Невинность и янтарь

      Уже у входа я почувствовала, будто на время стала частью чего-то по-настоящему привилегированного. Удостоверившись, что мы являемся гостями отельного комплекса, один из встречающих сотрудников сделал заметку на своем планшете и, вручив по тканевому браслету с чипами, провел нас по широкому арочному коридору.       Оказавшись внутри помещения, где проводилось «Морадо», я онемела от восторга. Ни одна фотография не смогла бы передать мрачновато-торжественную атмосферу, царившую в этих стенах: темные высокие колонны, незамысловатые угловатые фигуры и линии из белых светодиодов, украшающие не только сцену, но и потолок, а также застекленную приватную зону с низкими диванчиками. Совокупность каждой окружающей детали погрузила меня в совершенно другой мир, существующий отдельно и очень далеко от привычного.       — Как тебе такой день рождения, а? — улавливая мое восхищение, Хелен толкнула меня локтем. — Ручаюсь, что Томас станет отличным приложением к подарку. Может, даже дорогой в высокую жизнь.       — С такими-то подарками можно просто на тебе жениться, и будет мне и любовь, и понимание, и светское будущее, — я поправила прядь ее волос, а она, как всегда одинаково реагируя на ту же избитую шутку, попыталась увернуться.       — Меня тут вообще-то тоже ждут, еще не то подумают! — хихикнув, девушка начала вглядываться в толпу. — Мигель сказал, что они будут недалеко от сцены.       Хелен, конечно же, разузнала всю подноготную об этих двоих, и Мигель соответствовал почти всем ее стандартам, разве что по росту чуть-чуть не дотягивал. А Томас, с ее слов, для меня «самое то» — сын британского политика, опытный, красивый и перспективный. «К тому же ему уже тридцать шесть, тебе же нравятся мужчины постарше», — уточнила она. Очевидно, что фраза была камнем в мой огород, услышав которую я не смогла сдержаться и не закатить глаза.       Осматриваясь вокруг в поисках кавалеров, я остановилась на баре. За стойкой, опершись на высокий стул, стояли Миккельсен и его друг. Они вели непринужденную беседу с сидевшей ко мне спиной женщиной, когда Мадс заметил мое присутствие. Его подбородок высоко поднят, а взгляд нечитаемый, ровный, как безмятежный штиль. По всем законам наглости я наблюдала за тем, как он бесцеремонно продолжал смотреть на меня, медленно потягивая крепкий коктейль и поддерживая диалог.       Хелен легонько дернула меня за подол платья.       — Идут! — шепнула она и прижалась к моему плечу, чтобы я не потерялась или не сбежала, пока мы медленно шли навстречу новым знакомым.       Перед нами остановились двое опрятных и дорого одетых мужчин, первое впечатление от которых оставило послевкусие пустой напыщенности. Однако стоило им заговорить, как они показались вполне обычными, воспитанными молодыми людьми.       — Добрый вечер, — Томас не постеснялся и в знак приветствия взял мою руку. Он по-джентльменски легко коснулся ее губами.       — Добрый, — я сделала вид, что не удивилась, — Агнес.       — Томас, — он вежливо кивнул головой, — рад встрече.       Мужчина отцепил шелковую брошь в виде белого тюльпана от кармана своей рубашки и аккуратно пристегнул ее к прозрачной лямке моего платья. Сперва я сочла этот жест нарушающим личные границы, но потом вспомнила о праздничной традиции дарить купленные благотворительные украшения в знак пожелания добра, поэтому умерила внутренний пыл.       — Спасибо, — с этими словами я поправила цветок так, чтобы он не упал, и одарила его благодарной улыбкой.       Томас показался мне привлекательным. Невозможно не выделить его блестящие черные волосы, уложенные в превосходный ассиметричный пробор, глубоко посаженные темно-синие глаза и выразительно изогнутые брови. Это как раз тот самый типаж, о котором я влажно мечтала с Хелен, когда мы, будучи школьницами, устраивали пижамные вечеринки.       — У нас есть время до церемонии открытия, может, мы могли бы угостить вас чем-нибудь? — Мигель обратился ко всем. Он не представился, так что судя по всему ему плевать, кто я и что из себя представляю, но мне было все равно. Его интересовала только Хелен, а она была этим довольна. Это единственное, что меня волновало.       Как бы мне не хотелось стоять у бара именно в этот момент, пришлось согласиться с единодушно принятым решением. Собственнически приобнимая меня, Томас тактично предложил присесть и положил перед нами алкогольную карту. Изучая ее, он приблизился ко мне настолько, что я почувствовала его горячее дыхание.       — Как насчет «Торо Браво»? — британец указал пальцем на коктейль и хитро улыбнулся.       — Предлагаешь начать с тяжелой артиллерии? — недолго думая о последствиях намечающейся крупной пьянки, я согласилась: — Впрочем, почему бы и нет?       — Отлично, — все так же не отходя от меня, он щелкнул пальцами, подзывая обслуживающий персонал, и сделал заказ.       В этот момент свет в зале медленно потух. Под бурные аплодисменты на сияющую под яркими прожекторами сцену вышли не менее блистающие, очень молодые ведущие. Они поприветствовали гостей, рассказали об истории праздника и планах на вырученные с мероприятия средства.       Когда нам подали напитки, оставшаяся речь прошла мимо моих ушей. Томас предложил тост:       — Давай выпьем за отлично проведенное время. И не спрашивай, я заранее знаю, что тебе понравится, — он приложил указательный палец к изогнутым в ухмылке губам и поднял стакан. Его излишняя самоуверенность отталкивала и в то же время вызывала неподдельный интерес, поэтому я решила дать ему шанс, чтобы посмотреть, во что это может вылиться.       Мы чокнулись, и на платформы по очереди выбежали разодетые в переливающиеся платья танцовщицы. Возможно, я была готова услышать клубную музыку, но, к счастью, мои ожидания не оправдались. В принципе, вообще все происходило не так, как я себе представляла — даже мой компаньон на вечер не проявил особого интереса к моей личности, как это делают в общепринятых традициях свидания. Наоборот, он старался доставить больше удовольствия себе, думая, что его вайбы автоматически зададут тон вечеру. Как подлинный ловелас, он слепо верил, что такая простушка, как я, не задумываясь клюнет на его флирт и деньги. И все же я уже несколько раз дала себе обещание провести мой день так, как хочу, и сосредоточиться на себе, поэтому его поведение не оказывало большого влияния, а лишь забавляло время от времени. Нам было нормально, и этого достаточно.       — Агнес, — выпив залпом третий коктейль, пьяно пробурчал Томас, — знаешь что?       — Внимательно слушаю, — я тоже была под градусом, достаточным, чтобы позволить себе полностью расслабиться.       — Пора танцевать, — он повалил меня себе на плечо и в ритм песни понес к центру зала. Громко рассмеявшись, я била его по спине, требуя скорее отпустить меня.       Я давно не ходила на вечеринки и до того, как мои ноги коснулись пола, была уверена, что танцевать не стану. Все же, не поддаваясь отказам разума, тело в момент слилось с энергией оживленной толпы, и начало неустанно двигаться в такт. В то время как Томас пританцовывал возле меня, он пристально изучал мои движения. Мне нравилось, что на меня смотрели — это раскрепощало. Не предаваясь длительным размышлениям, он притянул меня за талию, и мы слились в синхроне, который завел меня еще больше. Я не хотела останавливаться. Возбуждение и легкость вознесли меня на седьмое небо. Мне до боли захотелось, чтобы беспечность стала вечностью.       Через несколько песен в горле жутко пересохло. Предупредив Томаса, я подошла к бармену:       — Стакан воды со льдом, пожалуйста. И повторите еще «Торо», — я упала на спинку барного табурета и, выдохнув, привела прическу в порядок. Парень принял заказ и удалился.       Рядом со мной внезапно оказался Миккельсен. Его больше не окружала компания. Один, он, облокотившись на стойку, неторопливо разминал табак сигареты. Я сочла, что игнорирование его присутствия будет лучшим решением и, что как только я выпью еще один коктейль, сразу же вернусь на танцпол, но не тут то было. С серьезным выражением он сказал:       — Не советую с ним водиться. Ради твоей же безопасности, — в его словах читался намек на тревогу. — Не раз слышал о его грубом отношении к девушкам.       Сказать, что я опешила — все равно, что ничего не сказать. Он опять здесь, только теперь без зазрения совести так просто вмешивается в мою жизнь. Волна гнева накатила на меня, и я вспылила:       — Раз уж мы перешли на ты, то ты мне не папочка, чтобы указывать, с кем общаться, — голос предательски дрожал от возмущения. — И про тебя тоже слухи не лучшие ходят.       По тому, как взметнулись брови Миккельсена, стало совершенно очевидно, что он не ожидал такого оскорбительного ответа. Мужчина подождал, пока бармен закончит подавать алкоголь и отойдет, а затем, не скрывая удивления, съязвил:       — Тогда объявляю счет один-один. В общем, я предупредил.       На мои плечи легли легкие ладони. Томас уже успел потерять меня. Он был настолько в стельку, что приходилось напрягать слух, чтобы понять, о чем он мямлит:       — Все в порядке, детка? Что за мужик? — он незаметно двинул подбородком и указал на сидящую слева причину моих эмоциональных качель.       — Не переживай. Мы просто обменялись парой добрых.       Взявшись за спинку стула, одним стремительным движением он развернул его. Очутившись между рук и слишком близко к лицу, я стала заложницей британца.       — Тебе нравится цветок? — безымянный палец Томаса соскользнул с мягкого украшения на оголенную ключицу. Мужчина зрительно прослеживал каждое свое плавное движение: сначала он приложил еще один палец, а потом и вовсе начал осторожно поглаживать мою шею ладонью.       Томас нечаянно навалился на меня, выведя из туманного оцепенения, овладевшего разумом. Действо выглядело наигранно и безобидно, поэтому я не придала этому большого значения, списав его на пьяную оплошность.       — Ох, Агнес, ты какая-то тугая. Давай лучше еще выпьем. Может, на брудершафт? — не дожидаясь ответа, он неуклюже и настойчиво потянулся к коктейлю, стоявшему позади меня, чтобы напоить еще больше. Однако попытка не увенчалась успехом, и бокал с громким треском упал под ноги.       Переливающиеся неоном крупные льдинки и разлетевшееся стекло завораживали, все остальное случилось с эффектом замедленной съемки. Я даже не поняла, как Мадс, будто расправив огромные перистые крылья, взял меня под защиту. Разбитая посуда — его рук дело. Теперь он, заботливо касаясь моих лопаток, помог мне встать подальше от Томаса, который, выпав из собственного маленького мирка, пошатнулся, но удержался за перила, чтобы не упасть. Он недоумевающе прищурился, вглядываясь в отражение осколков, и поднял на нас недовольный взгляд:       — Не понял, старик, в чем дело? — не на шутку вспетушившись, он повысил голос. — Да ты знаешь, кто я?       — Мне похер, кто ты. Ты в курсе, что чуть не налажал. А кто захочет, найдет свидетелей, — Миккельсен немного наклонился и тихо обратился ко мне: — Давай выйдем на воздух.       Все еще переваривая произошедшее, я кивнула. Мозг снова воспроизвел ситуацию и сопоставил ее с услышанными словами. И тут до меня дошло: выпей я этот коктейль, непонятно с чем намешанный, ночь могла бы завершиться крайне плачевно, а может и травматично.       Безумная боль молнией пробила от макушки до пят. Я испугалась. Томас свирепо схватил меня за волосы и потянул назад.       — Тебя никто не отпускал, паршивка, — злобно процедил он, притягивая меня еще ближе.       Сквозь шум со сцены, от стоящих рядом наблюдателей послышались взволнованные охи. Я машинально вскинула руку вверх и безжалостно впилась ногтями в оголенное предплечье обидчика, оставляя на нем глубокие царапины. К счастью, спектакль, устроенный ущемленным британцем, продлился недолго, так как на него налетело трое мужчин, в том числе Мадс. Не задержалась и охрана.       Оставшись в стороне, я смотрела на разворачивающийся тихий ужас в виде скручиваний, угроз и криков. Улавливая мое усилившееся желание сбежать куда подальше, Мадс, не обронив ни слова, накинул на меня свой пиджак и, обняв за плечи, повел к выходу из зала, игнорируя вопросительные взгляды очевидцев. Теплая от его тела одежда, пропитанная запахами мускуса и табака, создала своеобразный щит, действующий как седативное средство. Скрестив руки, я жадно сжала лацканы в кулак и стянула их к шее, в надежде спрятаться и не привлекать большего внимания.       Сохраняя молчание, он вывел меня из здания и завернул за угол к парку недалеко от пляжа, где под высокими, пышными деревьями находились скамейки. Влажный морской воздух наполнил легкие, но кислорода все равно как будто бы не хватало. Тогда Мадс вынул из кармана пачку сигарет и протянул ее мне. Слегка трясущимися руками я зацепила ногтем фильтр и крепко зажала его.       Первая затяжка. Вторая. Третья. Мы все еще молчим. Выходящий дым с каждым разом выводит из меня все больше гнетущей тревоги. Я не думала о том, какие могли быть последствия, а просто, погруженная в легкий шоковый транс, слушала шум моря и пение сверчков.       — Ты как? — вопрос прозвучал так ласково, что, не нарушая природной идиллии, практически стал ее частью. Я перевела внимание с длинного ни разу не упавшего сигаретного пепла. Мадс находился в метре от меня и, обратив на него взор, я только сейчас заметила, что он выглядел измотанным, но это совсем не портило его статный вид. Он силен и слаб, властен и мягок, виден и блекл.       — Я… — подступивший ком в горле не дал мне заговорить так плавно, как хотелось. Затаив дыхание, я сомкнула веки, но слеза все равно просочилась, оставляя за собой бледно-черный след.       Всматриваясь в ясное, полночное небо, он выпустил большой клубок дыма:       — Чтоб этот сучонок поплатился.       Мешок тягучей, как смолы, боли, накопленной за долгое время, затрещал по швам. Я оказалась неспособна удержать бьющий ключом поток мыслей:       — Глупо так слепо верить, что став свободнее от старых принципов и изменив привычное поведение, можно по щелчку пальцев изменить жизнь. И ведь в том, что я одинока, виновата в том числе моя скованность. Наивная дура.       Потушенный окурок вместе с вызывающей отвращение брошью полетел в ближайшую мусорку, где ей было самое место.       — Неужели ты правда думаешь, что отношения спасают от скуки и одиночества? — он хмыкнул и в грустной усмешке приподнял уголок рта.       — Наверное так приходится считать, когда живешь в обществе, где талдычат о важности семьи и боятся, что моя жизнь закончится в обнимку с лабрадором, а не осчастливившим мужчиной.       — Дай бог, чтобы ты нашла такого. К тому же, какие твои годы, — его слова словно излучали тепло. Очередная поддержка от человека, с которым я едва знакома, но в последнее время сталкивалась чаще, чем положено по законам вселенной.       — Спасибо, — я шмыгнула носом, и кистью вытерла мокрые щеки, — приятно слышать. А то уже советуют откладывать на гроб и два квадратных метра земли, — проговорила я сквозь вырвавшийся нервный смех.       — Какие доброжелательные советчики, — не сдерживая улыбки, Миккельсен поднял светлую бровь и покачал головой.       Следом за отдаленным свистом, эхом раздался шум фейерверка. Стало ясно, что настала полночь, и вечеринка только набирает обороты.       — Вот и закончился день.       — День да, но праздник продолжается, — мужчина протянул руку ладонью вверх, — и танцы тоже.       — Я туда ни ногой, — возразила я и сделала шаг назад.       — А кто сказал, что нужно возвращаться?       Не совсем поняв, к чему он клонит, я все же прикоснулась к его ладони, а он взял мою руку крепче и встал рядом. Я почувствовала его настоящий запах, такой волнующий, уверенный и строгий. Если бы я могла описать его одним цветом, то им бы стал древесный янтарь.       Мадс взял меня за талию и начал вести то вправо, то влево, вперед и назад, при этом напевая импровизированную дополняющую наш танец мелодию. Прохладный океанский бриз целовал мои бедра, слегка задувая атласную юбку, а я все смотрела в лунный отблеск карих глаз. Когда ноги привыкли к ритму, мы стали единой пушинкой на ветру, ступая по уже изученным направлениям.       — Так просто и красиво получается! — с детским восхищением воскликнула я. От умиления морщинки на лице актера стали заметнее. — Еще я хотела поблагодарить вас… тебя за заботу, к незнакомке. И извиниться за то, что наговорила там, в баре, — обращаться на «ты» в более спокойной обстановке получалось намного труднее.       Он закружил меня в финальном пируэте и, все так же сохраняя доброжелательный настрой, сказал:       — Оставь в прошлом. Однако я тоже хочу попросить прощения. Мне действительно жаль, что ты попала под горячую руку — ты этого не заслуживаешь, — Мадс остановился и выставил согнутый локоть, — но больше так не пугай.       — Договорились, — я приняла его предложение, и мы не торопясь пошли вдоль пустой тропинки, ведущей к домикам.       Внезапно меня осенило:       — Вот черт! Хелен! Черт, черт, я такая ужасная подруга, — я молниеносно открыла одолженный у подруги клатч и достала оттуда телефон. На главном экране высветилось сообщение, полученное час назад: «Я в номере, мне стало плохо. Не переживай, все нормально — мне просто нужно поспать. Повеселись за нас двоих! Целую и доброй ночи».       Облегченно выдохнув, я убрала смартфон обратно и откинула голову назад:       — Как я сразу не подумала, ведь Мигель — друг Томаса. И с Хелен тоже могло произойти что-то ужасное.       Мужчина снова предложил взять его за руку, что я и сделала, только уже более уверенно.       — Могло, но похоже, что не произошло, и это главное. У тебя свои обстоятельства.       — Что верно, то верно. И повеселилась я за всех, — я с подколом блеснула взглядом в его сторону, — за тебя тоже.       — Воистину незабываемый опыт.       Ощущение безопасности и покоя не покидали меня на протяжении всего пути. Кто бы мог подумать, что одной ночью в сопровождении оркестра цикад, Мадс Миккельсен будет провожать меня, бережно ведя вдоль набережной аллеи.       Оказавшись у фасада гостевого домика, на двери которого в полумраке виднелся номер, я снова поблагодарила своего спасителя, который за три дня сменил три обличия — от короля мира до властителя преисподней — все еще оставаясь загадкой. Возникло так много вопросов, но задавать их было неудобно и, прежде всего, неуместно.       — Еще увидимся, — попрощался Мадс, и я отпустила его. Мне до безумия хотелось вжаться в его теплую грудь, чтобы выразить безграничную признательность, но меня хватило только на смущенную улыбку и кивок.       Поднимаясь на крыльцо, из-за тянущей боли в ступнях я попутно скинула каблуки, терпеть которую стало невыносимо. Вытащив ключ-карту, я снова услышала свое имя.       — И Агнес, — из его уст оно звучало по-особенному. Я желала, чтобы он позвал меня еще тысячу раз.       Когда я обернулась, поняла, что он так и не сдвинулся с места.       — С днем рождения.       Этот день оказался самым противоречивым и одновременно лучшим подарком судьбы. Приподняв края платья, я слегка поклонилась, шутливо демонстрируя венецианскую помпезность ушедшего вечера, которую мы сами создали. Мгновенно уловив мое настроение, он виртуозно отвесил поклон.       На пороге спальни я слишком поздно поняла, что забыла вернуть пиджак.