***
Не успел Иван и моргнуть, как уж потирал глаза от попавшего в них песка, сидя на берегу. Мелкие волны мягко бились о землю, а затем резво убегали обратно, в море. Быстро оглядевшись, он понял, что они уже на острове Буяне. В паре шагов от него стояла, выжидая, ухмыляющаяся Марья, а вокруг, куда ни глянь, простиралась морская гладь. Поднявшись на ноги, мужчина отряхнул свой кафтан да увидал, как над небольшой рощицей возвышаются башни знакомого замка. – А отчего мы не возле самого замка очутились? Аль колдовство твое неверно сработало? – он не упустил возможности подшутить над старой подругой. – Решила, так вернее. Пока путь держать будем, успею поведать тебе обо всем. – И то, правда, – Иван кивнул. – Все же, от чего не морскими тропами мы до острова твоего путь держали? Разве не привычнее то Морской Царевне? – Я не Морская Царевна более, Ваня. А оттого и тропы морские для меня вовек теперь недоступны. – То есть, как – не Царевна? Ты ведь была ею по праву рождения! И Владычицей морскою должна была стать. – Такова была цена за мое счастье. И я заплатила ее сполна, – Марья вздохнула, а заметив непонимающий взгляд, продолжила. – Я ведь стала вечной пленницей Кощея, а потому эта дорога была для меня закрыта. И посему выбор мой был невелик – или вечно гнить в темнице, или хотя бы попытаться сделать то, что предлагает Яга. А ценой за ее помощь была моя волшеба. И выложила она другу верному, как на духу, как Яга ей о хитростях ритуала поведала, как по крупицам они приближались к тому заветному дню, как бились они ни на жизнь, а на смерть, и как сил своих Марья лишилась, успев посетить родной дворец в последний раз…***
Холодные воды с радостью приняли родную дочь, силы волшебные вновь текли по венам, ведь кандалы Кощеевы более не смыкали запястья. Но понимала Марья, что недолго ей осталось, ведь скоро вновь придется с ними расстаться, только теперь навсегда. Противилась Яга, не поддавалась на мольбы Царевны. Старуха боялась, что коль спустится она на морское дно, то больше и не воротится, не исполнит обещанное. Но после долгих уговоров, наконец, смилостивилась, понимая, что при ней останется самый дорогой сердцу молодой Царевны человек – Чародей, что снова лежал на сырой земле без чувств. Знала колдунья, что не сможет надолго она его оставить, такого беспомощного. И потому плыла сейчас Царевна изо всех сил, дабы успеть попрощаться с Володыкой, объясниться, а затем вернуться на сушу. Хоть и обещала Яга, что доставят Чародея в замок, да позаботится она о его здоровье, сердце Марьи было неспокойно. Слишком уж бледным он был, лишь на мгновенье пришел в чувства, а затем вновь пал без сил. Вот, показались уж башенки хрустального дворца, чем ближе ко дну она опускалась, тем сильнее кипела жизнь – рыбы сновали туда-сюда, все по своим делам. У ворот ее встретили стражи-щуки и удивленью их не было конца. Возвращение заточенной морской Царевны вмиг поставило на уши весь море-океан. Сейчас родные с самого детства коридоры казались Марье бесконечно длинными, совсем незнакомыми. Наконец, вдалеке показались двери тронного зала, где всегда по обыкновению восседал Володыка. Сердце девушки забилось чаще в предвкушении скорой встречи. Хоть и был морской царь суров, дочерей своих он любил и лелеял, как умел. Стражи-щуки распахнули массивные створки, и Марья на миг замерла у порога. В горле встал ком, все вокруг было таким родным, абсолютно таким же, как запомнилось ей в тот день, когда отправлялась она на поиски отца. Володыка, заметив дочь, стремглав покинул трон и бросился к ней. – Здравствуй, отец, – девушка глубоко поклонилась, как и подобает. – Дочь моя, Марья! Вернулась! – громогласный, голос его разнесся по всей зале. Суровый Володыка очень редко позволял себе проявлять чувства, но сейчас в голосе его смешались воедино удивление и радость встречи. Он по-отечески похлопал дочь по плечу и кивнул в сторону трона. Заняв свое место, он предложил сесть подле него. – Как же так вышло, что ты оказалась здесь? Неужто удалось Кощея перехитрить? Ведь вовек его пленницей ты быть обещала. – Мне удалось его спасти, батюшка, – Марья смущенно отвела взгляд. – Я смогла вернуть Чародея. Снова поднять взгляд на отца девушка боялась. Она боялась увидеть в его глазах разочарование и гнев. Как Морской Царевне, как наследнице Володыки, ей следовало убить Кощея, а не придумывать план по его спасению. Ведь тем самым она самолично отказалась от своего предназначения, от своего естества. – И что же дальше? – голос морского царя оставался ровным. Наконец, Марья решилась вновь на него взглянуть. К ее величайшему облегчению, она не нашла в его взгляде того, чего так боялась. Он лишь всматривался в нее, пытаясь понять. – Не смогу я больше быть твоею наследницей, Володыка. И Морскою Царевною быть не смогу. – сердце больно защемило, хоть и храбрилась она, на все была готова, но расставаться с прежней жизнью, с тем, что прежде было частью ее, оказалось нелегко. – Очень скоро я должна вернуться на сушу. За помощь Яга потребовала мои силы. И я согласилась, хотя, сейчас понимаю, что выбора особого у меня не было. – Ну что ж, коль так, будь по-твоему. Ведь ты, дочь моя, и так уже все решила, – после долгого молчания нарушил тишину Володыка. – Я препятствовать не стану. Да и после всего произошедшего, после поступка Варвары, решил я, что править впредь буду сам. Только так я могу быть уверен, что все будет на своих местах. – А где… – Марья замялась. – Где сейчас Варвара? – Она в темнице, как и полагается предателю. Ждет своего приговора. – И каков же будет ее приговор? – она с замиранием сердца ждала ответа, страшилась его. Ведь что-то подсказывало ей, что жалеть дочь Володыка не станет. – Она отправится в темницу к Еремею, будет доживать свой человеческий век как пленница. Коль не захотела женою его сыну стать и прожить жизнь со всеми почестями, воспротивилась, связалась с самым высшим злом! – с каждым словом голос Володыки звучал, словно раскаты грома. Больно Марье было видеть отца таким, ведь не понаслышке знала она, как любил он младшую дочь, желал ей лишь добра. А она, в свою очередь, подло воткнула ему нож в спину, да не только ему, еще и родной сестре. Она понимала, что Варвара не переживет новости о том, что ценой ее поступку станет ссылка на землю, да еще и в качестве человека. – Могу я ее увидеть? – И зачем тебе это, Марья, позволь узнать? – Володыка был крайне недоволен просьбой. – Я хочу посмотреть в глаза сестре, которую любила больше жизни, и из-за которой нам пришлось слишком много пережить и много потерять, – внутри Царевны вскипала такая жгучая злость, которой она не видывала уже давно. Хоть и велика была любовь к сестре, но такое предательство простить она была не способна. Володыка долго вглядывался в лицо любимой дочери, пытаясь найти там истинные причины ее поступка. Наконец, он молча кивнул и покинул залу. Вскочив с мягких подушек, Марья побрела по коридорам в сторону темницы. Только сейчас она поняла, как сильно устала. Хоть силы к ней и вернулись, но даже они не могли мгновенно залечить все те раны, что она получила в бою. Ребра жгло, раны хоть и затянулись, но не переставали ныть. Но не знала она, что уродливые шрамы останутся, а раны будут давать о себе знать до конца ее дней. Девушке казалось, что эта длинная винтовая лестница, ведущая в подземелье, никогда не закончится. Мимо неторопливо проплывали прозрачные медузы и мелкие рыбешки, напоминая, что здесь все еще есть жизнь. Старые каменные стены были покрыты разрушающимися кораллами и темными склизкими водорослями. Еще пару пролетов и вдалеке показался мутный огонек, который по мере приближения принимал очертания факела. Сестру Марья увидела издалека. Она сидела на старой подстилке, поджав под себя ноги. В старой рубахе, растрепанная, бледная, она все равно умудрялась сохранять надменный вид, будто в любой момент может выйти отсюда. Решив, что скрывать свое присутствие нет смысла, Царевна стала шагать по каменному полу нарочито громко. Варвара, заслышав шаги, встрепенулась, вскакивая на ноги. Ее глаза сузились, а губы скривились в презрительной ухмылке. Однако ее удивление от Марьи не скрылось. – Не ожидала увидеть меня, Варюшка? – ей удавалось говорить ровно, безэмоционально, хоть в душе и бушевал шторм. – И как же тебе удалось обвести его вокруг пальца? Выглядишь паршиво, – голос Варвары просто сочился ядом, отчего Марью передернуло. Она никогда прежде не видела сестру такой, даже не подозревала, что такое гнилое у нее нутро. – Просто я боролась за свое счастье, – она с вызовом посмотрела на младшую сестру, прислоняясь вплотную к решетке. – Я вернула его. Своего Чародея. Синие глаза Варвары распахнулись от удивления, она отшатнулась, делая пару шагов назад. Ее тело била мелкая дрожь, но Марья не понимал от чего – от злости или от отчаяния. – Сестрица, стоило ли оно того? Ведь ты осталась ни с чем. Я вернусь на сушу и проживу долгую и счастливую жизнь, о которой когда-то мечтала, с тем, кого всегда любила, а ты будешь гнить в темнице, – продолжила она, с презрением выплевывая каждое слово. – Кощей рассказал мне, что ты всегда завидовала – мне, моему предназначению, уготованному Володыкой. И к чему привели тебя зависть и гордыня? Закончив свою речь, Марья замолчала. Сердце в груди билось с неимоверной скоростью, кровь кипела от злости. Сжав руки в кулаки, она молча ждала, что же ответит ей Варвара. Но та молчала, на ее идеальном бледном лице не дрогнул ни один мускул. Поняв, что делать ей здесь больше нечего, девушка развернулась, намереваясь уйти. Не успела она сделать и пару шагов, как в спину ей крикнули: – Я хотя бы буду жить! Пусть и в темнице, а ты состаришься и умрешь, ведь человеческая жизнь так коротка, – голос Варвары дрожал, будто она заставляла себя верить в то, что говорит. Марья замерла. Ее сердце сковал лед, а голова окончательно приняла тот факт, что пред ней уже не та Варя, которую она знала. Медленно обернувшись, но, не сдвинувшись с места, она, изобразив удивление, воскликнула: – Ох, так ты не знаешь?! – не смотря на разыгрываемую сцену, голос был холоден. – Володыка отправит тебя на сушу, в темницу того царства, в котором ты должна была стать царицей. А посему твой век будет столь же короток, как и мой. И не дожидаясь реакции, Царевна двинулась в сторону выхода. Она была настолько подавлена и уничтожена этим днем, что не слышала проклятья и неистовые крики, сыпавшиеся ей в спину.***
– А после я увиделась с Володыкой уже у берега. Он ждал меня, чтобы попрощаться. Признаться, я никогда не видела его таким… несчастным, – Марья рассказывала свою историю таким будничным тоном, что Иван всю дорогу диву давался. Будто происходило это вовсе не с ней. – И больше ты не видела его? – Нет, то была наша с ним последняя встреча. Он предлагал мне приданое, но я отказалась, ведь я больше не Царевна. И тогда он крепко обнял меня и сказал, что Царевной Морской я буду, покуда не испущу последний вздох. Ведь в моей крови все еще есть сила Моря-океана. Помнишь, как с Чернавой было? Она не могла умереть, так как в ней та сила тоже была, хоть она и была человеком. Иван лишь молча кивнул, погруженный в раздумья. В голове его не укладывалось все, что поведала Марья. Не представлял он, насколько нужно быть сильным человеком, дабы пережить все это почти в одиночку. Вот, она идет рядом с ним живая и здоровая, рассказывает все это с улыбкой, казалось бы, все та же девушка, которую он знал когда-то. Но только если приглядеться, понял он, что совсем она не та. И что пред ним уже не молодая девушка, а женщина, умудренная таким опытом, что ему даже и не снилось. И если внешне она все та же, то глаза выдавали с лихвой. И как он, дурак, сразу не приметил? – И что же было дальше? – А дальше началась настоящая жизнь, – лицо Марьи исказилось грустной улыбкой. – Чародею понадобилось время, чтобы прийти в себя. Он по крупицам вспоминал все те долгие годы, что был Кощеем. А потом ушел в себя, и жизнь ему была не мила. От того, чтобы убить себя за все то, что совершил, его останавливала лишь я. Точнее, осознание того, через что мне пришлось пройти, чтобы его вернуть. – А что же сейчас? – Иван не унимался, уж очень ему было любопытно. Ведь история Марьи и Чародея началась так давно, когда его еще и в помине не было. – Сейчас все хорошо, – лицо ее снова озарила широкая улыбка. – Мне удалось вернуть его к нормальной жизни, хоть это и было нелегко. Давным-давно, когда мы только познакомились и полюбили друг друга, мы мечтали повидать весь мир! И очень долго мы этим и занимались, благодаря его колдовству побывали почти в каждом уголке триединого мира! – глаза Марьи светились от счастья, что мужчина даже невольно залюбовался, но вовремя себя одернул. Хоть и обещал он Марье дружбу, и, стоить заметить – слово он держал, но сердцу не прикажешь. Была она его запретной и единственной любовью. Жениться его заставил отец, так как решил, что стар, и передал корону Ивану. А, как известно, что за царь без наследников? А потому и женил сына на дочери ближайшего князя. И хоть всем Елена была хороша – красива, хозяйственна, рукодельничать умела, была справедлива и умна, но не смог он ее полюбить. И хоть не любил Иван ее, но уважал и к советам прислушивался, а с недавнего времени связь их укрепилась маленьким царевичем, появившимся на свет прошлым летом. Тем временем, за разговорами, не заметил он, как начали редеть деревья и они вышли к крепостной стене, как понял Иван, с обратной стороны замка. Небольшие ворота находились под охраной стражника, который, поприветствовав сначала хозяйку, а затем и гостя, впустил их внутрь. Открывшаяся картина заставила Ивана открыть рот от удивления. Побывав здесь один единственный раз, мужчина запомнил все совсем не таким. Если несколько лет назад здесь царили тьма, разруха и запустение, то сейчас замок было не узнать. Вокруг здания раскинулся огромный сад, большинство деревьев было в цвету, среди листвы заливисто пели птицы. Слуги сновали тут и там, с корзинами, кадками, каждый был занят своим делом. – Не удивляйся! – Марья заливисто рассмеялась, завидев его растерянность. – За прошедшие годы вокруг образовалось несколько деревень. Остров ведь не маленький, а когда все освободились от Кощея, люди стали тянуться и сюда. Мы ведем хозяйство, торговлю, они теперь от нас зависят. Люд стал приезжать, когда узнал, что здесь снова живет Чародей. Все, кто видели его до становления Кощеем, уже давно умерли, а потому его история – большая тайна. Простой народ привлекают чудеса, да и в лекарском деле он преуспел, так что они не жалеют монет. – Как же ладно у вас все складывается! Будто собственное царство-государство вы себе выстроили! – Иван удивленно всплеснул руками. Конечно, сердце его радовалось за Марью, но не терпелось увидеть того, ради кого она преодолела такой огромный и тяжелый путь. – До царства нам далеко! – девушка улыбнулась. – Мы почти пришли. Мужчина и не заметил, как они обогнули замок. Сад начали сменять хозяйственные постройки – сараи, конюшни, птичники и многое другое. Он даже не представлял масштабов! Вдалеке, у крепостной стены, возвышался исполинский дуб. К нему, судя по всему, они и шли. Оттуда раздавался ритмичный стук, знакомый Ивану с детства. Наконец, они обогнули последний сарай, и взору предстала большая поленница. Возле нее рубил дрова высокий статный мужчина, длинные иссиня-черные волосы были собраны с хвост, а почти развязавшаяся рубаха местами пропитана потом. Его движения были ритмичными, отточенными, будто он занимался этим делом каждый день. Услышав шаги, он остановился, отложил топор и, вытерев рукавом влагу со лба, обернулся. Иван не мог подобрать слов, ведь тогда, три года назад, он первый и последний раз видел Кощея Бессмертного и образ стоящего перед ним мужчины совсем не вязался с воспоминаниями. На того темного колдуна он был похож совсем отдаленно. Сейчас перед ним стоял молодой мужчина, в самом рассвете сил, и, не смотря на то, что занимался он самым обычным делом, на деревенского мужика похож не был. Фигура была худощавой, но подтянутой, хоть и занимался он физическим трудом, кожа – бледная, не опаленная жарким солнцем, а черты лица – тонкие и благородные – выдавали в нем не совсем обычного человека. Привлекали внимание его волосы – черную копну у виска прорезала длинная седая прядь – единственное внешнее напоминание о прошлом. Марья быстро преодолела разделявшее их расстояние и трепетно поцеловала, как выяснил Иван, своего мужа в щеку, а тот, в свою очередь, обнял ее, одарив теплой улыбкой. Для него такое проявление чувств на людях было удивительным, ведь царским особам, напротив, предполагалось быть сдержанными. – Это Иван, – девушка повела рукой в сторону гостя, – мой старинный друг. Я сказывала тебе о нем. – Я – Ведислав, – мужчина поклонился в знак приветствия, голос его был ровным и спокойным. Молодой царь ответил тем же. – Рад знакомству, – Иван улыбнулся, а затем, поразмыслив, все-таки озвучил мысль, метавшуюся в голове. – Думал, что все Чародеем тебя кличут. – Так и есть, – усмехнувшись, Чародей кивнул. – Когда тебя берет себе в ученики Чародей – вовек имя свое теряешь. И нарекают тебя Чародеем. Поначалу у меня было также, но после всего случившегося у меня два имени. Для всего люда я – Чародей, но для семьи и близких – Ведислав. На последних словах взгляд его сделался теплым, а бледная рука сжала тонкие пальцы Марьи. Чародей смотрел на нее с такой бесконечной любовью и благодарностью, что Ивану стало тепло на душе. Теперь он окончательно убедился, что она в надежных руках. Спохватившись, девушка взяла в руки черный длинный кафтан, небрежно висевший на ближайшем кусте. Бережно она помогла Чародею надеть его, а потом принялась завязывать шнурки на рукавах, пока он сам справлялся с пуговицами. Прервал эту идиллию звонкий детский голосок, донесшийся из-за спины и заставивший Ивана обернуться. Взору его предстала картина, заставившая удивиться уже бессчетный раз. Перед ним стояла девочка лет девяти, чье лицо показалось смутно знакомым. Одета она была в длинный красивый сарафан, русые волосы собраны в аккуратную косу с вплетенной в нее яркой лентой. Но узнал он глаза – бездонные, голубые, словно море-океан. Только вот они больше не были заплаканными, а светились неподдельным детским счастьем. – Мама, ты вернулась! – не обращая внимания на гостя, она прошмыгнула мимо и обняла Марью. – Это что, Настасья?! – изумленный, Иван, наконец, вспомнил имя. – Та самая, что мы встретили тогда в деревне? – Да, она самая, – Марья усмехнулась и погладила девочку по голове. – Она уж две зимы с нами живет. Мы были проездом в той деревне, Настеньку я узнала сразу. Хоть и прошло время, а она как была сироткой, так и осталась, лишь подросла немного. Она все также скиталась по деревне, никому и дела до нее не было, не родная ведь, – она сжала губы, а в глазах мелькнула печаль. – Она меня узнала в тот день. А сердце мне уж не позволило оставить ее. И решили мы стать ее семьей, покинули деревню через пару дней – уже втроем. Теперь вот, воспитываем, грамоте учим. – Да уж, глазам своим не верю! – мужчина все не мог подобрать слов. – Большое у вас сердце, раз решились чужое дитя приютить. Мой вам низкий поклон! – вторя своим словам, он поклонился им почти до самой земли. – Госпожа! Наконец-то вы вернулись! Не успел Иван опомниться, как все из-за того же угла выскочила женщина с младенцем на руках. Он громко плакал, брыкаясь. – Ох, Ольга! – воскликнула Марья, бросаясь к ней и беря на руки дитя. – Простите! Он плачет не переставая с того момента, как вы ушли! – женщина была не на шутку взволнована. – Не переживай, в последнее время он часто плачет, требует меня рядом, – она нежно вытерла слезы с пухлых щек малыша. – Почему же вы мне его сразу не принесли? – спросил Чародей. – Вы же заняты были, господин, не хотела беспокоить! – Ольга виновато потупила взгляд. – Хорошо, ступай, пока что он побудет с нами, – махнула рукой Марья, пытающаяся успокоить все еще хныкающего ребенка. Заметив, что и ей это удается с трудом, Чародей подошел к ним, наклонившись, что-то сказал малышу. А затем распахнул ладонь, и на ней заплясало зеленое пламя. Ребенок затих в тот же миг, завороженно глядя на пляшущий огонек, а потом над двором разнесся звонкий детский смех. – Вот так-то, – удовлетворенный произведенным эффектом, Чародей улыбнулся сыну и захлопнул ладонь, превращая огонек в столп маленьких искр. Младенец захлопал в ладоши, довольный представлением. – Это наш сын – Мирослав, – Марья тепло улыбнулась, подходя ближе и давая Ивану рассмотреть мальчика. От плача не осталось и следа, ребенок с интересом рассматривал незнакомца, большие агатовые глаза неотрывно следили за ним. – Вот уж, Марья, умеешь ты удивлять, – мужчина усмехнулся. – При нашем знакомстве ты была в роли воительницы, а теперь – жена и мать. – Все меняется, Ваня, – она лукаво взглянула на друга. – У самого вон уже наследник подрастает! – Что есть, то есть! – Гостя нужно как подобает встречать, со всеми почестями. Пойдемте внутрь, – Чародей, усмехнувшись, махнул в сторону замка. И все дружно направились в сторону главных дверей. Долог и весел был тот вечер, не кончались яства, текли разговоры рекою. Марья да Чародей оказались гостеприимными хозяевами, радушными и щедрыми. Но, когда на небосводе стали загораться первые звезды, понял Иван, что пора и честь знать. Молодой царь взял с верной подруги обещание, что больше она не будет исчезать бесследно. А Чародей тем временем принес гостю бутылек с отваром волшебным, который должен был перенести его точно туда, откуда он и пришел. Долго прощались, а затем, приняв отвар, Иван растворился в воздухе, будто его тут и не было.***
Марья стояла на балконе башни, опираясь о перила, и молча вглядывалась в ночную мглу. Холодный ветер трепал волосы, тело скрывала лишь тонкая ночная сорочка, отчего девушка дрожала. Мысли в голове метались мелкими рыбешками – день выдался богатым на события. Она была рада, что, наконец, решилась наведаться к Ивану, но в тот же миг жалела, что не сделала того раньше. Знала ведь, что верный друг поймет, но все же боялась. Не знала девушка, как долго простояла так. Дети уж спали под присмотром служанки, и она наслаждалась мимолетной тишиной. Уйдя в себя, не услыхала, как тихо скрипнула за спиною дверь. Родные теплые руки коснулись оголенных плеч, заставляя Марью дернуться от неожиданности. – Тебя долго не было, я уж начал переживать, – крепкие руки Чародея плавно опустились ниже, на тонкую талию, обнимая и прижимая ближе. – Здесь холодно, заболеешь. – Хотелось побыть одной, подумать, – она блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь его запахом. – Пойдем. Обернувшись, Марья встретилась с хитрым взглядом агатовых глаз. Мужчина взял ее за руку, увлекая в сторону теплых покоев. И она, ухмыльнувшись, охотно ему поддалась. А меж тем, звезды продолжали ярко сиять, наблюдая за влюбленными. Именно они много лет назад были свидетелями зарождения этой чистой и вечной любви. И они же будут ее молчаливыми наблюдателями еще долгие-долгие годы…