Сто йен

      За это утро мне удалось снять около миллиона йен, обежав два десятка банкоматов. «Должно хватить на первое время», — решил я, сложив деньги в спортивную сумку, — «а там перешлю оставшееся, как будет возможность». Оставляю сумку на заправленной кровати.       Те четыреста тысяч я убрал в рюкзак, накидав сверху пару футболок, нижнего белья и носков на первое время. Мне же много не понадобится, главное не проебать документы и телефон с зарядкой.       Квартира была оплачена на месяц вперёд, так что у Курокава будет время, чтобы придумать куда деть всё эти вещи.       Голова гудит от недосыпа. Этой ночью я так и не сомкнул глаз, приводя квартиру в порядок и пытаясь придумать, как преподнести самопровозглашенному Королю новость о том, что уезжаю. А где-то ближе к четырём утра забил на это дело, смакуя сигарету.       Я не должен никак перед ним оправдываться.       Перекрываю газ и воду. Документы по аренде кладу поверх сумки, как и ежедневник. Мне он не нужен. Оставляю фотографии.       Телефон в заднем кармане вибрирует, оповещая о новом входящем сообщении.       Ничего не забыл?       Надеваю кепку. Солнцезащитные очки. Накидываю ветровку поверх бурой толстовки. Ещё раз оглядываю квартиру.       «Надо было сделать это раньше».       Обуваюсь и беру увесистый рюкзак. Думаю, что надо будет написать Курокава, чтобы тот не забыл выставить мусор и доесть все те запасы лапши в шкафчике, как приеду на вокзал. Плевать на самом деле, куда ехать — лишь бы подальше от сюда. Выключаю свет и выхожу из квартиры, закрывая входную дверь на все два замка. Запасные ключи так и остались у Изаны после.       Я не был готов начать всё с начала. Было огромной ошибкой видеться вчера с Риндо, даже вот так случайно. Понимал же умом, что передо мной стоит не мой лучший друг, но вот сердцем…       Не помню, что вчера такого наплел, пытаясь сдержать слёзы, но домой я вернулся один. Мы даже номерами телефонов не обменялись. Но это даже к лучшему.       На улице натягиваю поверх кепки капюшон. Накрапывал мелкий дождик, самое оно. Кто в такую погоду вылезет да ещё с утра пораньше? Лучше шанса, чем сбежать — мне больше не найти.       Дохожу до станции.       И куда теперь? На часах только начало десятого. Заскакиваю в первый приехавший на платформу поезд и выхожу через тридцать минут. Покупаю в автомате большую банку молочного чая и пачку вишнёвых сигарет. И дохожу до дома, где когда-то жила бабушка.       Не мог же я уехать, ни разу так не увидев старшего брата? Даже если он не выйдет из квартиры, я должен был хотя бы попытаться. Но удача как всегда на моей стороне: стоило мне только прислониться к выкрашенным в жёлтый свет перилам, как из подъезда вышел Мин Кю. Или Хаджиме? Может, в этой реальности у него другое имя? Одет он был в светлую толстовку и джинсы. В руках держит зонтик. Перебегает дорогу, не особо глядя по сторонам.       «И куда он так торопится?» — думаю хмуро и зачем-то иду за ним, держась на расстоянии. Сжимаю пальцами банку с чаем.       До средней Мизо от бабушкиной квартиры минут сорок ходьбы. Сначала я решил, что Коко идёт туда, но он свернул почти сразу же, идя к веренице многоэтажек, за которой тянулась змейкой река.       «Насмотрелся?» — начинаю ругать сам себя через некоторое время. — «А теперь на вокзал, за билетом в Киото».       Вот только я все равно упорно шел за братом. Зачем? Для чего?       «Какого?»       Каким это образом мы вышли к любимой кондитерской братца Мучи, «Cozy Corner»? Я даже очки снял и протер глаза пальцами, усомнившись. Как так-то?       Хаджиме уже успел зайти внутрь.       Идти или не идти за ним? А если он сейчас выйдет? А если нет? Да что я вообще тут делаю?!       Пока я пытался найти ответы на все волнующие меня так вопросы, к кондитерской подъехал Муто-сан.       Да ёб нашу мать.       В пизду, я сваливаю отсюда.       Разворачиваюсь на пятках, решая свалить по-хорошему от кондитерской куда подальше, но затем выдыхаю. Пожалею же.       Захожу в кондитерскую, пытаясь вести себя естественно, но запинаюсь о порожек.       — С вами всё в порядке? — интересуется услужливо девочка-официантка.       — В полном,— выдаю я, перейдя на корейский, чисто на всякий случай.       Ловлю на себе настороженный взгляд Муто-сана, ведь кроме нас троих никого в кондитерской больше не было, кроме ещё персонал.       — Простите, — замялась официантка, — но я вас не понимаю.       — Я присяду? — указываю на ближайший столик.       — Конечно, — обрадовалась та, — пожалуйста.       Меня можно было принять смело за туриста. Снимаю рюкзак и бросаю его на одно из мягких кресел. Сажусь сам, убирая очки на козырек кепки. Беру меню, что лежало на столе, в руки, прячась за ним. Вот какого они так тихо разговаривают? Что их вообще с друг другом связывает? Дела банд?       — Вы уже что-то выбрали? — раздаётся надо мной любопытный, юношеский голос.       Меню в моих руках дрогнуло, а сердце бухает куда-то в желудок.       — Могу посоветовать облепиховый чай, его только заварили.       Блять.       Откидываюсь на мягкую спинку, судорожно выдыхая. За что мне всё это? Что я такого натворил, что мироздание так надо мной издевается? Что?!       — Да, — сипло, — пожалуйста. И ванильный чизкейк.       — Хорошо, — одушевлённо выдаёт Хитто. — Я могу забрать меню?       — Я его ещё поизучаю, — кошусь вниз, разглядывая штаны и рабочие ботинки юноши.       — Хорошо, — вижу, как он отходит к столику, за которым сидят Хаджиме и Муто-сан.       Что-то тут не сходится. Эта реальность… Она какая-то неправильная.       «Есть же ещё возможность уйти».       — Мы так не договаривались, — слышу я раздраженный голос брата. — Этого мало.       — Закрой свой поганый рот и ешь, — братец Мучи мог напугать до усрачки своим мелонхоличным взглядом и голосом только так. — Не тебе решать… — окончание фразы я не расслышал.       Пересесть что-ли?       — Ты обещал, что я смогу встретиться с…       Да с кем сука? Бросаю меню на стол и скрещиваю руки на груди. «Надо было заказать кофе», — дёргаю головой.       — Ваш заказ, — передо мной ставят заварник с белой кружкой и тарелку с чизкейком, — приятного аппетита.       — Спасибо, — киваю.       Снимаю кепку, затем ветровку. Веду плечами. Погодите-ка. Поднимаю голову, понимая, что Хитто так и не отошёл от моего столика.       Блять.       У этой версии Какучё шрам на лице. Не такой уродливый и неприметный, как был у меня, но всё же. Причёска из второй жизни, только сейчас волосы убрал за тонкий ободок, чтобы не мешали. Очки в черной оправе. Гетерохромия. Левый глаз у него красный, правый — мутно серый.       Он хочет что-то сказать мне, но я мотаю устало головой.       — Не нужно, — едва различимо, — не сейчас.       — Сам жри свой чизкейк! — рычит Коко, вскакивая на ноги. — Чёрным Драконам осталось недолго. Так и передай своему ебучему Небесному Королю, — выбегает из кондитерской, громко хлопая дверью на последок.       Хлопаю очумело глазами, оборачиваясь.       Небесный Король, значит. Курокава же никак не связан с Драконами. Или?.. Ухмыляюсь Ясухиро. Плевать на самом деле, что он сейчас подумает, я и без того в полной жопе.       — Слышал? — обращается скучающе братец Мучи к Хитто.       — Да.       Давлюсь громко воздухом. Хитто — Глава Чёрных Драконов? Да с какого ляда? Почему?       — Ты в порядке? — Какучё осторожно постукивает меня ладонью по спине, глядя взволнованно. — Не ожидал тебя здесь увидеть, особенно сегодня.       — Кто это? — спрашивает угрюмо Муто-сан.       — Я тебе рассказывал, — произносит как-то спешно Хитто, оборачиваясь, — мы вместе росли в приюте некоторое время.       — А, — изумлённо, — это она…       — Заткнись, — просит друга Какучё.       — Почему она здесь? Я видел тебя на улице, — обращается ко мне, — Погоди, а почему ты похожа на мелкого выблядыша? Он твой родственник? — продолжил допытываться до нас Муто-сан.       — Он мой младший брат, — жёстко.       — Следила бы ты за ним лучше, девка.       Чего? Девка?       — Мы с ним не общаемся, — признаюсь я, тая, как мороженное на солнце, от лёгких поглаживаний Хитто.       — Почему? — спрашивает осторожно Какучё.       Пожимаю плечами, не зная, что и ответить. Облизываю губы.       — Засиделся я здесь, Небесный Король, — как же убого и странно это звучит, — мне пора, — мягко отталкиваю от себя юношу. Хватаю свои вещи, вставая.       — Ты же даже ничего не попробовала, — хмурится Хитто.       — Отдай все братцу Мучи, — достаю из рюкзака десять тысяч йен и бросаю их на стол.       Рука так и тянется, чтобы погладить Какучё по лицу, очертив пальцами шрам, но я давлю в себе это желание на корню.       Выхожу быстро из кондитерской. Кручу головой, понимая, что дождь усилился, пока я просиживал не понять где всё это время. Перебегаю дорогу, направляясь к метро.       «Надо валить из этой деревни».       Слышу за спиной торопливые шаги, как кто-то разворачивает меня, схватив за плечо.       — Какого?.. — выдыхаю я, глядя удивлённо на запыхавшего Хитто.       — Прости, — хрипит он, — ты просто так быстро ушла. Давно не виделись.       — Ага, — осторожно, — минуты три как? Ты же промокнешь, — накидываю свою ветровку поверх его белой рубашки и фартука. — Совсем головой не думаешь?       — Ага, — улыбается Какучё, — ты совсем не изменилась, знаешь. Все так же заботишься обо мне, — мнет пальцами ткань ветровки.       Мне горько от его слов. И больно. Мы не должны были встретиться.       — Как твои дела?       — Мне нужно идти.       — Куда? — тон его голоса изменился.       — Я уезжаю из Токио, — на выдохе.       — Что? Куда? — недоуменно. — Почему?       «Сейчас мы с ним одного роста», — думаю пораженно.       — Неважно, — улыбаюсь я, — прощай, Кокосик, — неудердавшись, провожу ладонью по его щеке.       Это не мой Какучё.       Ухожу быстро, не оборачиваясь. Ну что за драма?       В вагоне поезда бьюсь лбом о поручень, ругаясь сам на себя, ведь я так и не забрал ветровку у Хитто. А в ней ключи, мои любимые конфеты, что красят язык и баночка с чаем.       «Еблан», — проклинаю я сам себя мысленно.       Главное, что деньги и документы на месте. Не пропаду.