то дома, и тогда альфы не стеснялись изменять своим омегам прямо в их спальне, где буквально завтра на этой же кровати им придется спать со свой женой - и Филипп в последнее время очень часто был рядом в такие моменты и молчаливо одобрял все происходящее, развлекаясь в компании людей, которые считали такое поведение совершенно нормальным. Майе не мог осуждать кого-то, но в последнее время, особенно после измены и расставания со своим альфой, он все чаще испытывал отвращение, когда слышал подобные истории и еще больше отвращения испытывал, когда уважаемые им парни одобрительно похлопывали рассказчика по плечам и улыбались. - Не планировал ехать сюда, на самом деле, но мы выехали в самое пробочное время, а до моего самого любимого места ехать от нашей гостиницы очень долго, - Акользин мастеровито расправлялся с тарелкой красного супа, не переставая разговаривать при этом, - но здесь тоже довольно уютно. А главное - мало людей. Терпеть ненавижу кушать в многолюдных местах. - Да, тут ты совершенно прав, - Филипп подпер голову рукой, безэмоционально накалывая сочные пельмени на вилку, и вдруг понял, что им с Павлом в данный момент времени совершенно не о чем разговаривать, а Фила тревожат совершенно другие вопросы. - Шведский стол в этом отеле - это просто нет слов какая отвратительная штука. - Я уже столько времени катаюсь по одним и тем же городам из-за разъездов в лиге, что знаю по пять-шесть хороших заведений в каждом городе, где можно вкусно поужинать, потому что подобная ситуация с ресторанами в отелях довольно частая, - сказал Акользин. - Да и в целом не вижу смысла, приехав в такой красивый город, как Москва, сидеть безвылазно в номере, особенно когда есть выходной день. Погулять, конечно, в такую погоду не получится, но куда-то сходить, в частности сходить поужинать - это отличная идея. - Ты снова совершенно прав, Паша, - Майе кивнул, оглядываясь по сторонам и рассматривая этнические орнаменты, которыми были украшены пол, стены, костюмы официантов. - Гастрономический тур по России был бы отличной идеей, если бы календарь игр не был таким загруженным. Кстати, скоро же перерыв на сборные, - Филипп посмотрел на Акользина, - очень многие поедут на сборы. Слышал, Маклюков Леша получил приглашение. А ты? - Я получил приглашение тоже, но я не поеду, прикроюсь травмой, - Акользин повел плечом, хитро улыбаясь, - будет время отдохнуть, перезагрузиться, заняться своими делами. Леша любит играть в сборных, я только рад за него, но я как-то особой любви к этим поездкам не питаю. А ты едешь? - Я тоже получил приглашение в сборную, но не хочу ехать, тоже, кстати, прикроюсь травмой, - Филипп усмехнулся, - тем более мне максимум светит место в расширенной заявке, нынешний тренер сборной Канады никогда не вызывал меня до этого сезона и скорее всего сделал это сейчас только потому, что я стрельнул в КХЛ. Будет куча времени съездить домой, повидаться с родителями, братьями и сестрой, вернуться и продолжить тренировки в Магнитогорске, возможно даже останется время на то, чтобы поддержать наших парней в Квебеке, тем более, их матчи будут проходить буквально в получасе езды от моего дома в Лашене. Отличная возможность совместить приятное с полезным. - Звучит неплохо, - усмехнулся Павел, - ты все так здорово распланировал, даже некуда влезть со своими предложениями. - Смотря с какими предложениями, - Филипп внимательно посмотрел на него. - Да так, просто уделить пару дней нам с парнями - мы большой компанией в последние дни сборов ходим отметить середину сезона, каждый год отмечаем, - Акользин улыбнулся. - Не все остаются, конечно, да и праздник по большей части семейный, но тем не менее, я его организовываю и буду рад тебя видеть там, если ты не застрянешь в Канаде до конца выходных. - Не могу загадывать так далеко, - сказал Майе, - и уж тем более не могу обещать, но я постараюсь приехать, спасибо за приглашение, Паша. Акользин с широченной улыбкой рассказывал Филиппу о том, какой дом в Челябинске они с Минулиным присмотрели, кого хотят пригласить из ведущих - ни одной фамилии Фил даже приблизительно не знал, куда потом хотят сгрузить жен и детей, чтобы развлечься чисто мужской компанией. С последней фразы Филиппа опять немного покорежило - с усмешкой Майе отметил, как сильно он переобулся с того момента, как не был в отношениях ни разу и ни разу не испытывал на себе подобного рода предательства, и Акользин, конечно же, это заметил. Остановившись, альфа выпрямился на стуле и вкрадчивым хитрым взглядом оглядел Филиппа, который просто сидел перед ним, пытаясь не выражать совершенно никаких эмоций. - Ты знаешь, Фил, я, наверное, выскажу непопулярное мнение, но мне кажется, ты не прав во всей этой ситуации, - вдруг сказал Акользин, складывая руки на груди. - В какой это? - Фил забыл удивиться. - С Архипом, - Паша пожал плечами, - в расставании всегда виноваты двое, а здесь вся ситуация вывернута так, словно виноват только Неколенко. Ты так не думаешь? - Если ты вытащил меня из номера только чтобы пораздавать мне советы по отношениям, будучи человеком, который все свои отношения похерил из-за измен, то я твою солидарность по отношению к Архипу понимаю, но разговор этот продолжать совершенно не хочу, - Майе уставился на Акользина - честно, от Паши таких слов он ожидал меньше, чем от кого-либо еще, поэтому и выдал колкость в ответ на колкость, но каменного Пашу это никак не потревожило. - И вообще, с чего это ты начал говорить об этом? Недостаточно поговорил сегодня об этом с парнями из команды? - Эй, не злись, - Акользин быстро смягчился, протягивая ногу под столом и легонько ударяя Филиппа носком кроссовка по щиколотке, - я же вижу, что ты уже составил свое мнение о всем произошедшем, даже не выслушав Архипа. - Во-первых, прошла уже уйма времени с того момента, как мы расстались, и мне уже не интересно обсуждать это с кем-либо, - сказал Фил, - во-вторых, откуда ты знаешь, выслушивал ли я Неколенко или нет, тебе сам Архип любезно сообщил? - Даже если сам Архип рассказал, то что с того? - Павел пожал плечами. - Я так подумал, ну, Неколенко такой же мой друг, как и ты, я должен был позвонить ему и поддержать его, потому что понимал, что в этой ситуации не так все, Филипп, - Акользин выглядел так, словно пытался оправдаться перед Майе, но Филипп уже понимал, к чему ведет Паша, - и я узнал от него, что ты просто закончил все, не дав ему даже объясниться перед тобой. Вы оба взрослые люди, Филипп, ты должен был дать ему шанс, но ты тоже в какой-то степени повел себя неправильно, как ребенок. - Он начал вести себя как ребенок первым, - Фил фыркнул, - пропадал где-то целыми днями, морозился от меня, мучал, трепал нервы, а потом, когда довел меня до морального истощения, просто появился из ниоткуда, вывалил на меня все свои проблемы и вообще уехал в другой город. Это теперь у нас называется нормальным, взрослым поведением? - Не мне говорить об этом, Филипп, но, - Акользин опустил глаза, - вместо того, чтобы напиваться и ехать ко мне, зная, какие у нас с тобой отношения, ты мог бы собрать всю волю в кулак и просто поговорить с ним. - А ну-ка, - возмущенно, но тихо пробормотал Филипп, - и какие же у нас с тобой отношения? Расскажи мне, Паша, вдруг я чего-то не знаю. Акользин говорил много, но никогда не говорил через край - а в этот раз получилось именно так. Все еще подперев голову рукой, Филипп, время от времени то возмущенно, то сочувственно вздыхая, слушал Пашу. Павел рассказал, как на утро после того, как переспал с Филом, просто позорно уехал из своей собственной квартиры, не имея моральных сил выгнать домой Майе или находиться с ним в одной комнате рядом. В ту ночь Филипп - Майе совершенно не помнил этого, возможно, алкоголь очень сильно разобрал его к тому моменту - до самого утра прижимался к Акользину и шептал ему всякие глупости, пока Паша переваривал все случившееся. - Я лежал и понимал, что я вообще не понимаю, кто я такой, что мне делать дальше, как мне быть, как мне признаться в этом самому себе, как мне интегрировать это понимание в свою повседневную жизнь, а в этот момент рядом со мной еще и лежал ты, одно из самых прекрасных созданий, которое только было рождено на этот свет, - разговаривая, Паша часто-часто шмыгал носом, опускал взгляд, - и я просто задумался - а что я делаю? Кем я пытаюсь себя выставить? Зачем я занимаюсь этим лицемерием и втягиваю тебя во все это? Я уже поддался этим забытым ощущениям несколько раз, когда речь заходила о тебе - сначала издевался над тобой, думая, что это принесет мне хоть сколько-то облегчения, потому что Миша выглядел также, как ты, когда мы расставались, а потом занимался с тобой сексом, пытаясь вспомнить, как хорошо мне с ним было, но тогда, у меня дома - это было как выстрел в голову. Это очень нездоровая хуйня, Филипп. - Я и не называл наши отношения здоровыми, - вскинув брови, сказал Филипп. - Я к тому, что у меня действительно начинается внутренний конфликт, когда я начинаю думать о тебе, потому что ты одновременно и взрослый парень, у которого есть своя голова на плечах и который добровольно ложится в одну кровать со мной, и вместе с этим тупо ебанная копия моего Миши, который был таким глупеньким и наивным, никогда не понимал, был ли я с ним искренним или же врал ему, и ты тоже ничего не понимал, - Акользин зарылся пальцами в свои волосы, - в какой-то момент я понял, что я начинаю опять возвращаться туда, где я был десять лет назад. И знаешь что, Фил. - Что? - Майе пожал плечами. - Мне там самое место, - прошептал Паша. - Под каким-нибудь альфой, но без кокаиново-алкогольного трипа. Я до этого момента все пытался возродить в себе внутреннего альфу, заставить себя полюбить кого-то именно так, как альфы любит омег, заставить себя захотеть владеть кем-то и отдаваться этому владению без остатка, но это так и не нашло отклика внутри меня. Я просто обычный гей, еще и пассивный, запертый в величавом теле альфы. Это определенно самая тупая хуйня, которую я только осознавал о себе. Я понял это в тот момент, когда ты попросил меня не вынимать из тебя мой узел, - Паша нервно смял пальцами салфетку, лежащую на столе, скомкал ее и бросил рядом с пустой тарелкой, - все было таким неправильным в этот момент. Я просто сожалею, что именно в тот вечер, когда я горел желанием снова проверить, есть ли во мне хоть капля мужского, моим полем для экспериментов оказался именно ты. Ты не достоин такого отношения. - Ты разбираешься во всех этих вещах гораздо больше, чем я, Паша, и раз уж ты признал это сам себе, то мужского в тебе далеко не капля, а определенно больше, - Филипп протянул руку Павлу, - этот разговор становится слишком открытым для общественного места. Поехали домой? Поговорим по дороге? - Филипп, вот ты хоть на мгновение что-то ощущал ко мне, кроме обычного желания переспать со мной? - спросил Акользин, когда они расплатились, вышли из заведения и сели в припаркованный неподалеку каршеринг. - Только честно, - тихо добавил Павел. - Нет, - сразу же ответил Филипп, пристегиваясь, - думаю, желание поэкспериментировать, посмотреть, как далеко ты можешь зайти, посмотреть, что тебе нравится и как ты пришел к тому, что тебе это нравится тоже можно отнести к "просто переспать". Возможно, что-то да и загорелось бы у меня по отношении к тебе, но этому так и не суждено было случиться. - А почему, Фил? - Паша выехал с парковочного места. - Наверное потому, что я сразу понял, что то, что произошло между нам не было искрой, искренними чувствами с твоей и моей стороны, а просто каким-то глубинным и инстинктивным порывом, - сказал Майе, - я видел, что ты используешь меня, но ты делал это таким приятным способом, что я никак не мог противостоять тебе, и каждый раз, когда мне нужны были эти эмоции, которые ты давал мне - я возвращался к тебе, думая, что ты все также используешь меня, хотя временами это делал и я. Я же знаю, Паша, что даже несмотря на все твои действия, на все твои слова и на все твои взгляды - в сердце у тебя все еще Миша. Мне там никогда не было предусмотрено даже уголочка, - Фил откинул голову на подголовник и шумно выдохнул. - Я хоть и тупой неопытный омега, но я все равно могу отличить ложь от правды. Они тут же встали в пробку - движение было тягучим, медленным, Акользин что-то печатал в диалоге с неизвестным Филу человеком, а затем посмотрел на Майе и вбил в навигатор какой-то адрес, положив телефон на свое колено и время от времени кидая взгляд на экран. Филиппу показалось, что они поехали в другую сторону, в противоположную от их отеля, но вдруг Акользин знал дорогу гораздо лучше Филиппа, который в Москве был четвертый раз в жизни, поэтому Майе хоть и отметил это для себя, но не стал спрашивать у Павла, почему он едет именно так. - Есть некоторые вещи, о которых я до сих пор сожалею больше всего на свете, Фил, - они стояли в плотном караване машин уже несколько минут, едва передвигаясь, - и я просто не хочу, чтобы ты повторил моих ошибок. Когда мы с Мишей расставались, я сидел на пороге нашей квартиры, орал ему, что если он посмеет уйти, я убью сначала его, а потом себя. Он перекидывал через меня свои чемоданы, а я просто вцепился в дверные косяки пальцами и кричал ему, что не дам никому покинуть эту квартиру - а он все-таки уехал, прыгнул в такси, и даже один чемодан оставил на тротуаре. Это было ранним утром, я так разозлился, как раз рядом проезжал мусоровоз, и я этот чемодан прямо туда выпотрошил. А потом пришел домой и понял, что у меня ничего от него не осталось. В этой квартире были только или какие-то мои вещи, или мебель, которую я туда покупал. Я искал по всей квартире, ползал по полу, отодвигал тумбы, диваны, кровати, и все, блять, что я нашел - это вот это. Акользин указал на запястье Филиппа - Майе все еще не потерял резинку для волос, которую ему когда-то одолжил Павел, иногда пользовался ею по назначению, но чаще всего просто таскал ее на своей руке, не снимая ни во время сна, ни во время душа, ни во время игр. - Почему ты отдал ее мне? - Филипп снял ее с руки, рассматривая тонкую полоску эластичной черной ткани. - Хотел хоть как-то избавиться от единственной памятной вещи, но не мог найти в себе силы выбросить ее, - Акользин виновато улыбнулся, - так эта тварь живучая оказалась. Она пережила со мной путешествия по всем странам, где я был, пока не работал, пережила сотни тусовок, пьянок, реанимаций, загулов, тренировок, игр, драк и бессонных ночей, ей, блять, больше десяти лет, представляешь? И я каждый раз вертел ее в руках и не мог избавиться от нее, - Паша невесомо прикоснулся к резинке в ладони Филиппа пальцами, с трепетом поглаживая ее, - а она так красиво смотрелась в твоих кудрявых волосах, Филипп. - Открой мое окно, - каменным голосом сказал Майе, захлопывая ладонь и крепко сжимая пальцы. Акользин немного поколебался, но все-таки открыл окно двери Филиппа. Майе натянул резинку пальцами и выкинул ее в окно, пронзительно улыбаясь и глядя прямо в лицо Павла. Акользин удивленно уставился на канадца, раскрыв рот. Фил пожал плечами, развел руками и почему-то засмеялся - как-то нездорово, истерически, но негромко. Павел молча закрыл окно, потому что холод начал проникать в салон автомобиля, Филипп прислонился лбом к стеклу машины и мельком пробежался взглядом по серым сугробам. - Ебать ты конечно даешь, Филипп, - шепнул Паша, пустыми глазами смотря вперед. - Архип подарил мне кольцо на одну из наших небольших годовщин, - Майе зачем-то посмотрел на свои руки, хотя на его пальцах не было никаких украшений, - я не отдал ему его после расставания, потом закинул его куда-то в спортивную сумку, а на днях нашел, пока был на арене, и выкинул его в урну на выходе из стадиона. Потому что прошлое - это прошлое, Паша, - Фил посмотрел на Акользина, - я какое-то время своей жизни пытался жить только прошлым, сначала чтобы жалеть себя, потом - чтобы подбодрить себя. А потом понял, что это не имеет никакого смысла. - Я тоже это понял, Фил, - Акользин вдруг смахнул с экрана телефона приложение с навигатором и резко повернул в проулок, выводящий их на знакомую Филиппу дорогу. - Погоди, куда мы ехали, Паша? - Майе показалось это странным - Акользин очевидно вел себя так, словно перестроил маршрут здесь и сейчас. - Хотел немного поиграть в миротворца, думал, что тебе это нужно, но совершил глупость, - Паша опустил глаза, - прости, Фил. Поехали домой. - О чем ты? - Филипп положил руку на его плечо и некрепко сдавил. - Неколенко написал мне несколько дней назад, попросил устроить ему встречу с тобой, - признался Акользин, - сказал мне, что вы ни о чем не поговорили, он хочет увидеть тебя, хочет извиниться перед тобой, но боится написать тебе лично, боится приехать к тебе, пока ты будешь в Москве, потому что ты никогда не бываешь один, а парни явно не спустят на тормозах его появление. Я подумал, что сделаю тебе лучше, если сделаю так, как он попросил. - Он ждет нас? - сердце Майе пропустило несколько ударов, не попадая в привычный ритм, пока Фил слушал Павла, и омега не знал, как ему отнестись к этой информации. Акользин кивнул, показывая историю поиска в навигаторе - это был какой-то жилой комплекс рядом с центром Москвы. - Ну так поехали, раз ждет. - Ты уверен? - Павел раскраснелся, понимая, на какую глупость подкинул Филиппа, но Майе внешне был невозмутим, уверенно кивнул Акользину и уставился в окно. Остаток дороги они молчали, ехать было совершенно недолго, буквально через пятнадцать минут Акользин остановился около какой-то стеклянной высотки на полупустой парковке, на которой кроме нескольких служебных машин алкогольного бутика, располагавшегося в этом доме, стоял до боли знакомый хромированный серый BMW. Паша разблокировал двери и уперся лбом в руль, боковым зрением наблюдая за Майе - омега застегнул куртку под самым горлом, натянул шапку на уши, проверил, завязаны ли шнурки на ботинках, и только после этого, похлопав Акользина по колену, вышел их машины и посмотрел на BMW, который стоял чуть поодаль. В машине и правда сидел Неколенко, что-то рассматривающий на переднем пассажирском сидении - альфа похудел еще сильнее с того момента, как Фил видел его вживую последний раз, впавшие щеки и темные круги под глазами делали его лицо неузнаваемым. Тонировки на передних стеклах не было, и Фил мог спокойно наблюдать за ним. Фил захлопнул за собой дверь и отправился к машине Архипа, Неколенко заметил его, изменился в лице - заметно побледнел, накинул на голову капюшон и вышел из машины, переминаясь с ноги на ногу и не закрывая водительскую дверь. Майе остановился в нескольких шагах от него и неуверенно поздоровался с ним - этот Неколенко был таким чужим, неуютным, пугающе другим, словно Филипп был влюблен в другого человека, и пусть это чувство было знакомо Филиппу, но когда технически они еще были вместе, Архип хотя бы выглядел здоровым, чего нельзя было сказать по нему сейчас. Фил очень здорово контролировал себя и понимал, что сейчас выглядел очень буднично, спокойно, невозмутимо, а вот Неколенко смотрел на него, словно Архип сошел с картины или был ожившей статуей - удивленно, изумленно. Неколенко кивнул Филиппу и протянул ему руку, Филипп пожал ее. - И к чему это все? - спросил Майе, поправляя шапку на голове. - Сядешь в машину? - Архип кивнул на автомобиль, и Филипп безропотно сел на пассажирское сидение, по-хозяйски отрегулировав его под себя. Филипп сидел прямо, ждал, пока Архип скажет хоть что-то, смотрел на него обычным взглядом, ожидая, пока Архип, забившийся в угол и закопавшийся в пуховик, наконец прервет молчание. Видеть его сейчас было очень странно, и Филипп понимал, что все, что он испытывает сейчас - это живые, настоящие эмоции, потому что Майе просто не успел подготовить себя к этой встрече, не успел что-то обдумать, придумать, что он скажет Неколенко, как будет отвечать ему. Филипп ощущал тоскливое покалывание где-то в груди, ноющее чувство в левой руке, тяжесть в солнечном сплетении, которое коготками скреблось по коже, спускаясь к низу живота - все было очень похоже на паническую атаку, апатию, депрессию, и Фил тяжело вздохнул, пытаясь согнать это ощущение. Архип провел руками по лицу и тоже тяжко вздохнул. - Я хотел приехать сам, но Кошка сказал мне, что если он увидит тебя рядом со мной, он прикончит меня, - оправдался Неколенко, пытаясь хоть куда-то пристроить беспокойно подрагивающие руки, которые никак не хотели слушаться хозяина, - так что мне пришлось попросить Пашу помочь мне увидеть тебя. Я бы хотел предупредить, но я знал, что ты не согласишься, если будешь знать, к кому придется ехать, так что попросил его обмануть тебя. Извини за это, но у меня просто не было других путей поговорить с тобой. - Звонок или сообщение, нет? - Филипп усмехнулся - Неколенко показался ему таким жалким в этот момент. - Я сменил номер и не сохранил твои контакты, - сказал Архип, - да и побоялся тревожить тебя звонками, попытками найти твой номер, боялся, что если все-таки смогу связаться с тобой, то ты положишь трубку и заблокируешь меня. Не хотел, чтобы все получилось именно так. - Ты живешь здесь? - Филиппу тошно было слушать все эти совершенно жалкие попытки оправдаться в том, в чем Фил совершенно не просил никаких оправданий, и Неколенко почему-то так сильно раздражал Фила, что тот едва мог сдерживать в себе всю язвительность, которую еще не выплеснул наружу за весь день. Майе окинул взглядом многоэтажку, под которой они стояли, цветочный магазин, алкотеку, модный столичный продуктовый, которые располагались на первом этаже, а Архип кивнул. - Симпатичный дом. - А ты все также живешь на базе? - спросил Неколенко, и Фил тоже кивнул. - Почему не переедешь? - Мороки много, пока все устраивает там, - сухо сказал Майе. - Ты не переживаешь, что кто-то может нас увидеть вместе? Ты как минимум живешь в этом доме со своей женой, не думаю, что она обрадуется тому, что ты сидишь с кем-то в автомобиле. Тем более, если это буду я. - Настя сейчас в Марьино, у моих родителей, так что я пока живу один, - Неколенко пожал плечами, взъерошил волосы, провел пальцами по губам - он чувствовал себя не в своей тарелке. - Там свежо, чисто, рядом лес, мы посчитали, что пока она вынашивает ребенка, ей не стоит оставаться даже в Москве, потому что здесь пыльный и загазованный воздух. А там уютно, моя мама всегда с ней, пока я работаю. Так что не переживай, здесь нет ни одного моего знакомого человека, я здесь один, - Архип провел рукой по рулю, откидываясь на сидение. - Может быть, хочешь подняться ко мне? - Ты шутишь что ли? - не выдержал Филипп, и без этого смиренно выслушавший совершенно неинтересную ему информацию об экологической обстановке в Марьино. - Паша сказал, что ты хотел что-то сказать мне. Говори, и я поеду в отель, у меня завтра игра. - Я хотел просто сказать тебе, что я не хотел бы расставаться с тобой так, как расстались мы, Фил, - голос Неколенко не дрогнул, но Майе заметил, как пальцы Архипа стиснули руль и ткань спортивных штанов на ноге, - я хочу, чтобы когда мы с тобой пересекались, мы вспоминали друг о друге только хорошее. Я любил тебя, ты подарил мне уверенность в себе, потому что обладать такой омегой как ты - это честь, и я был удостоен ее. Ты подарил мне столько положительных эмоций за эти месяцы, сколько никто и никогда не дарил мне. Ты был моим самым лучшим другом, моей опорой, моей большой любовью, мне бесконечно больно от того, что по одному щелчку пальцев мы стали чужими друг другу людьми, потому что я не могу так просто назвать тебя чужим. Майе забыл удивиться, услышав эти слова, спрятал улыбку в рукаве куртки, закусил его, чтобы не издать нервный смешок, который определенно испортил бы всю атмосферу, воссозданную Неколенко. Он просто не мог поверить, что Архип действительно произнес все это вслух, подал ему это, как что-то серьезное, достойное его времени. Фил до этого момента действительно с трепетом смотрел на бывшего возлюбленного, чувствуя, что что-то там внутри еще есть, что до сих пор больно, что до сих пор он на что-то надеется, однако Архип собственноручно все обрубил, и Майе с широкой улыбкой вздохнул - спустя месяц, наконец с облегчением. Человек, которого он любил до потери сознания, действительно идиот. И именно не "был идиот", он таковым является. - Ты, блять, серьезно? - тихо спросил Филипп, наклонив голову и вкрадчиво рассматривая лицо Архипа - альфа, судя по его лицу, ждал совершенно другой реакции. - Ты клялся мне в любви, верности, дал мне липовую надежду на то, что я буду любим долгое время, ты изменил мне, зачал ребенка с другой омегой, держал это от меня в тайне продолжительное время, пропал из моей жизни на долгий срок, заставив меня, влюбленного в тебя по самые уши, переживать все самые страшные ощущения в мире, вернулся, вылил мне на голову всю информацию об этом, расстался со мной, а теперь говоришь об этом так, словно это был какой-то прикол? Архип, мне кажется, когда люди расстаются по такой причине, они не то что потом не дружат - они, блять, не разговаривают, обходят друг друга стороной, пытаются никогда не вспоминать то, что произошло между ними, - Филипп развел руками. - Ты все растоптал, перечеркнул, выкинул, сжег и развеял по ветру. Ты, блять, серьезно? - Я не думал, что все зайдет так далеко, я не планировал этого ребенка, я планировал, чтобы все было совсем по-другому, - Архип даже не пытался противопоставить что-то словам Филиппа, потому что понял, что Майе будет стоять за себя до самого последнего, - я переживал за тебя все это время, переживал больше, чем за себя или Настю, боялся преподнести тебе это неправильно, но так и не смог сделать это как-то еще, кроме как прямо сказать тебе об этом. Я не хотел делать тебе больно, я просто хотел, чтобы ты понял, в какой ситуации я оказался, чтобы мы разошлись мирно. - А мы и не воевали, Архип, - Фил усмехнулся и пожал плечами, - я поехал и набухался, ты полетел в Москву и уже утром представил Настю, как свою жену, все просто. Я начал двигаться дальше, ты тоже. Я не звонил тебе, не писал, не угрожал, не жаловался никому, просто переживал это, как мог. И я пережил. Смотрю, у вас с Настей тоже все неплохо, у тебя все нормально в новой команде, да и вообще, Архип, кто я такой, чтобы лезть в твою новую жизнь? Ты сам сказал - "если любишь - отпусти, ведь я же отпустил", ну так я подумал, что ты сказал действительно умную вещь, нужно прислушаться, ведь я действительно любил тебя, Архип. Просто пиздец, как любил. Неколенко что-то сказал одними губами и горько вздохнул, у Фила не было никаких шансов понять, что Архип там пробормотал. Какое-то время Архип просто молчал, а затем залез в карман куртки и вытащил пачку сигарет. Филипп усмехнулся, но когда Архип молча уставился на него в поисках одобрения, Фил пожал плечами. Неколенко закурил, приоткрывая окно, закашлялся, но не выбросил сигарету. - Ты помнишь ночь, когда я приехал к тебе пьяный и сказал, что мы расстались с Настей? - спросил Неколенко, и Фил кивнул. - Я шел к тебе изначально с тем, чтобы узнать, будешь ли ты со мной встречаться, но перепил, придумал какую-то хуйню, чтобы завалиться к тебе в номер, все испортил и в итоге это, наверное, было самое глупое признание в чувствах на свете. Но самое главное, ты так и не признался мне тогда в ответных чувствах, а впервые сказал мне об этом спустя только несколько недель с начала наших отношений, и я ждал этих слов сильнее всего на свете, я делал все, чтобы услышать от тебя эти слова. - И когда ты их услышал, тебе резко стало неинтересно? - свои главные козыри Архип выкинул перед Филом еще в самом начале, и сейчас разговор постепенно становился разговором ни о чем. - Веселая игра была? - Я никогда не играл, Филипп, - Архип шмыгнул носом. - Я влюбился в тебя с первого взгляда. Я помню, что сидел в раздевалке перед разминкой, наматывал бинты на руку, и тут вошел ты, такой очаровательно-красивый, скромный, с такой доброй улыбкой, искрящимися глазами, аккуратными руками, такой изящный и нежный. Я не был уверен, запомнил ли ты меня вообще, я таскался за тобой целыми днями, воровал у тебя внимание к себе, прикосновения, разговоры, видел, что ты чувствуешь себя комфортно в компании со мной. Я думал, что такие сильные чувства - это навсегда, но они загорелись и постепенно прошли, а зацепиться за них у меня не получилось. Я не выбираю, что чувствовать, я надеюсь, ты понимаешь меня. Так получилось, что я стану отцом, и я не мог лишиться этой возможности, просто все случилось очень быстро, - Архип закусил губу, - Филипп, ты еще будешь любим, найдешь человека, с которым ты откроешь кофейню в Канаде и заведешь собак. Просто у нас с тобой разные приоритеты и цели. - Мне нравится, как ты зацепился за мои сказанные в совершенно шутливой форме слова о том, как я вижу свое будущее, а теперь закрываешь свою слабость этими словами, - терпение Филиппа лопнуло - Архип нес такую чушь, что, наверное, самым лучшим решение было просто выйти из машины и поехать в отель, но Майе завелся и не смог промолчать, - скажи мне, как мужик, как настоящий альфа, в лицо - я наигрался, пошел дальше заниматься своими делами. Тебе не делают чести твои монологи о том, что тебе было так жаль, что так вышло, ты был так сильно влюблен в меня, но все так совпало, что твоя бывшая поманила тебя ручкой, и ты, как настоящий альфа, побежал вязать ее во время течки, потому что "ну как же так, я же альфа", плевать, что за день до этого ты клялся в любви совершенно другому человеку. Ты не только изменник, Архип, ты еще и лицемер. Хотя, я тебе это уже говорил. - Ты просто обижен, Фил, - Архип не хотел или не мог как-то защитить себя. - Еще бы я не был обижен, Архип, - у Фила опустились руки - Неколенко не желал его слушать, не признавал себя виноватым, давил на то, что он тоже жертва в этой ситуации, и раз уж Архип не изменился от слова совсем, преследовал какие-то свои цели, пригласив Фила поговорить, то Майе решил оставить здесь, в его машине все, что волновало и тревожило его, - я доверился человеку, он привязал меня к себе, прокатал меня на таких эмоциональных горках, что я до сих пор не могу отойти, у меня просто было все - начиная от признаний в любви и заканчивая изменой, которую ты пытаешься прикрыть словом "приоритет". Я Насте и вашему ребенку желаю только счастья и здоровья, а вот ты... Бог тебе судья, Архип. - Я надеюсь, эти пожелания были не ироничными, - мрачно сказал Неколенко. - Невинному ребенку и девушке я зла желать не буду, она мне ничего плохого не сделала, да и тебя я не виду смысла проклинать. Просто я не думал, что ты будешь просто именем в моей жизни, Архип. Я любил тебя так, как не любил никого и никогда, я не знаю, сколько времени мне еще понадобится на то, чтобы принять тот факт, что для человека, в руки которого я вложил всего себя, я был просто перевалочным пунктом, - Филипп занес руку над дверной ручкой, - урок усвоен, Архип, было очень больно, но спасибо тебе большое за него. Фил видел, что Неколенко не был готов продолжать. Он надеялся на то, что он сейчас принесет свои жалкие извинения, Фил растает, примет их - неизвестно, с какой целью это делалось, но так или иначе план Архипа не удался, а Майе просто чувствовал, что все это становится обычной потерей времени. Архип поерзал на сидении и вдруг приблизился к Филиппу, упираясь рукой в его ногу и укладывая голову на его плечо, шумно и сбивчиво дыша. Фил замер, не понимая, что делает Неколенко, но отметил для себя, что это прикосновения даже не отдалось в его теле уколом, как он мог бы ожидать. Архип терся лбом о его плечо, сминая ткань куртки, рукой крепко сжимал ногу. - Я так скучал по тебе, - прошептал Неколенко, перемещая руку на талию Филиппа, - дай мне хотя бы обнять тебя. - Неколенко, какой же ты конченный, - не выдержал наконец Майе, опускаясь до оскорбления. - Забудь о моем существовании. Удачи. Он выскочил из машины Архипа и быстрым шагом отправился к машине Акользина, обернувшись лишь раз и заметив, что Неколенко открыл свое окно и, закусив губу, смотрел ему вслед, не решаясь ничего крикнуть вдогонку. Филипп взгромоздился на пассажирское сидение рядом с Пашей, который был таким неестественно взволнованным, что Фил даже потянулся успокоить его, однако Акользину самому хватило одного взгляда на спокойное лицо Майе, чтобы понять, что все нормально.