Сто йен

      Блять.       Осознание, что не хватает сил даже для того, чтобы встать с пола, доходит до меня чересчур медленно. Смотрю на ровный пол, дощечка к дощечке, ощущая прохладу деревянного покрытия, что мелкими иголочками проходит по моему телу.       Это я с кровати свалился?       В комнате довольно душно. Дверь закрыта, хотя я оставлял её чуть приоткрытой, чтобы Зузу было удобно гулять по квартире. Помню, как встал утром, проводив Акаши в школу и выпил кружку быстрорастворимого кофе, которое приготовил специально для меня Харучиё. Ещё Кисаки предупредил по смс, что заедет ко мне после обеда, чтобы обсудить с десяток пунктов, что он хотел добавить в договор о найме нашей Банды братьями Хайтани.       «Это меня после вчерашнего так кроет?»       Вчера я рано вырубился, прислонив голову к пластиковому коробу балконной двери, под монотонные разговоры парней. Они вроде бы обсуждали потерянную выручку с продажи наркотиков. Мне не хотелось знать, как они протащили через границу метадон и трамадол в таких количествах. Последний, кажется, назначают даже в больницах, как сильное обезболивающее. Неудивительно, что на него есть спрос.       Осторожно переворачиваюсь на спину. В голове неприятно зашумело, заложив уши. Трогаю лицо, пытаясь понять есть ли у меня температура. Думаю, что я ещё долго продержался, подхватив простуду только сейчас. Я же и не отдыхал толком, а видения будущего, сопровождаемые постоянной потерей крови, добили мой организм вместе со стрессом. Не сдохнуть бы только.       Ухватившись за кровать, принимаю сидячее положение. Ладонью потираю лицо. Нос вроде бы не забит, дышит пока. Горло тоже не болит. Добраться бы теперь до кухни и умыться.       Слышу, как в большой комнате работает телевизор.       — Харучиё, — зову я, неожиданно закашлявшись. Выходит слабо.       С минуту ничего не происходит. Я даже стал думать, что мне просто показался шум телевизора, но дверь открыла Хината.       — Хина? — давлюсь кашлем, удивлённо вытаращившись на подругу. — А ты чего тут? Как оказалась здесь?       — Широ, — бросается ко мне Тачибана, помогая сесть на кровать, — ох, — выдыхает она, — и заставил ты нас всех поволноваться.       На ней мой голубой фартук, надетый поверх школьной формы. Волосы она закрепила заколкой на макушке.       — Я с Теттой пришла, — начала объясняться подруга, — у нас сейчас подготовительная неделя, отпускают раньше. На мои сообщения и звонки ты не отвечал, как и Акаши-кун. Тетта предложил подождать, ты ведь отписался ему, что весь день дома будешь. Мало ли, вдруг вышел куда, — от её звонкого голоса у меня сильнее загудела голова, но я стоически продолжал кивать и вникать в суть. — Через полчаса подошёл Мадараме-кун и…       Мадараме-кун? Пытаюсь вспомнить кто это вообще такой. В голове совершенно пусто. Ладно.       — Как вы попали в квартиру?       — Так у тебя балкон открыт был, Мадараме-кун через соседнею квартиру к тебе прошёл. У вас же балкон совмещён.       — А Какучё-сан в курсе, что у какого-то Мадараме-куна есть ключ от его квартиры? — задаю я вполне логичный вопрос. — Или вы замок вскрыли?       Какучё не в восторге будет.       — Какучё-сан? — переспрашивает Хината. — Ой, у меня же там каша на плите! — вскинув руки, подруга выбежала из комнаты.       Что тут, блять, происходит?       Встаю и делаю несколько шагов до двери. К горлу подкатывает тошнота. Перевожу дух, глубоко дыша. Дохожу до двери.       На диване у телевизора по-турецки сидел незнакомый мне парень, довольно высокий и крупный, со светлыми волосами, что зачесаны на правую сторону, напоминая мне львиную гриву. В руках он держал глубокую тарелку с молочной кашей, которую видимо и варила Хината. Между его ног расположился Зузу. Кот лениво повернул голову, рассматривая меня с прищуром, а через несколько секунд отвернулся, будто обиделся. «Предатель».       — Цветочек, — голос у юноши довольно грубый, — давай ещё каши.       — Сейчас, — бойко отзывается Хина.       — Сам встань и наложи себе, — говорю я хрипло, но уверенно.       Мадараме повернул ко мне голову, впиваясь взглядом в моё позеленевшее лицо. И открывая мне татуировку льва на выбритой левой стороне лица, что уходила плавно к шее.       Бешеный пёс. Мадараме Шион.       — Умеешь же ты заводить новые знакомства, Хина, — усмехаюсь я, продолжая переглядывания с Мадараме. — Никаких драк в моём доме, понятно тебе?       — Понятно, — хмыкает Шион, протягивая Хинате пустую тарелку, — будь другом, Цветочек. Знал бы, что это твоя квартира, ни за что бы не помог. Цветочек, вот ты знала, что Хяку — ебанько то еще?       — Про тебя тоже самое говорят, — не остаюсь в долгу я, удивляясь покладистости Мадараме.       — Не нужно так говорить о Ши-чан, — просит его Хина, накладывая в тарелку ещё молочной каши.       — «Ши-чан», — фыркает Мадараме, — чокнутая сука — вот кто он. Видела видео, что по форумам гуляет с позапрошлой недели?       — Видела, — отвечает Тачибана, — и я не одобряю насилие. Я помогу тебе умыться, идём, — Хината отдаёт юноше полную тарелку и поворачивается ко мне, улыбаясь. — Идём, — поторапливает меня.       Приходится, придерживаясь стенки, идти в ванную комнату. Присаживаюсь на бортик ванной.       — Вы знакомы? — спрашивает подруга, включая воду и смачивая полотенце.       — Нет, — и я даже не обманываю.       Про Мадараме много слухов гуляет по городу. У парня какие либо тормоза отсутствуют напрочь.       — Я испугалась, — Тачибана выключает теплую воду и выжимает полотенце, — глупостей всяких успела надумать, а ты просто заболел.       — Я бы поступил точно так же, — мягко улыбаюсь я ей, — ещё бы на уши весь город поставил, друзей и соседей. Знаешь, мне тут работенку кое-какую подкинули, пообещав за вредность путевку на море или в горы, на горячие источники. Поедешь со мной после сдачи экзаменов?       — Вдвоём? — Хината помогает мне обтереть лицо, хотя я и попытался отобрать у неё полотенце.       — Навряд ли, — морщусь я, — братья и себе номер забронируют где-нибудь на этаже, чтобы потом спуститься на завтрак или обед, разыгрывая сценку из хуевого спектакля «какое приятное совпадение».       — Я могу подумать?       — Конечно.       Хине моё предложение не понравилось. Я постарался не показать этого, но настроение было уже испорчено. Хорошенько обтеревшись и почистив зубы, мы вернулись обратно в большую комнату. Хина решила накормить меня до отвала, запретив выходить на балкон и усадив меня на диван, рядом с Мадараме.       — А Кисаки куда делся? — меня тянуло на балкон, покурить.       — Он в магазин вышел.       — Этот очкарик твой парень? — неожиданно задаёт вопрос Мадараме, не сводя глаз с экрана телевизора.       Крутили какое-то аниме по детскому каналу. Интересно, а когда это Харучиё успел антенну подключить? Вчера же ещё ничего не работало.       — Н-нет, — запнулась Хината, — мы друзья.       Мадараме покачал головой, ухмыляясь. Я же вытянул ноги на столик, развалившись на диване. Подруга принесла тарелку с кашей и ложку, пообещав заварить чай. Есть мне не хотелось.       — Будешь? — стараюсь говорить тихо, передавая юноше тарелку. — Есть не хочу, не лезет.       Прищурившись, Шион потянул ко мне руку, дотрагиваясь ладонью до лба.       — Ты чего делаешь? — пытаюсь отодвинуться, но руки у Мадараме длинные и цепкие. Корябает отросшими ногтями мой лоб.       — Где-то тридцать восемь и шесть, — произносит довольно, — Цветочек, позвони своему очкозавру, пусть купит чего от температуры.       Это что за магия такая?       Хината только потянулась к телефону, как в квартиру зашёл Кисаки, нагруженный пакетами. «Это сколько времени я доедать всё буду?» — выглядывая из- за плеча Мадараме, думаю я.       — Ты чеки не выбрасывай, — говорю я, — потом деньги отдам.       — Какие деньги, Босс? — решил поиграть в добряка Тетта, — Ты же болеешь, а мне не трудно, — это он так пытается Хину впечатлить?       Подруга может и очаровалась, но не я или Мадараме.       — Я Акаши-куну напишу, — быстро печатает сообщение Хината, — попрошу принести лекарств. Странно, что он не отвечает мне.       — А вы часто переписываетесь? — не скрывая интереса, спрашиваю я.       Акаши проживал со мной меньше недели, но я ничего не знал ни о его личной жизни, ни с кем он дружит и чём дышит. Урывками собирая информацию, как какой-то пазл. Харучиё ещё сильнее разругался с братом, послав его и сестру в такие дали из, которых никогда не возвращаются. Слышал, как он ругался по телефону с кем-то из родственников, закрывшись в ванной.       — Иногда, когда ему на уроках скучно, — улыбается Хина, не замечая хмурых взглядов со стороны Кисаки.       Надеюсь, Акаши не сильно достанется от моего Первого командира.       Меня снова потянуло в сон. У моего дивана не было подлокотника, чтобы можно было голову на него положить, а обниматься с Мадараме меня не тянуло. Чего он вообще у меня забыл? Оставался бы у Какучё.       В какой-то момент меня всё же вырубило. Очнулся резко, будто в воду холодную прыгнул с хорошей такой высоты, пугая Кисаки.       — Хината тебе чай с медом сделала, — тихо говорит Тетта, потянувшись за стоящей на столике кружкой.       Мадараме всё так же сидел рядом, подвинувшись ко мне. За ним сидела Хината, на самом краюшке, читая что-то в своём телефоне. Кисаки придерживает кружку, помогая мне.       — Спасибо, — благодарю я хрипло.       — Я принес документы, хотел чтобы ты проверил их, — Кисаки выглядел раздраженным, — и насчёт суммы…       — Думаю, на трех миллионах договоримся, — наслаждаюсь теплым и сладковатым чаем, блаженно улыбаясь.       — Полтора миллиона, — не отвлекаясь от просмотра аниме, влезает в наш разговор Мадараме, — слышал вчера, как Какучё с Мутто разговаривали о найме какой-то Банды.       — Если разделить часть между парнями, а остальное вложить, — начал размышлять в слух Кисаки, подсчитывая что-то на пальцах, — мы останемся в выигрыше при любом раскладе.       — Не забывай про якудза. Большие деньги — это хорошо, но и сдохнуть в рассвете лет от шальной пули чего-то не тянет. С местом уже определились? — Я не думал, что Мадараме посвещают в дела с наркотрафиком.       — Нет еще, — морщится Мадараме, — младший Хайтани с Мочизуки ищут крыс, пока остальные заняты делом.       — А ты чего тут сидишь? — У Тетты определённо есть яйца. Стальные, размером с кулак.       — Не твоего ума дело! — рявкает Мадараме.       Мою блаженную улыбку Мадараме так же принял на свой счёт, рыча что-то о «неблагодарных суках». Я хрипло посмеялся над его тупостью и высказался о том, что юношу не слишком-то и любят, раз он вместо того, чтобы помогать общему делу сидит тут. Кисаки поддержал меня, в свойственной ему манере, напомнив Мадараме о его проколе.       — Разве это не ты наехал на одного из сынков высокопоставленного чиновника две недели назад? Отец рассказывал как-то об этом вскользь, не упоминая имён, — Тетта даже в лице не поменялся. — Думаю, Какучё-сану будет интересно об этом услышать.       — Ты не посмеешь ему об этом рассказать, хуйло очкастое, — Шион бросается на Тетту, хватает его за грудки и хорошенько встряхивая. И досказывая, что Кисаки был прав в своих догадках. Вот что мешало Мадараме отмахнуться от его слов?       — Отпусти его, — прошу пока миролюбиво, подмигивая подпрыгнувшей и ошалевшей Хинате. — И никто не узнает о твоём проколе.       — То что ты в десна лобызаешься с братьями Хайтани не даёт права тебе мной командовать!       — Прекратите! — пищит Хина.       — С Риндо я целовался только один раз, — находиться между мальчишками было неудобно, — и нам не особо понравилось. А вот целоваться с Какучё Хитто мне очень даже вкатило, — будь возможность, я бы отпил из своей кружки, но чая совсем не осталось. — Отпусти его, — повторяю, — живо! — и захожусь в болезненном кашле, прикрывая рот ладонью.       Отталкиваю мальчишек друг от друга, вскакивая на ноги и убегая в ванную комнату. Когда там уже Харучиё придет со школы? Найти бы телефон. Полоскаю водой рот.       — Я могла бы узнать у отца о случившемся, — слышу я, выходя из ванной, — он у меня работает в полиции, должен что-то знать о пожаре в доках.       Удивлённо вытаращился на Хину. Мальчишки были удивлены не меньше меня. «Она же это не серьезно?»       — Я хочу быть полезной, — мнет край своей юбки, не поднимая головы.       — Цветочек, ты чего? Ты и так помогаешь нам, — начали заверять мальчишки в один голос, позабыв как-то в раз о своих разногласиях.       Вот что творят женские чары.       — Узнай, если тебе не трудно, — говорю я, — по новостям ничего не рассказали, а расспрашивать парней об этом не хочется. И так вчера услышал, чего не должен был.       — Хорошо, — улыбается подруга.       Надеюсь, я не подписал себе или ей смертный приговор.       — Только без самодеятельности, — прошу я.       — Я могу скопировать документы с рабочего компьютера отца.       — Не надо, — опять хором. Переглядываюсь с Кисаки, думая, что они друг друга стоят. — Просто поспрашивай его о том, что случилось. Если ничего не узнаешь, то ничего страшного. Наше дело маленькое, перенести кучу коробок из одного склада в другой, — Мадараме фыркает от моих слов.       — А якудза?       — Пусть только явятся, — рычит довольно Мадараме, — зубов не досчитаются.       — Я в фильме одном такое видела, — Хину понесло, — можно поставить посты на дороге, чтобы следить за всеми.       — У нас людей не хватит, — Кисаки смотрит на неё мягко, как на какого-то глупого ребенка.       — А это идея! — подхватывает её задумку Шион, желая выслужиться перед парнями. — Людей я найду, знать бы ещё куда ехать надо и когда. А если ещё расставить их по периметру и…       Кисаки их энтузиазма не разделял. Пока Хина и Мадараме придумывали «гениальные» планы один прекраснее другого, я смог выйти на балкон. Взял с подоконника пепельницу с пачкой сигарет.       На улице довольно зябко. Понятно, что меня температура кроет. Лениво гляжу на речку, затягиваясь сигаретой. Дым режет больное, воспалившееся горло. Солнце хорошо припекает открытые руки.       — Нам нужен снайпер, — довольно громко произносит Мадараме, — засядет между контейнерами.       — Где мы тебе снайпера найдем? — спрашивает устало Кисаки.       — Я довольно неплохо стреляю, — Хина прям прониклась своей идеей, — каждый год на летней ярмарке закрываю восемь мишеней из десяти.       Кисаки горько вздыхает. Обернувшись, вижу, как тот качает обречённо головой. Надеюсь, подруга издевается над ними, а не говорит всё это на серьёзных щах.       «Команда мечты, блять», — шучу про себя.       Харучиё врывается в квартиру, когда я докуривал третью сигарету, а подростки пытались придумать, где достать несколько лимонок, чисто на всякий случай. Я хрипло посмеивался над ними, но считал идею довольно здравой. Куда нам, толпе школьников-недоучек, тягаться со взрослыми дядьками? А если мы потеряем товар? На нас же всё и повесят и потребуют компенсацию. А где мы такие деньги найдем?       — Коко-семпай, — Акаши запинается о чью-то обувь, по инерции подаваясь вперед, — вы же не умираете?       — Не надейся, — отзываюсь я.       — Я тут Вам купил всякого, — не слышал меня юноша, вываливая из своей школьной сумки коробки с лекарствами на наш обеденный стол.       Муто кивает всем присутствующим, проходя так же в квартиру, за ним шел Какучё.       Понимаю, что моя квартира маленькая для такой толпы. И где нам всем тут рассесться?       — А я говорил Вам, что не нужно выходить по вечерам на балкон в одной майке, чтобы покурить, — начал причитать Харучиё, — говорил ведь?       — И сам же рядом стоял в одних трусах, — фыркаю я, — ага.       — Вы, наверное, голодны? — приняла на себя роль хозяйки Хина.       — Да, немного, — добродушно отвечает ей Муто.       — Каша заебись, — произносит громко Мадараме, — советую.       Хина смеется неловко и просит парней пройти в комнату.       Отворачиваюсь. Возвращаться в комнату мне не хотелось, а на свежем воздухе даже как-то дышалось легче. «Хина справится», — убеждаю я сам себя.       — Как ты? — Какучё подкрадывается незаметно.       — Не очень, — отвечаю честно.       — Еще вчера выглядела как-то не хорошо, — говорит Хитто, вставая неприлично близко и отбирая у меня недокуренную сигарету.       — Заболеете, — говорю я хмуро, глядя, как Какучё затянулся.       — Как ты их куришь? — он будто не слышал меня. — Дерьмо какое-то, а не табак.       — Получше вашей вишневой дряни, что вызывает привыкание после первой же затяжки, — захожусь в кашле, отвернувшись.       — До субботы поправишься?       — Хуй его знает, — пожимаю плечами, — а что?       — В кино хочу пригласить. Пойдешь со мной?       — Я могу считать это как свидание? — усмехаюсь лукаво, задевая юношу бедром.       — Если оденешься, как девушка, — он же это сейчас не серьезно? — Платье там, каблуки.       — Издеваетесь? Где я вам платье достану? У меня даже школьная форма мужская. Могу в лифчике пойти. Хотите? — начинаю закипать потихоньку я. — Вас так бесит мой внешний вид или что? Не думал, что Вы судите людей по «обложке», — отворачиваюсь. — Лучше дома буду сидеть с Зузу, чем перешагну через себя. Если хочется с ряженой куклой время провести, позвоните Рану. Он вам подберет какую-нибудь красотку.       — Всё в порядке? — спрашивает у меня Кисаки, оглядывая нас цепко.       — В полном, — выплевываю я, возвращаясь обратно в комнату.       Сажусь на диван, игнорируя громкие голоса подростков. Даже если я и найду какое-нибудь платье и переоденусь, что-нибудь изменится? Останусь же таким же чудаковатым Ши-чан, своим парнем в доску и Боссом «Мёбиус». Что поменяется?       — Просто будь собой, Птичка, — этот голос? Где я его уже слышал? — Дай Хитто время привыкнуть. Он же принял тебя, а значит и примет твоё воронье гнездо, что ты себе начудила. Тяжело таскать его на голове, кстати?       — Широ! — меня кто-то хорошенько трясет за плечи.       — Чего с тобой? — я даже представить не мог, что Мадараме можно чем-то напугать. — Кровь из носа хлынула неожиданно водопадом.       — Это магнитные бури, — Акаши.       — После сотрясения часто бывает, — договаривает за него Кисаки.       Это я прикольно их выдрессировал.       — Всё нормально, отпусти, — прошу я Мадараме, — пройдет.       — Тебе нужно в больницу, — Какучё вырывает из рук Хины полотенце, заботливо прикладывая его к моему носу.       — Не нужно, -отворачиваюсь от него.       Чей голос я слышал только что?       — Я лучше прилягу, — говорю тихо, — спасибо, что навестили. Я напишу вам, как будет полегче, — так быстро я никогда еще не спасался бегством.       Пусть считают меня неблагодарной сволочью.       Падаю на кровать, поворачиваясь лицом к стене. Надеюсь, Харучиё выгонит всех до того, как я приду в себя.