Невинность и янтарь

      Первый день работы в кофейне при киностудии выдался чертовски трудным. Рик предупреждал, что вредности у некоторых важных персон не занимать, но я даже представить себе не могла, насколько порой люди бывают придирчивые.       Холодный, горячий, горький, кислый. Не такой. Через час работы с нескончаемой очередью начало казаться, что эти слова, часто нанизанные на ниточку «слишком», стянут горло в кошмарах. Признаюсь, я как никогда раньше начала скучать по библиотечной пыли и, может, даже наглости бывшего начальника. Чего уж там, манерность Хитча и в подметки не годится некоторым знаменитостям.       Все же тот факт, что я вышла на смену не одна, заметно сгладил все углы. Меня приставили к опытной баристе лет так сорока, чтобы она помогла мне потихоньку освоиться. Первым, что бросилось в глаза, был не ее густой платиновый хвост, не большие голубые глаза, не идеально гладкая кожа, по цвету сравнимая с горьким шоколадом, а мастерское владение инструментами. Элефанта, или как ее называли коллеги — Элли, делала все исключительно на пять с плюсом. Холдер в руках мастерицы был похож на волшебную палочку весом с перышко. Она так легко наполняла бумажные стаканчики ароматным зельем бодрости, что казалось, будто бариста могла обслужить каждого с закрытыми глазами.       У меня же в отличие от темнокожей красавицы все валилось из рук. Молоко каким-то образом могло пролиться на пол, на столе были разбросаны пакетики из-под сахара, рядом ложки, а под ними мелкие крупинки кофе — целая хаос-инсталляция. Каждый желающий получить дозу кофеина куда-то спешил: в гримерную или на съемочную площадку, в студию или мастерскую, и нам постоянно приходилось торопиться. Бардак на рабочем месте не убывал, и переживание нарастало вместе с ним.       В любом случае жаловаться было не на что. Я готовилась к работе уборщицей или курьером, в итоге получила возможность прикоснуться к искусству кино, посмотреть на устройство индустрии изнутри, познакомиться с новыми людьми, и все это было действительно невероятно. Знала бы я несколько лет назад, что однажды под испепеляющим лос-анджелесским солнцем буду нести кофе на площадку, где снимают очередной сезон какого-нибудь популярного сериала. Конечно, раньше я подобного и представить себе не могла. Однако насчет сегодняшнего дня сомнений не было: утро пронеслось как по американским горкам, а впереди меня ждало еще больше приключений. На голову и сердце. И задницу.       В два часа дня я закончила протирать столы, помыла, протерла и аккуратно разложила по местам все ложки, стаканы и кружки, сняла с себя темно-синий джинсовый фартук, и тут как тут на пороге кофейни появился Рик. Через минуту мы быстрым шагом направлялись к его машине, а еще через десять были в пути к дому Мадса.       Видели бы вы лицо Рика, когда я сказала, что Мадса удалось уговорить. Он гоготнул и шлепнул себя по бедру так сильно, что от громкости не сотряслись, наверное, только горы. После этого Рик выкупил у знакомого четвертый билет, чтобы пойти вместе с нами.       «Купер ведь», — размахивая билетом, восторженно воскликнул он, когда сообщил нам, что сможем пойти все вместе. Итак, по плану мы должны были отправиться на матч вчетвером.       Бирюзовая детка остановилась на своем заветном месте у дома. Мотор заглох, и удушающая жара тут же вцепилась в оголенные участки тела. Открывая дверцу, я умудрилась нечаянно обжечь безымянный палец о накалившуюся поверхность машины. Тихо прошипев, я вышла из кабриолета, при этом разгоняя ладонью горячий воздух у лица.       Без ветра замерло все. Участок смотрелся как картинка с южной открытки. Тонкие пальмы, отбрасывающие тень на белые стены двухэтажного здания, стояли смирно. Перистые листья папоротников притихли в ожидании легкого дуновения, а садовые качели возле изящной беседки тешились одиночеством в тени полотняного тента. Впечатляющая экспозиция, за которой приятнее наблюдать сидя под кондиционером.       В самом помещении воздух оказался прохладным. Закрыв за собой входную дверь, мы с Риком обменялись блаженными улыбками и облегченно выдохнули. Мадс, опершись бедром о кухонную тумбу, допивал воду со льдом. Карл с измученным видом полулежа располагался в кресле. Поверх груди парня лежала открытая газета с громким заголовком «ЛОС-АНДЖЕЛЕС: АНОМАЛИЯ? ИНФЕРНО!». На головах обоих были надеты панамы, черные очки прятали глаза. Заметно, что они уже долго ждали нас.       Вместо того, чтобы поздороваться, Рик громко спросил:       — Не пойму, на кого косплей. На Морриса или кузена Итта? — он схватил первую попавшуюся кружку и наполнил ее водой из холодильника. — Черт, погодка самое то, — добавил он прежде, чем сделал три жадных глотка.       — О, да-а, — лениво протянул Карл, драматично заслонив лоб ладонью.       — К вечеру температура спадет, — льдинки тихонько звякнули, когда Мадс отставил прозрачный стакан в сторону. Он посмотрел на меня, и его губы слегка растянулись. — Переживать не стоит.       Как будто за последней фразой скрывалось нечто большее. «Переживать вообще не стоит, все пройдет гладко», — дополнилось в голове. Рик не сомневался, что мы великолепно проведем время. Карл очень надеялся на это. Мадс хотел верить. Я дала себе обещание позаботиться о том, чтобы вечер стал приятным и запоминающимся.       Я прижалась плечом к стенке, в сумке зашуршал пластик.       — Ох, точно, — я нырнула рукой внутрь и, предвкушая удивление на лицах мужчин, нервно хихикнула.       Нащупав упаковку, я вытащила медицинские маски и показала их остальным. Карл выгнул брови и переглянулся с отцом.       — Не спрашивайте! На заправке были только розовые, — оправдалась я. — Думаю, у нас еще есть время заехать на другую.       — Цвет — не проблема, — заявил Мадс. — И розовые сойдут, — он снял очки и, протирая их краем широкой футболки, обдал Карла укоризненным взглядом.       Карл может и хотел вставить острое словечко, но, молча соглашаясь, пожал плечами и поднялся с кресла.       — Так, через пять минут выезжаем. Один быстрый звонок, и я уже за рулем. Это важно! — до этого сильно увлеченный перепиской Рик поднял указательный палец, зажал телефон между плечом и ухом и со стаканом в левой руке ушел в дальнюю комнату.       Я распечатала пачку, и Карл сразу же подошел ко мне, взял одну штуку и натянул ее на предплечье почти до самого локтя.       — Пойду во что-нибудь другое переоденусь, — сказал он Мадсу, оттягивая штанину в сторону, — в этих сжариться можно.       — Не задерживайся, — ответил Мадс.       Мы смотрели вслед шустро поднимающемуся по лестнице Карлу, пока он не скрылся из виду. В ожидании остальных я сложила руки на груди и снова прислонилась к холодной стене.       — Со мной тоже поделишься? — Мадс неожиданно прервал молчание.       — Конечно! — сказала я.       На ходу вытаскивая еще одну, я подошла к мужчине и протянула ему маску.       — Прости, другого цвета правда не было.       — Было бы за что извиняться, — Мадс сложил ее в передний карман длинных шорт из бежевого хлопка. — Мне все равно какой цвет, лишь бы лицо прикрывала.       Я подняла на него взгляд. Из-под узких полей панамы небрежно выбивалось несколько длинных бело-русых прядей. Сама того не осознавая, я потянулась к его лбу. Пальцы с осторожностью заскользили по бледноватой коже, аккуратно заправляя торчащие волосы под головной убор.       — Не хватает только цветочка за ухом, — полушепотом подметил Мадс.       Я прикусила нижнюю губу, со сдержанной улыбкой следя за своими скользящими движениями, лишь бы не столкнуться взглядами с Мадсом, когда он стоит так близко. Мысли о близости с ним мелькали далеко на горизонте подсознания. От этого мягкий как сахарная вата ком в горле перекрывал дыхание, но я пыталась сосредоточиться на насущном. Например, вспомнить хотя бы три накануне выученные фамилии «титанов».       — Спасибо, — Мадс на секунду опустил ресницы.       — Не за что, — я сделала шаг назад и облокотилась о столешницу позади себя.       Мы стояли друг напротив друга. Склонив голову на плечо, я будто глядела в сторону маленького зеленого дворика с видом на голубое море, хотя на самом деле боковым зрением посматривала на Мадса. Он засунул руки в карманы, его голова была повернута в противоположную сторону, где находилась лестница на второй этаж. Даже сидя вот так, совсем не контактируя друг с другом, моя душа омывалась тихими волнами спокойствия. Дьяволенок на плече хитро вильнул скрюченным хвостиком и прокряхтел, что было бы неплохо, если бы у Рика появились причины задержаться, а Карл подольше возился с одеждой.       — Как прошел твой первый день? — почему-то все еще показывая мне свой благородный профиль спросил Мадс.       — Ох, невероятно, — я немного смущенно потерла бедра и убрала руки за спину. — Безмерно благодарна Рику за возможность поработать в таком месте.       — Первые дни в киностудии всегда кажутся чем-то невероятным. Понимаю, — на последнем слове Мадс выпал из задумчивого состояния и повернулся ко мне. — Что тебе запомнилось больше всего?       — Ханжество.       Мадс насмешливо поджал нижнюю губу.       — Начинаешь познавать кино с темной его стороны?       — Все не так ужасно, как это могло прозвучать. Более того, нам дают хорошие чаевые. Дело даже не в этом, — сдерживая восторг, я схватила себя за плечи.       — В чем же тогда?       — Я видела, как снимают Зорро. Сначала я глазам своим не поверила.       — Зорро? — переспросил Мадс.       — Да-да. Похоже на ремейк. Элли, моя напарница, отправила меня на восемнадцатую площадку с тремя эспрессо и тыквенным латте сегодня днем. Кажется, я должна была отнести овсяное печенье с молочным шоколадом… или белым. Не суть! Я собственными глазами видела, как каскадер с высоты этажа в два, не меньше, прыгает в огромный стог сена. Все закричали: «Снято! Браво! Браво! Ты прямо настоящий Зорро!» Жаль, задержаться я никак не могла, а хотелось бы незаметно сесть где-нибудь, хотя бы одним глазком посмотреть, как снимают эту великолепную историю. Однако бросать Элли нельзя, к тому же мне не положено там долго находиться, — визуализируя ранее увиденную картину, я негромко вздохнула. — Черт возьми, каким все-таки чистым был тот прыжок.       На лице мужчины проскочила добрая усмешка. Я вслух углубилась в воспоминания:       — В детстве диски до дыр засматривала. Обожаю, просто обожаю этого героя. Помнится, как в средней школе ставили спектакль…       — Сейчас скажу, — Мадс игриво вздернул бровь, — тебе досталась роль злодея.       — Если бы! — я фыркнула в потолок, мысленно перебирая эпизоды из далекого прошлого. — Я хотела быть Зорро, но на главную роль, конечно же, взяли мальчика, а возлюбленной стала моя одноклассница с длинными каштановыми волосами, ведь по сравнению с ней я была просто гадким утенком. Слишком светлым и с виду несмелым. Все поставили по канону, как говорится, — желая сморгнуть не самое приятное пережитое, я захлопала глазами. — Что-то я разболталась.       — Ни в коем случае, — серьезно возразил он. — Твоя история в каком-то смысле близка мне.       — Правда?       — Ты удивишься, но в школе меня к сценарию даже не подпускали. Были другие ученики, уже проявившие себя, такие красивые и правильные прямо как эта шатенка. В свое время со мной совсем не считались.       Я хмыкнула.       — Ну, и кто теперь на коне?       В коридор вышел Рик. Он светился от предвкушения. Блеснув зубами, он звонко ударил в ладоши, осмотрел нас, а затем спросил:       — Где Карл? Пора выдвигаться.       — Здесь, — парень уже стоял за его спиной.       — Тогда на счет три я открываю эту чертову дверь, мы быстро запрыгиваем в машину и с ветерком летим болеть за Титанов Эл-Эй, — Рик сжал дверную ручку. — Один. Два. Три! — и вместе с Карлом он пулей вылетел из помещения, шмыгнул на водительское сидение и окрикнул нас. — Чего тормозим? С таким темпом без нас все пиво раскупят.       — Действительно, — согласился Карл. Видимо по привычке, он сел позади Рика.       Мадс запер дверь и вышел под палящее солнце, я следом за ним. Шагала, зарывая глупый внутренний страх, что в любую секунду он может развернуться, передумать, опять закрыться в четырех стенах, чтобы никого не видеть. Но, к счастью, этого не произошло.       Мы загрузились в машину, и Рик со смехом вставил ключ в замок зажигания.       Громко подпевая играющей по радио «Journey — Separate Ways», опьяненные духом свободы мы на скорости ехали по шоссе четыреста пять. С нами был лишь горячий ветер и знаменитые гитарные рифы. Остальное словно позабылось после первого припева. Даже Карл, сам от себя, наверное, не ожидая, горланил вместе со всеми, а Мадс, левой рукой придерживая панаму, пальцами правой настукивал мелодию по бирюзовому металлу. Те минуты, что длилась песня, пока наши голоса сливались воедино, я чувствовала радость неожиданного сплочения.       В объезд пробок мы свернули на Вествуд и, проехав вдоль Беверли-Хиллз и Голливуда, по прямой прибыли к стадиону около четырех. До матча оставалось целых два часа, и тем не менее мест вблизи главного входа не осталось. В тщетной надежде остановиться поближе к эпицентру грядущего события, разноцветные машины пытались пробиться в передние ряды, но по итогу безрезультатно выруливали обратно к отдаленной, но свободной части гигантской парковки. Лучшие места были забиты, так что мы тоже оставили кабриолет немного дальше, чем хотелось бы.       — Ваша остановочка, господа северяне, — сказал Рик, демонстрируя возвышающееся перед нами величественное сооружение.       Под ослепляющими лучами солнца мерцали бело-синие стены стадиона, носящего гордое название «Титан». Крепость окружали высоченные пальмы и прожекторы, а над центральным входом рядом с американскими флагами в большущем пятиугольнике был изображен фирменный логотип местной команды, как бы показывающий, чья здесь территория.       Ближе к стадиону людей становилось все больше. Проследовав за Риком где-то сто метров, Мадс и Карл скрыли лица за масками, и я, чтобы поддержать их, сделала то же самое. Дышать и без того было нечем, а с прикрытым ртом кислород сократился в два раза. Я оттянула ее, чтобы еще раз вобрать в легкие побольше воздуха, и отпустила, уже смирившись с тем, что на ближайшее время придется смириться с непростыми условиями игры в прятки.       В какой-то момент Рик обернулся, чтобы сказать нам что-то, но вместо этого прыснул со смеху.       — Без слез не взглянешь. Дайте хоть фотку на память запилю, — он выставил ладони в останавливающем жесте.       — Вместо того чтобы смеяться, мог бы проявить инициативу и присоединиться, — сказала я, поставив одну руку в бок.       — Ну, — Карл поправил сползающие солнцезащитные очки.       — Возьми маску и сделай тогда уж селфи, — добавил Мадс. — Так хотя бы всем веселее будет.       — Ладно-ладно, взъелись на бедного человека, — Рик проворчал и с делано вредным выражением лица выхватил предложенную вещь у меня из рук. — Чего только не сделаешь ради друзей, — он включил фронтальную камеру и поднял руку с телефоном к небу. — А теперь встаньте поближе друг другу. Лучше вот сюда, чтобы не отсвечивало.       Я на полшага придвинулась к Мадсу, по правую руку от него стоял Карл. Крепко обхватив за плечи, мужчина притянул нас к себе, словно заключая в железные цепи, что не отпустят, невзирая на любые невзгоды. Тогда я поняла две вещи. Первое: Мадс казался невероятно счастливым, и от того, насколько редким было это явление, кололо сердце. Второе: за исключением кадров папарацци, это была наша первая совместная фотография. Ну и что, что она получилась такой взбалмошной. Плевать, что на ней не было видно лиц. Я сразу же поставила себе галочку попросить Рика скинуть мне снимок.       Камера щелкнула несколько раз подряд. Рик убрал телефон и обратился к нам:       — Я тут подумал: что страннее? Ходить с тремя масочниками в маске или без? — он поправил резинки за ухом.       — Не парься, — Мадс медленно опустил руки, высвобождая меня и Карла, — розовый тебе к лицу.       — Как истинному подлецу мне хоть какой к лицу, — Рик задорно повел плечом.       Мы приближались к стадиону. Вдоль него протягивалась асфальтированная площадь, уставленная магазинчиками и палатками с фирменным мерчем обеих команд. Не могли не привлечь внимание и статуи. Например, самой примечательной оказался двухметровый бейсбольный мяч с подписью какого-то легендарного игрока, а недалеко от него стоял винтажный фургончик из восьмидесятых. В украшенном под стилистику Титанов автомобиле продавались рожки с мороженым. Еще дальше по левую сторону простирался фудкорт. Именно туда нас и повел Рик.       Обнаружив свободный столик в тени, мы остановились возле него.       — Так и быть, — Рик довольно шмякнул ладонью по толстой деревянной поверхности, — дядя Рик угощает всех! Кому что взять?       — Колу со льдом, — Карл пододвинул свободный стул к себе, — и начос, если есть.       — Мадс, пиво?       — Да.       — Отлично. Агнес?       Даже сквозь темные линзы я поняла, что трое устремили на меня выжидательный взгляд, и немного растерялась.       — Я не буду ничего, спасибо, — я улыбнулась и мотнула головой.       — Либо ты говоришь, что хочешь, либо я покупаю тебе самый большой хот-дог и пиво на свой вкус.       — Просто возьми вишневое, — Мадс утверждающе кивнул другу.       «Все-то ты помнишь…»       — По рукам, — не ожидая моего подтверждения сказал Рик и, развернувшись, затерялся среди толпы болельщиков.       После долгой поездки я предпочла остаться на ногах. Мадс тоже решил не присаживаться. Потоки болельщиков проходили мимо нас как параллельно протекающие реки. Кто-то шел подкрепиться перед долгожданным противостоянием, другие с интересом изучали местность, третьи бесцельно гуляли. Было необычно видеть столько людей, разодетых в одинаковые белые футболки в вертикальную синюю полоску и бейсболки с нашитой «Т» посередине.       — Глянь, у того пацаненка статуэтка с Купером, — Карл показал подбородком на пританцовывавшего мальчика, с восторгом рассматривающего фигурку. Она была красиво упакована в глянцевую коробку. — Интересно, если я в такую жару захочу купить шарф с титановской тематикой, получится его найти?       — Легко, — пшикнул Мадс.       — И биты здесь тоже есть?       — Тоже.       — Охренеть. Круто.       — Надо бы одну прикупить, — сначала мне хотелось пошутить про Мисти, пока я не поняла, что оказалась в шаге от того, чтобы испортить этот замечательный день. — Так. На всякий случай.       — Сама-то впервые на стадионе? — Мадс запустил два пальца в нагрудный кармашек с сигаретами.       — Раньше только с экрана смотрела.       «И то вчера, когда пыталась разобраться в запутанных правилах этой игры».       Готова поклясться, Карл мысленно усмехнулся надо мной, когда вспомнил, как воспевая фальшивую балладу о любви к Куперу, я лавировала между дыр в знаниях о бейсболе.       — Можем взять что-нибудь на память в той лавке, — сказал Мадс, выложив на стол пачку.       — Потом-потом, сначала выпьем, а после шмотки, — Карл пододвинулся ближе, приготовившись встретить приближающегося Рика.       Рик поставил поднос и с теплым гостеприимством, будто мы были не иностранцы в его стране, а семья в его доме, принялся расставлять напитки и закуски. Среди последних были и заказанные начос с сырным соусом, и хрустящий картофель фри, приправленный душистыми специями.       — Смотри-ка, а я почему-то думал, что вишневого не продают, — он пододвинул кружку с красным пивом ко мне.       — Сказал верный приверженец светлой фильтрованной классики, — приспустив маску на подбородок, Мадс подколол друга. Он взялся за прозрачную ручку и поднял кружку.       — Ну что, Рик, в этот раз у тебя точно получится, — откинувшись на спинку стула, сказал Карл.       Коренастый мужчина тоже стянул с себя маску.       — Опять за свое? Я никогда не запомню это слово. А ну-ка, давай еще раз.       — Skål, — медленно произнес парень.       Мы повторили за ним:       — Skål!       Стакан и три бокала взмыли вверх. Они столкнулись так громко, так сильно и отрадно, что пиво и кока-кола чуть не выплеснулись на руки и одежду. Я охнула от неожиданности и непроизвольно отскочила назад.       Шаг. Другой, и в ребро прилетает удар, сваливший меня на землю. Шершавую и раскаленную. Я хорошо запомнила ее грубый рельеф, потому как под весом чего-то грузного прокатилась по поверхности, обдирая кожу на локте и спине.       Эти пять секунд были самыми долгими в моей жизни.       Стало трудно дышать. Кажется, я чудом не расшибла голову, хоть и ударилась достаточно сильно, чтобы в висках заскрипели шестеренки. Отяжелевшие веки поначалу не поддавались воле. Когда, сделав усилие, у меня получилось их раскрыть, на ослепляющем, размытом фоне начали вырисовываться фигуры. Ноющую грудную клетку придавливала кудрявая голова влетевшего в меня незнакомца, справа в пенистой луже сияли крупные осколки. Я увидела, как некоторые прохожие, замерев на месте, приоткрыли рот. Увидела Мадса.       Мадс.       Мысли. Боль. Много мыслей. Словно тысячи иголок, пронизывающих сознание. Его имя в моей голове превратилось в шепот сердца, тонкую мелодию в скрежещущем звоне.       Мадс…       — М-м… — придушенный стон сорвался с губ.       Прорываясь ко мне, Мадс свирепо растолкал столпившихся. Люди сердито охнули, но мужчина не обратил на это внимания. Разлетевшееся стекло захрустело под подошвами его кроссовок.       Шумно пыхтя под нос, тучный незнакомец поднялся на локтях.       — Разве не видишь, куда прешь? — он встал на ноги, которые к его удаче были надежно защищены наколенниками. Только тогда я заметила, что он в роликах.       Мадс сел на колени. Солнце обрамляло его голову золотистым ореолом. Он снял темные очки, равнодушно скинув их на промокший асфальт, и склонился надо мной. Одной рукой придерживая за затылок, другой едва ощутимо обхватив за спину, он помог медленно приподняться. Пряный родной запах, до сих пор вызывающий сладкий трепет, опустился невесомой вуалью вместе с ним. Янтарные глаза взволнованно изучали меня, пока не остановились на разодранном локте. Согнув руку, я негромко прошипела. Большая мужская ладонь накрыла мой лоб, спустя мгновение она медленно сползла к щеке.       — Агнес…       Мадс уставился прямо мне в глаза, будто выискивая что-то то в левом, то в правом, после чего нахмурился. Во взгляде мужчины вспыхнуло пламя, а тревога потухла как искорки на ветру. Он направил загоревшиеся глаза на обидчика и низким голосом выругался:       — Сукин ты сын. Еще имеешь наглость попрекать? Ты, случаем, не охренел?       — Я… Она сама на дорогу вылетела, — убирая черные кудри с лица, американец сменил враждебный тон на неуверенный. — Я не хотел никому навредить, — он растерянно моргал глазами, как если бы Мадс был навязчивым видением.       — Веская причина разогнаться в людном месте.       — Надо же смотреть по сторонам, — кучерявый беспомощно развел руками. — Не только я здесь катаюсь.       В ответ у датчанина дернулась верхняя губа. Я побоялась того, к чему это может привести, и взмолилась, чтобы Мадс не наделал глупостей. Не сейчас, только не здесь, не из-за дурацкого, хоть и травматичного инцидента. Ни за что.       Я ухватилась пальцами за короткий рукав.       — Все в порядке. Я цела.       — Ты чуть не убилась! — возразил Мадс, все еще придерживая меня за плечи.       Преодолевая пульсирующую резь в спине, я почти самостоятельно приняла сидячее положение. Масса любопытствующих взоров была устремлена на актера. Окружающие ждали следующего действия от человека, которого, как им самим казалось, они знали. Не важно, что это была личность с больших или маленьких экранов. Они вылупились точно как на знакомого, к которому не подобраться, и оттого интерес в их глазах подогревался.       Каков его следующий шаг? Актер вдарит по наглому лицу этого молодого мужчины? Он развяжет драку прямо на площади? Из-за нее? А эта девушка — она кто вообще? Бедолага, сильно поцарапалась.       Рик махнул указательным пальцем, и Карл сразу же куда-то побежал. Но Рик не остался стоять на месте. Оттягивая цветастый воротник у горла, он протиснулся через нарастающее скопление людей. Быстро, но гораздо обходительнее, чем Мадс.       Тем временем кучерявый незнакомец отряхнул наколенники и осмотрел свои руки. Было ли ему жаль? Не сказала бы. Хоть он и выглядел напуганным, судя по напряженной челюсти, он все еще считал меня виноватой.       — Уходите, — будто отгоняя назойливых мух, Рик взметнул руками вверх. — Расходитесь, здесь не на что глазеть, — он ткнул указательным пальцем в мужчину на роликах, — А ты мог хотя бы извиниться или помочь встать. Вылупился и стоишь как истукан. Проблем ищешь?       — Нет, сэр, — синие колесики роликов шумно откатились назад.       Пряча гнев за подрагивающими веками, Мадс рыкнул:       — Чеши отсюда, и чтобы я тебя больше не видел.       Молодой человек не решился ослушаться. Толпа тоже разошлась, слившись с движением вдоль стадиона, будто ничего особенного и не произошло. Рик упер сжатые кулаки в бока и проследил за порядком.       Мадс еле слышно прошептал:       — Давай присядем вон на ту скамейку, — с намерением понести на руках, он обхватил меня за спину и под сгибом коленей.       — Я дойду.       Сопротивление оказалось неудачным.       — Ш-ш-ш, — Мадс прижал меня покрепче к груди, — геройствовать будешь там, где меня нет.       Ступни оторвались от земли, и тело с легкостью пушинки поднялось в воздух. Мадс перенес меня к ближайшей свободной скамейке, осторожно посадил, а сам сел на корточках напротив. К этому времени я постепенно пришла в себя, но из-за жары катастрофически не хватало воздуха.       Я слегка потерла виски.       — Напугала меня, — оставив последние несколько минут позади, Мадс расслабил плечи и, наконец, выдохнул в землю.       — Как себя чувствуешь, кроха? — Рик встал за спиной друга, создавая для нас небольшую тень. — Отвезти тебя домой? Или лучше в больницу?       — Нет-нет-нет, все нормально, — я качнула головой. — Спина немного ноет. Лопатка. Больше ничего.       — Дай посмотрю, — кончики горячих пальцев прикоснулись к коже плеча, Мадс строго сдвинул брови. — Топ немного порвался, остальное не выглядит страшно. Все же мы можем вернуться домой.       Карл появился из ниоткуда с литровой бутылкой воды в одной руке и бумажными платочками в другой. Переводя дыхание, он с небывалым сочувствием оглядел меня и произнес:       — Вода.       — Мы останемся смотреть матч, — ответила я.       Мадс взял салфетки, открутил пластмассовую крышечку от бутылки и вручил ее сыну.       — Немного пощиплет. Потерпи.       Я кивнула. По спине полилась струйка ледяной воды. Неприятное жжение заставило зубы скрипеть, но даже это оказалось не самым худшим. Мадс приложил салфетку к царапинам, протер и легонько подул на них. Он обращал внимание на каждую невольно дернувшуюся мышцу на моем лице. Старался обезвредить рану чисто, скоро и бережно.       Нежности и прикосновений стало больше, чем просто много. Больше, чем я могла принять с ровным сердцебиением. Это теплое дыхание на шее. На контрасте с резкой болью оно стало пьянящим опиумом, исцеляющим, утоляющим и сразу же вызывающим жажду. Безумно. Вот как сильно я хотела не поддаваться эмоциям, неизмеримо жестоко ломающим мой внутренний искусственный баланс. Вмиг в горле засаднило, и если бы могла, я бы заплакала, только не знаю от чего точно. Ненависти, вызванной жалостью к себе? Или из-за того, что я очевидно обречена на жизнь с разбитым сердцем? Знал бы Мадс, сколько страданий мне доставляло его самое трепетное на свете внимание.       «Это я соглашалась заботиться о нем, а не наоборот».       «Черт, как больно».       Рик и Карл со стороны молча наблюдали за деликатностью Мадса. Я отвернулась лицом к спинке скамейки и прерывисто вдохнула.       — Знаю, милая, что неприятно. Осталось еще немного.       Без доли брезгливости он обработал рану на локте, смял и избавился от салфеток в буро-коричневых пятнышках.       — Так что мы решили? — спросил Карл.       — Дай ей посидеть, передохнуть, — впрягся Рик.       — Мне правда хорошо, — справляясь с накатывающей подавленностью, я вновь обернулась к собеседникам и улыбнулась.       — Точно? — поинтересовался Мадс.       — Пропустить все из-за дурацкой царапины не входит в мои планы. Но новая футболка не помешает.       Обещание быть рядом, сказанное вслух и про себя. Я дала слово помочь ему, чего бы то не стоило. Слишком много усилий ушло на то, чтобы вытащить Мадса на стадион, и не только моих. Мы все здесь. Наш день начался прекрасно, и только через мой труп он закончится погано.       Мы выдвинулись в магазин с клубными товарами и аксессуарами, где не примеряя купили футболку размера XL с логотипом Титанов. После этого единогласно решили пройти внутрь стадиона, чтобы осмотреть его изнутри и перекусить в более спокойной обстановке. Воспользовавшись случаем, я переоделась в уборной, а когда вышла, то заметила, что все как-то разом забыли про скрытность: маски были спущены на подбородки, а очки Мадса, вероятно, остались валяться в осколках на асфальте. Если их еще кто-нибудь не прибрал. Или нечаянно не раздавил.       Через полчаса, проведенные в углу самого незабитого ресторана быстрого питания, потрепавший нервы инцидент улетучился из памяти и разговоров. Казалось бы, мы вернулись к непринужденным диалогам. Рик, как всегда немного перегибая палку, пошутил про часто неудачные отношения Карла, дав ему титул «датского угодника на минималках, чьему потенциалу еще предстоит раскрыться». Мы смеялись и даже успели посплетничать. Все встало на свои места, не считая того, что я несколько раз ловила на себе обеспокоенный взгляд Мадса. Когда я замечала его, он с с задумчивой улыбкой отводил глаза на говорящего собеседника.       Еще полчаса спустя трибуны почти полностью заполнились. Сытые мы вышли к трибунам и еще раз ознакомились с информацией в билетах. Место, которое Рик выкупил у приятеля, находилось в секторе, противоположном нашему, так что нам пришлось разойтись. Мы договорились встретиться на том самом месте после окончания матча.       — После победы, угу, — добавил Карл, поправляя бейсболку, прикупленную вместе с моей новой полосатой футболкой.       — Ну все, ребятки, захватывающей игры, — сказал Рик, помахивая раскрытой пятерней.       Путь к пятнадцатому сектору оказался короче, чем я думала. Мадс шел рядом со мной, иногда придерживая за поясницу. Он практически парил надо мной, словно оберегал от потенциальной угрозы. Однако никакой опасности, конечно, не существовало, и он, скорее всего, понимал это, только все равно не отпускал ни на шаг. Хотя возможно, я надумала лишнего. Может, мне показалось, и его неестественно близкое присутствие объяснялось огромным скоплением людей — Мадс просто не хотел допустить того, чтобы мы потерялись в наплыве болельщиков. Удобное логическое объяснение, путающееся под ногами у интуиции.       Матч начался, и мы заняли места. О том, как неприятно тянуло в спине, я снова вспомнила, когда коснулась спинки стадионного кресла. По традициям бейсбола первый символический бросок должна была сделать приглашенная звезда. Сегодня на эту роль пригласили юную поп-исполнительницу с кислотно-розовыми дредами. Я не узнала ее, но зрелище получилось забавным. После этого наступила самая сложная часть, она же настоящая игра, а не ролики из ютуба с объяснениями и комментариями. Я поняла, что время, проведенное за изучением правил игры, оказалось потраченным впустую. Бейсбольная терминология, не такая легкая и очевидная, как питчер, бэттер или ампайр, бесследно растворилась. Я все еще путалась, кто и зачем бежит. Зато лицо Купера запомнила слишком хорошо. Но какой в этом прок, если у меня элементарно не получалось вписаться в беседу между Мадсом и Карлом.       Засмотревшись на затейливо кружащих по небосводу птиц, я пропустила причину, по которой завопили трибуны. Возгласы прокатились оглушительным эхом, отгоняя крылатых путников.       — Агнес.       Мадс, в отличие от большинства, не подскочил с места.       — М?       Рука мужчины потянулась к моей коленке, но, на долю секунды замерев в воздухе, все же оперлась о край кресла.       — Спасибо, — сказал он.       — За что?       — Без тебя, ваших усилий, я бы не пошел на матч. А он хорош. Правда хорош, — прищурившись, он задрал подбородок. — Кроме того, я знаю, что никакой бейсбол тебе не нравится.       — Эм…       — Утром ты ушла, забыв на столе записку. Было трудно ее не заметить, еще труднее не прочитать. «Буллпен» подчеркнут три раза… и где ты эти термины вообще взяла? Почему именно буллпен?       — Черт, — я стыдливо прикрыла глаза ладонью.       Карл поджал губы, мило усмехаясь разоблачению.       — Ты, мальчик, тоже отмолчался и ничего не сказал. Мне устроили ловушку.       — Зато какую!       — Спасибо… — с блеском в глазах он посмотрел на поле.       Ликующие крики фанатов понемногу угомонились. Питчер занял позицию, и весь стадион в ожидании броска словно затаил дыхание.       — Чтобы ты не скучала, могу объяснить правила.       — Пожалуйста, — согласилась я.       Увлеченно рассказывая суть игры, попутно убеждаясь, что я правильно ее улавливаю, Мадс снова ожил. Его речь наполнилась радостной энергией, ему нравилось находиться на стадионе, нравилось, что рядом близкие люди, даже если некоторые из них вопили восторженное «вперед!» в другой части стадиона. Он позволил себе насладиться интереснейшим столкновением двух команд, о котором после в газетах и журналах писалось множество восхищенных колонок.       Он обожал этот момент.       И я запомнила Мадса таким, потому что впоследствии судьба приложила все усилия, чтобы счастье еще долго не появлялось в его жизни.