TIME'S UP

       Курильщика убивать не хотелось. В этом просто не было смысла. Лорд оказался слишком костлявым, на нем практически не было мяса, но есть его было приятно, потому что эстетически доставляло удовольствие смотреть на контраст бледной кожи и алой крови, распоротой плоти. Курильщик тоже костлявый, но не настолько красивый, поэтому можно было оставить его в живых и даже попробовать извлечь из этого выгоду. — Блять, Викинг, ты заебал, — Черный выдыхает сизый дым в раскрытую форточку, — когда я увижу нормальный товар? — Черный, извини, но это все, что можно достать. В наружности нет клиник, которые продают мясо, — Викинг озадаченно чешет затылок, пожимая плечами. — Ладно, я заберу, — он принимает черный пакет, в котором шуршит ещё один такой же, и сует в карман Викинга тонкую пачку денег, — на следующей неделе не приноси больше. — Хорошо.        Одинаковый круг общения позволял находиться рядом с Курильщиком довольно часто, они нередко находили интересные темы для разговоров и в принципе неплохо сочетались, особенно сходились взгляды касательно Дома. Это стало для Черного открытием, честно говоря. Потому что Курильщик сначала казался ему одним из ненормальных Фазанов, потом одним из ненормальных Четвертой, а потом вообще переквалифицировался в разряд чего-то непонятного. В эту же категорию входил Слепой. Он, как в принципе хозяин Дома, имел непосредственное отношение к каждому его воспитаннику и даже обучающему персоналу, вплоть до пауков.        Так же хорошо, как и с Курильщиком, Черный сходился только с Валетом и Рыжим. Рыжий был отбитым наглухо, как и любой из представителей крысиной стаи, Валет же был просто достаточно мутным типом. Черный держался положительно-нейтрально вообще в принципе со всеми воспитанниками, потому что каждый имел свою ценность и нет-нет, да мог помочь.        Отдельную категорию еще кроме Курильщика и Слепого образовывали девушки. По незнанию Черный объединял их всех в одну группу, в которой, однако, были свои яркие представители. Одним из них была Крыса. Она, как летун, представляла для всех огромную ценность, а для Черного тем более была незаменимым человеком, потому что только с ее помощью он мог выбираться в Наружность и воплощать все свои задумки. При правильном подходе Крыса становилась еще и интересным собутыльником, но подобное происходило редко, примерно настолько же редко, насколько смеялся Лорд.        Другим не менее важным, но менее внушающим доверие человеком, была Рыжая. Она, как негласная предводительница девушек и Верховная Леди, консультировала Черного в делах «особого назначения». Подобные случаи требовали мистики и особого подхода, которого среди парней нельзя было сыскать. За определенную плату Рыжая могла помочь Черному по-крупному, за что он был ей безмерно благодарен, но никогда не доходило до того, чтобы они пересекались вне таких деловых отношений, потому что Черный знал, что Рыжая может наворотить дел.

***

— Двинься, блять, я себе руку отдавлю, — это голос Черного. Какого черта он остался во Второй этой ночью — мне не понятно. Ровно и то, как он оказался лежащим рядом со мной в окружении крыс. — Ты что здесь делаешь? — я продираю глаза, пытаясь сфокусировать их в темноте на чем-то другом, кроме огонька зажигалки. — Говори потише, голова раскалывается, — я почувствовал горький запах табачного дыма с ментолом, — лег передохнуть, мне ещё аппаратуру обратно в подсобку тащить.        Я мычу что-то непонятное и достаю свои сигареты. Судя по стуку, Черный уронил зажигалку где-то сверху. Пока я шарил пальцами по залитому чем-то матрасу и пытался найти то, что поможет мне поджечь свою сигарету, наткнулся на чьи-то мягкие волосы. Немного пораскинув мозгами и помацав их ещё секунды три, я понял, что это были волосы Черного. Поэтому он лежал так смирно и даже сигаретой не затягивался. Я поспешно убрал руку. Мои щеки почему-то загорелись, но зажигалка нашлась сразу, стоило мне отдернуть руку, и я помотал ей перед лицом Черного, словно говоря, почему я рылся у него в личном пространстве, и извиняясь за это. Он ничего не сказал, просто сделал затяжку и выдохнул дым мне в лицо, отчего я закашлялся. А потом встал, потянулся, и, взяв тяжеленный Ди-джейский пульт двумя руками, потащил его из Второй куда-то.        Я продолжил курить. Не разбуди меня Черный, наверно, спал бы и дальше до самого обеда. Сегодня ночью было действительно весело. Как-то даже живым себя почувствовал. Крыса откопала откуда-то убойные таблетки, Рыжий притащил гору алкоголя, в общем — развлечений масса. Из странного: сегодня не было Викинга, Черный позволил себя изрисовать на вечеринке, Табаки не отпустил ехидного комментария, когда я вернулся в Четвертую.

***

       Безумие на Черного накатывало волнами, иногда он сам не понимал, что дошел до определенной грани, что пересек черту. Это началось еще до того, как Курильщик перевелся в Четвертую. По правде говоря, кажется, в Черном это было всегда, просто сейчас, когда наступает новый этап в жизни Дома, когда подходит к середине очередной круг, энергии волнуются сильнее обычного, и в этой реальности именно на Черного они подействовали не лучшим образом.        Когда-то подобное случилось с Македонским. Он всегда был необычным, ему всегда подчинялась окружающая его эзотерическая действительность, и в один момент энергия захлестнула его. После такого Македонский словно очнулся, его обожгло, и он перестал злоупотреблять силой. Черный пошел по пути принятия и уже сделал выбор.        Остальные не чувствуют от этих двоих никакой угрозы, а следовало бы. Понаблюдав за ними можно было бы сделать вывод о состоянии Дома, но Сфинкс, похоже, просто ленится, а Табаки настолько озабочен пропажей Лорда, что не может заметить очевидного.

***

       Ненавязчивая пульсация превращается в острую боль. Мозг разрывается, я чувствую, как капилляры в нем набухают. — Сфинкс, не могу больше! — я ору во всю глотку, меня, наверно, весь Дом слышал. — Что за слабак! Ладно, прекращай.        Я со стоном выдыхаю. Пытка прекратилась, но уже сегодня вечером меня ждёт ещё одна. — Табаки, ты хоть понимаешь, сколько у меня на это сил уходит?        Я качаю головой вверх-вниз: «Да, Сфинкс, прекрасно понимаю!». — И ты понимаешь, сколько тебе ещё нужно заниматься и тратить собственных сил, чтобы увидеть результат?        Ещё раз качаю головой. — Тогда не ной и делай, что тебе говорят.        Я снова покорно вхожу в это состояние. Каждая мышца в моем теле напрягается, подчиняясь моей воле. Кровь течет туда, куда мне нужно. Мое тело под моим полным контролем. В мое сознание вторгается образ. Это бесконечная дорога на отшибе мира, и рядом с ней…        Я не успеваю разглядеть, что находится дальше. Мне в лицо прилетает удар ногой. — Если ты не будешь концентрироваться достаточно, мне придется быть ещё жестче. — Он опускает свою ногу, его грудь вздымается вверх-вниз, по виску течет пот, лицо искажает гримаса ненависти и напряжения, — на сегодня все. Ты больше не сможешь ничего сделать, я вижу.        Почему я не помог Лорду, когда Сфинкс над ним издевался? Наверно потому, что сам пережил намного более жестокие издевательства. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, я всё-таки поступил неправильно. Нужно было вмешаться и надавить на Сфинкса. Но теперь я точно не смогу ничего поменять.