***
Ева встретила подругу возле ворот того самого особняка, который, вероятно, принадлежал Косте. На её бледном лице горела широкая улыбка, карие глаза приветливо окинули Алису взглядом, тёплый августовский ветер раздувал короткие иссиня-черные волосы, а ее хрупкая рука с тонкими пальчиками, усеянными кольцами, опустилась на плечо девушки. — Мы так давно не виделись, — радостно произнесла Ева, пока они шли ко входным дверям по выложенной камнем дорожке. — Спасибо, что позвонила мне, я очень рада, что наконец удалось встретиться. Я тоже хотела это сделать, но, если честно, не была уверена, что ты хочешь иметь со мной дело, — она неловко улыбнулась, кидая на подругу осторожный взгляд, и поправила выбившуюся прядь волос. — Что ты, — Алиса тут же постаралась ее переубедить. — Ничего страшного ведь не случилось. А даже если и случилось, в этом была только моя вина. — Обычно винят нас, — грустная улыбка проскользнула на её вишневых губах. — Мы ведь владельцы, снабжаем всех этой дрянью, значит, должны брать ответственность, — она пожала плечами и отвела взгляд. Алисе тут же стало жаль девушку. — А я, если честно, от этого устала. Я не выбирала Косте занятие, а расставаться с ним только потому, что на меня наезжают люди, не собираюсь. — Это правильный подход, — та одобрительно кивнула. — Ева, всем людям угодить точно не получится, поэтому не переживай о тех, кому что-то не нравится, иначе нервов не хватит, — опустила ладонь на её плечо, и она улыбнулась в ответ с благодарностью. — Хочу не думать обо всех этих проблемах хотя бы один вечер, — Ева вдруг хлопнула в ладоши. — И ты мне в этом поможешь. Пойдем, у нас в доме есть столько вещей, которыми мы можем заняться, что мы можем не спать хоть целую ночь. Мысленно скрестив пальцы, Алиса понадеялась, что эти вещи — не то, о чем она подумала, и направилась вслед за подругой в глубину тёмного коридора. Ева тут же щёлкнула выключателями, и лампы загорелись белым светом, а Алиса непроизвольно сощурилась от их яркости. Девушка провела её наверх, на третий этаж, о существовании которого та даже не подозревала. Как только встроенная дверь из матового стекла отъехала в сторону, их взору предстало поистине сказочное помещение. Это была просторная комната с низким округлым стеклянным потолком с белыми металлическими дугами, делящими его на полосы. Здесь не было ни одного острого угла: они все были сглажены, даже те, что находились внизу, рядом с полом. Все стены, кроме одной, были выложены черно-белой плиткой, другая же, которая отличалась от них, была отделана под дерево. Прямо рядом с панорамным окном в стене, выходящим на лес — Алиса и не знала, что, стоит немного отъехать от Петербурга, как открываются такие пейзажи, — в деревянном полу располагалось длинное джакузи прямоугольной формы. Девушка восхищенно огляделась вокруг, пока Ева настраивала свет, и теперь из всех ламп, расположенных на балках потолка, горели только несколько, и те излучали приглушенный оранжевый свет. В помещении стоял яркий запах хвои и дождя, приятная свежесть с головой окутала Цветаеву, когда она опустилась в плетеный стул рядом с бортиком. — У меня есть чуть ли не целый шкаф купальников, так что не беспокойся, я не заставлю тебя плавать без одежды, — Ева фыркнула, подходя ближе, и присела рядом. — Пойдем, выберешь себе один? Алиса с радостью согласилась, и они перешли в уютную гардеробную. В ванной с ослепительно белой плиткой и широким зеркалом она переоделась в раздельный купальник алого цвета: он аккуратно сел в плечах благодаря широким лямкам и идеально выглядел на бедрах, так что девушка даже с улыбкой засмотрелась на себя в зеркало. Убрала непослушные волосы в высокий хвост и вышла в помещение, где Ева выдала ей мягкий белый халат. — Если хочешь клубники, тебе придётся сходить со мной на кухню, — она хитро улыбнулась, и Алисе ничего не оставалось, кроме как согласиться. В том помещении наверху Ева включила подогрев пола, чтобы он нагрелся к тому моменту, как они вернутся, и Цветаева уже предвкушала, как хорошо им будет через пару минут. Вернувшись наверх с бутылкой холодного шампанского и тарелкой свежих ягод, они набирали воду за разговорами. Ева выбрала красивый купальник чёрного цвета, который подчеркивал ее волосы, острые скулы и тонкую талию, она зажгла свечи, стоящие вдоль бортиков на подставках, и вскоре по помещению разлился аромат кленового сиропа и горящей древесины — как будто они сидели рядом с камином. — Тот парень, Слава, — вдруг начала Ева, наливая пену в струю крана, — я не особо хорошо знаю его, как и, впрочем, тебя, но вы, кажется, неплохо ладите? — смущенная улыбка появилась на её лице. Алиса поняла, что она имеет в виду, и от этого ей тоже стало будто бы неловко, но она улыбнулась в ответ. — Мы пытаемся. Это долгая история… Но мне остаётся только надеяться на взаимность с его стороны, — она сомневалась, стоит ли рассказывать Еве всю их историю, и решила, что сейчас — не лучшее время для этого. — Хорошо, — она понимающе кивнула. — Ты не очень хочешь говорить об этом. Тогда не буду. Я лишь скажу, что ты точно очень важна ему, он, может, и сам это не особо понимает, но это видно по его поступкам, — её слова зажгли лампочки надежды в душе Алисы, и она с благодарностью улыбнулась. — Я думаю, тебе не придётся долго ждать, чтобы получить эту взаимность. — Это успокаивает. Спасибо, — девушка взяла со столика бокал и налила в него пузырящийся напиток. За окнами начался дождь, такой привычный для Петербурга даже в летнее время года. Стук капель по стеклам успокаивал, их размеренные удары действовали, как колыбельная, и Алисе тут же захотелось спать, но она поборола это желание и встала на ноги, чтобы зайти в бассейн. Теплая вода приятно окутала кожу, в воздухе теперь стоял легкий запах перечной мяты от пены, и ей захотелось сохранить ощущение в своей голове, чтобы возвращаться к этим воспоминаниям в минуты стресса и расслабляться хотя бы мысленно. Было тепло, дождь мягко стучал по окнам и барабанным перепонкам, Ева включила джаз и присоединилась к подруге. Они обсуждали абсолютно все, что приходило в голову, Ева рассмеялась, и Алисе захотелось смеяться тоже. В какой-то момент она вдруг заметила, насколько красиво выглядит ночное небо — на часах было уже около десяти вечера, — и не могла оторвать взгляд от потолка. Ей пришлось даже выйти из воды, закутаться в теплый махровый халат и подойти ближе к панорамному окну, чтобы сесть на пол с подогревом прямо напротив и, не упуская из виду ни одной частицы, наблюдать за этой красотой. Алиса никогда не считала себя особым любителем природы, но её всегда завораживали три вещи: закаты, рассветы и дождь, в любых их проявлениях. Она могла часами смотреть, как краски в небе сменяются с бледно-голубой на ярчайшую алую, потом — как на фиолетовом небосклоне загораются звезды, словно кто-то ведрами высыпает их на эту натянутую простынь. Если во время рассвета оказаться на рейсе, к разлитым в небе цветам добавится еще одна полоса атмосферы: бесшумный салон самолета, с гудящим двигателем, тихими щелчками из-за давления и разряженным воздухом, когда все пассажиры спят, а те редкие, что борются со сном, достают свои камеры или включают любимые песни в наушниках. В такие моменты по-настоящему понимаешь, зачем выбрал эту работу. Что касается дождя, его звуки невероятно успокаивали. Вода всегда оказывала такой эффект, она помогала почувствовать себя лучше после тяжелого дня, может, будто бы укутать в теплое одеяло одним лишь звуком. Вот и сейчас она сидела, спиной опираясь на белый пуфик, наблюдала за стекающими по стеклу каплями, в динамиках начала играть одна из её любимых песен, и она будто унеслась куда-то далеко в своих мыслях, туда, где все было хорошо и не было никаких проблем, боли, где люди жили вечно и могли не притворяться, и потому она даже не сразу услышала голос Евы. — Ты тут медитируешь? — она подошла ближе и села рядом, протягивая подруге заново наполненный бокал с шампанским. На ее лице горела светлая улыбка, её халат был развязан и его белые полы просто спадали на пол. — Почти, — Цветаева слабо улыбнулась и сделала несколько глотков алкоголя. В голове ярким неоном горело желание напиться, но она помнила о завтрашней смене и потому держалась. — Здесь невероятно красиво. И этот запах… Что это за свечи? — Мне делали их на заказ, — Ева загадочно ухмыльнулась. — Те, что горят сейчас, называются «Луна», и, кажется, там смешан запах специй, древесины и чего-то сладкого… Черт, у меня слишком много этих свечей, невозможно запомнить все. — девушка засмеялась и вдруг встала. У Алисы начало слегка кружиться перед глазами, алкоголь ударил в ноги, и во всем теле наступила какая-то приятная легкость. — Хочешь кое-что поинтереснее, чем это шампанское? — О чем ты? — Цветаева сделала вид, что не поняла, и натянула улыбку. Ева усмехнулась и отошла к шкафчику в дальнем конце помещения, чтобы что-то там найти, пока её подруга лихорадочно пыталась сообразить, как правдоподобно отказаться от очередной порции наркотиков, но её организм ленился думать. Мозг медленно крутил шестеренками, а потом и вовсе остановился, заявляя, что ему и так хорошо — кроме того, что еще и абсолютно плевать. В отчаянии Алиса попыталась что-то придумать, но Ева уже вернулась с аккуратной металлической коробочкой. Присев перед ней на корточки, девушка открыла ее, и перед взглядом Алисы возникли три аккуратно скрученных цилиндра. Она недовольно нахмурилась, поднимая неодобряющий взгляд на Еву, но та лишь рассмеялась. Опустила коробку на пол с тихим звоном, взяла одну из самокруток и достала зажигалку из деревянного комода неподалеку. Ее пухлые вишневые губы обхватили косяк с исходящей от него легкой струйкой дыма, она заправила за уши пряди угольных волос и сделала глубокую затяжку, в наслаждении закатывая глаза. Алиса внимательно наблюдала за ней, пытаясь сконцентрироваться, но все плыло перед глазами. Ева протянула сигарету и ей. — Мне, пожалуй, придется отказаться, — она виновато улыбнулась и покачала головой. — Почему? Не обижай меня, — Ева притворно надула губы. — Ну, у меня остались не самые лучшие воспоминания после прошлого раза, — Алиса начала быстро объяснять, уже скорее пытаясь отговорить саму себя от этой затеи, потому что противостоять становилось все сложнее. — А еще завтра у меня рейс, я должна быть свежей и бодрой, а не умирать от боли в мышцах и сухости во рту. — Алис, это просто травка, — брюнетка тихо засмеялась, затягиваясь вновь. — От нее не будет таких последствий. Ты спокойно поедешь на работу, обещаю. — Точно? — её уже и не нужно было уговаривать. Мысли о Славе, а затем и о Гоге мелькнули в голове быстро, словно надоедливые пылинки в солнечном свете, но она быстро их отогнала. Разум уже заняли воспоминания о том, как хорошо, легко и беззаботно ей было в прошлый раз. Во-первых, это действительно была всего лишь травка: по каким-то своим убеждениям Алиса никогда не считала её чем-то серьезным, чем-то, к чему можно по-настоящему привыкнуть. Ну, а во-вторых, никто ведь не узнает, верно? Она просто хотела отдохнуть с подругой, черт возьми, неужели для этого ей было нужно чье-то разрешение? — Абсолютно, — она уверенно кивнула и протянула девушке косяк. Алиса вздохнула, но взяла его у неё из рук с неловкой улыбкой, делая затяжку. Легкие обдало неприятным жжением, но уже спустя несколько вдохов девушка перестала его замечать из-за обволакивающей легкости. В несколько мгновений ей стало непривычно хорошо. Она встала на ноги, слегка шатаясь, потому что комната завертелась перед глазами, и начала кружиться на месте под какой-то легкий рок из динамиков. Ева радостно встала тоже, и Алиса увидела, что всё происходящее доставляет ей огромное удовольствие. Еще несколько затяжек — и она уже перестала запоминать, что с ней происходит или как она оказывается в том или ином месте. Вот она сидела на бортике бассейна, окунув ноги в пахнущую цветами пену, а потом, словно по щелчку, уже лежала в воде на надувном матрасе, за него же пальцами с аккуратным маникюром держалась Ева, и они обе смеялись, пока не оказались под водой… Ещё спустя некоторое время, которое пролетело как пятнадцать минут, но, к удивлению девушек, являлось полутора часами, они вдвоём сидели на веранде в другой части дома. Алиса уже была не в купальнике и совершенно не помнила, как переоделась в это чудесное хлопковое платье с узором из синих бабочек; приятная последождевая свежесть на деревянном полу, балках и асфальте отдавала холодом в её голые ступни, но было все равно. Темная ночь кутала в свое прохладное одеяло ветром и шелестом листвы. Ева курила сигареты с ментолом, а Цветаева выпросила у неё одну тоже, хотя никогда в жизни не имела этой привычки, и подруга протянула ей пачку с ухмылкой. — Ты говорила, что хочешь отдохнуть от проблем. У тебя что-то случилось? — Алиса спросила скорее машинально, когда молчание снова затянулось. Её собственный голос слышался сквозь пелену какого-то мутного тумана, а взгляд замылился, но она все равно заметила, как бледнеет улыбка Евы. — Проблемы не у меня, а у Кости. Но, как ты догадываешься, они касаются меня напрямую, мы ведь живем в одном доме, и вообще у нас всё на двоих, — она невесело усмехнулась, делая затяжку. — А сейчас он, кстати, где? — Алиса задумалась об этом впервые за вечер — раньше отсутствие мужчины почему-то её не особенно смущало. — За городом. Кажется, где-то в Ленобласти, — та пожала плечами. — Мы поссорились перед тем, как он уехал, так что я не знаю. — И ты не переживаешь? В смысле, не звонишь, не интересуешься, как он доехал, не хочешь помириться? — Алиса удивленно вскинула брови. Слова начинали путаться на языке. — Я люблю его, но не возвожу в лик святых, — Ева усмехнулась. — Да, ссоримся, ну, значит, так надо. Мы миримся так же быстро. Держу пари, он приедет, я надену его любимое белье и будто бы случайно приду в нем на кухню, пока он будет ужинать. Ну, и, примерно через двадцать минут я буду уже в спальне выкрикивать «папочка» со связанными руками, — на ее лице возникла ухмылка, а Алиса подавилась сигаретным дымом, но быстро остыла. Если бы она была в трезвом рассудке, она бы удивилась таким откровениям гораздо больше, но сейчас девушка была более чем уверена, что даже не вспомнит этого разговора наутро. — Забавно, — она ухмыльнулась. — У вас, кажется, крутые отношения. — Ох, не то слово, — Ева покачала головой, хихикнув. — Желаю тебе таких же, дорогая. Алису вдруг пробило на слезы. От шампанского они перешли к зеленому чаю, и девушка налила себе немного из стеклянного чайника, всхлипывая. Ева успокаивающе погладила её по плечу своей теплой ладонью, но ничего спрашивать не стала, лишь достала еще одну сигарету из пачки и поднесла к ней корпус зажигалки. Боже мой, ей ведь всего двадцать, что будет с ее организмом через десяток лет? Дождь начался снова. Алиса встала на пружинящие ноги с чашкой чая в слегка дрожащих пальцах, подошла к перилам балкона и подставила лицо под капли. Они смешались со слезами на щеках, и девушка даже не знала, почему плачет, но было откровенно плевать, потому что тут же стало так хорошо, спокойно и уютно, словно в её чай вылили полпузырька валерьянки. Ева молча курила сзади, потягивая свой чай, а потом лента памяти Алисы вдруг прервалась черным пятном, и она провалилась в пропасть пенящегося веселья и будоражащей усталости.***
Цветаева нехотя разлепила глаза, потому что чья-то рука настойчиво тормошила её за плечо. В голове от потока света тут же искрами взорвалась боль, и она зажмурилась обратно. — Закрой, пожалуйста, занавески, — она даже не знала, к кому обращается, но эта боль не оставила выбора. Шторы оказались задвинуты, и девушка услышала тихий смешок, прежде чем наконец распахнула глаза. Перед ней на мягком матрасе сидела Ева. Ее черные волосы, как всегда, были аккуратно уложены, лицо выглядело свежим, и только темные круги под глазами выдавали то, что было вчера ночью. Вчерашняя ночь… Остатки сна сняло как рукой, потому что Алиса в одну секунду вспомнила все, на что была способна её память. А она, к сожалению, обладала никудышными способностями: в голове мелькали картинки той чудесно красивой комнаты на третьем этаже, где девушка грелась в джакузи и восхищалась дождем, потом — коробочка с самокрутками, — и она тут же поморщилась на это воспоминание, потому что вслед за ним шли только неразборчивые отрывки, похожие на смазанные кадры из фильма. Пена, музыка, танцы — много танцев, — дождь, веранда, снова дождь, теплые руки, горячий чай, которым она, видимо, обожгла язык, потому что сейчас он чертовски болел, и её истерика. Удалось вспомнить, как Ева успокаивала её, и Алиса с недовольным стоном уронила лицо в ладони. — Уже половина первого. Ты не говорила, во сколько у тебя рейс, но раз тебе никто еще не звонил, кроме этого Славы, значит, все в порядке и ты пока успеваешь, — с ухмылкой сказала девушка и встала с кровати. — Я заказала роллы, поэтому если вдруг откопаешь в себе желание поесть, я жду тебя на кухне. Та неразборчиво поблагодарила ее и потёрла глаза. Слава. Схватила телефон и с ужасом пролистала вниз, видя двадцать одно непрочитанное сообщение и шесть звонков от Бутусова. Неловко почесала затылок, но решила пока не перезванивать, а для начала придумать правдоподобную отмазку. Алиса понемногу начинала осознавать свое местонахождение в пространстве, и ей удалось встать на ноги, не потеряв равновесие и не расшатав к чертям свой вестибюлярный аппарат. Кое-как она доплелась до ванной и с ужасом всмотрелась в свое лицо в отражении. Лицо в целом было опухшим, из-за чего даже не были видны скулы, покрасневшие глаза смотрели с какой-то растерянностью. Алиса приняла душ, в первую очередь, чтобы помыть голову и при помощи холодной воды привести лицо в человеческий вид. На тело опустилась мягкая ткань огромной футболки, которая, возможно, принадлежала даже не Еве, а ее молодому человеку, но в данный момент Алисе на это было совершенно плевать, пока она накладывала освежающую маску на лицо и пыталась расчесать запутанные кудри. Через полчаса она вышла из ванной комнаты уже уставшая, зато в более приличном виде. Желания есть не было совершенно, горло болело и ощущалось как засыпанная песком пустыня, а мышцы снова неприятно гудели, и теперь жертвой стали не только ноги, но и вообще все группы мышц, что были в ее теле — даже те, о существовании которых она и не подозревала. Лишь в этот момент Алиса начала задумываться о том, что вызвало такой эффект, ведь Ева обещала, что она будет в полном порядке, — и именно этот вопрос она решила задать первым, когда переступила порог кухни. — Почему я чувствую себя, как переваренные спагетти? — пожаловалась, опускаясь на высокий стул рядом с девушкой. Она хмыкнула, скептически оглядывая Алису. — Ты говорила, что я буду в полном порядке, а теперь я даже не уверена, выдержу ли сегодняшний рейс на ногах, — она не пыталась обвинить подругу, но вопросительно вскинула брови, потому что все-таки хотела знать ответ. — Честно говоря, я не знаю, — она вскинула руки в свою защиту. — Вариантов два. Либо у тебя аллергия на то, что ты было в том косяке вчера, но, готова поклясться, наша травка гипоаллергенна, да и реакция была бы немного иной, — она прищурилась и вновь оглядела Цветаеву, а потом прикусила губу. — Либо… Ну, либо ты приняла что-то ещё. — Что-то ещё? — та переспросила с изумленным видом. — Такое могло случиться? Но как? — Алис, ты находишься в доме, где наркотиков порой больше, чем еды в холодильнике, — Ева грустно усмехнулась. — Конечно, могло. — Ты не следила за мной? — Алиса возмущенно воскликнула и встала на ноги, чтобы налить себе хотя бы воды — то, что её организм был в состоянии принять. — Нет. А должна была? — Ты настолько доверяешь мне? — та в изумлении покачала головой. — Солнце, ты не выглядишь как человек, который может что-нибудь украсть. Ты ведь после этого в глаза мне смотреть не сможешь, — Ева сдержала улыбку. — Послушай, мне правда жаль, что так получилось. Но я уверена, от косяка такого бы точно не было. Какие у тебя симптомы? — Ну-у, у меня болят все мышцы, словно я вчера пробежала сто кругов вокруг этого дома. Сердце, кажется, стучит немного быстрее, чем обычно, — Алиса зажмурилась и прислушалась к своему организму. — Больно моргать. Слегка дрожат руки, — подняла ладони к лицу и действительно с некоторым удивлением заметила тремор. — Меня тошнит. И мне очень грустно, почему-то, хочется плакать, хотя это, наверное, совсем никак не связано, — она тяжело сглотнула и в отчаянии посмотрела на подругу. Та вздохнула и пальцами потёрла виски. — Так что скажешь? — Что в твоем организме сейчас определенно есть что-то, кроме марихуанны, — она слабо пожала плечами. — Ладно, наверное, мне и правда стоило обращать внимание на то, где ты ошиваешься. Но я ведь и сама была под кайфом! — Ты не виновата, — Алиса слабо покачала головой и поставила стакан обратно на полочку. — Я, пожалуй, пойду собираться. Нужно успеть привести себя в порядок к пяти вечера. Ева молча проводила её взглядом, а потом встала, чтобы убрать со стола грязную посуду и тоже выйти с кухни. Вернувшись в выделенную для неё комнату, Алиса наконец взяла в руки телефон и набралась смелости, чтобы позвонить Славе. Его взволнованный голос заставил сердце девушки пропустить несколько ударов, но ей все же удалось довольно правдоподобно объяснить свое отсутствие: она сказала, что вечер провела за переводом текстов и просмотром фильма, а всю последнюю неделю совершенно не высыпалась, поэтому случайно уснула и проспала до двенадцати. Слава неохотно поверил — но девушка услышала сомнения в его интонации. Наконец он напомнил о том, что заедет за Алисой, и сбросил трубку, а она облегченно выдохнула. Врать дорогим тебе людям — отвратительно, а последние три месяца она только и делала, что врала Славе: сначала было их знакомство, и она скрыла, что они, вообще-то, знали друг друга всю жизнь, а теперь еще и это. В какую яму она собиралась скатиться после подобного? Однако на подобные размышления времени и сил особенно не было — и она, как всегда, отложила этот вопрос на потом. Через час Алиса вновь спустилась на первый этаж, но уже для того, чтобы попрощаться с Евой и выйти к подъехавшему такси. Подруга вызвалась заказать ей машину за свой счет, потому что чувствовала себя виноватой в произошедшем. Вот и сейчас она подошла и с неловким видом протянула Алисе какую-то пластиковую коробочку с таблетками. Та подняла на нее недоуменный взгляд. — Это обычные обезболивающие. Если примешь перед рейсом, они просто улучшат общее состояние, помогут тебе, — пояснила Ева. Цветаева недоверчиво перевела взгляд с нее на упаковку, и девушка тут же принялась уверять её в их безопасности. — Алиса, это самые обычные легальные таблетки, ты можешь купить их в любой аптеке. Сделай так, если не веришь мне, я просто скажу название... — Я верю. Спасибо, — с кивком она приняла коробочку из рук и кинула её в свой рюкзак, прежде чем присесть и завязать шнурки на кроссовках, что оказалось трудностью из-за по-прежнему дрожащих ладоней. Ева наблюдала за ней с некоторой тревогой, а потом молча проводила до ворот и обняла на прощание, снова извиняясь за произошедшее.***
— Ты в порядке? Выглядишь… Как-то помято? — обеспокоенно спросил Слава, когда Алиса села на пассажирское сиденье рядом. Он тут же выехал на дорогу, а она молчала еще несколько секунд, прежде чем ответить: внезапный приступ тошноты напомнил о том, что она ничего не ела со вчерашнего вечера. — Да, да, все хорошо, — Цветаева слабо улыбнулась и покачала головой. — Не очень себя чувствую. Может, заболеваю. Так что лучше не подходи ко мне, — засмеялась, пытаясь разрядить обстановку, и Бутусов улыбнулся тоже, но как-то невесело. Он продолжил кидать на девушку подозрительные взгляды и ничего не говорил, лишь размышлял сам с собой, но она чувствовала себя так, будто её видят насквозь. — Тогда, может, стоило остаться дома? — осторожно спросил он наконец. — Нет, — Алиса уверенно качнула головой. Выпитая по совету Евы таблетка наконец начала действовать, и туман в голове, в котором она жила все утро, теперь рассеивался. — Я в порядке. Работа поможет почувствовать себя лучше. — Ну, смотри сама, — парень невесело усмехнулся, сделал музыку погромче, и до конца поездки они не возвращались к этой теме. В аэропорту у Алисы было немного свободного времени, и она успела купить кофе и сэндвич, чтобы хоть чем-то заполнить пустующий желудок, а ещё пересечься с Могилевским и обсудить с ним концерт, на который тот недавно ходил. А вот на самом рейсе времени оказалось критически мало. Цветаева постоянно ходила по салону то в одну, то в другую сторону, пассажирам каждые пять минут было что-то нужно, три ряда боинга были заполнены людьми до предела, и девушка даже не успела насладиться закатом: подошла к иллюминатору, только когда остатки солнца уже догорали на горизонте. Обратный же полет вообще вышел ночным, и она взяла себе еще кофе, чтобы бороться со сном, но это явно оказалось не самой удачной идеей, потому что эффект обезболивающего закончился, а впереди было еще два с половиной часа полета. В какой-то момент она просто встала возле стены за занавеской бизнес-класса и зажала прохладными пальцами виски, потому что больше не было сил выдерживать пульсирующую головную боль. Сердце гулко стучало в шее и ушах, во рту была абсолютная пустыня, и ей хотелось просто исчезнуть отсюда. — Алиса, — голос Славы донёсся будто бы издалека, потому что девушка снова тонула в этом густом тумане, — иди в комнату отдыха, пожалуйста, я больше не могу смотреть на твое бледное лицо, — она с трудом открыла глаза и поймала его взгляд. Все качалось перед глазами, но его ясные глаза горели темным светом так ясно, как никогда. Тяжело сглотнув, девушка кивнула и направилась туда почти наощупь, потому что шум в ушах из-за перепадов давления усилился. Она практически доползла до раскладного кресла в комнате для бортпроводников и плюхнулась в него, скидывая туфли с уставших ног. Спустя несколько минут размеренного дыхания с закрытыми глазами ей стало немного лучше; она решила встать, чтобы выпить воды, и только в этот момент заметила, что не одна в комнате. Алик сидел на одном из кресел с ноутбуком на коленях, синяя рубашка плотно обтягивала его широкие плечи, светлые кудри были слегка взлохмачены, а тяжелый взгляд — устремлен прямо на Алису. Она покашляла и неловко поправила платье, прежде чем все-таки встать за бутылкой. Кажется, её походка была не особо ровной из-за легкого головокружения, потому что Альберт наконец заговорил: — Ты в порядке, Алис? — в тоне его голоса смешались забота и строгость. Сделав несколько глотков воды, от которых в голове немного прояснилось, девушка кивнула. — Да. Может, что-то с давлением, — она пожала плечами. Алик продолжал недоверчиво сверлить её взглядом. — Почему ты так смотришь? — Как? — он тут же тряхнул головой. — Извини, я, наверное, отвлекся. Слушай, раз ты сейчас здесь и, как говоришь, в порядке, не хочешь посмотреть черновик? Я набросал первую главу и план следующих. Алисе потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чем он говорит, а потом она вспомнила о его планах на книгу и облегченно вздохнула. — Да, конечно, — она быстро подошла ближе и опустилась на соседнее кресло. Мужчина осторожно передал ей ноутбук, и она опустила взгляд на чересчур яркий экран, отчего тут же прищурилась. Буквы прыгали перед глазами, и она не могла сфокусироваться. — Не можешь, пожалуйста, уменьшить яркость экрана? — наконец попросила Алика. Он выполнил эту просьбу с недоуменным видом. — Он и так совсем не яркий, — Потапкин вновь вгляделся в лицо девушки. Она проигнорировала его слова и продолжила читать. Её ладонь лежала на сенсорной панели, и в нее вернулась неприятная дрожь, которую Алиса всеми силами пыталась скрыть, но это не ускользнуло от взора Алика. — У тебя дрожит рука, — в его голосе была нотка упрека. — Я вижу, — Цветаева слабо огрызнулась, но продолжать чтение уже не было возможности: голову пронзил приступ боли, и мышцы в ногах на секунду свело такой же неприятной болью. — Алис, посмотри на меня, — вдруг сказал мужчина, и она неохотно подняла взгляд. Её не хватит ещё и на порцию нотаций. Алик пристально посмотрел в её глаза, наверняка замечая и синяки под ними, и бледный цвет кожи, и пульсацию венки на шее. — Может, я ошибаюсь, и мне очень хотелось бы в это верить, — вдруг начал он стальным голосом, и Алису невольно обдало холодной дрожью. Его ореховые глаза с грустью смотрели в глаза собеседницы. — Но если я всё же прав… Я знаю это состояние, и я через это проходил. Дальше будет хуже. Еще не поздно остановиться. Пожалуйста, — теперь в его взгляде читалась тревога. Алиса с ужасом глядела на его побледневшее лицо и удивлялась, как он понял всё настолько быстро. Я проходил через это. Вот это по-настоящему неожиданные новости. — Повторюсь, если это обычное похмелье, то извини, — он кинул быстрый взгляд на часы, — но сейчас половина второго ночи, и это, ну, странно: когда и сколько ты должна была выпить для такого состояния? А так, если посчитать по времени, то примерно сутки назад… — он умолк, потому что девушка стала чересчур бледной. Она ничего не ответила: в её голове происходили сложные процессы. Мысленно она находилась в доме у Евы, потому что в эту минуту ей безумно хотелось хоть чего-нибудь, что помогло бы облегчить её текущее состояние. И она, черт возьми, знала, что у Евы есть это что-нибудь. Тем не менее, она пыталась понять, что произвело эффект подобной ломки — теперь не оставалось сомнений, что это именно она, — и восстанавливала хронологию событий прошедшего вечера. Что-то достаточно сильное, чтобы вызвать привыкание с первого раза? Или что-то, что она уже употребляла — например, на той же вечеринке? Сначала Алиса не могла вспомнить совершенно ничего, что было после первой затяжки, потом появлялись лишь неясные картинки, а затем её вдруг осенило. Шампанское. Второй бокал Ева наливала сама, и, чтобы подруга точно согласилась на косяк, она могла что-то кинуть туда: любую таблетку с легким, но нужным ей эффектом. Не хотелось с ходу обвинять в таком девушку, но это хотя бы объясняло, почему Цветаева не помнила, как принимала что-либо еще, и почему Ева чувствовала себя такой виноватой сегодня утром. С внезапным осознанием и ужасом в глазах девушка посмотрела на Алика, и он тихо вздохнул в ответ. — Прошу тебя, Алиса, прислушайся к моим словам.