Исполнение заветных мечтаний

      День сегодня выдаётся не радужный, если не сказать хуже: пять унылых пар, а любимый профессор снова в командировке на две недели. Его ассистентка остаётся глуха к нашим мольбам, и всю последнюю в расписании пару мы сидим, слушаем и внимаем. Она рассказывает, разжёвывает для особо непонятливых материал лекции ещё с прошлого семестра, хотя оно не сдалось даже ей; нам и подавно — мы свой экзамен уже сдали. Отпустить нас нельзя — боится, что сядем на голову. И деканат заругает.       За окном серо и пасмурно. С неба сыплется снежная крупа, а под ногами прохожих чавкает слякоть, припорошить которую этой крупы в жизни не хватит. Кто-нибудь, напомните уже февралю, что он — самый холодный месяц года!       Но… ведь всегда что-то хорошее должно компенсировать что-то плохое, верно? У меня, например, это квартира. Я живу всего в трёх автобусных остановках от университета и могу не торчать в пробке — лучше лишний раз помыть ботинки от налипшей грязи. Мне есть, чем гордиться — не каждый родитель великодушно покупает умнице-дочке собственное жильё.       Воодушевлённая возвращением домой, я пинком открываю дверь, бросаю сумку рядом с вешалкой, с сожалением откладываю плеер с наушниками, стягиваю противную зимнюю куртку. Сжечь бы её — думаю в очередной раз — на костре правосудия, только раньше весны делать это нельзя. А весной наверняка прощу её и уберу на антресоли, до следующей зимы.       Моя квартира — типичная «студия» в новостройке: маленький закуток-прихожая, кухня-столовая, спальня. Или гостиная, если застелить кровать. Никаких межкомнатных перегородок, никаких дверей, разделены только прихожая и спальня, да и то шкафом. Санузел совмещённый, в нём — классная душевая кабинка. Тесновато и маловато, но мне в самый раз.       Кошка выходит в прихожую, чтобы поприветствовать меня и снова попросить еды, трётся о мои замёрзшие ноги с ленивым мявком «я соскучилась по тебе, но даже не надейся, что это будет очевидно». Подхватываю её на руки и чешу за ухом, наслаждаясь нежным мурлыканием любимицы.       — А-а-а! — а вот это я захожу в «спальню» и вижу… как бы это описать. Подождите, сейчас постараюсь.       Прямо на моей кровати, сложив руки на груди, спит (оглушительно храпит, если точнее) мужчина лет под тридцать с короткими тёмно-русыми волосами и ямочками на щеках. В милых бежевых пижамных штанах и с не менее милым глазу отсутствием другой одежды — я аж любуюсь шикарным телом спящего красавца. Залюбоваться там есть чем, не волнуйтесь.       Пару секунд спустя из моего горла вырывается возглас удивлённого пингвина.       Кошка шарахается и с глухим звуком удара тела о ламинат ищет спасения где-нибудь подальше от меня. А ведь руки только-только заживать стали после царапин.       Если вы думаете, что ко мне в квартиру неизвестным образом забрался какой-то незнакомец, вы глубоко ошибаетесь. Ладно, забрался он и вправду неизвестно как, вот только красавчик мне знаком от слова «очень». Иногда мне кажется, что я знаю его лучше самой себя. Разбудите меня посреди ночи, и я перескажу вам любой момент его жизни с точностью видеокамеры. Во всех красках.       На моей кровати спит Дженсен Эклз, американская мечта всех девчонок, когда-либо мучавшихся тревожной бессонницей после просмотра «Пожирателей душ» или «Моего кровавого Валентина». Вы сериальные задроты? Тогда поднимите руку, кто без ума от Джейсона Тига[1], Алека МакДоуэла[2], кого там ещё… да-да-да, Дина Винчестера тоже, без него никуда. В общем, факт есть факт. Это. Дженсен. Эклз.       По крайней мере, эта мысль оказывается первой и далеко не здравой из посетивших мою несчастную головушку. Правда, будь оно на деле так, я, вероятно, не стала бы вопить. Так громко.       А потом я вижу на плече спящего красавца едва различимый ожог. В виде человеческой руки. Ожог, который определённо не может быть гримом, ведь зачем актёру грим к сцене, которую он успешно отыграл пять лет назад?       Я бы могла худо-бедно поверить в возможность появления в моей жизни (да даже у меня дома, блин!) Дженсена Эклза. Вдруг он в Россию соберётся, я поеду на Комик-Кон в Сан-Диего или какого-нибудь Эдди Ван Бланта[3] встречу. Но это… как минимум нереально? Такое ведь только в кино или книжке случиться может, верно? Или, вон, в фанфике — «попаданцы» в фандоме цветут и пахнут.       Потому что иначе, если самые-самые невозможные мечты всё-таки способны осуществиться, у меня на кровати спит Дин Винчестер. Собственной персоной. Несмотря на все рациональные доводы разума против этого очевидного вывода.       И, по иронии судьбы, спит он под одним из многочисленных плакатов с его изображением. И естественно, спит он ровно до того момента, как моя внутренняя операционная система начинает дымиться и летит к чертям, а я кричу. Несмотря на храп, охотник имеет поразительно чуткий слух (ага, ещё бы от такого вопля не проснуться), и, едва мой крик исторгается из лёгких, он вскакивает на ноги, ошалело размахивая вокруг себя невесть откуда взявшимся ножом. Наверняка серебрёным или просто каким-нибудь премудро-охотничьим, да нечисть определяющим. И что-то грозно басит по-английски, едва видит меня, но сейчас я слов не разбираю.       И голос… этот голос… не знаю, как, но я всегда могу отличить настоящий голос Дженсена и голос Дина. Спасибо всем интервью, которые я смотрела?       В общем, ступор мой именно ступор: я застываю как каменная статуя и, должно быть, могу вполне успешно конкурировать с содомскими соляными столбами. Кажется, Дин задаёт ещё несколько вопросов, да вот только я не в том состоянии, чтобы переводить их с английского. Не то, чтобы ещё и отвечать на них.       Мне хочется смеяться, громко, в голос. Плясать вокруг неожиданного гостя джигу-дрыгу[4] и заливисто смеяться. А ещё громко-громко выкрикивать что-нибудь торжествующее, пока не сбегутся соседи, чтобы утихомирить меня. Вряд ли у них получится.       Несколько отрешённо я понимаю, что действительно смеюсь, громко и чокнуто, точно Беллатриса Лестрейндж из «Гарри Поттера». Так смеюсь, что постепенно сводит скулы как знак того, что нужно бы остановиться… но я не могу. Будто что-то извне подчиняет меня своей воли и не желает, чтобы я останавливалась. Чтобы действительно смеялась, кричала и танцевала.       Уж не знаю, что я делаю дальше, но в себя меня приводит знатная пощёчина.       — Ауч! — обиженно ударяю бившего меня в ответ. За что получаю полный ненависти взгляд того, кому эта пощёчина прилетает. И поделом ему.       Ближайшие пару лет мыть правую руку я точно не стану.       Похоже, у меня только что случилась истерика, которую… Дину… пришлось прекращать всеми возможными способами. Раньше я не замечала за собой подобных выкрутасов настроения… хотя, кому я говорю! У меня в квартире Дин! Дин-мать-его-Винчестер! Борец с нечистью! Охотник в хрен-его-знает-каком поколении! И главное: из моего любимого сериала! Тут у любого адекватного человека истерика случится, на нервные хи-хи потянет. А если бы он меня не ударил, я бы думала, что перезанималась, и это моя вечерняя галлюцинация. Уж эта мысль оказалась бы на все сто процентов здравой.       — Успокоилась? — недовольно бурчит он.       Я открываю рот, но вместо нормальных более-менее адекватных слов у меня снова вырывается что-то, отдалённо напоминающее по звуку «гы-гы». Тут же захлопываю варежку, для надёжности закрыв руками, пытаюсь вздохнуть глубоко и выдохнуть спокойно. Как нас учили на физкультуре — вдох-выдох, вдох-выдох…       Следующая попытка оказывается такой же неудачной, как и предыдущая. Я могу лишь неопределённо махнуть рукой в сторону стены и снова неадекватно рассмеяться. Дин оборачивается, и на его лице отражается недоумение, прежде чем он снова смотрит на меня. Потом снова на постер и снова на меня.       — Э-э-э? — он тычет пальцем в сторону постера. Похоже, не одна я вдруг стала страдать косноязычием.       — Ага, — киваю с широкой ухмылкой. Поговорили, называется.       — Понятно, — обречённый вздох понимания заставляет меня ещё раз хихикнуть. — Фанатка? — звучит больше как диагноз, а не вопрос.       — Поклонница, — обиженно тяну я, складывая руки на груди и попутно удивляясь тому, что смогла откопать это слово в своей памяти.       Нет, я, по своему скромному мнению, знаю английский более, чем прилично: всегда имела по нему пятёрку, неплохо читаю и пишу практически без ошибок. С разговорным вариантом языка вообще на короткой ноге, потому что всегда смотрю фильмы и сериалы исключительно в оригинале — начинала с субтитрами, потом вовсе научилась без них. Это если нечаянно опустить тот факт, что учусь-то я на переводчика, некоторые вечера коротая в Chatroulette[5]! Да, вы поняли правильно: я помешана не только на сериалах (и особенно на «Сверхъестественном»), но и английском языке во всех его проявлениях. Только, сами понимаете, с такой шоковой терапией удержать в голове весь богатый запас английских слов трудно, а с учётом сегодняшнего гостя, сделать это будет не лишним.       Винчестер бормочет что-то, я разбираю «Чак» и «убить». Ага, мечтать не вредно! Убивать пророка, ставшего всего лишь жертвой обстоятельств и порочной связи с Небесами кого-то из его предков?! Не позволю, даже не надейся! Он не виноват, да и вообще это один из моих любимых второстепенных персонажей! А пейринг Чак/Рафаил — тьфу, Рафаэль! — являющийся ОТП одного из моих любимых авторов, к слову, тоже никто не отменял…       Похоже, адекватность ко мне возвращается. Только вот заносит меня куда-то не туда.       Так, Люська, это просто галлюцинация. От переутомления. Давно нужно было перестать спать по три-четыре часа в сутки, видишь, до чего докатилась. Теперь придётся с этим глюком беседу вести, а то ведь не отстанет, зараза.       — И где я сейчас? Или… в каком году? Куда эти пернатые засранцы засунули меня на этот раз? — мои раздумья и глупые мечтания прерывает голос моего незваного (но, несомненно, желанного) гостя. Ого, быстро он. Хотя с чего он взял, что именно ангелы виноваты? — Кроме них никто не смог бы провернуть этот трюк, — недовольно замечает Дин. Кажется, про ангелов я сейчас сказала вслух… да ещё и по-английски. Пора завязывать думать на английском, даже по инерции. Выучилась на свою голову.       — Две тысячи четырнадцатый, Россия, — отвечаю я и добиваю: — Добро пожаловать, — с усмешкой при виде его вытянувшегося от удивления лица.       — Бред. Я был в две тысячи девятом году, — Дин недоверчиво качает головой, теперь его очередь нервно хихикать. Правда, он серьёзен как никогда, собран и подтянут — настоящий охотник, не отвлекается на удивление. Мне нужен мастер-класс.       — Пятый сезон, значит, — бормочу вместо этого по-русски.       — Что? — естественно, Винчестер кроме английского и латыни других языков не знает. Что же, это будет гораздо труднее, чем я ожидала… А что я, собственно, ожидала?       — Забей, — отмахиваюсь я и решаю, что негоже в такой ситуации разбираться на трезвый ум. Поэтому лезу в кухонный шкафчик, висящий над раковиной, за успокоительным. В смысле, за вином. Всё равно душа просит выпить. Требует с транспарантами.       Плевать, что вино — слишком буржуйский жест, которым я к тому же подтвержу всю придуманную американцами «клюкву» о русских. Если Дин действительно глюк, плевать тем более. Его в поздних сезонах вообще в алкоголизме обвинять стали.       И тут же, едва я тяну на себя бутылку, на меня вываливаются чёрные свечи, которые вчера вечером я кое-как запихала туда, чтобы не мешались. Винчестер смотрит на меня удивлённо и как-то подозрительно.       — Э-э-э… это не то, о чём ты подумал, — пытаюсь тут же оправдаться. Хотя чего я оправдываюсь? Я гадала! Ну, да, сейчас не Святки и Крещение давно прошло, ну и что? — Я… я… я не ведьма…       На воре и шапка горит — вот так выглядят мои оправдания.       Поскольку, будто издеваясь надо мной, из шкафчика лениво выскальзывает и падает прямо мне на голову чёрная скатерть с нарисованной на ней белой пентаграммой и другими знаками из сериала. Эту скатерть я сейчас ненавижу вдвойне: сначала пришлось выпрашивать у приятеля-технаря большой циркуль, чтобы вычертить на ткани идеальный круг. Потом я две бессонные ночи вырисовывала все линии звезды и закорючки белыми акриловыми красками. Теперь я готова добавить её в список на сожжение за такую подставу: куртке будет не так одиноко гореть синим пламенем.       В руке Дина снова появляется нож — или он его не выпускал? — а взгляд охотника не предвещает ничего хорошего. Ну как же, не провести проверку на предмет сверхъестественности перед ним стоящего — это всё равно, что не дышать!       — Я… я с-согласна на обливания святой водой и с-соль, — перепугано заикаюсь я, прижимая бутылку с вином к груди и пытаясь пятиться назад. Побегу мешает кухонный стол за спиной. — Давай как-нибудь без ножа обойдёмся, а?       Охотник молча качает головой, его взгляд всё ещё прожигает во мне дыру — мой умоляющий лепет не произвёл должного впечатления. Дин делает шаг, я панически взвизгиваю и выворачиваю на него секунду назад стоявшую на кухонном столе солонку. Он тут же принимается фыркать как кот в человеческом обличии и отплёвываться — много соли попадает ему в рот и нос.       — Зато мы теперь точно знаем, что ты не призрак и не демон, — не без самодовольства замечаю я, но, кажется, лучше бы молчала.       Ещё раз (скорее для приличия) взвизгнув, я пытаюсь вывернуться из тупика между кухонным столом и могучим торсом Винчестера. Вы когда-нибудь слышали о неустанно тяготеющим над каждым законе подлости? Наверняка слышали. Так вот, закон срабатывает, и Дин успевает крепко схватить меня за руку. Сейчас меня самую малость порежут где-нибудь на предплечье.       Ан, нет, не порежут. Правило всегда порождает исключение, а судьба иногда бывает милостива. Милостива она и сейчас, в кои-то веки.       Охотник внимательно разглядывает тоненькую цепочку браслета, обвивающего запястье именно той моей руки, за которую он ухватился. Для верности даже ищет на застёжке квадратик пробы, чтобы убедиться, что браслет действительно серебряный; я выдыхаю с облегчением. Ювелирная безделушка оказывается не такой уж безделушкой.       — Вино будешь? — я пытаюсь выдавить из себя хотя бы крошечную улыбку. Губы предательски дрожат.

____________________________

[1] Джейсон Тиг — вымышленный персонаж американского научно-фантастического телесериала «Тайны Смолвиля», студент Центрального Канзаса и бывший футбольный тренер, ассистент футбольной команды Вороны Смолвиля. Роль исполнил американский актёр Дженсен Эклз. [2] Алек МакДоуэл — вымышленный персонаж американского научно-фантастического телесериала в стиле биопанк «Тёмный ангел», генетически усовершенствованный суперсолдат под кодовым именем X5-494, курьер «Jam Pony Express». Роль исполнил американский актёр Дженсен Эклз. [3] Эдвард Ван Блант — персонаж двадцатого эпизода четвёртого сезона американского научно-фантастического телесериала «Секретные материалы», умеющий изменять облик и таким образом соблазнивший свою одноклассницу Аманду Нелигэн: притворившись Люком Скайуокером, персонажем культовой фантастической саги «Звёздные войны», от которой фанатела Аманда. [4] Жига-дрыга — танец, который танцевал Шляпник в фильме Тима Бёртона «Алиса в стране чудес». [5] Chatroulette — сайт, позволяющий анонимно общаться с помощью видео и текстового чата. Посетитель сайта попадет на случайно выбранного Незнакомца (Stranger) и начинает с ним онлайн-чат. В любой момент общения пользователь может оставить текущий чат и поискать другого случайного собеседника.