Ориентация Север

Москва встретила Юрку сентябрьской прохладой. С низкого неба сыпал мелкий серый дождик, какого не бывает летом. Летом бывает ливень: сильный, теплый, мощный… Тяжко вздохнув, Юрка расстегнул рюкзак. На самом верху лежала белая толстовка, которую Серый подарил Юрке за пару дней до их расставания. Вытащив из рюкзака толстовку, Юрка оделся и словно бы вновь ощутил объятия Севера, окунулся в его запах: такой родной и такой притягательный. Бросив взгляд на тяжеленную бабкину сумку с никому не нужным вареньем, Юрка вздохнул еще раз. Мама варенье не любит, отец вообще сладкое не особо… Хоть оставляй прямо тут, на вокзале, но ведь ба обязательно позвонит, спросит, как оно под чаёк пошло: малиновое… из той самой малины, что они с Серым собирали, а потом, дурачась, делили одну крупную ягоду на двоих, передавая её с помощью поцелуя. Решив, что варенье он съест сам, Юрка подхватил сумку и поспешил в метро. Родителей дома уже не было. Ну, и хорошо, что они на работе: будет время прийти в себя, подумать, что рассказать о жизни в деревне, а о чем умолчать, приберегая счастливые мгновения лишь для себя одного. Собственная комната показалась Юрке чужой и пустой, ведь в ней не было главного — не было Севера… За лето Юрка отвык от своей обычной жизни, а теперь она вернулась, навалилась удушающей реальностью, в которой нет места чувствам к другому парню. Но забыть и отпустить Юрка не мог, да и не хотел. После поезда нужно бы нормально помыться… Встав под теплый душ, Юрка вдруг отчетливо понял: на этом все. Сейчас он возьмет мочалку, плеснёт на неё пахнущий ментолом гель, и смоет с кожи последнее, что осталось: запахи ускользнувшего лета, прикосновения Севера, следы его быстрых жадных поцелуев, спускавшихся к низу живота… Как будто и не было ничего… как будто все только приснилось, пока Юрка ехал от бабушки в холодную осеннюю Москву… Не выдержав, он всхлипнул, запрокинул лицо к льющейся сверху воде, пряча в ней вновь подступившие слезы. Нужно поставить точку. Нужно… Впечатав в грудь мочалку, Юрка расплакался в голос, жалея себя. Как же его угораздило влюбиться в Серого?! Зачем он вообще поехал в эту ебучую деревню вместо того, чтобы рвануть с одноклассниками на море?! Может, было бы гораздо лучше разминуться с Севером и никогда не узнать, как это бывает, когда отдаешь всего себя другому, растворяешься в нем без остатка, и бесконечно любишь… любишь все в нем, каждую черточку, каждый взгляд, каждую улыбку, каждый поступок… Пена стекала по ногам вниз и вместе с ней исчезали все Юркины надежды. Впереди целый год, и кто знает, случится ли у них с Серёгой новая встреча? И ведь не расскажешь никому, не поделишься своими страхами… Завернувшись в полотенце, Юрка побрёл в свою комнату, всякий раз с изумлением замечая: вокруг ведь ничего не изменилось, зато изменился он сам — и это несоответствие пугало. Телефон тихо звякнул входящим сообщением. Мама, наверно… Нужно написать, что он добрался. И, наверное, приготовить что-то на ужин… А ведь Юрка довольно неплохо готовил и даже умудрился удивить Севера, когда однажды утром сообразил для них брускетты, которые они ели, лежа в постели под понравившийся обоим сериал. В тот день громыхала гроза, спешить все равно было некуда, бабушка ушла в гости к соседке, оставив дом в полном распоряжении Юрки с Серым… Телефон звякнул снова. Вытерев полотенцем волосы, Юрка натянул футболку и свободные штаны, а затем потопал обратно в коридор, причем шел на звук: сообщения сыпались одно за одним. «Юг, ты доехал?» «Юг! Ты где вообще?!» «Юг, бля! Ты дома или нет?!» «Юг! Пиздец тебе, если не ответишь!» Не веря своим глазам, Юрка смотрел на экран, не замечая, что с каждым мгновением улыбается все шире и шире. Серёга написал… значит, он все-таки важен для Севера… Счастье вернулось, обрушилось сверху, оглушило, закрутило в жарком мареве возвратившегося лета. И пусть за окном моросит дождик, у Юрки вокруг все еще был июль: ароматный, яркий, бесконечный… «Только вышел из душа. — набрал он. — Ты как?» «Да уже дома давно. Писал тебе, но ты вне зоны где-то ехал. Почему не написал, когда из поезда вышел? Я только проснулся. Смотрю, время дохера, а ты до сих пор молчишь» Сообщения от Серого приходили одно за другим. «Да чёт подумал, вдруг ты занят» «В следующий раз не думай, — ответ прилетел мгновенно. — Я попросил, ты сделал, как я попросил. Ок?» И сразу же селфач: Серый лежал в постели, запрокинув одну руку за голову, глядя в камеру мобильного и улыбаясь. Только ему: Юрке. Стало так хорошо, что не передать словами. Подняв айфон, Юрка снял себя, как был — в полотенце, и тут же отправил фотку. «Вот бы в детстве так, да?» — звякнуло сообщение от Серёги. «Да, — улыбка Юрки стала еще шире. — Пойдем пить кофе и завтракать?» Теперь Юрка засыпал и просыпался исключительно с телефоном в руке. Вся его жизнь была там — в общении с Севером, в их бесконечных разговорах, в видеозвонках, в откровенном флирте и дик-пиках, которые они присылали друг дружке по вечерам. Когда Серый впервые отправил Юрке фото члена, тот даже растерялся, настолько сильным было ответное возбуждение, огнем прокатившееся по венам. Север сфоткал себя в зеркало в ванной, протерев его рукой. Местами запотевшее стекло обрамляло его сильное подтянутое тело загадочной дымкой, а вот откровенный стояк оказался как раз в фокусе — Серёга точно знал, куда первым делом упадет Юркин взгляд. «Это тебе вечером на подрочить, Юг» Юрку всего окатило жаром, едва он понял: от него явно ждут ответного шага. Ладно, была не была! Судя по звукам телевизора, мама уже села смотреть сериал, а отец до ночи будет заниматься документацией по новому проекту… Для верности подперев дверь комнаты стулом, Юрка встал напротив зеркальной створки шкафа, задрал и ухватил зубами майку, приспустил штаны, оголяя себя для фото. Что же, Северу должно понравиться… «У меня на тебя встал, — набрал Юрка и отправил фотку. — И подрочу я прямо сейчас» Сентябрь и октябрь пролетели на одном дыхании, а в ноябре Юрка стал замечать, что Серый постепенно отдаляется, ответов на сообщения приходится ждать все дольше и дольше, а в выходные он, отправившись с отцом на рыбалку, и вовсе пропал, хотя предупредил: на озере связи нет, там лес и глухомань. Юрка не знал, куда себя деть долгим субботним вечером, вернувшись домой после лекций. Пробовал сесть за комп и поиграть — выбесился на первой же миссии, пробовал выбрать кино — не смог найти подходящего фильма, и, наконец, сдался. Да, его терзала странная холодность Серого, но спрашивать и выяснять отношения Юрка не хотел. А что тут можно сказать? С началом учебного года Серый переехал в университетский кампус и, наверняка, там нашелся кто-то, с кем Север теперь проводит уикенд… «Народ, мы флексим в «Плюшке» — щелкнуло сообщение группового чата. — Кто хочет го к нам» Юрка не дал себе времени на размышления. Распахнув шкаф, он достал с полки штаны и любимую белую толстовку, немного постоял с ней в руках, и отложил Серёгин подарок в сторону. Хватит. Сегодня никаких мыслей о своей безумной любви. И никакого оверсайза. Пусть будет белая водолазка и джинсы. На улице уже подморозило. Запахнув тонкий пуховик, Юрка вытащил из кармана телефон, глянул на экран. Что же, ожидаемо: Серый так и не объявился. Значит, сегодня в «Плюшке» он будет пить с одногруппниками и нахуй все эти переживания… Если Серёга ебётся с кем-то еще, то Юрка точно не будет вести себя как истеричная баба: в конце концов, никто никому ничего не обещал. Однако, правильно думать — это одно, а правильно чувствовать — это другое. В «Плюшке» уже собралась довольно приличная толпа студентов. Юрке махнули рукой, он махнул в ответ, на ходу снимая верхнюю одежду и пробираясь к составленным вместе столам. — О, Юрка! Пришел-таки? — Круто! Садись! — Мы пиво заказали. Ты что будешь? В окружении знакомых лиц Юрка почувствовал себя лучше. Здесь никто не знает, как погано ему на душе, никто не видит, как все в нем напрягается и дрожит в ожидании самого важного в мире «треньк» в телефоне… — Тоже пиво, — улыбнулся он одногруппникам: сразу всем одновременно и никому конкретно. — Тёмное. Крафт. * * * Проснулся Юрка дома и с невыносимой головной болью. Бля, чё вчера было-то? Поморщившись, он перевернулся на спину, вспоминая подробности вечеринки. Сначала пили в «Плюшке», потом половина народа двинула в клуб, а оставшаяся пошла гулять по ночному городу. Пили коньяк, закусывали, чем придется: кто шоколадкой, кто дымом от сигарет. Юрка пробовал ближе заобщаться с сасной Настей, явно проявлявшей к нему интерес, но, даже после поцелуя с девушкой, в нем ничего не отозвалось знакомым тягучим жаром возбуждения. Проклиная про себя Серого с его охуительной еблей, Юрка сдался и слился с тусовки, сославшись на то, что слишком легко одет для ночных прогулок. Юрку проводили почти до дома, дальше… дальше он сидел на детской карусели, трезвел на морозце, смотрел в звездное небо, кружившееся над головой… или же он сам раскрутил карусель? Поди разбери… Помнится, идти домой не хотелось: наверняка получит нагоняй от мамы за то, что поздно и пьяный… А ведь нагоняй, кажется, все-таки был… Юрка вспомнил, как с пятого раза попал ключом в замочную скважину, как ввалился в коридор и, запнувшись в темноте о тапки, едва не растянулся плашмя. Разумеется, его услышали, и мама вышла из спальни с явным желанием объяснить сыну, что так делать нельзя и дома надо быть не позже двенадцати, а сейчас вообще-то четыре утра… Юрка возражал, объяснял, что сердце болит и вообще ему сейчас можно: у него не взаимно… — Тань, ну что ты, действительно, — выглянул в коридор отец. — Видишь, парень влюбился, а девушка, видимо, отказала. Дай перебеситься, угомонись. Юрка только рукой махнул, не став объяснять, что не девушка тут виной. Зачем, если все равно Серый для него недостижим и недосягаем? Вывернувшись из пуховика и скинув кроссы, Юрка протопал в ванную, умылся ледяной водой, но легче не стало. — Нахуй, — пробормотал он, рухнув на постель. — Нахуй всё. Теперь, с утра, стало немного стыдно. Хорошо, что вчера хватило ума промолчать, а то… — Бля… Выдохнув, Юрка вытащил из-под подушки телефон, пробежал глазами все исходящие сообщения и застонал, осознав, что натворил. «Серый, ты хоть понимаешь, как мне плохо тут одному?» «Молчишь? Ну тогда я поговорю, а ты послушай» «Помнишь, как мы расстались в прошлый раз?» «Так в этот раз еще хуже, чем в тот!» «Я так жалею, что вообще приехал» «Что снова тебя встретил» «Лучше бы я вообще этого не узнал, не попробовал» «Трахал бы себе девок и не думал ни о чем» «Я тебя люблю, Север» «Может, для тебя это и не значит ничего» «Я ничего и не прошу» «Просто хочу, чтобы ты знал» «И можешь больше не приезжать» «Завтра я обо все этом пожалею, что вообще сказал» «Но пока могу повторить» «Я» «тебя» «люблю» И в самом конце Юрка прикрепил песню, ту самую, что заставила его разрыдаться в поезде. Но не собственная несдержанность заставила Юрку падать в пропасть ледяного ужаса: возможно, ему давно следовало признаться Северу в своих чувствах. Пугало другое — все сообщения значились прочитанными. И ни словечка в ответ. Вот, значит, как… Получается, Юрка не зря чувствовал некоторое охлаждение в их отношениях в последнее время. На такие слова хоть что-то да говорят в ответ… В горле встал горький комок, тело скорчило в мучительной судороге раненого животного — забиться под одеяло, спрятаться от всего мира, удалить переписку, заблокировать собеседника, чтобы больше никогда… «Юг?» Не успел… Руки тряслись, пока Юрка набирал простой ответ. «Что?» «Юг, я тебе сейчас вышлю пакет документов, как отпустит похмелье, заполни и отправь мне на почту» Вот теперь Юрка перезагрузился. Что Серый несёт?! «Ты это мне?» «Юг, не тупи! Тебе! Заполни и, желательно, в ближайшее время» «Бля, Север… объясни нормально, а?» «Я договорился, выпросил для тебя место в моем потоке. Загран же у тебя есть? Все заполнишь, я сам займусь твоим учебным переводом. У меня в комнате как раз соседа не хватает. Будем жить и учиться вместе. Что скажешь?» Не веря себе, Юрка трижды перечитал последние сообщения, расплываясь в неуверенной пока улыбке. Это точно не сон?! Серый предлагает перебраться к нему, в Хельсинки? «Я-то за, но как?! Как ты это устроишь?» «Есть 100% вариант» «Что, переспал с кем-нибудь важным из руководства?» «Переспал, но не я, — Серёга прислал смеющийся смайлик. — У отца новый партнер из попечительского совета университета… Ладно, не впитывай, просто давай быстро переведём тебя учиться сюда. И я тоже тебя люблю, Юг» Спустя полтора месяца Юрка, волнуясь, жался лицом к окну скоростного поезда, который вёз его прямо к Северу. Заснеженные пейзажи мелькали и мелькали, уносясь назад, туда, где осталась вся прежняя Юркина жизнь. Родителям он выдал дозированную информацию: друг детства приглашает перевестись учиться к нему в универ, бабушка вон готова поручиться, что Серёга, в смысле, Севери — надежный и ответственный парень. С ним вместе Юрка точно и язык выучит, и образование хорошее получит. Поезд мягко качнулся и замер. Конечная. Хельсинки. Вещей у Юрки с собой было не так уж много: один чемодан, рюкзак и сумка с ноутом. Сердце колотилось в груди так сильно, что не хватало дыхания. Морозный воздух обжег губы, легкие снежинки запутались в каштановых кудрях, едва только Юрка ступил на чужую землю. И сразу же он оказался в объятиях Севера: сильных и надёжных, как и всегда. — Юг! Бля, Юг, наконец-то! Юрка и подумать ничего не успел, как они уже целовались, стоя посреди толпы пассажиров, и никто, ни единый человек не обернулся и даже не ткнул пальцем в двоих парней, вокруг которых яркими красками вспыхнуло их общее лето. — Едем, — наконец, шепнул Серёга. — Ты прямо под Рождество, так что у нас еще будут маленькие каникулы. — Мы не в общагу? — не понял Юрка. — Пока нет, — Серый отобрал у него чемодан и, крепко взяв за руку, повел за собой: через вокзал на стоянку. — Поедем ко мне домой, а после праздников уже на учёбу. Юрка крутил головой, изучая новый для себя город. Серый вел машину так же уверенно, как и всегда, но время от времени касался ладонью Юркиного колена, словно убеждаясь: Юг, действительно, приехал, и больше никуда не исчезнет. — А ты разве не в Хельсинки живешь? — спросил Юрка, когда они выехали на трассу. — В пригороде, — ответил Серёга, искоса глянув на собеседника. — Покажу тебе нашу природу. Ты когда-нибудь встречал Рождество в заснеженном доме? На мягком ковре у растопленного камина? И от его интонации Юрка ощутил, что краснеет. Ехать, действительно, оказалось совсем недалеко. Не успел Юрка налюбоваться красотами зимних пейзажей: заснеженными елями, громадинами каменных валунов и скалами, между которых петляла дорога, как они въехали в маленький и совершенно изумительный городок, время в котором словно бы остановилось еще лет триста назад. Маленькие домики, светящиеся рождественскими украшениями окошки, мощеные улочки, тысячи гирлянд над головой, а в центре, у ратуши — огромная ель и уютная ярмарка, где каждый павильончик походил на пряничный домик. — Нравится? — улыбнулся Север, заметив, как Юрка восхищенно провожает взглядом оставшийся позади центр городка. — Сходим погуляем. Почти добрались, кстати. Дом, где жил Серёга, показался Юрке абсолютно прекрасным: темно-серый, двухэтажный коттедж прятался в снегу, словно в пушистой шубе. Совсем рядом стояли точно такие же аккуратные строения, похожие друг на дружку как близнецы. Вытащив из тачки вещи, Север взял Юга за руку и повел к дверям, как будто боялся, что тот передумает и сбежит. Сам Юрка только и мог, что счастливо улыбаться, ощущая тепло Серёгиной ладони: и пусть вокруг зима, теперь абсолютно не важно, какое время года на дворе. Счастье — оно всегда счастье. Почему-то было совсем не холодно. Здесь мороз воспринимался как-то совсем иначе, а может, дело было в неприметном уюте, исходивший тут от каждой мелочи, на которую падал взор. Он помнил рассказ Серого о том, как они с отцом чинили крыльцо, перекрашивали дом, заново размечали газон — все это делалось с явной любовью к месту, где довелось жить. — Добрый вечьер, — приветливо улыбнулся Юрке моложавый мужчина, так похожий на Севера, что сразу стало понятно: перед ним хозяин дома и Серёгин отец. — Югги, я очьень рад знакомс… знакомству. Юрка пожал протянутую руку со странным чувством смятения. Ему здесь, кажется, действительно, рады… Серый поставил чемодан, захлопнул дверь и, приобняв Юрку за плечи, что-то сказал отцу по-фински. Тот рассмеялся, задал вопрос, и Север вдруг смутился, отмахнулся, выдавил пару слов и рванул застежку куртки, явно уходя от прямого ответа. — Юг, ты не переживай, па спрашивает, будем ли мы ужинать с ним и Ульрихом. Это его партнер и, возможно, будущий муж, они пока не решили. Юрка открыл и закрыл рот, не зная, как реагировать. Неужели все может быть настолько просто?! — Мне бы умыться, наверное, — наконец, вымолвил он. — И переодеться… — Идем, — Серый отчего-то тоже казался немного растерянным, но все-таки собрался с мыслями и повел Юрку на второй этаж, попутно рассказывая, где что находится. — Ужин будет в семь, в гостиной. Внизу еще кухня, кладовая, папина гардеробная и кабинет. Наверху три спальни, нам сюда. Распахнув дверь, Серёга пропустил Юрку внутрь, а следом занес чемодан. Юрка сразу узнал ту самую комнату, откуда Север отправлял ему горячие фотки: та же широкая двуспальная кровать с металлической спинкой, то же окно, тот же шкаф… — Мы будем жить вместе? — обернулся он к Серому. — Ты возражаешь? — тот обнял Юрку, прижал к себе, жадно и быстро поцеловал, глядя сверху вниз своими грозовыми глазами. — В любом случае возражения не принимаются… Я слишком соскучился, чтобы бегать к тебе ночами по коридору, сверкая задницей… Юрка и не собирался спорить. Запустив пальцы в светлые волосы Севера, он подался навстречу, вжался губами в губы, лизнул, приоткрыл рот, впуская язык Серого в себя. Все, о чем он только смел мечтать, сбывалось прямо сейчас… Попятившись под напором Севера, Юрка приземлился на постель, а Серёга навис сверху, целуя его уже куда придется: в губы, в шею, в ключицу, показавшуюся в широком вороте толстовки. — Юг, я… я не особо силен в признаниях… но хочу, чтобы ты знал: я понял, что влюбился, еще летом… но не хотел давить, ждал, вдруг ты тоже что-то почувствуешь… — Я чувствовал, Север! И чуть не сдох, когда пришлось возвращаться! Ехал и плакал в подушку… даже написал тебе, что люблю, но не было сети, — сбивчиво заговорил Юрка, стягивая с Серого тугую водолазку. — Я пачку скурил, пока до дома добрался, — Серёга рванул ремень джинсов. — И потом всю осень едва жил, от сообщения до сообщения… Юг… постой! Скатившись с Юрки, Серёга сунул руку в карман, отыскивая там что-то. — Ты прости, что это такая ерунда, нужно было подготовиться, но я, пока ждал поезд, почему-то захотел купить это тебе… потом обещаю, куплю другое… Юг… я хочу называть тебя своим парнем… Хочу, чтобы ты был только моим. Будешь? Можешь считать это предложением… въедем в кампус как пара пидорасов? От Серёгиной улыбки Юрку всего прострелило щемящим чувством любви и желания одновременно, а когда Серый надел на палец Юрке смешное розовое кольцо с плюшевым мишкой, чьи глазки-кристаллики загадочно сверкали в полумраке комнаты, стало совсем хорошо. Хорошо и сладко. — Въедем, — шепнул Юрка в губы любимого. — И мишка охуенный, не надо ничего другого… Я тоже хочу называть тебя своим парнем, хочу, чтобы все знали: ты только мой. Север со стоном вжался стояком между ног Югу, отчего тот всхлипнул от удовольствия. — Там в комплекте были еще серьги, но у тебя уши не проколоты… — Проколю, — с легкостью нашел решение Юрка: ему больше было не страшно. — Кто мне запретит носить твой подарок? — Юг… Юг, я хочу тебя… Поцелуи стали жестче и требовательней. — Сейчас? А как же ужин? — Успеем, — Серый стянул с Юрки мягкие спортивные штаны, прошелся ладонью по белой ткани трусов, оглаживая очевидный стояк. — В крайнем случае нас извинят, отец и так шутит, что мы поженимся раньше, чем он с Ульрихом. — Север, ты… серьезно, что ли? — Еще как, — Серёга слегка сжал пальцами Юркин член. — Я тебя больше никуда не отпущу. Все, иди в душ, иначе я за себя не ручаюсь. В небольшом санузле, куда можно было попасть прямо из спальни, находилась душевая кабина, где Юрка привел себя в порядок после дальней дороги. Внутри все дрожало от предвкушения, член стоял так, что даже касаться его было больно: невыносимо хотелось разрядки. Пришлось даже облиться холодной водой, чтобы снизить градус накала до приемлемого. Неужели Север, действительно, это сказал?! Неужели они… пара? Юрка улыбался сквозь струи воды, запрокидывая вверх лицо. Блять, разве можно быть таким счастливым? — Охуеть, какой красивый парень моется в моем душе, — Серый ждал, пока Юрка выйдет из кабинки, прислонившись плечом к косяку двери. — Полотенце вон, рядом. Бери любое, все чистые. Юрка тёк и плыл в томном ожидании, без стеснения рассматривая абсолютно раздетого Севера — тот даже не думал прикрыться, демонстрируя полную готовность к сексу. В этот раз целовались они, прижимаясь друг к другу всем телом. Юрка стонал в рот Серого, наслаждаясь каждым мгновением их близости. Как же ему не хватало этого все эти месяцы! Обхватив Юрку за талию, Серый увлек его в комнату, так и не разорвав поцелуя. Рухнув на мягкую кровать, Серёга подмял Юрку под себя, прошелся поцелуями по его груди, чуть прикусил сосок, отчего внизу живота Юрки остро кольнуло удовольствием. — Еще? Чего хочет мой Юг? — Трахаться хочет твой Юг, — томно простонал Юрка. — Со своим Севером… — Не могу отказать… Зубы вновь сомкнулись на чувствительной горошинке, и Юрка зажал себе рот ладонью, чтобы внизу никто не услышал, насколько ему хорошо отдаваться Северу. Серёга, казалось, только этого и ждал. Под подушкой нашелся тюбик со смазкой, и та с тихим всхлипом оказалась на ладони и пальцах Серого. Юрка впервые решился показать, на что способен. Все-таки, танцевал он не зря, а значит, может с полным правом пользоваться телом как инструментом соблазнения. Серый с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда Юрка медленно, вызывающе-медленно повел бедрами, а затем поднял вверх ноги и развел их в стороны в красивом танцевальном движении. — Блять, Юг… Хочешь, чтобы я кончил, не вставив? — Я в тебя верю, — низко и бархатно промурлыкал Юрка. — Ты охуенный ёбарь, Север. А-а-ах… Вторжение Серёгиных пальцев принесло такое удовольствие, что Юрка совсем забыл о намерении соблюдать тишину. Никакая дрочка не способна сравниться с этим чувством, когда тебя берут сильно и властно… — Вставь мне, — потребовал Юрка, глядя на возбужденного Серого сквозь полуопущенные ресницы. — Ты не готов. — Похуй… Хочу чувствовать тебя внутри… — Юг, я хочу без резинки… я чист, перед твоим приездом проверился, но, если ты против… — Не против, — Юрка обхватил Серого ногами за поясницу, притягивая ближе. — Не тяни… Юрка и сам не знал, как это окажется охуенно — не чувствовать никакой преграды между ними. Лактекс, пусть и тонкий, мешал ощущать тепло тела, а сейчас тяжелый Серёгин член медленно входил в Юркину задницу, и это было невыносимо хорошо. — Да, Север, — Юрка подмахнул навстречу, спеша ощутить такое нужное ему чувство распирающей наполненности. — Глубже… Блять, как же я скучал… — Юг, ты такой хорни, — Серый рывком насадил Юрку на себя. — Доволен?! — Да-а-а, — тот вцепился в простыню, когда в простату ударило долгожданным наслаждением, и оно искрами рассыпалось внутри. — Еще… трахни меня, Север… Дважды просить Серёгу было не нужно. Закинув Юркины ноги себе на плечи, он задал темп, от которого Юрка только всхлипывал и стонал, когда бедра любовника с силой впечатывались в его приподнятые ягодицы. — Подрочи себе, — велел Серый, чувствуя, что сам почти на грани. — Хочу видеть… Юрка обхватил член пальцами, двинул рукой, и почти тут же с хриплым стоном кончил, стискивая Серёгу внутри. — Бля, Юг… какой ты… узкий… сладкий… да… Запрокинув голову, Серый тоже спустил, освободился от сладостного напряжения и впервые полностью осознал этого парня своим: целиком, полностью и безвозвратно. Теперь уж не отвертится… Юрка медленно развел ноги, потянул Серого к себе, вынуждая лечь сверху. — Не выходи… первый раз так… без резинки… странно, но хорошо… — Дурень, — фыркнул Серый в кудрявую макушку разомлевшего Юга. — Мне понравилось в тебя кончать. — Тогда продолжай делать это каждый день, — Юрка пальцами рисовал на спине Серого невидимые узоры. — Ты правда меня любишь? — Правда, — ответил тот, скатившись с Юрки, а затем влажно поцеловал его в губы. — Сейчас нам придется спуститься на ужин, а потом я готов все повторить. Дважды. Может, и трижды. — Трижды, — решил Юрка, отчего Серёга рассмеялся в голос. — Хорни, — поддразнил он самого красивого на свете парня: своего парня. — Все, подъем! Мне надо срочно что-то сожрать, иначе я сожру тебя. * * * Север все никак не мог заснуть. Включив ночник, он смотрел на спящего рядом парня, любуясь темными ресницами своего Юга, каштановыми кудрями, выступающими ключицами, округлостью бедра, с которого сползло одеяло. Устав за обещанные три раза, Юг вырубился мгновенно, а Север… Север наслаждался видом, улыбаясь в полумраке комнаты и не спешил выключать ночник. Он столько еще не рассказал своему Югу… хотя бы о том, как отвез Ольгу Петровну в опустевший деревенский дом, забрал свои вещи, и, бросив сумку в тачку, помчался прочь, втопив педаль газа в пол. Он гнал и гнал, как ненормальный, а потом вдруг вдарил по тормозам на совершенно пустой дороге, лентой извивавшейся среди золотых полей. Вцепившись в руль, он кричал, срывая голос до хрипа, кричал в предосеннее небо от отчаяния: Юг так ничего и не понял. Не почувствовал. Не сказал. Но, может, Серёга слишком многого от него хотел? Что там у них было-то? Всего три жарких месяца, когда находиться рядом спокойно не можешь: постоянно хочется прикоснуться, обнять, повалить на землю и целовать, пока хватит дыхания… Но, может, Юрке, действительно, нужно больше времени, чтобы осознать: они созданы друг для друга, и никак иначе. Значит, нужно сделать так, чтобы Юг понял и принял это. А еще не рассказал, как смотрел на отца с Ульрихом и завидовал им: счастливым, полным любви друг к другу — будет ли у них с Югом когда-нибудь так же? — Вы же занимались сексом? — спросил отец как-то за ужином. — И твоему Югге понравилось? — Он самый чувственный и сексуальный парень, которого я когда-либо знал, — ответил Север, аккуратно нарезая стейк, а затем вдруг со звоном бросил вилку и нож. — Да чёрт! Он единственный, кто мне нужен! Ты знаешь, у меня было много отношений, коротких и не очень, но Юг… он… — Твой идеальный партнер, — подсказал сыну Ильмари. — Что же, так бывает. И хорошо, что ты встретил его, а ведь люди, бывает, всю жизнь проживают и не знают такого счастья. Значит, скоро жениха знакомить приведешь? От улыбки отца у Серого стало чуть теплее на сердце. Юрке-то гораздо хуже, ему и поделиться не с кем, если вдруг он все-таки что-то чувствует к Северу. — Па, прекращай! Об этом мы еще не говорили, да и вообще много, о чем не говорили… — Да вот еще, — хохотнул тот. — У меня сын того и гляди в брак вступит! — Да па! — в ответ ухмыльнулся Серёга. — У Юга в стране такого не может быть, забудь. — Так, может, пригласишь его к нам? Вы же учитесь по схожим специальностям? Давай попрошу Ульриха отыскать квоту на одного иностранного студента? У них всегда есть в запасе пара мест… — Серьезно?! Па, это… если получится, я… спасибо! Правда, спасибо, что помогаешь! — Лишь бы ты был счастлив, Севери. И как же прав он оказался, посоветовав Северу съездить на пару дней на рыбалку, пропав с горизонта для Юрки. И пусть Серёга весь извелся, пусть думал вовсе не об удочках и поклёвке, а о своей неразделенной любви, но зато, когда телефон наконец-то поймал сеть… Это было похоже на взрыв, на рождение сверхновой: эти три простых слова от Юга — я тебя люблю. Спрятав лицо в ладони, Серёга слушал песню, что отправил Юрка, слушал и молчал, сидя в машине рядом с отцом. Молчал, расцветая внутри жаркими цветами счастья. Слова песни воскрешали в памяти мгновения ушедшего лета и, если это чувствовал Юг, то это было то же самое, что чувствовал Север! — Па, он сказал, — наконец, вымолвил Серёга дрожащими губами. — Он тоже… Он любит! — Тогда заедем к Ульриху, — одобрительно кивнул сыну Ильмари. — Поможем привезти твоего Югги, раз уж у вас все настолько серьезно. И, конечно, отец не преминул пошутить, когда Север привез-таки с огромным трудом добытого Юга, домой: мол, наконец-то сын остепенился, жениха привел знакомиться. Серёга обязательно расскажет это Юрке, как и многое другое, что он чувствовал и переживал в разлуке. Спящий Юрка заворочался, придвинулся ближе к Северу, закинул ногу ему на бедро и снова затих, тихо посапывая в Серёгино плечо. И впервые за последние месяцы Север был по-настоящему счастлив. Дотянувшись до выключателя, Серёга щелкнул кнопкой, а затем аккуратно сполз на подушки, обнял Юрку, удобно устраивая его рядом, и натянул повыше теплое одеяло. За окном медленно падал рождественский снег.