Исполнение заветных мечтаний

      — Что за чёрт? — восклицает Дин, тоже разглядев в небе неведомую хрень, сумевшую напугать демонов одним лишь своим появлением.       Зрелище поистине завораживает и вместе с тем ужасает, пробирает до дрожи. Кажется, невозможно отвести от него взгляд — лишь стоять и смотреть на… это.       Это больше походит на творение безумного учёного, нежели существо, созданное эволюцией. Словно гигантская рыба с одной стороны — обтекающее тело, блестящая тёмно-зелёная чешуя и всё такое, — только у этой «рыбы» перепончатые крылья метров пять в размахе, имеющие длинные тонкие пальцы с острыми когтями, способными запросто порвать тебя на кусочки. На голове два красных глаза без зрачков, хвост с огромным серповидным отростком, а рот, вроде похожий на рыбий, точно раскладывается четырьмя жвалами с лезвиями.       Я видела таких всего несколько раз, на экране и в другом фандоме, однако узнаю чудище сразу же:       — Это жнец, — и ощущаю, как в прямом смысле стынет кровь в моих жилах. Появление здесь жнеца (и хорошо ещё, если только одного, а не целой компании… наверное, уместнее сказать «стаи») означает, что наши проблемы достигли действительно ужасающего масштаба.       Винчестер хочет задать ещё вопрос, но не успевает — жнец замечает движение на снегу и, издав вынимающий душу пронзительный крик, отдалённо напоминающий крик стервятника, пытается атаковать нас.       — Ложись! — рявкают мне на ухо.       В то же мгновение я ощущаю на своей спине прикосновение горячей (хотя это, скорее всего, я замёрзла) ладони, обладатель которой с необычайной силой толкает нас с Дином в снег. Все трое мы плашмя валимся на землю, а толкнувший старается максимально закрыть нас своим телом, накрывая чем-то тёплым — полой плаща! Жнец пролетает чуть ли не над нашими головами и, обернувшись, я вижу, что он догнал одного из убегавших демонов. Правда, тут же спешу отвернуться, чтобы не видеть, как этот монстр разрывает беднягу на куски и съедает — после сегодняшних приключений у меня и без этого предостаточно поводов для ночных кошмаров.       — Кас? — восклицает Дин, и я тут же переключаю внимание на нашего спасителя. Им на самом деле оказывается ангел Божий Кастиэль собственной персоной.       — Нам нужно убираться отсюда, — в привычной ему бесстрастной манере с едва заметной торопливостью в голосе сообщает ангел.       — Нужно укрыться в каком-нибудь старом здании, это его задержит, — я вспоминаю ту единственную серию, в которой мне «повезло» столкнуться с такими жнецами. — Чем старше здание, тем дольше оно выдержит его натиск.       — Где? — судя по голосу, кажется, теперь приходит очередь нервам Дина сдавать, и я вполне в состоянии его понять. Просто удивительно, что меня сейчас не настиг приступ истерики или даже обморок. Обморок здесь совсем некстати.       — Так, университет был основан в 1929 году, изначально как вуз для инженеров, — я, в поисках необходимого укрытия, спешно выкапываю из памяти разрозненные факты о своей альма-матер, коими нас в изобилии пичкали на университетских и отраслевых праздниках, и это как нельзя лучше спасает от страха и инертности. — Нам туда, — я указываю в сторону корпуса физико-математического факультета, самого старого в нашем кампусе.       — Эта тварь нападёт на нас, едва мы поднимемся на ноги, — не соглашается Винчестер. Видимо, ему больше нравится валяться в снегу — конечно, у него ведь куртка!       — Я могу перенести нас, — мгновенно вызывается Кастиэль, сжимая наши плечи.       Я не успеваю в полной мере насладиться непродолжительным полётом, но вот удар о парту, следующий за ним, оказывается весьма ощутимым — я вскрикиваю, почувствовав, как моё плечо пронзает жгучая боль при столкновении со столешницей. Точно я сломала (или, по крайней мере, вывихнула) руку.       — Всё в порядке? — Дин помогает мне подняться. Я шевелю онемевшей от удара рукой, двигаю пострадавшим плечом и киваю, мол, всё в порядке, просто ушиб. — Кас, ты не мог нормально целиться? — охотник недовольно зыкает[1] на ангела. Сам он за малым не раскроил себе голову о ножку перевёрнутого уборщицей стула, похоже, так и оставленного на парте студентами.       — Это место, — Кастиэль на мгновение сжимает губы в тонкую линию и сокрушённо качает головой, — весь этот мир ослабляет мои силы. Мы могли даже сюда не попасть, упав на полпути.       А вместо этого упали куда?.. Я осматриваюсь и вижу вокруг стены какой-то пустой аудитории, предназначенной для практических — или лабораторных? — занятий. Над широкой доской висят старые, ещё советских времён плакаты величайших физиков.       — Кто-нибудь, объясните мне, что это была за тварь? — Дин снимает с себя куртку-парку и накидывает мне на плечи — чтобы отогрелась как следует. Никогда я не любила его больше, чем в этот момент. — Только не надо мне байки про жнецов рассказывать! Я знаю, как выглядят жнецы.       — Дин, у наших миров существует не только одна параллель, — я плотнее заворачиваюсь в тёплую ткань, пытаясь справиться с дрожью. Непонятно, дрожу ли я от пресловутого переохлаждения, или от ужаса, но зубы отбивают такую дробь, что с трудом удаётся связно говорить. — Теория параллельных миров, я и Клара р-рассказывали о ней, помнишь? Мы… немного исказили общепринятое научное понятие… это, скорее, представление о том, что каждая написанная книга и каждая снятая кинолента существуют где-то как отдельный параллельный мир. Выдумывая что-либо, мы неосознанно рождаем новые параллельные миры, отличающиеся от нашего как незначительными деталями, так и кардинально.       — Ты хочешь сказать, эти жнецы из другого параллельного мира?       — Нет, они из нашего, — возражает Кастиэль, и в тот же миг стены здания сотрясает мощный удар — неприятель перешёл в атаку. Подавляя желание найти какой-нибудь подвал поглубже и свернуться там калачиком, я выглядываю в окно и успеваю насчитать не менее четырёх жнецов, прежде чем они стаей набрасываются на очередного несчастного беглеца и разрывают его на куски, а я снова спешу отвернуться от мерзкого зрелища.       — Наверное, это какое-то искажение… раз они выглядят по-другому, — предполагаю я, тщетно стараясь сглотнуть мерзкий комок, точно застрявший в горле и сдавливающий дыхание. — Как те мыши… которые на самом деле оказались сверхразумными существами.       — Какие мыши? — не врубается Дин.       — «Автостопом по Галактике»[2]. Дин, тебе нужно смотреть больше сай-фая! — я глубоко вздыхаю, пытаясь совладать с собой, и усаживаюсь на парту, скрестив ноги. Здание содрогается от ещё одного мощного толчка, после которого следует скрежет когтей по кирпичу — жнецы пытаются прорваться к нам. Действуют ли они наобум, или мы остались единственными выжившими — кто его знает. Предельно ясно только одно: корпус долго не продержится против этих атак — нужно было прятаться в какой-нибудь церкви (разве что ближайшая в десяти-пятнадцати минутах езды и неизвестно какого на самом деле года постройки). Здание 1929 года — весьма сомнительное убежище.       — Или это их настоящий облик, — подаёт голос Кас.       Я не могу не изумиться:       — Ты серьёзно? Ангелы Смерти выглядят именно так?       — Я лишь предположил. Они всегда являются в тех обличьях, какие удобны им для работы, и никто не знает точно, как они выглядят. Нам — воинам Неба — они всегда предстают в облике людей.       — Мой мир в корне перевернётся, если жнецы на самом деле так выглядят, — ворчу я и встряхиваю головой, словно хочу отогнать от себя саму мысль об этой возможности, стряхнуть с волос подобно влаге. Да и Дину лучше не знать, на протяжении скольких фанфиков я шипперила его с Тессой после «In My Time of Dying». — Во всяком случае, я кое-что знаю о них. Вы, ребятки, попав сюда, создали рану между параллельными мирами — не очень большую, но кровоточащую. Кто-то послал вслед за Дином демонов…       — Должно быть, это Люцифер, — перебивает меня ангел. — Он мог узнать о наших планах — мы… допустили оплошность.       — …которые сделали рану только больше, — я киваю на заявление о Люцифере — сообщение принято и учтено — и продолжаю лекцию о межмировом виббли-воббли[3]. — Из-за этого она стала, так сказать, гноиться, причём гноиться очень быстро — и жнецы пришли, чтобы исправить это. Они съедят всё человечество, весь этот мир, чтобы залечить её. От них нет спасения, и ни одно оружие на свете не сможет им навредить.       — А как же ангельские клинки? Кас?       — Ты хочешь пойти и попытать удачи? — едва не взвизгиваю я. — Даже не думай заставлять идти его! — я мотаю головой в сторону Кастиэля, едва взгляд охотника останавливается на ангеле.       — Но…       — Только попробуй — и тогда я сама пойду. Пусть меня съедят вместо тебя или него! Меня не жалко!       — Людмила, — когда он произносит это успокаивающим голосом, я готова испепелить его взглядом. Жаль только, не имею такой способности. Иногда она просто необходима.       — Никто из вас не должен погибнуть, ты это понимаешь? — я зла и не могу остановиться от внезапно захлестнувшей волны ярости. Да, Дин мой кумир, но и он иногда раздражает до трясучки. Как, например, сейчас, когда относится к Касу как к пушечному мясу только из-за того, что он — бессмертный ангел. Условно бессмертный, что в данной ситуации выбешивает меня больше всего.       — Я способен сам принимать за себя решения, — пытается разрешить наш спор Кастиэль.       — Заткнись, Кас, — огрызается Дин и подходит ко мне, берёт за руку и смотрит в глаза. — Люси, у тебя истерика. Успокойся. Никто никуда не пойдёт. Обещаю.       — Да, точно, — бормочу я, обхватывая себя руками. Ярость отступает столь же быстро, как пришла. Долго, ох долго придётся после такой встряски нервы лечить… если мы все сегодня выживем. — Просто… я… я не знаю, что делать. Мы не сможем сидеть тут вечно. Рано или поздно они прорвутся, а даже если не прорвутся, рана между параллельными мирами разрастётся… и оба мира рухнут в Пустоту. Путешествия между параллельными мирами всегда влекут за собой проблемы…       Я тараторю, тараторю, тараторю, а на глазах вскипают предательские слёзы. Приходится отвернуться, чтобы Дин не увидел, как я плачу.       — Просто успокойся, ладно? Мы справимся. Ты должна это знать — тебе известно обо мне даже больше, чем мне самому, — он берёт моё лицо в ладони и целует в лоб, а я закрываю глаза и чувствую, как слёзы всё-таки обжигают щёки. Винчестер снова обращает своё внимание на Каса: — А теперь объясни мне, за кой чёрт я тут делаю? Кто до этого додумался? Захария? Или ты сам?       — Вообще-то, это была моя идея, — слышится рядом нахальный мужской голос, от одного звука которого все тучи на душе расходятся, словно по мановению волшебной палочки. Обернувшись, я вижу сидящего на соседней парте Габриэля — он беззаботно болтает ногами и с удовольствием поедает шоколадный батончик, при этом его как будто совершенно не волнует, что мы сейчас застряли в безвыходной ситуации. — Простите, что поздно и в таком виде — пришлось немного подзарядиться, чтобы забросить Касси в немагическую реальность и не застрять в ней самому.       — Гейб! — восклицаю я радостно. Точно недавняя истерика, трясучка и прочие сопли случились не со мной; мгновение — и я безумно счастлива видеть этого пернатого. Должно быть, так проявляется шок.       Я срываюсь с места, чтобы заключить Гейба в обожающие фанатские объятия, однако вместо этого хватаю руками лишь воздух. Только сам архангел каким-то образом остаётся сидеть на месте.       — Эй, если я всего лишь проекция, это не причина меня душить! — замечает он со смешком, а я внезапно для себя понимаю, что слышала именно его голос в своей голове. — А, пустяки, не смог устоять. Не бери в голову, — он машет рукой, очевидно прочитав мои мысли. Я неизбежно краснею. Говорила же, что это не может быть моя совесть!       — А ты что здесь делаешь, засранец пернатый? — гаркает Винчестер.       — Как грубо! Ведь я твою задницу спасал и спасаю сейчас вообще-то.       — Так это ты перенёс его сюда? — спрашиваю я. — Но зачем?       — Временная мера — мы с Кастиэлем надеялись припрятать винчестеровский зад где-нибудь, чтобы самим разрешить кое-какие проблемы с Михаилом и, если очень повезёт, даже с Люцифером. Как видишь, — он пренебрежительно тычет большим пальцем в сторону окна, — место для пряток я выбрал не самое удачное. Хотя, казалось, всё распланировал от и до: милую квартирку, заклинание, симпатяжку под боком… — всё-таки, получается, я угадала тогда правильно, и заклинание действительно написано на енохианском. Просто Дину следовало лучше учить ангельский язык.       — Откуда ты знал, что будет именно она? — уточняет Дин. — Я мог оказаться у какой-нибудь неадекватки.       — Тебе, дубина, вот прям до всего докопаться надо, да? — морщится Габриэль. — Знал и знал, сейчас это не играет особой роли.       — А Сэм? Что с ним?       — А Сэм… Сэм в это время был на моём… хм, попечении… знаешь ли, время там течёт по-другому, тебя месяц не было. Многое успело измениться, — проекция архангела внезапно точно смущается и неловко чешет затылок. От одного этого застенчивого вида в голове на автомате зарождаются пошлые слэшные мыслишки, которые, наверняка, Гейб сейчас беспардонно читает. И хитро подмигивает. — Неважно, это тоже не берите в голову, — здание сотрясает ещё один удар, потому что жнецы даже не думают отступать. Гейб деловито хлопает в ладоши и изящным движением соскальзывает со стола. — Думаю, наступил тот момент, когда мы все дружно сваливаем отсюда.       — А жнецы? Что будет с ними, с демонами и теми, кого они успели убить? — меня бросает в дрожь от мысли, что мирные жители будут помнить произошедшие события. Что мирные жители пострадали. Это же какой общественный резонанс!       — Демонов я заберу с собой, а жнецы исчезнут — вымрут, если тебе будет угодно, — сразу же после того, как я захлопну за собой «дверь» между мирами. Остальное придёт в норму само собой, и никто даже не вспомнит, что что-то происходило, — лицо Габриэля озаряет хитрющая улыбка. — Кроме, разве что, тебя, раз ты являешься непосредственной частью событий. Если, конечно, не хочешь, чтобы я стёр тебе память.       Я лишь отрицательно мотаю головой — хочу помнить всё: от первого до последнего мгновения. Даже пережитый кошмар, если это позволит сохранить воспоминания о Дине.       Кастиэль подходит к брату, они каким-то неведомым образом берут друг друга за руки — наверняка всё дело в ангельском моджо — и тянет руку Дину. Если я помню события шестого сезона правильно, только у архангела есть достаточно сил, чтобы вытащить попаданцев в немагическую реальность обратно. Очевидно, чтобы случайно не застрять здесь, Гейб послал сюда свою проекцию, после чего он просто затянет Дина и Каса через получившееся между мирами отверстие, ныне поддерживаемое сигналом от иллюзии.       Но прежде чем взяться за руку ангела, Дин подходит ко мне.       — Тот момент, где мы с тобой прощаемся? — с сожалением спрашиваю я вполголоса.       — Ты ведь всё понимаешь. Я бы остался, будь у меня выбор, — он мягко проводит пальцами по моей щеке, а я едва сдерживаю рвущееся с языка предложение забрать сюда Сэма и забыть об Апокалипсисе. В этом мире Винчестеров никто бы не потревожил. — Мы больше не встретимся.       — Ты должен идти. Обо мне не волнуйся — я в любой момент могу просто включить сериал, — но с этими словами я не отстраняюсь, а, напротив, делаю, должно быть, самую импульсивную вещь в своей жизни. Импульсивную и выражающую мою… грусть, что ли? От того, что всё заканчивается.       Я привстаю на носочки и касаюсь обветренных губ Дина. Легко, нерешительно, словно спрашивая, стоит ли вообще это делать? Знаю, я долго буду вспоминать эти сумасшедшие дни, а сейчас ещё и усугубляю, но ничего не могу с этим поделать. Я хочу попрощаться, и это — самый лучший способ.       Рука охотника перемещается от моего лица к затылку, чтобы зарыться в волосы, вторая ложится мне на талию, притягивая ближе к себе — Дин перехватывает инициативу, позволяя просто раствориться в ощущениях. Кто знает, может расставание сейчас, когда наши отношения ещё неопределённы, более верно, чем если бы мы подождали до четверга, и кто его знает, насколько бы всё усложнилось. Для меня, во всяком случае, потому что Винчестер точно не западает на девушек так быстро.       На этот раз Дин первым разрывает поцелуй и, не оборачиваясь, ступает к ангелам. Я облокачиваюсь о парту, пытаясь перевести дыхание и сглотнуть в очередной раз подступающий к горлу душащий ком. Хочется выть.       Аудиторию заливает яркий свет, настолько яркий, что мне приходится прикрыть глаза рукой, но кажется, его невозможно остановить ничем. Вместе с сиянием пространство вокруг заполняет взявшийся из ниоткуда ультразвук, словно по мою душу пришёл ангел без оболочки, и приходится спешно зажать уши руками — ощущение, точно мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем всё прекращается, но внезапно наступившая после всего тишина оказывается не менее давящей на уши, чем шум до этого.       Открыв глаза, я ожидаю увидеть пустую аудиторию физико-математического факультета, из которой я, вероятно, не смогу выбраться наружу самостоятельно — обычно все пустые кабинеты запираются. Особенно если это всё-таки лаборатория. Ещё и не на первом этаже.       Однако мои ожидания кардинально расходятся с действительностью.       Сначала я не понимаю, где оказываюсь, и почему нахожусь не в запертой аудитории, но осознание быстро настигает, между делом отвесив нематериальный подзатыльник за тормознутость. Рядом со мной по-прежнему стоят Габриэль, Кастиэль и Дин (на лице последнего, к слову, читается такое же недоумение, какое наверняка сейчас и у меня), но к нашей маленькой компании прибавляется Сэм… а он гораздо выше, чем я себе представляла… и вид у него не самый здоровый…       Мы находимся на старой автосвалке в Су-Фоллсе, и я предполагаю, что даже сам Бобби Сингер, телефонная справочная семейства Винчестеров, прогуливается… разъезжает, если посчитать таймлайн, где-то неподалёку. Даже «Импала» припаркована здесь во всей своей красе.       Вот так здрасьте.       — Ты обязательно дашь мне покататься на ней, — шокировано выдыхаю я, обращаясь не то в пустоту, не то к Дину.       Охотник предусмотрительно подхватывает меня, и только тогда я понимаю, что мои ноги подкосились, и я начала заваливаться куда-то вбок. Что я там говорила об обмороках? Да, сейчас демонстрация такового будет совсем-совсем кстати.       Когда-нибудь я обязательно покатаюсь на Детке. Когда-нибудь мы точно споём с Дином что угодно из Bon Jovi[4] или Metallica. Когда-нибудь, возможно, я использую ошибку Гейба как данный мне свыше шанс — по полной.       Ну а пока… занавес.

_________________________

[1] Зы́кать — несов. неперех. разг.-сниж. 1) Издавать зык: громкий, резкий звук неприятного низкого тембра. 2) перен. Громко, резко одёргивать. (с) Толковый словарь Т.Ф. Ефремовой. 2000. [2] «Автостопом по галактике» — серия юмористических научно-фантастических романов английского писателя Дугласа Адамса. Роман повествует о приключениях невезучего англичанина Артура Дента, который со своим другом Фордом Префектом (уроженцем маленькой планеты где-то возле Бетельгейзе, работающим в редакции «Путеводителя для автостопщиков») избегает гибели при разрушении Земли расой бюрократов-вогонов, вскоре после чего Зафод Библброкс, родственник Форда и президент Галактики, случайно спасает Дента и Форда от смерти в открытом космосе. Вместе со своими друзьями депрессивным роботом Марвином и землянкой Тришей «Триллиан» МакМиллан, отправляются на поиски легендарной планеты Магратея и пытаются найти вопрос, подходящий к Окончательному Ответу. [3] Шаткая-ваткая временная-швременная фиговина (англ. wibbly-wobbly, timey-wimey stuff) — фраза, использованная Доктором, персонажем британского научно-фантастического сериала «Доктор Кто», для объяснения Салли Спэрроу сути времени и временных потоков в эпизоде «Blink». После этой серии стала культовой и теперь используется фанатами для шутливого объяснения причуд мироздания, иногда в виде части оригинальной фразы — «виббли-воббли» (для пространства) и «тайми-вайми» (для времени). [4] Bon Jovi — американская рок-группа из Нью-Джерси, которая была образована в 1983 году. Bon Jovi выпустили 12 студийных альбомов, пять сборников и два концертных альбома. В общей сложности их альбомы были проданы тиражом 130 млн. копий. Они отыграли более 2600 концертов в 50 странах перед 34-миллионной аудиторией и в 2006 году были включены в Зал музыкальной славы Великобритании. В 2004 году группа получила награду за музыкальные достижения на American Music Awards, а в 2009 году Джон Бон Джови и Ричи Самбора попали в Зал славы композиторов. Многие из их песен ныне считаются культовыми.