Adrien AUGreste

***

      — Папа, папа, а кто у тебя самый лучший друг на свете?       Адриан с улыбкой развернулся к Алисе на своём крутящемся кресле.       Дочка примчалась в его кабинет почти сразу после того, как Маринетт вернулась с двойняшками от родителей. Детский сад, в который ходили девочки, закрылся на ремонт, поэтому пришлось попросить Тома и Сабин временно присматривать за малышками, пока родители на работе. Впрочем, им это было только в радость.       Но сегодня Том и Сабин планировали закрыть пекарню пораньше, чтобы съездить на кладбище к каким-то дальним родственникам, поэтому девочки какое-то время были у второго дедушки и его второй жены. Однако и от них Маринетт пришлось забрать дочерей раньше и привести малышек на работу. Всё равно скоро домой, посидят пару часов с ними, ничего страшного.       И пока Эмма степенно снимала курточку и плащ-дождевик и отдавала их маме, Алиса, как была: в грязных сапожках и мокром плаще — примчалась к отцу с несомненно очень важным вопросом. Отнекиваться категорически запрещалось, хотя не очень-то и хотелось.       Адриан встал с кресла и подхватил Алису на руки. Ему было всё равно, запачкается он или нет — в шкафу висит запасная рубашка, а дочь и её вопросы важнее какой-то там одежды.       — Что ты хочешь узнать, милая?       Алиса в возбуждении дрыгала ногами. Адриан попытался пригладить взъерошенные волосы, но безуспешно: ген хронической лохматости дочка явно унаследовала от него.       — У меня вот целых два лучших друга! Эмма и Элен. А у тебя?       — А Льюиса ты забыла? — усмехнулся Адриан.       Алиса очень строго посмотрела на отца. Этот взгляд она унаследовала от матери — Маринетт частенько пользовалась им, когда дети шалили не в меру много.       — Он мой брат!       — А Эмма?       Адриан с улыбкой взглянул на вторую дочь, которая сосредоточенно снимала сапожки. На предложение Маринетт помочь, девочка упрямо отказалась и, заявив, что «Я сама!», старательно стягивала обувь.       — Эмма — это Эмма, она ещё и моя подружка, — важно заявила Алиса. — И Элен. Но ты не увиливай от разговора!       И она сердито нахмурила бровки.       Адриан весело рассмеялся. Его черноволосая малышка в этот момент очень сильно походила на свою маму, даже словами. Можно было даже не спрашивать, откуда она набралась таких слов.       Даже Маринетт улыбнулась из другого конца кабинета.       — Кто мой самый лучший друг? — переспросил Адриан и усадил Алису в своё кресло, чтобы помочь дочери снять мокрую одежду. — Или просто лучший друг?       Алиса призадумалась. Она послушно дала отцу снять с неё верхнюю одежду, а вот за резиновые сапожки взялась сама.       — Оба! — наконец выдала девочка.       Адриан с улыбкой снова попытался пригладить торчащие в разные стороны волосы Алисы. Однако никакого положительного результата это всё равно не принесло. А когда Алиса тряхнула своей шевелюрой, отбиваясь от отцовской руки, Адриан и вовсе бросил это заведомо гиблое дело.       — Если одновременно и самый лучший, и просто лучший друг — тогда это ваша мама.       — О-о-о, — выдохнули одновременно Алиса и подошедшая к ним Эмма.       Адриан поднял вторую дочку и усадил рядом с первой в кресло. Поёрзав, Эмма удобнее устроилась на своей половинке, а Алиса ещё полминуты боролась со вторым сапожком. Наконец, и он был снят.       Маринетт приблизилась к семье и взяла из рук Адриана все вещи Алисы.       — Может, папа пояснит нам такое неожиданное заявление? — с улыбкой попросила она.       — Да-да, — воскликнули хором двойняшки. — Пояснить, пояснить!       — Оно вовсе не неожиданное, — усмехнулся Адриан и, присев на край стола перед дочками, стал загибать пальцы; нужно было рассказать детям всё так, чтобы они поняли и сделали правильные выводы. — Во-первых, мама всегда поддерживает меня — как и я её. Во-вторых, мы доверяем и защищаем друг друга.       — От дедушкиных акум? — Эмма прижала к губам пальчики и уставилась на отца.       Адриан удивлённо вскинул брови.       — И от них тоже, но это было давным-давно. Кто вообще вам об этом рассказал? — нахмурился он.       — Дедушка, — выпятила грудь Алиса. — Когда он не согласился со мной, когда я сказала, что котики лучше бабочек.       — Котики правда лучше бабочек, радость моя, — кивнул с улыбкой Адриан.       Алиса с Эммой тут же захихикали, а Маринетт улыбнулась и пристроилась на другом краю стола. Любопытно было послушать дальше.       — Ладно, отставить дедушку и его акум, с ним я потом поговорю, — покачал головой Адриан. — Про что мы там говорили? Ах да, почему ваша мама не только ваша мама и моя жена, но и мой лучший друг.       — И самый лучший друг, — ввернула Алиса.       — Точно, — кивнул Адриан. — В-третьих, у нас много общих интересов.       — Например, акумы, — хихикнула Алиса, за что получила лёгкий щелбан по носу, но от этого ещё больше расхохоталась. — Папа!       — Отставить акум, маленькие хулиганки, — Адриан постарался придать голосу строгие нотки, но ему всё равно никто не поверил. — Ваша мама всегда была на моей стороне. И сколько я себя помню — мы всегда были вместе. Мы прошли через огонь и лёд, через печали и горести.       — А почему вы тогда поженились? — нахмурилась Алиса, не совсем понимая, что хотел сказать им любимый папочка.       Адриан посмотрел на жену, которая теперь внимательно наблюдала за ним, прикусив губу, словно пыталась спрятать рвущуюся наружу улыбку. В памяти неожиданно пронеслись воспоминания давно ушедших лет, когда четырнадцатилетняя Маринетт тогда ещё Дюпен-Чен всеми правдами и неправдами открещивалась от Адриана, что «эти фотки на стене, потому что я люблю моду» или «я просто шутила, когда пыталась поцеловать тебя-статую». И всё в таком духе.       Он перевёл взгляд на ожидающих от него ответа дочек. Алиса чуть ли не подпрыгивала от нетерпения на месте, а Эмма, сложив ручки на коленях, во все глаза смотрела на отца.       Мягкая улыбка появилась на лице Адриана.       Он снова перевёл взор на жену.       Такая родная, такая близкая и бесконечно любимая. Адриан знал каждую чёрточку любимого лица, каждую веснушку на её щеках — каждую новую морщинку он находил самым первым и тут же безнадёжно влюблялся и в них. Он обожал по утрам тыкаться носом в длинные тёмные волосы Маринетт, которые всегда щекотали ему нос. На предложения отстричь их, чтобы не мешали и не забивали водосток в ванной, Адриан всегда нарочито громко возмущался.       На его глазах, под потоком его любви, робкая, но в то же время такая храбрая девушка расцвела и превратилась в изысканный цветок, который Адриан поклялся хранить и защищать всегда, что бы ни случилось с этим миром. Их дружбу он ценил превыше всего. А когда она открыла ему сердце и позволила любить себя в ответ, Адриан бережно хранил каждое проведённое вместе мгновение.       Сердце затопила волна нежности к ней. Той, что подарила ему свою любовь, сердце и троих прекрасных детей, которых он любил не меньше, чем свою Леди.       Адриан протянул Маринетт руку, и она с улыбкой вложила в его ладонь свою.       — Потому что она всегда была для меня больше, чем просто лучший друг.