Everlasting S.T.A.L.K.E.R. История Джокера

Сознание — это жутко сложная вещь.       Вообще, у любого человека бессознательное составляет девяносто процентов всего мышления и составляющего мозга. Условные рефлексы, моторика, инстинкты — всё это мы делаем неосознанно.       К примеру, процесс приема пищи. Ты же не задумываешься в этот момент о том, как взять ложку, как зачерпнуть в нее пищу, как положить ее в рот и проглотить, не подавившись? Собственно, как вообще это — глотать, тебе тоже думать не надо, всё это происходит инстинктивно, «на автомате».       То же самое можно сказать и про ходьбу, про бег. Про дыхание. Мы не задумываемся о том, что мы, собственно говоря, дышим. Мозг уже знает какие именно мышцы нужно задействовать при дыхании, и какие процессы должны запускаться чтобы сердце билось. Но это лирика. Это всё — биологические рефлексы, необходимые для поддержания функционирования тела. А есть еще — память.       Мозг не забывает, за счет чего формируется личность, как бы глубоко мы не стремились всё в себя запихнуть, и в нужный момент он всегда готов «достать» из подсознания все похороненные в нем воспоминания, и преподнести на блюдечке, с голубой каемочкой.       А там, в самом подсознании, может храниться по-настоящему страшная хуйня. Страшная, болезненная, пугающая до открытия завода по производству кирпичей, от которой даже Кошу станет плохо, и поэтому закопанная так глубоко, что без опытного психотерапевта ее никак не вытащить наружу.       Доводилось мне как-то слышать от психотерапевта про примерного семьянина, идеального мужа и работника, что он иногда испытывает сильное, непонятно откуда вообще берущееся желание зарезать и расчленить свою супругу. При этом у него не было «шизы» в узком смысле этого слова, внешне абсолютно нормальный человек.       Это потом они уже выяснили, что оказывается когда мужик был еще ребенком, его мама часто причитала: «Эта работа меня скоро живьем сожрет!». Ох уж эти детские интроекты…       Почти всегда бывает так, что человек сам полуосознанно поступает так, как велит ему подсознание, хотя сам он хочет совсем другого. Поэтому, наверное, люди и посещают психотерапевтов, пытаясь понять, какая же муха мешает им жить…       Странные мысли. Странное тело. Как я вообще оказался в этом сраном лагере? Что меня до сих пор держит на этом свете? Ведь не просто, ой, не просто так я сознательно изолировал себя от Большой Земли, от привычного и понятного мне социума, вырвал себя как клещами из зоны комфорта и направился в эту чертову Зону, будь трижды она проклята! На что я надеялся?       Сквозь призму собственных мыслей пробивался тусклый свет лампочки накаливания. Не открывая глаз, я смог ощутить, что лежу на чем-то мягком. На кровати? Кто-то наверное перенес меня сюда со сцены, когда на меня, казалось, спустилась сама Тьма. А что, вообще, произошло? И куда это — сюда?       Я помню, как играл Кипелова, и… что-то явно произошло. Не помню, как дошел до домика, не помню, что случилось потом. Какие-то образы, мысли, странные картины. И боль. Ощущение, как будто бы кто-то просто взял и прижег мне все внутренние органы расплавленным докрасна оловом. Но что конкретно произошло-то?       Где-то скрипнула дверь и раздались шаги. После чего раздался скрежещущий звук отодвигаемого стула. Я открыл глаза, и обнаружил, что лежу вовсе не в своем домике. Рядом с моей кроватью стояла тумбочка, на которой красовался граненый стакан с водой, а сама кровать стояла у окна.       Я оглядел помещение. Стены, выкрашенные зеленой краской. Белый потолок, справа от меня такая же кровать, только застеленная. Изолятор, что-ли? Да не, не похоже… Дверь напротив обычная, комнатная. В изоляторах двери металлические, карцерные, с окошком. И сортир за перегородкой. Здесь же сортира не было. Может какой-то лайтовый изолятор?       Попытавшись подняться, я машинально отметил, что хрен у меня это получится, ибо я привязан. Привязан накрепко по рукам и ногам обрывками белой ткани к металлическому изголовью той самой кровати, на которой я сейчас лежу. Рванув правую руку на себя и едва слышно зашипев от боли я понял, что это бессмысленно. Связан я конкретней некуда… За дверью раздались голоса. Я напряг уши, и начал вслушиваться в разговор. — … так значит, рецидив, Виль? — услышал я женский голос, который был очень похож на голос Ольги. — Да, Оль, рецидив. До недавнего времени парень был уже год как в стабильной ремиссии, и мы действительно считали, что поездка в пионерский лагерь подействует на него в лучшую сторону. Там, на сцене… К сожалению, мы не смогли среагировать вовремя, ни ты ни я. — ответила названная Вилей. — И что в итоге с ним стало-то? Он же как с цепи сорвался, начал орать что-то про какую-то эту… новеллу, что мы все не настоящие, и что он вообще не должен был здесь оказаться! Я даже представить себе не могла, что этот концерт на него так подействует! — Судя по всему, он пробудил в нем подавленные воспоминания. Ты читала его карту, прекрасно помнишь, после чего у него диагностировали шизофрению. Вообще я с самого начала думала, что позволить ему выступать на сцене это очень хорошее решение. Раньше-то он даже струну задеть боялся на этой своей… «Бьянке» — Белле. — машинально поправила Ольга — Не суть. Суть как раз таки в том, что мы имеем буйно помешанного пионера под конец смены. Хорошо, что мы его со сцены во время утащили, в душе не… чаю, как бы мы объяснили это комиссии! — Он чуть Александра Ивановича не убил. — едва слышно всхлипнула Ольга. — Сначала нахамил ему, назвал за. как же он его назвал… «залупой перекачанной», вот! Саныч ему затрещину попытался дать, а он под него поднырнул и под колено пнул. До сих пор хромает! И что нам делать-то с ним теперь? В город везти? — Да в какой город… Отсюда даже до райцентра хрен доедешь, а ты говоришь — город! Я к нему зайду, узнаю как он. Если пришел в себя, то один разговор. Если нет, то так и будем его держать связанным. А когда автобус приедет, я с ним останусь, а ты из райцентра санитаров вызовешь, приедут и упакуют его тепленького. — меланхолично ответила медсестричка (а это была она). — Да, жаль конечно… За него Владимир Ильич очень пекся. Велел отпустить его, если оклемается, и никуда об этом инциденте не сообщать. Иначе… плохо всем будет. — Пфф. Да больно нам надо! Если кто-то узнает, что у нас тут помешанные пионеры отдыхают, то мы все без работы останемся. Уж не знаю чем он так Ильичу приглянулся. Может они… того? Голубенькие? — хихикнула медсестра — Да ну брось, чего чепуху молоть! А он не проснулся там еще? Может лежит, подслушивает? — опасливо поинтересовалась Ольга — Я в него столько успокоительного вкачала, что он до обеда минимум в отключке! Не переживай. — засмеялась Виола.       Этот разговор нервировал меня всё сильнее и сильнее, а после предположения Виолы про мою ориентацию, и вовсе вскипятил в жилах кровь! Ну, сука, попадись мне тут! Клитор на уши! Обсуждают меня, как какое-то животное, как куклу, никому не нужную! Решили что от меня совсем ничего не зависит, суки?! Дайте мне до домика добраться, я возьму свою волыну, и посмотрим, кто кого! — Ладно… А Тихонова? — чуть более приглушенно продолжила Ольга — А что Тихонова? В отличие от него, с ней всё в порядке. Да, до его приезда она совсем была… тихая, ни с кем не общалась толком, но этот парень явно на нее хорошо повлиял. Вот и встретились два психопата… Хоть какая-то с них польза — пренебрежительно высказалась Виола, чем ввела меня в ярость       Стерва кабинетная! Это меня-то в психушку?! Да я здоровее многих! Ничего, надо показать что со мной всё в порядке, и аккуратно разузнать, чего я там вчера такого натворил. Ильич… Отдам хабаром, сочтемся.       Девушки поболтали еще немного о чем-то своём, после чего Ольга Дмитриевна, сославшись на какие-то дела, утопала. Как только она ушла, Виола, посидев еще немного, решила-таки заглянуть ко мне. Спящим я притворяться не стал, и как только она вошла, то в полной мере узрела мой недовольный анфас, направленный на нее. —Ну что, пионэр, проснулся? Отбуянился? — ехидно спросила Виола — Отбуянился. Не помню ничего. Развяжете? — сурово поинтересовался я — Не так быстро, пионэр. Сколько пальцев? — показала мне три пальца медсестра — Пять. На руке всегда пять пальцев, если вы, конечно, не мутант. — Да-с, теперь вижу, здоров, раз шутишь! Сейчас развяжу, только ты не буянь! С этими словами Виола подошла ко мне, и начала развязывать мне сперва ноги, затем и руки. Как-то быстро она, не впервой что ль делает подобное? А как же убедиться окончательно в моей адекватности? Тесты там, проверки? Чего еще? Даже мстить ей за голубого как-то расхотелось. Будучи полностью развязанным, я не удержался, и спросил у нее, почему она так быстро решила меня развязать. — Видишь ли, пионэр. Я не первый год работаю врачом. А точнее — психиатром. И психопатов от нормальных людей отличает только одно — отсутствие инстинктов торможения. Я не просто так сказала про тебя и про Владимира Ильича гадость, я знала что ты не спишь. Начни ты кричать, вопить, и брызгать слюнями, я бы тебя уж точно не стала развязывать. А так — не вижу смысла держать связанным относительно здорового пионера. — с легкой улыбкой пояснила мне она. От оно как! Меня тут оказывается на адекватность уже успели проверить!       На выходе из медпункта меня поймала Лена. Ухватив за руку, девушка потащила меня в столовую. Выяснилось, что проспал я не много ни мало, часов эдак двенадцать, и вот-вот должен начаться завтрак. В процессе моего добровольного конвоирования Лена успела мне поведать, что она очень сильно за меня испугалась, поскольку подумала что у меня какой-то припадок, или я чего-то наелся.       Что касается Ильича, то его уже в лагере не было, он как и все взрослые, рано утром уехал обратно в город на заказном автобусе. Несмотря на возникший казус, комиссия из РОНО поставила нашему лагерю высшую оценку из всех возможных, поэтому со слов Лены, Ольга Дмитриевна не станет устраивать никому анальных кар. А наш музыкальный коллектив до конца смены освобожден от любых трудовых повинностей, и волен делать всё что захочет!       И это действительно хорошая новость, ибо я за всю смену ни разу не таскал никаких мешков с сахаром, и вообще ничего тяжелее гитары в руках не держал. Пусть так оно и останется. Как говорил один классик: «При правильной расстановке фраеров, блатные могут не работать».       Когда мы подходили к столовой, раздался горн, призывающий всех на завтрак. Как раз вовремя, никакой давки и толкучки, мы займем лучшие места! Какой же этот горн противный, эх, будь моя воля, я бы заместо этой ссаной трубы прикрутил усилок на четырнадцать вольт и обильно накормил «Раммштайном». Весь лагерь бы просыпался под «Reise Reise» и засыпал под «Engel». Впрочем, если оглядываться на мой мир, то в 80-х годах того века, до недавнего времени «Раммштайн» в Союзе мог существовать только в виде рентгениздата, за который можно получить вполне реальный срок. Но если мне не изменяет память, до самого появления этой группы ещё как минимум лет десять.       Усевшись за крайний столик, мы планировали быстро перекусить и отправиться на пляж. Благо утреннее солнышко уже начало жарить как не в себя, и охладиться с утра пораньше сам Джа велел. Столовая постепенно наполнялась пионерами, и к нашему столику периодически подходили ребята из разных отрядов, дабы поздороваться и засвидетельствовать своё почтение.       На все вопросы по поводу моего поведения после концерта я просто отшучивался, и придумывал разнообразные веселые оправдания. Кстати, проканало, и от меня отстали.       Спустя одну тарелку борща (вкусного, зараза!) к нам с Леной присоединились Мику, и Алиса. К слову, Алиса вообще мне ни слова не сказала, даже не поздоровалась. Судя по всему, девочку что-то заставило крепко задуматься, и за всё время трапезы она не проронила ни слова, вяло отмахиваясь от разговорчивой японки, которая своим появлением как обычно навела лингвистическую суету.       И так я узнал, что Мику чуть ли не с пеленок вместо азбуки изучает нотную грамоту, играет на всех мыслимых инструментах, но такой шедевральной и профессиональной игры как у меня она никогда не слышала. И было видно, что её отношение ко мне очень сильно поменялось от обычного «о, еще один друг, давай вычерпаем ему мозг десертной ложечкой!» до «великий Джокер-доно, мастер гитары, надо ему отсосать!».       Утрирую, конечно. Но уважения у Мику в голосе явно прибавилось, когда она обращалась непосредственно ко мне. Даже использовать новоявленный авторитет и просить ее помолчать как-то не очень хотелось. О, да! Хвали меня! Хвали меня полностью! И отсосать не забудь. — Джокер-семпай, а научите меня играть также, мм? А я вам. А я вас… чаем напою? — мило улыбнулась девочка. Мысли читает, чертовка.       Эта вполне себе серьезная фраза вызвала ступор не только у меня, но и у Алисы с Леной. Алиса даже на секунду вылетела из дум своих тяжких, и ошарашенно уставилась на нас. Лена же подавилась чаем, и мне пришлось спешно хлопать её по спине, чтоб коньки ненароком не отбросила. — Да как я тебя научу-то? — с трудом подавляя улыбку, спросил я у девочки. — А вот так. Напишите мне табулатуру, а я потом ваши песни буду играть у себя в Японии! Переведу их на японский, и слушатели просто аху… — Понял, понял. Сделаю, не вопрос. Только позже. Сейчас мы с Ленчиком на пляж. Да, Ленчик? Ленчик утвердительно хрипанула, кое-как прокашлявшись, и сиплым голосом поведала Мику, что чай я пить с ней не собираюсь, чем вызвала наш дружный смех.       Так. Пляж. Выйдя из столовой, я понял что у меня собственно ни плавок, ни полотенца. Ну извините, когда я готовился к рейду, купание в речке я точно предусмотреть не мог. А мой рюкзак не женская сумочка, в которую при желании может влезть половина склада одежды.              Вот никогда этих женщин не понимал — зачем постоянно таскать с собой тяжелую сумку, если все самые необходимые вещи легко могут поместиться в карманах? В левый карман телефон, в правый ключи с наушниками. А что еще на прогулку надо?       Лена убежала к себе за купальником, а я сперва решил прогуляться до домика. Вроде бы в рюкзаке у меня лежал запасной комплект труселей, одни из которых вполне могут подойти и для плавания. Ну не к вожатой же идти за плавками? Я вертел так унижаться!       Я шел по дорожке, насвистывая какую-то незатейливую мелодию. На душе было хорошо. Несмотря на то, что я чуть не раскрыл своё инкогнито, всё обошлось, и я отделался малой кровью. Судя по всему, владелец этого тела, «здешний я» не совсем в ладах с головой. И судя по документам, которые мне показывала Лена в домике, скорее, совсем не в ладах.       Какое интересное наслоение событий, у «здешнего» меня тоже были какие-то друзья, которые погибли. И от этого у него помутился рассудок, а вот у реального меня особых проблем с головой уж точно не наблюдалось.       В Зоне откровенные шизики не выживают. Либо дохнут быстрее других, не успев обрасти опытом, либо их убивают. Как правило откровенные психопаты либо становятся членами группировки «Монолит», либо идут в «Грех», либо в «Ренегаты».       Если с «Греховцами» всё понятно, помешанные на Зоне сектанты, которые отнюдь не брезгуют и человечиной, то вот «Ренегаты» это самая конченная и отбитая группировка, не считая «Монолита».       Еще была такая группировка, как «Хаос». Её члены — это аллахакбарнутые террористы-шахиды, которые одно время пытались подмять под себя Зону, и устроить там какой-то то-ли шариат, то ли еще что-то подобное. Конкретно эти были просто поехавшие, а не конченные, и их совместными усилиями «Долга» и «Наёмников» с огромными потерями уничтожили целиком и полностью.       Я тоже участвовал в том рейде на Госпиталь. Именно там я и получил тот шрам над бровью. На меня, сидящего в укрытии и перезаряжающего РПГ, налетел хаосит с тактическим топориком. Оружие было новое, незнакомое, и я не успел увернуться полностью. Этот гад с меня чуть скальп не снял. Как итог, в его шее оказался Шайтан, а мой левый глаз оказался залит кровью, и место ранения адски болело.       На боевых стимуляторах я смог продолжать бой, был серьезно ранен в плечо навылет, забрав с собой еще четверых, после чего оттащен парой солдат в укрытие. И только потом врач-долгаш мне сказал, что этот ваххабит вообще-то пробил мне черепную коробку в аккурат над левой бровью. И только чудом без осколков, иначе они бы попали в мозг, и всё, спета моя песенка. В итоге рана заросла, а шрам остался.       Так вот, «Ренегаты»… Лично я, если проводить параллели, в отдельной ситуации мог бы помочь раненому «Монолитовцу», кинув ему аптечку, при условии что он будет адекватен, не будет обзывать меня еретиком и по-человечески меня попросит. Всё-таки я не животное, хоть за такое меня вполне могут расстрелять свои же, ибо помогать врагу в Зоне равно предать своих. Но это мои личные заморочки.       А вот встретив раненого «Ренегата», я без единых колебаний прострелю ему сперва локтевые суставы, затем колени, и уйду под отчаянные вопли ублюдка, не оставив ему даже ножа для того, чтоб зарезаться. Ублюдочные, конченные, ебанутые пидарасы, чье место даже не на параше, а в самой параше. По частям.       Когда мой домик оказался в зоне прямой видимости, я заметил, что дверь в него слегка приоткрыта. Хм, я что, не закрыл его? Хотя стоп, я же не в нём сегодня ночевал. Где ключи?! Похлопав себя по карманам, я обнаружил искомый предмет, и немного успокоился. Наверное, Лена вчера заходила, и дверь не закрыла. Ключей-то нет у неё. Взобравшись на крыльцо, я решительно потянул дверь на себя. — О. Здарова, конченный! Как ваше ничего?       Правила хорошего тона при встрече незваного гостя гласят, что перед тем, как бить этому самому гостю в лицо, нужно сперва с ним поздороваться и справиться о состоянии его дел. Именно это я и сделал, когда прям с порога увидел, что мой домик оккупирован ни кем иным, как самим Семёном Попаданцевым, который вот на этот раз точно — попал.       Мои вещи были разбросаны по домику, а оружие вульгарно вытащено из-под матраца. Одежда, сменные комплекты белья, патроны, ПДА — всё было сложено в кучу прямо по центру. Пистолет валялся прямо у входа, так что мне не составило труда тут же его подхватить. Нож лежал прямо на матраце, возле самого посетителя. Белла без чехла обиженно лежала на полу струнами вниз, собирая пыль и пачкаясь.       Это тело сидело на кровати, опустив голову вниз, и держало в руках «Последнюю Слезу». Рядом лежал открытый контейнер для артефактов, в котором она лежала раннее. Его лицо блаженно улыбалось, как будто бы в неимоверном экстазе, а с уголка губ капала слюна. Тело мелко-мелко подрагивало. Пальцы сжимали артефакт аж до побеления. Было видно, что парень явно не в себе, и его разум находится явно не здесь. — Ты же в курсе, что ты покойник? — доверительно поинтересовался я у Семёна. Не увидев вообще никакой реакции, я демонстративно вздохнул, и подошел чуть ближе к куче вещей. Взяв коробку патронов, я достал из нее несколько «маслят». — Не учатся ничему некоторые, и учиться не хотят. — тихо бубнил я себе под нос, набивая магазин пистолета патронами. — Кина американского насмотрелись, или крышу срывает от жадности… Ты ему про аномалии, он тебе про хабар. Ни о чем думать не хотят кроме бабок. Пока Шутник не раскидает тупые организмы, гранатой по ветру!       Покончив со своим нехитрым занятием, я подошел к Семёну и выписал ему нехитрую но хлесткую оплеуху. Семён подался назад, упал на кровать, но не проявил никаких признаков агрессии, и не выпустил артефакт из рук. Эво как его приложило! Ну ничего, и не с такими справлялись! Крыс никто и нигде не любит. А в Зоне за воровство Тёмные отрезают пальцы на руках, и отправляют прогуляться под Выбросом. У меня за спиной скрипнула ступенька. — Ой. А что это с ним? — опасливо спросила Лена, держащая в руках пакетик с купальником. — Да он походу решил в моих вещах покопаться, и артефакт из Зоны нашел. Взял его, и уже оторваться не смог. Лежит, кайфует. — Кайфует? — Ну, в смысле, отдыхает. Расслабился, видишь? — Вижу. А что теперь делать? Это навсегда? — задумчиво спросила девочка — Да нее, не навсегда. «Последняя Слеза» это относительно безвредный артефакт, если у него его забрать, он минут через пятнадцать оклемается. Смотри как цепко держит, не хочет из мира грёз вылезать! Я решительно подошел к лежащему телу, и попытался отобрать у него артефакт. Хуй-то там! Он лишь сильнее в него вцепился. — Блять. Чё думаешь? Может руку ему отрежем, а, Лен? — весело поинтересовался я у девочки —Лена… — внезапно подал голос обморок, по прежнему улыбаясь, как маньяк. Нихуя себе, это че он там у себя в голове увидел? — Лена, Лена. — сурово сказала девочка. — А ну брось артефакт! Брось, кому сказала! — Лена… — не реагировал Семён, раз за разом произнося имя моей девушки. — Лена… — Так, ну всё, ты меня заебал! — рыкнул я, и резким рывком выхватил у него артефакт.       И тут же в мою голову полезли разные воспоминания о моих друзьях. Первый концерт, знакомство… Не став акцентировать на этом внимание, я подхватил контейнер и шустро закинул туда излучающий покой артефакт, после чего плотно закрыл крышку. Сознание мигом очистилось.       Семён же, как только прекратилось действие артефакта, тут же заткнулся. Спустя секунд пять он сел на кровати, и повернул голову в нашу сторону. Сфокусировав на мне взгляд, он посмотрел на меня пустыми, ничего не выражающими глазами, и перевел взгляд на фигуру Лены.       Как только он увидел её лицо, он тут же распахнул рот, и встал с кровати. Я достал из-за пояса пистолет, готовый в любую секунду прострелить утырку колено. Копался в моих вещах, пидарас? Позволь тогда моей пуле покопается в твоем мениске!       Семён пожирал глазами мою девушку, и… плакал?! Его лицо разделили на три части полоски слёз, а сам он трясся крупной дрожью. Весь его вид будто бы показывал, что он увидел нечто совсем не нормальное, никак не вписывающееся в его картину мира. Примерно как если бы Лёха внезапно выкопался из могилы, и предстал передо мной полуистлевшим трупом, вот такой бы у меня был взгляд, только на минималках. А вот у Семёна походу совсем флаг упал… — Лена… Леночка… Ты жива? Нет, ты не можешь…Ты же… — бессвязно забормотал он. — Молчать, животное! — рявкнул я, в ту же секунду прописав ему по лицу, после чего Семён свалился обратно на кровать, но не потерял сознание, продолжая пялиться на девочку, как на восьмое чудо света.       Нельзя, ой нельзя Лене знать, что он не раз и не два и не три своими поступками доводил её до… такого! Неизвестно, как она отреагирует, уж лучше я сам ей расскажу, когда придет время. — Лена… Ты пришла за мной? Да, ты пришла за мной. И теперь… И теперь мы всегда будем вместе! — еще громче забормотал безумец. И прежде чем я успел сделать хоть что-то, он резко схватил нож, и по самую рукоятку вогнал себе прямо в сердце!       Отойдя от шока, я тут же схватил умирающего, и уложил на кровать, на которой уже расплывалось ярко-бордовое пятно. Из раны густыми толчками вытекала кровь, что говорило о том, что нож угодил прямо в цель. Блять… Тут уже нихуя не сделает вообще никто, даже если прямо сейчас приступить к реанимации. «Шайтан» по самую рукоять это серьезно. И откуда только у такого дохода силы взялись?!       Больше всего пугало, что даже сейчас он не переставал улыбаться. Он как будто бы был счастлив, что умирает. Пиздец! Я никогда не слышал о том, чтобы «Последняя Слеза» убивала людей, это же безвредный артефакт! Или он только на Семёна так подействовал, из-за того, что он — копия? Но в ПДА заметку я внесу, потом продам кому-нибудь инфу за нихуевый такой барыш. Инфа это всегда дорого… У меня на глазах умирает человек, пусть и крыса, а я всё о хабаре думаю. — Искупление… Я заслужил. Береги её, Джокер. Береги…— на последнем издыхании прошептал Семён. Его тело дернулось в предсмертной конвульсии, его дыхание окончательно оборвалось, а сам он остекленевшим взглядом уставился в потолок.       Я тут же закрыл ему глаза. Негоже Лене на такое смотреть. Пока я возился с ним, неплохо так успел перепачкаться в крови. Я повернул свой взгляд на Лену…       Лену трясло, девочка побледнела, и тут же извергла прямо на пол всё содержимое желудка. Тошнило Лену минут пять, она прекращала, поднимала взгляд, видела безобразную рану на теле Семёна, и вновь начинала блевать желчью.       Что называется, «до седых волос». Да, я бы тоже словил аффективный шок, если бы при мне лет шесть-семь назад кто-то пронзил себе сердце ножом, и умер на моих глазах. Первый раз такое видеть всегда страшно.       Немало времени у меня ушло на то, чтобы успокоить бедную девочку. Было непросто, но поглаживания по голове, полчаса рыданий в моё крепкое мужское плечо и заверения, что мёртвых бояться смысла нет, ибо живые в разы страшнее, всё-таки сделали своё дело.       Не люблю я женские истерики. С мужскими всё гораздо проще, дал в челюсть пару раз, наорал, и вопрос решен. Бывали у меня «желторотики» в рейде, которые после первого своего убийства нюни распускали.       Я довольно быстро понял, что все эти псевдо психологические приемы а-ля «когда собеседник находится в эгосостоянии ребенка, нужно присоединиться к нему и ввести в эгосостояние взрослого» — это всё долго, неэффективно, и энергозатратно. Одно прикосновение лучше тысячи слов. Данной «психологической методике» я даже придумал своё собственное название: «Вразумляющий пиздюль». Но с Леночкой так нельзя. Она же девочка. Ей же… Больно будет… Нельзя её обижать. Итак настрадалась.       Итак, что мы имеем. В пионерском лагере один из его резидентов добровольно превратился в труп. Я думаю, что если об этом кто-то узнает, мы с Леной хуй отвертимся, что он, мол, сам. Тем более как я понял, нас здесь считают за психов, поэтому с трупом надо что-то делать. Пляж отменяется. — Закопать его надо в лесу. — подтвердила мои мысли успокоившаяся Лена, до сих пор изредка шмыгая носом. — Да, согласен. Куда-нибудь подальше отнести, и прикопать. Лопату только надо взять. Вот чё сделаем. Я щас переоденусь во что-нибудь чистое, и пойду на склад. Там уж точно есть лопата. Ты пока тут посиди. Я тебя закрою на ключ, ибо изнутри дверь не закрыть, а если кто-то зайдет и увидит… Тогда наше дело табак. Фершейн? — Ферштейн. — ответила Лена, окончательно отойдя от шока, и включив голову.       Потом с ней поговорю. Сейчас надо проводить Семёна в последний путь, и прикопать его поглубже. Я спешно переоделся в запасной комплект формы (спасибо, Ольга Дмитриевна!) и, захватив с собой мультитул, отправился на склад.       На меня никто не обратил внимания, и до склада я дошел без приключений. Как и ожидалось, склад был закрыт на ключ, и подергав дверь, результата я никакого не добился. — Ну-с, был сталкер, стал медвежатник. — Усмехнулся я, и крутанул в руке мультитулом.       Мультитул у меня хороший, импортный. Вилка, ложка? Не, хуйня! Пассатижи, крестовая отвертка, щуп, открывашка, линейка… Ключ с самоимпрессией!       Ахуенная штука. Данный инструмент выполнен в виде стержня, который имеет диаметр меньше, чем у ключа, подходящего к замку. В корпус такого вот ключика установлены подвижные штифты. Под каждую модель замка подбирают свое количество штифтов, равное кодовым элементам, но мой ключик практически универсальный, и подходит под все модели старых замков.       Кстати в стандартной комплектации этого ключа не было, я его заказал у одного знакомого сидельца, и прикрутил, вместо столового ножа. Не спрашивайте как, я был бух и я был в жоп. Но результат меня порадовал! Теперь хуй в какую дверь я не смогу войти, если там замок не цилиндровый. А даже если цилиндровый, делов хуйня, просто придется у Лены шпильку просить.       Убедившись, что за мной никто не наблюдает и шустро просунув вовнутрь ключик, я начал искать «язычки». Спустя минут пять у меня вышло. Я зафиксировал штифты, и повернул ключ. Готово! Дверь открылась без помех.       Склад. Именно, сука так. С большой буквы. Переступив порог, у меня сложилось впечатление, что он единственный на весь лагерь. Если где и находились закрома одного знакомого торговца, по кличке Гаваец, то именно здесь. Чего тут только не было…       Свёрнутые в рулоны матрацы расположенные на трёх полках стеллажей. Свёрнутые тюки постельного белья, лежащие прямо так, кучками и даже не накрытие плёнкой от пыли. Хозяйственные инструменты для уборки территорий, посадки деревьев и рассады, аккуратно поставленные в большие металлические бочки.       А рядом с ними, три вполне себе хороших дивана. На таких и поспать хорошо…или ещё чем заняться. В глубине склада, я даже заметил парочку телевизоров, хотя в самом лагере, вроде бы, не было ни одного зомбоящика. Пяток исправных велосипедов (а если попробовать уехать отсюда?).       Ёптыть…да в чью ж дурную бошку с явно облегчённым мозгом, пришла идея хранить тут препарированных и законсервированных животных?! Серьёзно, нахера?! Ладно, допустим лягушки и прочие пресмыкающиеся, не так страшно, но блядь…человеческая голова?! Эмбрион?! Заспиртованный крот, любись он в жёванный рот?!       Пиздееец… юные натуралисты-садисты. Устроили из склада, наглядное пособие: как быстро расположить к себе девушку? Первое. Приводишь ночью на склад. Второе. Заранее ставишь биологические образцы так, чтобы их освещала луна. Третье. Героически успокаиваешь испуганную девушку и предлагаешь ей посидеть на одном из диванчиков, которые тут есть. Четвертое. После успокоения девушки, воспеваешь о её красоте и смелости. Пятое. PROFIT! Она твоя. Ебантизм просто…не склад, а просто…пиздец!       Было довольно темно, но свет я включать не рискнул, однако лопата отыскалась быстро. Обычная штыковая, то что нужно! Взяв инструмент в руки, и уже собираясь на выход, я заметил, что за самой лопатой лежала какая-то странная загнутая палка. Любопытство взяло вверх, и я присел на корточки.       То, что я принял за палку, на деле оказалось… катаной! Удивленно присвистнув, я взял оружие в руки, и вопреки всему, всё же отыскал выключатель, решив рассмотреть детальнее свою находку. Черные лакированные ножны, с золотыми иероглифами: クレンジング.       Попробуем прочитать… Сука, уже успел забыть каково это… «ку»… «рэ»? «курилчего»? А, не… «курэндзингу»! «Омовение»? Нет, вряд-ли. Скорее «Очищение». Интересное, однако, клеймо…       С тихим свистом меч был вытащен из ножен. Он прекрасен! Изящная форма, буйный хаотичный узор закалки, идеальная форма… Я таких мечей даже на картинках не видел! Хм, интересно, это штучная работа, или конвейер?       Даже если конвейер, он должно быть стоит целое состояние! Охуенная сталь, даже на глаз видно, что такой клинок хрен сломаешь… Кстати, цубы нет. Катана без цубы, прям как у Саске Учиха, да ебать, осталось только волосы покрасить, и курнуть чего-нибудь, чтоб глаза покраснели… Прямо около рукояти я обнаружил подпись: 兼光. Пиздец, товарищи! Это… Это же…       Это меч работы кузнеца Канэмицу из провинции Бидзэн. Эпоха Канен, шестнадцатый век.       Я немедленно положил меч, и поклонился гордому оружию. Осознание того факта, что эту катану некогда держал в руках великий японский мастер, просто разрывало мне мозг! Нет, может это и реплика, но судя по еле заметным зазубринам, оружие уже успело побывать в бою.       Извините, уважаемая администрация лагеря, но такое оружие я не могу оставить пылиться на складе, и временно его конфискую! Пристроив находку на пояс и подхватив-таки лопату, я с максимально доступной скоростью припустил к себе в домик, где, на секундочку, моя девушка охраняет труп Семёна. Тихо спиздил и ушёл, называется — нашёл! Не думаю, что Леночке приятно находиться в одном домике с чьим-то телом.       Какое-то время у меня ушло на то, чтобы незамеченным добраться до своего обиталища. Обратный путь был гораздо сложнее, ибо вид пионера с лопатой и острым мечом на поясе уж явно должен был притянуть к себе ненужное внимание. Но я справился, и меня вроде бы никто не спалил.       На подходе к домику я услышал звуки борьбы, чье-то сопение и рык, доносящиеся из него. Я тут же забыл обо всякой конспирации, и рванул к двери. Взлетев на крыльцо, я шустро начал открывать дверь ключом, и сделав это, обомлел. На полу лежала Лена, а на Лене рычал и брызгал слюной Семён. Вернее то, что когда-то было Семёном.       Девушка одной рукой пыталась скинуть с себя рычащее чудовище, а другой хаотично и безжалостно наносила ему удары ножом всюду, куда могла дотянуться. Было видно, что еще чуть-чуть, и она не выдержит напора, и тогда он прокусит ей шею!       Не мешкая более, я выхватил катану, и мгновенно снес покойному половину башки. К моему огромному удивлению, это его нихуя не остановило! Тогда я предпринял другую попытку, и что есть силы уебал его носком ботинка прямо в челюсть. В результате данного действия у Лены получилось спихнуть его с себя, и отползти, после чего я тут же одним ударом отрезал ему башку, которая с сочным шмяком упала на половицу.       Потерявшее ориентацию в пространстве тело дергалось еще минуты три, обильно поливая всё вокруг кровью, после чего умерло во второй раз.       Немного отдышавшись, я объяснил испуганной до усрачки девушке, что это был зомби, коих в Зоне полно. Откуда он здесь взялся, я в душе не чаю, почему он такой живучий — спроси у него, я впервые вижу, чтоб зомбари без головы так дергались. Сил на то, чтоб удивляться у меня уже не было, но итак было понятно, что «Последняя Слеза» это нихуя не такой простой артефакт, коим его считали. — Не, ну в пизду, Никит. Давай его закапывать быстрее, а то меня скоро кондратий хватит от этих приключений. Ну вот почему с тобой всегда так… Только-только всё становится хорошо, и тут же происходит какая-то лютая дичь, после которой у меня волосы седеют! …       Сказано — сделано. Убедившись, что поблизости вообще никого нет, кто смог бы нас увидеть, мы кое-как вдвоем вытащили труп и его запчасти из окна. Почему из окна? Потому что оно в аккурат на лес выходило. Как же мне фартануло, что мой домик стоит так близко к лесу!       Яма получилась достаточно глубокая, метра два-два с половиной. Заблаговременно я переоделся обратно в окровавленную форму, чтоб чистую не пачкать, и мы споро с Леной закинули в яму останки Семёна. — Прощай, братец-пионер. Ты был самым Семёнистым Семёном из всех, кого я знал! Земля тебе стекловатой, а небо — дождем из пиписек! Пусть на том свете тебе встретится Хапсиэль, и научит тебя любить… себя! Аминь! Лена, не хочешь чего-нибудь сказать нашему бывшему другу? — Ну вот зачем ты так? — вытирая слезы, спросила Лена. — Он же всё-таки был нашим другом! А твой артефакт, считай, убил его! — А нехрен было лезть куда не просят! Он вломился ко мне в дом, расшвырял мои вещи, уронил на пол Беллу, и теперь я его жалеть должен? Да и вообще… — Что — вообще? — То! Он был тем еще утырком. Ты просто не в курсах пока. Потом расскажу. Но он заслужил свою смерть!       На этой фразе я закинул последний ком земли в могилу, и начал споро притаптывать её ногами и забрасывать травой, чтоб никто случайно не наткнулся на свежий холм. Лену мои объяснения судя по всему, не очень устроили, поскольку она гневно зыркнула на меня глазами: — А ты кто такой, чтобы решать, кто заслужил смерть, а кто нет?! Ты что, Бог? Или может, судья, палач, служитель закона?! Да, он поступил плохо, да, его уже было не спасти, но прояви хоть каплю уважения к покойному товарищу! — Тамбовский волк ему товарищ. — спокойно ответил я. — А насчет того, кто я… Я тот, у кого в руках есть оружие, чтоб убивать, и чтоб защищаться. И до тех пор пока оно у меня есть, а у других его нет, я заведомо сильнее. И если мне для защиты своей девушки нужно кого-то грохнуть, я не спрашиваю — кого. Я спрашиваю — как и когда. Поэтому твои аргументы и обвинения беспочвенны. — Я не узнаю тебя. Я не думала, что ты… такой! — Ну уж извините, миледи! — картинно усмехнулся я. — Лимит хороших поступков у вашего рыцаря ушел в глубокий минус, белый конь съеден в овраге, доспех сдан в приемку металлов, а меч он нашел только сегодня. C'est la vie, mon petit coeur! (Такова жизнь, моё маленькое сердечко) — Нет, правда. Я всё понимаю. — вытерла слёзы Лена. — Он же тоже был живым, у него были чувства, желания, мечты… Он тоже хотел жить! Я долго терпела твой цинизм, но почему так сложно быть хоть немного… человечнее?! — Да потому что я сталкер, мать твою! — в бешенстве заорал я. — Я, мать его, сталкер! Не пионер, не школьник, не герой, и не злодей! Зона не прощает ошибок, ты можешь это понять?!       Скопившееся за эти несколько дней напряжение всё же дало о себе знать вот таким вот яростным неконтролируемым всплеском эмоций. Я бешено надрывал связки, выплескивая весь свой негатив на девочку, которая стояла, и заливалась горькими слезами, со звериной тоской и страхом наблюдая за мной. — Еще неделю назад я жил своей жизнью, занимался своими делами, и тут внезапно ХУЯК СУКА, меня зашвыривает в сраный пионерский лагерь двадцатого века, в котором хрен поймешь, кто враг а кто друг! Я каждую минуту, каждую секунду жду удара в спину, у меня в этом проклятом месте априори не может существовать друзей! Молчание было мне ответом. — У меня здесь есть только ты. — чуть тише продолжил я. — И я переживаю. Пиздец как переживаю за тебя. Я бы никогда не простил себя, если бы вместо этого Семёна мне пришлось хоронить тебя. Просто, помни это, хорошо? Помни, и береги себя. — А о том, что я тоже переживаю за тебя, ты не подумал? — не прекращая плакать и всхлипывать, жалобно с надрывом произнесла Лена. — Ты приехал под конец смены. Незнакомый, чистый мальчик, как будто бы совершенно из другого конца вселенной. Такой открытый, веселый, дружелюбный… Я даже помыслить не могла о том, чтобы подойти к тебе и заговорить, а наша первая встреча… На меня никто никогда так ярко не реагировал. Я не знала, что и думать. Я следила за тобой, наблюдала. Спрашивала о тебе у вожатой, у девочек… И эта твоя Зона… Я знаю, что ты не врёшь. Все твои слова звучат как бред сумасшедшего, но я точно знаю что ты говоришь правду, потому что мне снилась Припять, снились зомби и «Монолит». Снились задолго до нашего знакомства… И поэтому, не думай что я позволю тебе уйти! — Да я вроде никуда и не собирался, солнце. Всё нормально, не переживай. Просто пойми — я вот такой, и пытаться меня изменить не нужно. Я никогда не стану тем, кем никогда не являлся. Давай закроем тему, и вернёмся обратно в лагерь. Не забудь, нам ещё домик отмывать и шмотки стирать. — гася пыл, ответил я девочке Лена, подумав мгновение кивнула, что-то для себя решив, и мы двинулись обратно. — А меч ты откуда взял? — На складе. Тихо спиздил и ушел… — Чего-о? — вскинулась Лена. — Ты знаешь, как это называется?! — Называется — нашёл! — торжественно изрёк я, и поднял указательный палец вверх в жесте наставления.       Такая нелепая шутка несколько разрядила атмосферу, и ледяная стена, которая было начала между нами возникать, тут же рассыпалась на множество осколков. Лена ещё немного на меня поругалась, но все же посмеялась над тем, как я выкрутился.       Стоит ли рассказывать о том, как мы решили, что заляпанные кровью шмотки проще сжечь, чем отстирывать, и безжалостно спалили к хуям собачьим их в том же лесу, облив остатками огненной крови заключённого «Пузыревича»? Последними, кстати, остатками, так что хрен этой рыжей алкашке! Ну, а еще мы с Леной немного поругались, — Это — статья, понимаешь?! Убийство, мать его! И насрать, что он, вроде как, сам, если вдруг труп всплывёт, опера весь лагерь перетряхнут, и нас с тобой тоже возьмут за жабры! Что, думаешь нас вообще никто не видел? Тебя с мечом вообще прям ни один пионер не заметил?! А меня с полными вёдрами?! Да всегда найдутся свидетели, они всегда, слышишь меня, всегда есть! — девочку всё несло и несло, сказывался пережитый стресс. Ну да, не каждый день твой товарищ-пионер пронзает себе сердце ножом, будто бы принося его в жертву Богу Солнца Тонатиу. — Что общего между Семёном и хомячком? Никогда не знаешь, как он сдохнет на этот раз, ахахахаха!       Шутка Лене не понравилась. По-моему, она обиделась. Но ненадолго. Я всё же смог ее убедить, что хрен кто чего докажет, даже если тело найдут, и вообще предположительно я или мы уже через три дня будем далеко отсюда…       Да, я объяснял Лене, что я могу исчезнуть. Объяснял что без понятия, как работает система лагерей. Я не думаю что она поверила мне на все сто процентов, но я её при любом раскладе заверил, что если у меня будет выбор, то я останусь с ней.       Я останусь с ней, хоть в этом мире, хоть в своём. Что меня ждет за пределами лагеря? Возвращение в Зону, встреча с Шуховым и обстоятельный рассказ всего, что здесь произошло. Потом он бросит что-то наподобие: «Ну, удачной охоты, сталкер!» и просто-напросто исчезнет из моей жизни, поскольку его необходимость во мне пропадет. Это если он вообще не решит меня пришить, как нежелательного свидетеля… чего? «Совёнка»? Кто его знает, этого Шлюхова… Черный, мать его, сталкер. Высшее, мать его, существо, с конца пищевой цепи.       Оставшись же здесь, с Леной, я смогу начать жизнь с чистого листа, с подспорьем в виде любимого человека. До Зоны в том понимании, в котором она есть в моём мире, еще очень далеко. Да и может у меня наконец-то станет всё, как у людей… Кстати, после чего у Лены-то истерика случилась? — Семеее-ооо-н! — пронзительно звала Славя вдалеке, неумолимо приближаясь. — Семеее-ооо-н! — тут и там вторили ей голоса пионеров, среди которых я узнал голоса вожатой, Мику, и даже Саныча. «Семее-ооо-н! В какой сарай мы водку сгрузили?!» — и не водка у нас была, а огненная кровь заключенного «Пузырёвича!»       Мы с Леной сидели в моём домике, всё еще перепачканном в крови, закрытые на ключ снаружи (моя работа, обратно через окно влез), и боялись пошевелиться. Если Славя решит обратить на него внимание, откроет вожатским ключом дверь и увидит весь тот пиздец, придется убивать еще и её, чего мне очень сильно не хотелось.       Славяна подходила к каждому домику, стучалась, и если никто не открывал, уходила искать потеряшку дальше. Когда подошла очередь нашего домика, лицо Лены было белее мела, а я сидел у косяка двери, сжимая в руке пистолет с навернутым глушителем и подушку для еще большего глушения выстрела. Но к счастью, Славяна просто постучалась, и пошла дальше. Вот после этого Лену и накрыло. Такие вот дела, братцы.       Пока мы отмывали домик и сжигали одежду, незаметно наступил вечер. Матрас и постельное белье тоже пришлось сжечь. К нашей чести, домик был отмыт чуть ли не до блеска, хоть и дерево было не полированное. Сода и уксус (откуда только Лена его достала?) при правильном применении могут творить чудеса не меньшие, чем лом и какая«-то мать». Окончательно запыхавшись, мы с Леной медленно поплелись в столовую, где перекинулись парой фраз с Электроником: — А вы типа это… Ну, вы с Леной… Того-этого… Пара, да? — Бля, пацаны, у меня к вам с Шуриком с самого первого дня тот же вопрос, есс честно!       На этом моменте кибернетик как-то резко засмущался, потом возмутился, и клятвенно заверил меня в том, что они, мол, советские пионеры, и добрые друзья, не страдающие всякими там… отклонениями!       Но вот после такой его реакции, во мне очень крепко засел червячок сомнения. Я-то просто пошутил, не думая об этом всерьез, а он вон как засмущался, испугался…       Да и хрен с ним. Мне щас не до их содомитских наклонностей. Долбятся в очко, и долбятся, главное не при мне и не со мной, а то мигом глаз в шоколадный глаз, как старик Фрейд завещал! Больше беспокоил вопрос, что будет, когда они поймут, что Семёна искать бесполезно! — Кстати, вы же в курсе, что Семён пропал? — вторил моим мыслям Электроник — Хм, нет еще. Мы слышали, что его ищут, но думал что нашли уже давно… Разве нет?       Моим актерским талантам мог бы позавидовать сам Сергей Бондарчук, однако Электронику было… до задницы. Неудивительно, что он принял нашу «неосведомленность» за чистую монету, и тут же принялся рассказывать, что Семёна мол, не могут найти целый день, и импровизированная пионерская ДНД проверила уже всё что только можно, кроме старого лагеря, куда и отправили Шурика еще часа три назад. Поэтому Электроник сегодня ужинает один, без своей… кхм-кхм… подружки. Не успели мы отнести подносы, как… — Вот, наконец, и вы. Поели? — как гром среди ясного неба обрушилась на нас вожатая — Поели… — Так вот, пока мы тут в тепле и комфорте едим, наши товарищи прозябают от жажды и голода! — принялась вдохновенно вещать вожатая. Однако, я ее перебил. — Ольга Дмитриевна, звиняюсь, что перебиваю, но что конкретно вы этим хотите сказать? Давайте ближе к делу. — Никакого уважения к старшим! — фыркнула вожатая, но спустя мгновение едва заметно улыбнулась, оценив мою способность быстро переходить к сути. — Так вот, Лена, Никита. Как вам уже сообщил Сергей, Семён действительно пропал. Полагаю, видели вы его или нет, спрашивать бессмысленно, иначе вы бы уже об этом сказали. Беда в том, что вслед за ним пропал и Шурик. У него при себе есть рация, но он перестал выходить на связь. Последнее, что мы знаем — он собрался спускаться в катакомбы под старым лагерем, что крайне опасно, поскольку там в любой момент всё может рухнуть. В милицию отсюда не позвонить, поскольку телефонный кабель, ведущий к ближайшей станции, был повреждён и восстановить его не получится… — И что дальше, Ольга свет Дмитриевна? Нам самим туда переться? — Дело всё в том, что милицию к этому всему привлекать крайне нежелательно. Сами понимаете, какой скандал начнется, если вдруг кто-то узнает, что наш лагерь вовсе не такой безобидный, каким кажется. Я хочу, чтоб вы вдвоём отправились туда, и нашли Семёна с Шуриком. Да, я сглупила, когда отправила на поиски лишь одного человека, и за это я понесу ответственность. И за вас двоих я тоже готова её понести. Мне известно, что ты, Шутник, умеешь превосходно ориентироваться на местности, к тому же ты получишь дубликат карты всей прилегающей местности, и карты подземных коммуникаций… — А если и мы пропадём? — уточнил я на всякий, оставаясь внутренне напряженным, и готовым к любым вывертам этой взбалмошной девицы. — Если и вы пропадете, то мне — пизда. — шепотом сказала Оля, приблизившись к моему уху. — Но если найдешь ребят, проси что хочешь. А еще я забуду про оружие, которое за каким-то хреном с самого первого дня лежит у тебя под матрасом, и которое я задолбалась перепрятывать от дежурной, которая совершает ежедневный плановый осмотр домиков на предмет контрабанды. Если бы пиздец в этом мире имел форму и был самостоятельным предметом, то он бы выглядел именно так — в образе вожатой, которая ехидно улыбалась мне, сверкая зелеными глазами, и подмигивая. Какой, в пизду, дежурный?! Какой, в пизду, обход?! Почему я впервые об этом слышу, и главное… Откуда про ствол она узнала?! — И катану подарю. Сможешь взять с собой — увещевала меня вожатая, хотя я уже знал, что такому человеку лучше не отказывать. Образ тупой куклы — простушки-вожатой, лижущей яйца комиссии и папаше Лены, рушился на глазах и сменялся образом крайне опасного и весьма информированного самостоятельного игрока на этом поле, преследующего свои цели. У меня разом возникло очень и очень много вопросов. — Позже поболтаем, сталкер. Сначала найди мне Шурика, а потом я отвечу на все твои вопросы. — также шепотом проговорила она, едва заметно сжав мое бедро, и отправившись восвояси, под удивленным и ничего не понимающим взглядом Лены… В диалоге она назвала меня Шутником, что для неё уже нихуя не свойственно, но… Сталкер?!       Смеркалось. Лес в такие моменты будто бы теряет привычный зеленый окрас, и превращается в настоящее царство сна. Начинают петь сверчки, цикады, просыпаются совы и прочие ночные хищники, приправляя лесное пение своим неповторимым, и бросающим в дрожь неопытного путешественника угуканьем.       Мы с Леной, периодически сверяясь с картой, шли в сторону старого лагеря. Я переоделся в те шмотки, в которых приехал, и мой плащ-пыльник периодически цеплялся за кусты и ветки.       Внутренние бронепластины на коленях давали мне уверенность в том, что в случае чего, удар с колена для какого-нибудь выскочившего вражины будет если не летальным, то весьма и весьма травмирующим. Берцы для такой дороги подходили идеально.       Катана висела на поясе. У Лены. Ну, раз это подарок, то я волен им распоряжаться так, как хочу! Лена говорила, что умеет обращаться с таким оружием, ну не удивительно — участвовала в исторических реконструкциях с реальным холодняком! Такая уж точно сперва рассечет на две части, а затем уже спросит, зачем я её напугал…       Пистолет покоился во внутреннем кармане плаща, в полусекундной доступности. Два запасных магазина лежали там же. Глушитель я на него навернул заранее, ну а мало ли?! Тот факт, что Ольга знает о наличии у меня пистолета, не значит что о нем должен узнать весь лагерь!       Откуда она знает? Какой в пизду дежурный? Что вообще происходит в этой сраной архианомалии под названием «Совёнок»?! Учитывая, что меня сейчас по факту отправили хрен пойми куда, без права на отказ, причем второй раз за два дня, это уже «Слэйвёнок» какой-то получается…       Лена смиренно вышагивала рядом, держа в руках фонарь, и изредка поглядывая на карту, которую я держал в руках. Она была одета в синее спортивное трико и в белую обтягивающую футболку. Под футболкой, к сожалению, был лифчик, иначе из-под нее гарантированно торчали бы соски, и время с таким зрелищем пролетело бы быстрее.       Невольно я залюбовался стройной фигурой моей девочки. Как она элегантно шагает… Трико очень интересно обтягивает филейную часть, и стройные ножки. Мясцо у красавицы наросло там, где надо… — Чего смотришь? Нравлюсь? — хихикнула девочка — Да. Ты красивая, очень красивая. Давай встречаться? — Дурак! — прыснула девочка. — Мы уже встречаемся! — Да-а? — картинно удивился я. — Да-а! — передразнила меня девочка. — После всего что было и, вероятно, будет, ты просто обязан на мне жениться! — А что-же такое было-то? — подыгрывая девочке, поинтересовался я. Ответить Лена не успела, ибо впереди раздался жуткий, леденящий душу вопль. — А-а-а-а! Помогите! Спасите! Вытащите мен… бульк… хррр… сиии… — донеслось до нас с Леной. Я молниеносно выхватил из кармана ствол, включил фонарь, присел на одно колено и нацелился вглубь чащи. Лена тут же юркнула за дерево.       Будучи одним из самых молодых ветеранов Зоны, исходившем её вдоль и поперек, и не бывавшем разве что на ЧАЭС, я прекрасно знаю, какой звук издаёт только что перерезанное горло. И я никогда и ни за что не спутаю его с чем-то другим.       Постояв еще пять минут, я опустил оружие, и знаком показал Лене — вперед, но медленно. Систему знаков Лена знала, с отцом на охоте применяли, когда добыча была близко настолько, что её можно было спугнуть голосом. Мы медленно продолжили движение короткими переходами от дерева к дереву, и вскоре обнаружили огромную яму, диаметром примерно в метр. — Звуки были оттуда, точно тебе говорю. — резюмировал я. — Похоже это еще один незапланированный строителями лаз в катакомбы. Короче, смотри, делаем так… Я принялся расписывать Лене план дальнейших действий. — Ты слышала звук, который до нас донесся после просьбы о помощи? Свист и сипение? — Да… Будто бы горло кому-то свернули. Жутко. — Не свернули, а перерезали чем-то острым. Я этот звук, к сожалению, знаю. Но нужно убедиться, что это действительно Шурик, а не какой-то другой пионер. В крайнем случае, мы просто найдем его тело, и уйдем, с остальным пусть полиция… тьфу, милиция разбирается. Задачу выполнить надо. Всё поняла? —Да… Но мне страшно, мне очень страшно! А вдруг тот, кто убил Шурика, всё еще там?! — Значит убьем его первыми. С пустыми руками назад возвращаться не вариант, вожатая узнала о том, что у меня есть пистолет, и может очень серьезно подпортить мне жизнь. Вернуться и сказать, что мол — мы слышали как кому-то перерезали гортань и ушли не прокатит. — А если… Если тебя убьют?! — Пусть попробуют. Если совсем уж страшно, тогда лучше возвращайся. Меч я оставлю тебе, так что если придется отбиваться, отобьешься. Не знаю, как ты им владеешь, но если так же как я пистолетом, то шанс у тебя сто процентов есть. — Ну нет! Я с тобой, одного тебя не брошу! Хрен с ним, со страхом, мы вместе эту кашу заварили, вместе ее и расхлебывать! К тому же… Я себе не прощу, если с тобой что-то случится, а меня не будет рядом! — Не простишь себе, что пропустила такое забавное зрелище? Ладно, шутки в сторону, дело пахнет хуем, а это не самый приятный запах. Тогда смотри. Сейчас я спрыгну туда первым. Да-да, я первый, даже не спорь! У меня в руках ствол, а за пазухой нож, даже такой катаной как у нас меня будет сложно зарубить с первого удара. — Если завяжется бой, я прыгаю следом и помогаю. Если не завяжется… Тоже прыгаю. — подтвердила Лена. — Всё ясно. Двинули!       Хм… От страха у нее и следа не осталось. Быстро же она серьезную мину включила. Было заметно, что девочка максимально сосредоточена, и готова в случае чего продать свою жизнь подороже. Какой, однако, резкий переход. И мне это нравится, черт возьми! Дела отдельно, сопли и слюни отдельно. Мой подход.       Посветив в яму фонарем, я обнаружил, что она где-то метра два в высоту. Нормально, главное прыгнуть правильно, и не повредить ступню. Вдохнув и выдохнув, я аккуратно сиганул вниз, и приземлился в аккурат на бетон. Отдача от прыжка слегка обожгла ступни, но в целом я приземлился без помех.       Не мешкая ни секунды, я посветил фонарем в обе стороны открывшегося мне тоннеля, и не увидев ничего подозрительного, махнул Лене рукой. — Прыгай, только аккуратно! Тут довольно высоко, постарайся приземлиться в аккурат на ступни, иначе можешь подвернуть ногу!       Спустя десять секунд девочка стояла рядом со мной, беспрестанно озираясь. Сверившись с картой катакомб, мы определили примерное наше местоположение, и двинулись в сторону небольшой комнатки, которая была подписана как «техническое помещение». —Шуу-рии…! — крикнула было Лена, но быстро осеклась, ибо я тут же зажал ей рот рукой. — Тихо, суицидница! — шикнул на неё я. — Совсем с ума сошла?! А если этот маньяк нас услышит?! — Уже услышал, хи-хи — донесся чей-то женский, слегка истеричный голос у нас за спиной. «Каха, ти как миня нашёль?»       Я тут же развернулся в прыжке, и выстрелил на звук. Выстрел в закрытом помещении работает как шумовая граната, поэтому нас с Леной оглушило. Но я, более привычный к таким поворотам сюжета, смог оперативно оценить открывшуюся картину, и обнаружил, что пуля нашла свою цель. А именно — Шурика.       Картина, открывшаяся моему взору, была поистине ужасающей. В четырех метрах от меня стоял Шурик, без своих привычных очков и с перерезанным горлом, из которого до сих пор вытекала кровь. Горло было перерезано очень умелым ударом вместе с трахеей, будто опытный мясник поработал, и его голова ритмично покачивалась в такт, пока некто или нечто держало его за подмышки, используя перед собой в качестве щита, дабы мы могли хорошенько разглядеть результат его кровавой работы.       Помимо горла, у Шурика был разрезан живот, из которого трепыхались обрубками сизые, наполовину отрезанные кишки и желудок, источая сильнейшую вонь. Твою мать, что за блядское животное могло с ним сделать такое?!       Лена, увидев сие зрелище, начала уже второй раз за день поспешно извергать из себя весь съеденный ужин, и часто-часто кашлять. Однако она достаточно быстро пришла в себя, по сравнению с предыдущим разом. Противник нападать не спешил, и дал мне возможность оценить обстановку. — Ахаха, бедный Шурик… Какое несчастье! Мало того, что тебе весьма грубо и вульгарно выпотрошили, так еще и продырявили! — заливалась смехом маньячка, чьего лица я до сих пор разглядеть не мог, несмотря на довольно яркий свет фонаря.       Держит весьма тяжелого парня чуть ли не на весу. Сильная. Горло перерезано именно ударом, разрез неровный. Значит точно сильная, чтоб так перерубить трахею, нужно обладать весьма серьезной физической силой. — Что он сделал-то тебе? Зачем парня убила? — тянул я время, целясь примерно в то место, где у маньячки должна быть голова, и дожидаясь, пока Лена придет в себя. — Скучно. Все вы скучные, мрёте как мухи. А еще вы мне кое-что задолжали… — И что же? — Жизнь! — визгливо выкрикнуло чудовище, отшвырнуло Шурика, и с нечеловеческой скоростью бросилось прямо на нас.       Рефлексы сделали своё дело, и пять пуль ринулись наперерез этой бешеной. «Осталось семь» — машинально зафиксировал мой мозг. Только одна, последняя пуля достигла цели, отбросив психопатку назад, от остальных же она каким-то образом умудрилась увернуться.       Не давая ей времени прийти в себя, я продолжил стрелять. Эхо от выстрелов нещадно било по ушам, коридор заволокло запахом пороха. Полученное в живот ранение, похоже, совсем никак не помешало этой ебанутой, ибо она продолжала уклоняться от пуль, постепенно сокращая дистанцию.       Впервые такое вижу от человека. Мутанты, те же кровососы, умеют так делать. Про химер, псевдокошек и собак вообще молчу. прыткие твари. Слепыши, умеют примитивно мысли читать, и заранее знают, куда ты будешь стрелять, поэтому с ними отдельная тактика… Но вот это-то что за тварь?!       Патроны кончились, тварь замерла на месте, ехидно щурясь, и я смог-таки её разглядеть, но лучше бы я этого не делал. Что-ж я маленьким не сдох…       Я в панике молниеносно повернул голову в сторону моей Лены, и отметил, что она уже пришла в себя, глядя на нашу «гостью» глазами, полными охуевания и страшного узнавания. Еще бы. Ведь перед нами стояла Лена.       Но не моя. Эта сущность, была похожей на мою Лену лишь телом, но не лицом. Некогда белая рубашка, была заляпана кровью, чуть больше, чем полностью, да так, что галстук едва видел был! О юбке и говорить нечего…чёрная от крови.       Да. формы те же, но вот лицо. Это была злоебучая маска, психованного маньяка из серии фильмов «Крик»! Эта маска была словно тающий воск. Она словно бы таяла, постоянно меняя свою форму. Разрез глаз, их форма и местоположение на лице постоянно менялись.       Форма носа осталась прежней. Но рот, или его подобие…я блядь даже не знаю, как эту хтонь назвать! Если бы у восковой фигуры из музея мадам Тюссо и клоуна был бы ребёнок — то это определённо было бы Оно! И эта чёртова маньяка, держала в руке что-то длинное и сверкающее. Взмахнув крест накрест, она окропила нас с Леной чем-то красным и мерзотно вонючим.       Секунда времени, и я рванул из кармана запасной магазин, лихо вщелкнув его на место старого. «Лена» же отреагировала страшной усмешкой, от которой даже у меня мурашки прошлись по коже.       Только сейчас я заметил, что «Лена» держит в руках не какую-то там ржавую железяку, а точно такую же катану как у моей Лены, только окровавленную, со следами запекшейся крови предыдущих её жертв. — Не знала, что у тебя есть такая игрушка. Больше ты в меня не попадешь, нет-нет, мой зайчик! — Она поигрывает катаной, как жонглёр предметами. Играючи и умело. — Почему бы тебе просто не сдаться? Вы смогли повеселить меня, в отличии от других кукол, поэтому я убью тебя и мою беспомощную копию быстро! — Рассмеявшись так, что у меня, прожжённого ветерана Зоны, человека, едва ли хер не показавшего Монолиту и который пинками разгоняет демонстрации контролёров, кровь застыла в жилах! — Честно-честно! — Отсоси, потом проси — нервно выдохнул я. — Хрен тебе, мы еще повоюем, так повоюем, что я тебе твой меч в жопу вколочу, на манер советского флага на Рейхстаге! Храбрюсь, конечно. Не уверен, что этот бой будет за нами, тварь явно не первый раз держит в руках оружие. Тем временем «настоящая» Лена уже успела оценить обстановку, и с тихим шелестом достала оружие из ножен. — О-о, у тебя тоже есть «Палач»? Отлично! Ведь у меня скоро будет два «Палача»! — обрадовалась чудовище. Лена вышла вперед, сжимая в руках катану, которую «Лена» отчего-то назвала «Палачом». — Шутник, ты видел, как она двигается. Просто так её не застрелить. Я свяжу её боем, а ты выберешь момент и всадишь ей пулю в башку. Я заметила, что эта «Лена» двигается так же как и я, значит и навыки у нас плюс-минус… Договорить нам не дали. Тёмная Лена вновь ринулась в атаку, провизжав что-то вроде «Довольно!», и моя Лена вступила в бой. Я так за неё испугался, что чуть было не открыл огонь, но в последний момент осадил себя, поскольку на такой дистанции мог очень легко задеть мою девочку.       Первый удар наотмашь Лена выдержала, чуть не выронив катану и слегка охнув. Тварь явно была сильнее физически и Лена, поняв это, перестала принимать её удары на жесткий блок, парируя и финтуя.       Как выглядит бой двух самураев? Загуглите. Только не фильмы, и не сериалы, ибо то, как его показывают в кинематографе — это полная хрень. Реальный бой на длиннолезвийном оружии длится очень недолго, подольше чем на ножах, но только при условии что соперники равны по уровню мастерства.       Было очень заметно, что Лена проигрывает своей уродливой копии, поскольку та была не только развита физически, но и судя по всему имела куда больший опыт. Я попытался поймать момент и всадить в нее пулю, но девочки двигались настолько быстро, что сделать это безопасно для Лены было очень непросто.       Мне с моим «Шайтаном» в эту битву встревать было бы явным самоубийством. Меня нашинкуют как колбасу с первых же пяти секунд, ибо длина оружия совершенно разная.       Лена двигалась… профессионально. Постепенно страх за девочку улетучивался, заменяя собой холодный расчет. Минуты полторы у меня в лучшем случае есть, Лена не даст себя так просто убить. Даже я, будучи не самым последним бойцом на мечах, скорее всего проиграл бы спарринг с Леной, ибо на таком уровне махать мечом в наш двадцать первый век умели очень немногие.       Я сказал, полторы минуты? Забудьте. Лена начала выдыхаться. Вот она пропустила небольшой порез по ноге, из которого тут же потекла кровь. Вот на правой руке появилось три равномерных, и весьма глубоких пореза. А «Лена», казалось, вообще не чувствовала усталости, продолжая нападать с той же яростью, начисто забыв не только обо мне, но и об окружении.       Это и оказалось решающим в данном поединке. Лена, собрав остатки сил, с яростным воплем начала теснить свою соперницу к трупу Шурика, сиротливо лежащему на полу. Это последний рывок, и если у Лены не получится задуманное, то после этого либо я перехватываю катану, либо Лену попросту зарежут.       Тёмная Лена начала отступать, всё так же бешено улыбаясь, и сверкая темными провалами вместо глаз. И вот в какой-то момент она, отпрыгнув, налетела на труп Шурика, и с размаху ебнулась прямо на спину.       Мой выход! В ту же секунду тело монстра пополнилось тринадцатью лишними отверстиями, ибо пуль я не жалел. В грудь, в плечо, в живот, в шею, в голову. Монстр захрипел, и задергался. Последнюю пулю я всадил в неё в упор, прямо в лоб. На всякий пожарный, я нанёс несколько ударов в виски, горло и сердце. Больше она не шевелилась, но я, забрав катану у тяжело дышащей Лены, тремя мощными ударами отрубил твари голову, чтобы уж наверняка.       И тут, в моём воспалённом разуме, возникли следующие строки, которые я, сам того не ведая, выдал во всеуслышанье, совсем не беспокоясь о конспирации: Узрев Шутника, мы застыли от страха! Охальницу вмиг, покромсал он пиздато. Башка отвалилась, как струны от грифа… Шутник её брюхо вспорол словно рыбу. И славный Шайтан погрузил так глубоко, Маньяк захлебнулась желудочным соком! Упала, ногами накрывшись своими, А всё это в честь, досточтимой Хтонини!       Продекламировал гордо, как на детском утреннике, с выражением. Не хватило только стульчика, колпака, и Deadа Мороза. К двум придуркам из волшебнейших грёз приходит дедушка Некроз! Кстати, насчет некроза… Раны надо Ленке обработать. Гниение заживо — привилегия зомби, а не наша. — Что это… нахрен… было такое… а? — Хрен знает, солнце. Давай её выебем? — покосился я на обезглавленный труп. — Хотя не, не её. Иди ко мне. — Обнял я мою красавицу и спасительницу.       Так мы и стояли, обнявшись, посреди двух трупов. Наконец Лена, полностью отдохнув, отольнула от моей груди, несильно пихнув меня в плечо, она слабо улыбнулась и вопросительно уставилась на меня своими живыми зелеными глазками. — Назад мы точно не залезем, слишком высоко. Будем надеяться, других тварей тут нет. Пойдем вперед. И спасибо тебе, без тебя я бы ни за что с ней не справился — я поцеловал Лену, и получив ответ в виде слабой улыбки, подхватил трофейный меч с трупа монстра, и потянул любимую за собой вглубь шахты.       Пока шли, я достал из кармана россыпь патронов, и зарядил оба магазина под завязку. Россыпью осталось еще двадцать четыре, в магазинах заряжено двадцать шесть. Очень крупно потратились на этого монстра, надо быть экономнее, иначе с голой жопой и мечом останемся.       Где-то в этих катакомбах должна быть аптечка. Мне очень не нравятся раны Лены, они могут запросто воспалиться. Учитывая, что трофейная катана, которую я держал в руке явно никогда не чистилась предыдущей владелицей, это более чем реальный вариант. Трупный яд это очень и очень хуёвая штука!       Шурика нашли. Осталось выбраться из катакомб, и сказать — так, мол и так, Шурика нашли, его убила какая-то маньячка, похожая на Лену, Семёна не нашли. Наверное она его тоже убила, но мы точно не знаем. А потом потрясти хорошенько нашу вожатую на предмет излишней информированности о моих телодвижениях в архианомалии «Слэйвёнок». Но это позже.       Если верить моим сбитым нахрен за четыре дня биологическим часам, то спустя примерно минут тридцать мы наткнулись на плотно закрытую титановую дверь. И это меня удивило, поскольку ни о каких титановых дверях меня вожатая не предупреждала. Она лишь сказала о том, что в старом лагере есть люк, через который можно пролезть в катакомбы, и что в самих катакомбах есть бомбоубежище, дверь в которое должна быть открыта. И дверь совершенно точно не титановая.       На двери не было ни колеса, ни ручки. Запорный механизм был, и приводился в действие электронным кодовым замком, стоящим справа. Вот об этом вожатая точно должна была сообщить, я хуй поверю что она об этом не знала, или забыла! — Вожатая об этом не говорила. — ай да Лена, ай да капитан очевидность! — Попробуем подобрать пароль? — предложил я — А может просто постучим? Я постучал по двери рукоятью пистолета. Тишина. — Сова, открывай! Медведь пришел! — выкрикнул я, и прислушался — Тихо. Как в танке. — констатировала Лена — Как в могиле. Ага. — Не смешно. — А кто-то смеётся?       Лена надула щечки, и отвернулась. Я размял пальцы, и приготовился к долгому и нудному «брутфорсу». Замок кодовый, четырехзначный. Цифры от ноля до девяти. У меня есть десять тысяч вариантов пароля. Ну, пойдем от самого простого — четыре ноля. Тык, тык, тык, тык. Принять. Табло засветилось зеленым, дверь скрипнула, подавшись вперед. — Твою мать, серьезно?! — восхищенно заорал я. — Четыре ноля, да вы обкурились! Вот так вот просто, ебать! — Не кричи, вдруг там кто-то есть. Повезло и ладно. Пошли? — мягко осадила меня Лена, щурясь от боли.       Мы вошли внутрь и оказались в довольно просторной комнате. По карте в этом месте должен располагаться жилой отсек бункера с аптечкой, кроватями и НЗ, но то помещение, которое нас встретило, больше напоминало машинный зал. Вдоль стен справа от нас были расставлены громоздкие аппараты, очень напоминающие ЭВМ, на них переливались зелено-красные индикаторы. Между ними по центру стоял стол, на котором красовался пузатый монитор с системным блоком. На мониторе, судя по всему, была открыта командная строка.       Но первое, что бросалось в глаза, было совсем не это. Прямо посередине этой комнаты стояла огромная радиорелейная антенна, огороженная сетчатым забором, которая шла вверх прямо сквозь потолок, и судя по всему, выходила куда-то на улицу. На антенне красовалась табличка: РРА «Солнышко» — Солнышко, значит. Так вот оно что… Выходит, эту комнату искал Мастер? А нашли мы. Да… Казус неимоверный, как говорит один знакомый страус. — тихо присвистнул я, осматривая помещение.       Груда каких-то папок, документов, бетонный пол, и тихое гудение вышки, показывающее её работоспособность. Это и есть «центр управления полётами» всея лагеря? А где же тогда тот самый безумный ученый, лихо щелкающий по кнопкам, и выполняющий роль локального Бога? — Где мы? — спросила меня Лена, ёжась от холода. Да, в помещении было прохладно, работал кондиционер, чья сплит-система была вмонтирована в стену. Видимо, чтоб сервера не перегревались. А в том, что аппараты у стен это именно сервера, я не сомневался.       Когда-то давно я работал инженером технической поддержки домашнего интернета… Недолго, всего три месяца. Но отличить сервер от ЭВМ я точно умел, равно как и знал уровни работы модели OSI. Пригодится ли?       Оставив Лену караулить выход, я подошел к компьютеру. Приглядевшись повнимательнее, я понял что то, что я сначала принял за командную строку, на самом деле является чем-то куда большим. Это… некий аналог TeraTerm, программы для работы с терминалами по протоколу Telnet! Но это не сама TeraTerm уж точно, видно что код местами открыт, писалась она на коленке…       И только я хотел посмотреть логи оборудования и подключиться к какому-нибудь серверу, чтоб понять, за что они отвечают, как за моей спиной с правой стороны раздался холодный мужской голос: — Не советую трогать что либо! Моё!       Да вы заебали подкрадываться. Сначала эта маньячка, теперь ещё и какой-то пидарас. Как и прежде, я развернулся и пустил пулю на звук… попытался. Пистолет заклинило, причем напрочь, спусковой крючок упорно не хотел вжиматься. Я попробовал чуть сильнее, но не вышло. — Я зафиксировал предохранитель. Ты не сможешь выстрелить в меня. Здесь нельзя стрелять, бедолага. Жалко, да? — произнес неизвестный.       Неизвестный оказался Семёном. Судя по всему, одна из его копий. Этот Семён выглядел почти как Мастер. Такие же джинсы, водолазка, отличие лишь было в том, что на этом конкретном индивиде виднелся белый медицинский халат, а в руках он держал какой-то электронный прибор, напоминающий сенсорный планшет. А еще вместо глаз у этого выродка были два черных зияющих провала.       Чёрт, а что же с Леной? Я кинул на нее взгляд, и обнаружил что девочка стояла как вкопанная, не имея возможности пошевелиться. Только грудная клетка едва заметно вздымалась, прогоняя через легкие кислород. Глаза же её были широко открыты в немом ужасе, все остальные мышцы были абсолютно неподвижны. — Что ты сделал с ней?! Кто ты?! — срываясь на крик, набросился я на вторженца. — С этой куклой? — он безразлично посмотрел на мою девушку, как на неодушевленный предмет. — Ничего. Просто заблокировал ей функции передвижения, чтоб не мешалась. А кто я… Хороший вопрос. Ну, наверное такие как ты, можете называть меня Богом. — С хрена ли баня упала? — продолжал я тянуть время.       В любой непонятной ситуации — тяни время! Этот гад силён, очень силён, раз может делать такое с людьми. Если предположить, что все пионеры и окружающие объекты это часть системы лагеря, то может он каким-то образом воздействовал на управляющий контур конкретного элемента? Надо что-то срочно придумать.       Предохранитель на пистолете был опущен, и привести его вновь в боевое положение у меня не удавалось, сколько бы сил я не прилагал. Его будто бы намертво приварили к раме. Семён проигнорировал мой вопрос. — Знаешь… Вы меня здорово повеселили. Тебя не просто так кличут Шутником. Ты такие перлы выдавал, что я получал от наблюдения за вами не только моральное, но и чисто эстетическое удовольствие. Так виртуозно перекочеврыжить лагерь до тебя не удавалось еще никому! — Обойдя меня, он подошёл к Лене, но руки держал за спиной. — Откуда-то взялась комиссия, отец этой куклы, на секунду у меня даже возникло опасение, что лагерь «айди ноль» перегрузится от напряжения, и отправит все остальные лагеря в «заводской» вариант! О, это был бы провал, ведь тогда и я бы потерял память, и мне бы пришлось начинать всё сначала… — Горестно вздохнув, он подошёл к установке и уставился на неё взглядом безумца. — Я перестал бы существовать как личность! — Вещал этот сумасшедший, совершенно не обращая на меня никакого внимания — Чё за хуйню ты несешь? — пытался вникнуть я в суть произошедшего, медленно отступая. Бить его точно не стоит… — А, ты еще здесь. Хм. Точно. Так вот, Шутник. Скажи мне. Давно ты стал некрофилом? — Чегоо?! Ты про ту… тварь? Это ж сарказм был, не? — Про тварь?.. А ты про какую, вот про эту, которую я только что частично отключил? Или ты про мою любимую игрушку, которую вы сломали?! — грозно навис он надо мной. Я молчал. Решение было верным, поскольку он тут же отошел обратно на безопасное, как мне казалось, расстояние. — Это тело — он указал на Леночку. — Всего лишь кукла. Слепок личности оригинала. Копия, клон, пародия. Называй как хочешь. Она не живая, хотя и очень умело имитирует эмоции. Она состоит из плоти, крови, может умереть, заболеть, утонуть. Но это мясная кукла, считай живой труп. А ты её трахал. Значит ты некрофил. А-ха-ха! — гомерически засмеялся этот придурочный, и зашелся в истерическом припадке.       Где-то с минуту он прыгал из стороны в сторону, снес своим телом стул, стоящий около сервера, и леденящим до безумия смехом сотрясал окружающие стены. В какую же хуйню я встрял на этот раз?! «Тяни время. На тебе ментальный маяк, я вижу твою сигнатуру. Не можем пробиться через защиту. Жди!» «Мастер?!» Я чуть ли не заорал, но вовремя осекся. Не хватало еще в зародыше угробить свой шанс на спасение! Что там этот псих про Лену говорил?..       Наконец-то истерика этого гамадрила скрещённого с пациентом «Ромашки» прекратилась, и пришел в себя. Поправив халат и отряхнувшись, он вновь встал передо мной, и окинул меня изучающим взглядом темных провалов вместо глаз. — Так вот. Хочешь узнать, где оригинальная Лена? — голосом змея-искусителя задал он мне вопрос — Ну? — Оригинальная Лена мертва. — замогильным голосом произнес он, и расхохотался Чего?! — Да, у каждого пионера, которого ты видел, есть оригиналы, единственные и неповторимые. У Славяны оригинал покинул лагерь около трехсот циклов назад, я видел это в логах оборудования. Ульяна еще здесь. Мику… С ней всё очень забавно! Ахаха! Её оригинал и жив и мёртв одновременно! А вот твоя любимая Леночка… Ахаха! Сделала — вскрываемся! Сказать что я был в шоке, ничего не сказать… И что?.. — За то, что ты уничтожил мою любимую куклу, я не стану уничтожать твою, нет-нет. Я сделаю так, что ты сам её уничтожишь! Твоя любимая Лена всего лишь жалкая пародия на оригинал, она является частью лагеря, и когда ты умрешь, она будет плакать над твоим телом… Ровно час! А потом она вскроется! — Эта безумная рожа, начинала меня бесить так, что хотелось разломать тут всё, и по кусочкам. Маленьким. Запихивать в его гогочущую пасть! — Да, как обычно! А еще через три дня цикл вашего лагеря перезапустится, и она забудет как тебя, так и всё, что с тобой связано. А ты умрешь насовсем. Ты не являешься частью лагеря, он тебя не перезапишет. Хочешь покажу как ты записан в системе сейчас?! Семён подскочил ко мне, развернул ко мне планшет и ткнул пальцем в строчки:       Terminal ID: 0       SL (OK)       UL (OK)       OL (OK)       LN (OK, immobilized)       AL (OK)       SM (Died. Killer: N/A)       UNKNOWN (N/A) — Вот! — торжественно прокричал он. — Последний в строчке это ты! Ты неизвестен для лагеря, ты вписан в него кем-то извне, и поэтому я не могу на тебя воздействовать напрямую, как на ту куклу! Но зато на твой пистолет — вполне! Знаешь, сколько таких пистолетов теперь появилось в переменных лагеря? Дохуя! Ты принес из своего мира в Совёнок предмет, который стал его частью. — Зачем ты всё это мне говоришь, если собрался меня убить? — злобно поинтересовался я у выродка, вбивающего гвозди в крышку моего гроба. — Скучно. Ты весёлый. И я еще не решил, как именно я тебя убью. Дай-ка подумать… — Семён принял позу мыслителя взяв себя за подбородок, и уставился в потолок. Ну прям ученый хуй дрочёный, ептить! Надо срочно его чем-то отвлечь! — Эй, стой! А что это за комната-то? Ты сам её построил? Сколько тебе… циклов? На карте этой комнаты не было! — лихорадочно закидывал его вопросами я. — А, комната! — оживился он. — Уу, вообще это самый секретный секрет, но я расскажу тебе. Всё равно ты скоро умрешь, и будет лучше если ты умрешь, зная, какой гений тебя убил! Я инстинктивно поморщился. Ну и эго у парня… Везет же мне на всяких психопатов! — Это самый настоящий центр управления лагерем! Удивлен? Нет? Неважно! Очень много циклов все Пионеры пытались его найти, пытались найти тот самый лагерь, в котором он находится. И только мне повезло! Я нашел эту комнату, и сразу же удалил воспоминания всем своим конкурентам, которые были ближе всего к ней! Этот лагерь, в котором ты оказался, совсем не такой как остальные. Это лагерь под идентификатором «ноль», «айди-ноль»! Он является самым главным и связующим между всеми! Как только я тебя увидел, я сразу же попытался перекинуть тебя куда-то в другое место, но не смог, потому что система попросту не позволяла перенести неизвестный объект, не угрожая при этом потерей стабильности! Пионер выдохнул, набрал в легкие воздуха, и продолжил — А потом и вовсе вышло так, что ты на какое-то время стал частью цепочки событий, которые не происходили доселе нигде! Впервые вижу комиссию, и отца этой куклы… Но неважно. Сейчас, когда ты сам явился сюда, я смогу легко стереть тебя из переменных, ибо ты уже абсолютно ни на что не сможешь повлиять! И никак не сможешь помешать мне властвовать над лагерями и дальше!       С этими словами Семён рывком подскочил ко мне, и с нечеловеческой силой пнул в грудь, отправляя мою тушку в полет к противоположной стене. Удар вышел очень болезненным и резким, я даже не успел никак отреагировать. Лопатка неприятно хрустнула, и по телу расползлась жуткая боль… «Еще немного! Две минуты, и мы здесь! Не вздумай умирать, умрешь — и твой слепок исчезнет, мы потеряем это место! Если что — пароль «Меркурий»! — Подожди! — кашлянув кровью, еле как поднявшись и гулко сплюнув слизь на пол, едва ли не взмолился я. — А что насчет той Лены, которая тёмная? Как ты её создал?!       Это самые долгие две минуты в моей жизни. И я должен выиграть их! Иначе… конец всему. Жизни? Не жалко, если не напрасно. Этот гад ответит за всё. — Какой ты любопытный! Ну, раз такова твоя последняя воля… В общем, это было непросто. Я взял куклу Лены, и сперва на её глазах вырезал весь лагерь, кроме Мику. Потом я заставил куклу Лены самостоятельно убить Мику, ведь это её единственная подруга! Ахаха, ты бы видел её слёзы! Затем я частично стёр ей воспоминания, и зашвырнул в другой лагерь, где она заняла место другой копии. Там я сделал всё, чтобы она влюбилась в того, кукольного Семёна, и затем всё так подстроил, что он трахнул Алису прямо на её глазах! Вааа! Какие эмоции! Какой шок! Но это еще не самое забавное!!!       У психа потекла слюна. Он взирал на меня своими черными провалами глаз, и бешено улыбался, как будто бы «Робоняня» из «Смешариков», только в десятки раз страшнее! И мне было страшно. Мне было страшно до икоты, до писка в ушах и до усрачки!       Нет, я не обделался. Но был близок к этому. Волна первобытного ужаса, испускаемая эманациями этого безголового просто пронизывала каждый микрон моего тела.       Это не описать словами. Вообще никак. Даже пытаться не буду. Но я даже самому злейшему врагу, даже самому отмороженному «Ренегату» не пожелаю прочувствовать на себе это. Если даже на меня это так подействовало, то что сейчас происходит с Леной?! К сожалению, я её уже не видел, обзор закрывала антенна и сам Пионер. Безумец же продолжал свой жуткий рассказ. — А потом я перенес её в лагерь, в котором кто-то из моих друзей-пионеров устроил грёбаную кровавую баню прям посреди площади… Уж не помню, что он там отыгрывал, вроде бы концлагерь. Да, точно, концлагерь! Мы собрали Пионеров из других лагерей, и всей толпой, человек в тридцать, трахали её несколько циклов подряд!!! Вот после этого и появилась моя любимая куколка, с жаждой убивать и крушить всех и вся! Как же это было… шедеврально, взять и запустить её в самое начало смены, выдав ей тот самый меч, который лежит на складе! А ты взял и сломал её! Вы сломали её! И теперь я сломаю тебя!       Брызжа слюной, он ринулся на меня с кулаком, нацеленным мне прямо в голову. За полсекунды до планового ознакомления моего котелка с последним в его жизни пропиздоном сверкнула яркая вспышка, ослепив моего теперь уже кровного врага. Я инстинктивно рывком ушел вправо, распластавшись на полу словно кукла, а Пионер вместо моей головы размозжил стену. Это был очень сильный удар, поскольку в этой стене его кулак и застрял. Будь на месте стены моя голова, как и предполагалось… Никакой шлем бы не спас. Но у меня и шлема не было.       В свете вспышки появились двое. Высокая статная фигура и низкая, с хвостом. Мастер и кошкодевочка. Мгновенно оценив обстановку, Мастер ринулся в ближний бой с этим гребаным фашистом, а кошкодевочка в свою очередь с нечеловеческой скоростью оттащила меня и Лену в дальний угол зала, чтоб не мешать сражающимся.       Лену паралич отпустил, и первое что она сделала, это стальной хваткой вцепилась в меня обеими руками, прижавшись, и разрыдалась мне в плечо. Кошкодевочка на это никак не отреагировала, сосредоточенно водя пассы вокруг моей грудины. Боль потиху начала отступать. Спустя еще минуту, я кое как отлепив от себя Лену, поднялся на ноги. Пистолет из руки я так и не выпустил, что характерно. Тренированные запястья.       Тем временем в зале кипел бой. Мастер со скоростью Супермена наносил моему противнику точечные удары, целясь в голову, Пионер с такой же скоростью уворачивался, не выпуская из рук планшет. Я поднял пистолет, проверил предохранитель и увидев, что он больше не заблокирован, было прицелился, но тут же опустил оружие, поняв что это бесполезно. Не попаду. Кошкодевочка также вступила в бой, и нанесла Пионеру несколько достаточно болезненных царапин на лице.       Так продолжалось около минуты, и развязка, как и всегда бывает в подобного рода спаррингах, наступила внезапно. Пионер не просто уворачивался, а выжидал подходящий момент. В какой-то момент голова Мастера взорвалась как арбуз от настигнувшего её кулака, и в этот момент я принялся стрелять.       Бах, бах, бах! Весь магазин под горестные завывания кошкодевочки закончился в мгновение ока. Пионер с нечеловеческой легкостью буквально играючи увернулся от всех пуль, торжествующе улыбаясь, но…       Но целился я не в тебя, пидарас! Сервера, за которыми он стоял, посыпались золотыми и синими искрами. Но самое главное — кондёр, чьи лопасти с едва слышным визгом замедлялись всё сильнее, и в конечном итоге остановились. Без рабочей системы охлаждения — всем серверам наступит полный и исключительный пиздец! Получай, фашист, гранату. Пидарас обоссаный, я твой рот топтал, и всех твоих Пионеров тоже рот топтал. Ибо нехуй!       Как я и предполагал, в ту же секунду включилось аварийное освещение, меняя антураж комнаты и на секунду дезориентируя Пионера. Комната замерцала красным цветом. Если бы здесь стояли динамики, и было бы какое-то звуковое сопровождение, рот ставлю — сирена бы орала на полную громкость что-то вроде: «Ахтунг! Ахтунг! Произошел хронический пиздецырэн! Всем срочно съебывать нахуй! Долбоебы в серверной! Ахтунг! Ахтунг! Долбоебы в серверной!» Судя по всему, сервера были важной хуйней, поскольку главгад тут же завопил: — Мудила! Ты что натворил?! Ты же всю систему нахуй угробил! Всем лагерям пизда! Как я теперь буду развлекаться?! Ой, дурааак… Только резервный сервер остался, а там… Там свои порядки! Он отдельный, дурак ты ёбаный! Там живые, понимаешь?! Я не могу управлять живыми!       Пионер в нечеловеческой ярости набросился на меня с кулаками. Я попытался заблокировать удар… И смог! К моему огромному удивлению, Пионер оказался гораздо слабее меня нынешнего… — Чё, падла, без своих игрушек уже не такой смелый? — торжествующе оскалился я, увидев, что лицо Пивонера исказилось в гримасе ужаса и непонимания. Мол, как так?! Я же Бог, а вы просто не поняли…       Мощным пинком берца я отправил этого ублюдка на землю. Ублюдок начал отползать от меня в сторону ящиков и Лены, лежащей рядом. Вот теперь тебе точно каюк, гнида ты фашистская. Ооо, даже не думай, что умрешь быстро, и плевать на то, что скажет мне потом Лена. Я из тебя всю душу выну, ублюдок!       Меня захлестнула такая волна бешенства, что концентрат из этой волны можно было использовать в качестве «озверина» для современных солдат. Дай каждому пилюлю с концентратом, так он голыми руками оторвёт башню танку, сорвёт гусли, использует их как цепь, чтобы захомутать следующую жертву.       А уж если, не дай бог, этот концентрат попадёт к коту Леопольду… Этот, добрейший души котик, любитель «жить дружно», сожжёт этих двух охуевших и обнаглевших в край мышей на собственной газовой конфорке, упиваясь их агонизирующими предсмертными воплями! Свет последней лампочки тихо погаснет в истоме Самосожжение — это мои страсти Христовы…       Я неестественно громко хрустнул шеей, улыбнулся и нарочито медленными шагами провожаемый одновременно испуганным, но в то же время одобрительными взглядами Лены и торжествующим, с оттенком ненависти мстительным, кошкодевочки направился к этому гаду, дабы совершить над самоназванным Богом великое мщение наказаниями яростными, по всем канонам главы 25 стиха 17 книги пророка Иезекииль. Это — моё право, и никто не имеет права его оспорить, ни Лена ни какой-то неизвестный мутант с кошачьим хвостом!       Много раз Чёрный сталкер говорил мне, чтоб я никогда не недооценивал своего врага. Но ведомый яростью и ненавистью к врагу рода человеческого, я совершенно об этом позабыл. Пионер достал из шкафчика круглый, слабо светящийся матовый предмет, и со словами: «Узрите Божью кару!» швырнул его в стену справа.       В свете алых ламп в летящем предмете я опознал артефакт «Лёд». Этот артефакт является младшим братом «Ежа» и взрывается во все стороны заточенными до бритвенной остроты осколками невидимого стекла, которое калечит и режет всё, что попало в его зону действия, оставляя после себя лишь нихуя       Не сильно, но ощутимо. После попадания осколка, он ожидаемо исчезает, поэтому на Большой Земле такой артефакт является излюбленным в узких кругах киллеров и наемников. Смерть от кровопотери без должного ухода практически гарантирована, ибо раны, нанесенные «Льдом», очень плохо свертываются.       Я инстинктивно упал на пол лицом вниз, успев лишь крикнуть: «Бойся!». С громким дребезгом артефакт сработал, и осколки посекли всё окружение. Мне тоже досталось, несколько штук попало мне в спину и плечи, вызвав весьма и весьма серьезную боль, как от попадания «Жгучего пуха». Но большая часть досталась кошкодевочке, самому Пионеру, и Лене. Пионер был мертв, осколок «Льда» попал ему в глаз, и пробил мозг. А Лена… Эмоции, которые я пережил в этот момент… они не сравнимы ни с чем, что я пережил до этого. Вот, нихера я блядь не помню, что хоть что-то, да сука было похожим…       Раны были достаточно ужасающими, чтобы моя душа улетела в пятки и забилась там в ужасе. Самой серьёзной, оказалась рана на шее, из которой ленивой струйкой текла кровь. Но, похоже, крупные сосуды не задеты и если помочь быстро — она не умрёт. Раны на правой руке не показались мне, такими опасными, как большая рана на правом плече, из которого довольно шустро текла кровь.       Больше всего, я опасался за её глаз, что буквально «плавал» в крови. Как бы она не утратила его… Я тут же встал, и хотел подбежать к моей девушке чтобы сделать хоть что-то, но судьба на этот раз повернулась ко мне пятой точкой, и решила сделать по другому.       От сервера, рядом с которым лежала Лена, появилось фиолетово-розовое свечение, которое отгородило Лену от меня невидимым, но очень прочным барьером. Точно такое же свечение появилось вокруг тела Пионера и Мастера. Всадив в него пару раз кулаком, я понял, что его так просто не сломать. Чёрт побери!!!       Аварийные лампы на потолке закрутились еще сильнее. Я бросил взгляд на монитор компьютера, чудом оставшийся нетронутым. Бинго! Вот отсюда попробуем его отключить!       Клавиатура, к счастью, была стандартной, на QWERTY. Так, TSterm открыт. А какой айпишник у этого сервера, который начал сбоить?! Блять!       Пора вспомнить старые, давно забытые навыки. Как там выглядит эта сраная таблица маршрутизации?! И что за сервера, какой модели? Так, ладно. Приветственного окна нет. Попробуем стандарт… Первым делом ввожу команду для вывода ARP-таблицы: >show arpentry. Enter Команда ввелась не сразу, задержка между нажатием кнопки и выводом результата на экран была около четырех секунд, что не есть хорошо. Сервер явно в аварийном состоянии. — Что ты делаешь?! — закричала мне кошкодевочка — Пытаюсь вытащить Лену из этого кокона! Не мешай!       Тем временем фиолетовое свечение становилось всё ярче, явно набирая силу. Тела Мастера и главгада уже полностью исчезли, и свечение вокруг них пропало. Глядя в испуганный взгляд раненной Лены, которая похоже поняла, что с ней сейчас произойдет, во мне нарастала паника. Чёрт. Чёрт, чёрт! Грузись, быстрее!       На экране появилась строчка с активным оборудованием. Всего лишь один mac адрес с ip-адресом: 132.11.10.94. Есть! Похоже, сейчас я подключен к «главному» серверу, который каким-то образом еще не отъебнулся. Локальный айпишник у меня есть, надо его скопировать и подключиться к нему по telnet. Готово, скопирован! Теперь нужно отключиться от главного сервера. >logout Enter Спустя пятнадцать секунд команда обработалась. Поехали! >telnet 132.11.10.94 Enter Сука, чё ж так медленно! Может, все же попробовать просто расстрелять этот барьер?! Опасно, можно попасть в Лену. Username: ****** Password: Пароль! Он требует пароль. Что делать… Все пароли хранились в башке у этого пидараса, а он уже никому ничего расскажет. Некромант из меня херовый…попробовать что ли? Не, не буду. Говорят, некроманты трупы ебут. А он даже не Ленин. Да и репутацию портить на старости лет идея весьма безумная. Решение пришло мгновенно. — Эй, мутант! Какой пароль мне называл Мастер?! — Я не мутант! Я Юля! И я не знаю его, только Мастер знал! Мастер уже ничего никому не расскажет. Вспоминай, башка… Юпитер? Меркурий, точно! А как его блять писать? Транслитом или просто на английском?! С маленькой, или с большой?! Твою мать, Мастер! Времени осталось мало. Попробую транслитом… Username: ****** Password: Vthrehbq Enter       Секунда, другая… Свечение приобрело ещё больший контраст. Лена закричала, раны на её теле кровоточили, а я совершенно ничего не мог сделать без этой чертовой системы. Сервер ответил быстро, и передо мной появилось окно: Welcome to 132.11.10.94. > Бог из машины! Фартануло! А чё дальше-то?! А дальше — логи. >show log Enter Unknown command: «show log» > Сраный сервак! >show logging Enter После этого загрузился журнал логов, и среди кучи отчетов о сбоях я заметил строчку: Warning! Object ID0 is forcibly terminating! Restoring to factory settings. Deleting all sub-objects:       SL (Deleting, 84%)       UL (Deleting, 84%)       OL (Protected from deletion)       LN (Deleting, 84%)       AL (Deleting, 84%)       SM (Deleted)       UNKNOWN (Protected from deletion)       JUL (Employee) (Protected from deletion)       SM [2] (Admin) (Deleted)       SM [3] (Admin) (Deleted)       Лагерь, в котором мы находимся, принудительно завершает свой цикл, возвращая всё на заводские настройки. Это значит, что Лена перестанет существовать как личность.       Судя по тому, что я смог понять, Ольга, я и Юля защищены от удаления, поэтому в теории у нас может быть возможность уйти. Почему Ольга защищена от удаления, если она такая же кукла, догадки у меня есть, но сейчас не до этого. Почему два последних Семёна имеют идентификаторы администраторов, я в душе не ебу, но больше всего меня привлекла надпись «Сотрудник» у идентификатора «JUL». Сказала, что её зовут Юля? Ах ты сука! — Ах ты тварь! Ты всё знала! Как отменить процесс удаления лагеря?! Говори, пока я тебе хвост узлом не завязал! — в бешенстве заорал я на мутанта, и схватил ее за грудки. — Пусти! Мне запрещено было говорить правду, за это меня система посчитала бы врагом, и удалила статус «Сотрудник»! Удаление лагеря невозможно остановить, оно началось из-за повреждения серверов! Но я знаю, как спасти Лену! — Как?! — Я активирую протокол перемещения, и её просто забросит в другой лагерь! Пусти!       Я отпустил кошку, и она тут же принялась выбивать на клавиатуре какую-то сложную и длинную команду. Закончила она в самый последний момент, когда процент удаления Лены достиг девяноста семи…       В следующую секунду свечение вокруг Лены исчезло. Юлю выкинуло из командного меню сервера, а из глубин самой железки пошел черный дым. Запахло гарью и соляркой. — Ой, а вот это очень и очень плохо! — воскликнула Юля. — Сервер поврежден настолько, что…       Ба-бах! Железка взорвалась, меня окатило взрывной волной, а один из осколков больно поранил щеку. Кричащая от страха Лена окуталась мертвенно-зеленым всполохом, и в следующую секунду на её месте осталась лишь лужа крови, в свете алых ламп выглядевшая значительно насыщенней в объеме, да меч. который так и был прицеплен к ее поясу, ныне лишь сиротливо лежал на холодном полу. — Нееет! Лена!!! — завыл я от горя, будто раненый зверь, и не помня себя в ярости бросился на Юлю, с четким намерением пожать ей горло. Юля ловко увернулась, и в следующую секунду прогремел взрыв еще одного сервера, стоящего рядом. Меня вновь окатило взрывной волной, и я потерял сознание. — Ты убил меня. — сурово молвила Лена — Нет, неправда! Я пытался тебя спасти! — Это ты стрелял по серверу. Из-за тебя он взорвался. Ты убил меня! Убил! Убил! Зачем ты меня убил?! — Я не хотел! Слышишь, не хотел! Это вышло случайно! — Убийца. Психопат. Как я могла полюбить такого как ты? Ты даже себя защитить не сумел, чего уж говорить обо мне! Ты заслужил смерть, так прими же её! — Лена! — закричал я, и очнулся, подскакивая вверх, но тут же скривился от боли в спине. Я находился в каком-то небольшом помещении, по видимому всё там же, под землей. Кровать, металлический шкаф, стол у стены, компьютер. Аптечка на стене.       Это и было тем самым помещением, в которое мы шли изначально? Меня кто-то принес сюда, положил на кровать, и судя по всему, залечил рану на щеке. Повреждения, нанесенные артефактом, так и не зажили, давая о себе знать.       Ну, Юля, ну, сука! Увижу тебя еще раз, и ты ответишь за всё сполна! Выходит, она всё знала, и могла хотя бы намекнуть нам, что нас ждет. А теперь… теперь я остался один. Лена, похоже, мертва, или близка к этому, а я обречен на вечные муки, на вечное самобичевание…       Пистолет был при мне. Заряженный. Запасной магазин покоился в кармане порядком разодранного плаща. Самое оно, чтобы застрелиться и утянуть за собою эту мерзавку. Хотя бы попытаться.       В углу комнаты нашелся металлический ломик, и гитара. Меч, весь изгвазданный в крови Лены тоже лежал там же, судя по всему в это помещение меня перенесла как-раз таки Юля. Ладно. За это я ее не слишком больно убью.       Распотрошив аптечку на предмет бинта, и найдя искомое, я как мог перевязал себе спину, щедро полив ее перекисью. Плащ и футболка были щедро испачканы в крови, тело слегка потряхивало от потери крови. Жжение перекиси было адски болезненным, но мне не привыкать.       Перевязавшись, я огляделся на предмет полезных вещей, которые могли бы мне пригодиться, но не обнаружил больше ничего, кроме комплекта комбинезона РХБЗ. Старый комплект, еще шестидесятых годов, с трубчатым противогазом-слоником. Снорки в таких бегают, обычно парами. Самец и…самец. Педики наверное…       На полу заметил какой-то обрывок газеты. Без задней мысли подобрав его, я обнаружил фотографию Слави, и надпись: «Пропал человек!». Дальше читать я не стал. Ну, понятно что пропал… Лагерь-то удалился. Лена пропала, Славя пропала… Все пропали. Мне даже не было особо интересно, куда меня швырнуло на этот раз, и где я. Какая в пизду, разница… Гори оно всё.       Осознание случившегося накрывало меня незаметно, бурно. Обрывки фраз, моих собственных мыслей, выражение ужаса на лице Лены… Кровь. Такая огромная лужа на полу. Никто не выживает после таких ужасающих ран! Особенно рана на шее… Из нее кровь толчками вытекала! Я видел это. Я помню это! Счёт идёт на часы, если не на минуты. После таких ран не выжил бы даже я без доктора с артефактом.       На шее у человека находятся самые крупные вены и артерии во всем организме. Если их повредить, то смерть без хирургического вмешательства практически гарантирована, первую помощь себе оказать никак не получится. На шею жгут не наложить, если нет желания прекратить собственные муки через асфиксию.       Здесь нужен либо хирург со всем оборудованием и инструментами, либо артефакт. Ни того ни другого ни в одном лагере нет. Лена обречена. А с ней обречен и я, ибо… Ибо я так хочу.       При помощи лома открыв дверь и зачем-то прихватив с собой чужую гитару, я поплелся вдоль коридора вперёд. Меч я присобачил на пояс, в лямку для джинсов, благо он отлично туда пролезал. Пригодицца, как сказал бы Вейя, по имени Юми.       Мыслей в голове не было, была лишь пустота. Лена… А ведь действительно, я убил её. Обещал защитить, и не смог. Я не смог спасти её. Где мне найти еще одну такую девочку? А нужна ли мне другая?! А?! Кто посмел, как вы посмели отобрать у меня — моё?!       Отчаяние переполняло меня. Я шел, не разбирая дороги по длинному тоннелю. Может быть я уже мертв, и все что я вижу, всего лишь предсмертные глюки? Такое возможно, ибо мозг перед смертью выделяет диметилтриптамин, за счет которого больные, находящиеся в состоянии клинической смерти и видят всякую муть, такую как ангелы, демоны, Рай, Ад… Никакой мистики, никакого Бога. Всё объясняется наукой.       На том свете нет ничего. Это просто вечный сон, Алого Короля. А Ад… Он пуст, все бесы здесь, в человеке. В голове у каждого живет такая вот маленькая мразь, которая вечно всё портит.       Не кукла она, понятно?! Не кукла! А даже если и кукла, срать я хотел! Она живая. Настоящая. Любимая. Была…       Сколько я так шел? Час, два, три? Неизвестно. Постепенно становилось всё холоднее и холоднее. Еще одна серверная, сука? Я и её развалю, ради смеха… Или не развалю. Не знаю…       Впереди виднелся серый холодный туман, в который я и вступил, продолжая свое бесцельное шествие. Из моего рта шел пар, холод пробирал чуть ли не до костей, но мне было плевать. Может этот лагерь и есть персональное чистилище для таких, как я? Убийца. Циник. Сталкер. Что общего между сталкером и наркоманом? Бывших — не бывает…       Ноги сами привели меня к какой-то двери, справа от которой я обнаружил длинную прядь светлых волос, испачканных кровью. Славянины? Похоже. Сама же дверь, скрипнув, привела меня в какую-то комнату с трубами, в которой очень сильно воняло трупом. Старым, полуразложившимся трупом.       Этот запах я знаю очень хорошо, иногда я брал заказы от Бармена на поиск БВП жителей Припяти и окрестностей, которые после Первого взрыва по каким-то причинам отказались покидать зараженные области. Они прятались в подвалах, бомбоубежищах… Там их и накрыл Второй взрыв. Документы, деньги, медальоны… Паспорта. Кости. И этот самый запах. Каждый подвал был братской могилой… Может быть поэтому я стал таким циником? Раньше же другим был, вроде… Не помню. Ничего не помню. В углу были навалены тряпки, под которыми наверное и скрывался «БВП». Сам не знаю зачем, но я раскидал эти тряпки, и действительно обнаружил под ними труп.       Передо мной лежала мертвая Мику.       Бедная девочка. Плоть давно иссохла, обратившись в подобие дерева. Кожа потеряла весь цвет, став похожей на кусок коры. Волосы, отросли достаточно длинными, но практически утратили свой циановый блеск.       Некогда прекрасные руки, что нежно ласкали гитару, уже никогда не тронут струн. Пальцы скрючены, словно корни растения, в малой кадке, а ногти стали длиннее в несколько раз. Осмотрев её тело, я не нашёл на ней каких-либо ран, однако форма вся была испачкана в крови и грязи.       Но была ли кровь её? Интересно. Наткнувшись взглядом на её череп, я невольно задержался на пустых глазницах. Наверняка, её некогда яркие и жизнерадостные, голубые глаза, уже давно выели черви. И сейчас, она смотрит на меня, своими пустыми глазницами и беззвучно осуждает — «Зачем ты, тревожишь мой покой, смертный?» — Привет, Мику. Давно не виделись. Как дела? — спросил я у мертвой девочки. Девочка, ожидаемо, не ответила. Живой ей такой вопрос задавать было опасно, можно было нарваться на пулеметную очередь… Но сейчас я был бы только рад этому, ведь мне так хотелось выговориться, чтоб меня хоть кто-то выслушал, понял, и пожалел… Ведь мне этого так не хватало все эти годы. Банального понимания… — Я Лену убил, Мику. Убил своей же глупостью, бездействием. Своей собственной слабостью. Столько всего произошло в моей жизни… Ты не поверишь, коли я расскажу. А я всё равно расскажу.…       Я держал на коленях тело девочки, и говорил. Я говорил, говорил и говорил, не останавливаясь ни на секунду. Я рассказывал о своей жизни в Зоне, о том, как и по чьей воле попал в лагерь. Рассказал про Шухова, какой он гандон и пидорас, что отправил меня на верную смерть. Про Лену, и мои чувства к ней. Про наше с ней первое знакомство. Попросил прощения у Мику за то что относился к ней как к дурочке, и сперва совсем хотел общаться.       Я говорил, а слёзы впервые за долгие годы лились ручьем. Они капали прямо на лицо Мику, и я аккуратно вытирал их. Это была такая исповедь, которую от меня уже никогда не услышит Лена.       Я рассказывал про то, как казнил мародеров в Зоне, как препарировал вместе с Шуховым еще живых бандитов, как подшучивал и издевался над новичками, как выполнял заказы на убийство вольных сталкеров, когда нужны были деньги. Я рассказал Мику всё, вплоть до самого сокровенного. — В школе у меня не было друзей, знаешь. До того как я познакомился с Лёхой, у меня их вообще, прям вообще не было. — Выговаривался я сквозь страх, боль и слезы. — Поэтому, понимаешь, вот поэтому я так ценил его, и Марго. Я знаю цену дружбы, цену любви, предательства. Меня старшеклассники обижали, и знаешь, однажды я обязательно отомщу этим ублюдкам за окунание меня в унитаз с парашей! Рассказал про первую любовь, и про то, как жестоко она со мной поступила, украв все мои деньги. И про Лену… Я так долго говорил про Лену, что даже охрип, и под конец завершил свой рассказ каким-то невнятным сипением.       Повисла тишина. Лишь только туман вокруг меня стал еще более насыщенным, но холод, терзавший меня, куда-то пропал. Или это я уже так привык, что не замечаю его? Так я и сидел, пока колени не затекли.       Аккуратно положив Мику на землю, я принял решение похоронить по-человечески моего последнего слушателя. Я собирался было пойти и поискать выход, но спиной почувствовал чей-то пристальный взгляд. Без особой надежды я обернулся, и увидел… Мику.       Точнее, призрак Мику. Сквозь стоящую передо мной девочку явственно проглядывал проём коридора. Сама же девочка была неестественно бледной, её циановые волосы блекло выделялись на фоне пионерской рубашки и галстука. Её глаза были черными, зрачки в них беспрестанно шевелились в разные стороны, как будто бы она спит с открытыми глазами, и видит какой-то сон. — Привет еще раз, Мику. — без особой надежды поздоровался я. — Здравствуй. Ты знаешь меня? Откуда?. Кто ты? — ответила мне призрак холодным голосом, который раздавался как будто бы у меня в голове. — Моё имя — Шутник. Никита Шутник. Ты не помнишь меня? Мы отдыхаем… отдыхали в лагере. Я был другом… Лены Тихоновой. — Другом… — На секунду, её взор стал…более ясным, но тут же потух — Я не помню, чтобы у Лены были друзья в лагере, кроме меня и Жени… Но ты не врёшь. Ты говоришь правду. Я слышала, что ты говорил минутами ранее у моего тела… И ты был искренен. — Мне некому больше это рассказать. Я убил Лену своими же руками. Я мог ее спасти, но не спас. Что меня ждет? — Я не вижу твоей вины, не вижу её крови на твоей душе. Чужую вижу… Много чужой. Ты был плохим человеком, Шутник, и убил много людей. Как Славяна. — Да. Я знаю, Мику. Прости меня за то, что не ценил твою дружбу… — Передо мной не нужно извиняться. Я не помню тебя, поэтому не сержусь. Я молчал в ожидании приговора. — У тебя с собой гитара? — в голосе призрака появились заинтересованные нотки. — Гитара?.. А, да. Лежала пылилась, я взял ее с собой. Не знаю, зачем… — Я когда-то любила музыку… И так давно не слышала гитарный перебор! Сыграешь мне что-нибудь? Можно. Почему бы не сыграть… Раз уж расклад таков, то можно. Терять особо нечего. — Но песню я выберу сам. — под молчаливое одобрение призрака я уселся возле стены, покосившись на труп, и начал дергать струны гитары в попытках её настроить. Струны неприятно захрустели, но поддались натяжению, когда я начал крутить колки. — Еще немного. Не дотянул. Вот так… — принялась подсказывать мне Мику. Так действительно стало проще.       Гитара была готова. Я вздохнул. Сейчас бы сигарету… Гулять, так гулять. Пусть это будет последняя песня, которую я посвятил кому-то. Да, я знаю что буду играть, и мне важно мнение этого призрака. Но песня слишком отражает меня. Всю мою жизнь я стремился к признанию, я был кумиром тысяч…       И вот такой вот финал. Это то, что я заслужил? Похоже. Вот и говорите потом, что кармы не существует. Плохая концовка, очень плохая.       Призрак встала у стены, и знаком показала мне, мол — давай, играй, но смотри не разочаруй!. И я не разочаровал её, взяв первые аккорды… Скажи, усталый путник, мне ответь, Что с нами будет дальше? Что изменилось раз и навсегда В моей душе? Твои слова, быть может, ничего… Уже не значат! Для тех, кто ищет свое счастье Не в реальности, а в мираже! Вот оно, то, что мы заслужили. Вместо сцены — бетон, а вместо слушателей — призрак профессионального музыканта. Куда теперь свой держишь путь?! Ты был кумир, но стал изгнанник!!! Былых времен уж не вернуть, Иди своим путем, печальный странник…       Эту песню и эти строки я посвящаю лагерю Совёнок. Лене… Самому себе и своей никчемной жизни. Словно, наглухо обкуренный скрипач…. Пока я играл, услышал из коридора, из которого шел, шаги. Но это так, мельком. Играя, я был сосредоточен именно на Мику. Ибо и ей эта песня посвящается… На главные вопросы никогда Нам не найти ответов, А время оставляет наши имена Среди могильных плит. Уходим в вечности навсегда. Мир Пусть канет в лету. Последнее желание Так исполнит священный Монолит… Куда теперь свой держишь путь? Ты был кумир, но стал изгнанник! — эту строку выделила и прокричала душа Былых времен уж не вернуть… Иди своим путем… Куда теперь свой держишь путь? Ты был кумир, но стал изгнанник!.. Былых времен уж не вернуть… Иди своим путем… Печальный странник. Завершая проигрыш, я в своей привычной манере ударил по струнам ↑↓↑.       Впервые вижу призрака. И плачущего призрака тоже впервые… Да, призрак Мику плакал, плакал так же как я, получасом раннее. Черные прозрачные слезы из черных глаз выглядели сюрреалистично. Я поднялся, и инстинктивно попытался обнять её, но мои руки ожидаемо прошли сквозь тело. В следующую секунду упав без сил на колени, я поднял на призрака смертельно уставший взор, наполненный мольбой. — И что теперь? Ты уйдешь, так? Не уходи, Мику. Забери меня с собой! Я буду вечно играть для тебя на гитаре, я больше не хочу оставаться здесь. Мне нечего терять, последнее, что у меня было, я проебал из-за своей самоуверенности. Что тебе стоит? — Нет. Твоё время еще не пришло. Ты нужен здесь. Нужен живым, которые спасаются от последствий ревности и сил, с которыми им не справиться. Призрак замолчала, устремив свой взор в проем коридора. — Если я могу… То я прощаю тебя, Семён. — тихо прошелестела она. — Сейчас сюда придут… Похороните мое тело, чтобы я смогла уйти. Я помогу вам, расчищу путь. Иди, печальный странник. Иди!       После этих слов призрак испарился. Спустя пять секунд в проеме, из которого я пришел, замаячил свет фонаря. Он медленно приближался, а я устало облокотился о стену, даже не став доставать пистолет. Мику в мире мёртвых я не нужен. Пусть будет, что будет…       Первым, кого я увидел, был очень похожий на Семёна парень, держащий в руках лопату черенком вперед, видимо для самообороны. Глупо, это же не копье… Поразительное, однако, у них сходство! Такой же рост, комплекция, знакомые черты лица, только вот волосы у него были странного синего оттенка. «Как у Лены» — мелькнула мысль. Парень, завидев меня, тут же начал неприятно светить мне в лицо фонариком, и обернувшись, закричал: — Народ! Идите сюда, тут ещё один выживший! Это ты на гитаре играл?! — Да. — безразлично ответил ему я — Ты хуль творишь, дебил ты феерический?! Там наверху зомбарей целая куча, ещё и призрак этой Мику где-то бродит! И Славя хрен знает где — парень боязливо оглянулся по сторонам, и наконец соизволил перестать светить мне в лицо. За его спиной показались еще двое совершенно незнакомых мне парней, высокий очкарик и смуглый брюнет, а также три миловидных девочки.       Девочки были мне незнакомыми. У одной были светлые волосы. заплетенные в довольно интересную прическу с косичкой, у двух других они были красными, у одной в косичках, а у второй заплетены в аккуратный хвост. Их реакция на труп Мику была… разной. Девочки дружно отвернулись, кого-то из них вырвало. Пацаны заткнули носы, и с опаской на меня посмотрели. — Сслышьте, пацаны… — сглотнув ком в горле, произнес очкарик. — А-а… А это с-случайно не т-тот п-призрак, к-который бе-бегал за нами по катакомбам?!       Денис, переключив внимание с меня на труп, походу пришел к таким же выводам, ибо тут же отошел от него подальше, и схватился за голову с форменным: «Бля-яааа… В натуре! И че?!» Дима подошел к Мику поближе, осмотрел ее, и кивнул. — Да, это она. Так, парень. И как это понимать?.. …       Парня, который увидел меня первым, звали Дима. Высокого — Саня, а смуглого — Денис. Светленькую девочку звали Настя, с косичками Маша, а с хвостом Вика, и как я смог догадаться, Вика была пассией Димы.       Маша отчего-то постоянно меня стеснялась, изредка поглядывая на гитару, которую я так и не выпустил из рук, а остальные просто прожигали меня взглядами, ожидая моих слов, и хоть каких-то объяснений. Например… откуда у меня самурайская катана?!       Да, видок у меня должно быть, не самый презентабельный. Грязный, оборванный, еще и вонючий от пота, в запачканном кровью плаще, с хрен пойми откуда взявшимся мечом… На свидание в таком параде со мной даже бомжиха не пойдет. Без пяти литров водки авансом…       Для укрепления убеждения парней в том, что я им не лох педальный, пришлось вытащить окровавленный меч из ножен, когда Денис толкнул меня в плечо с вызовом: «Слышь ты, клоун!» — Меня зовут Шутник, а не клоун. — по достижению нужного эффекта убирая меч, походя промолвил я. — Есть желающие посмеяться? Налетай, не скупись, меч острый, на всех хватит и еще останется. Хоть я и Шутник, но пока что мне нихуя не до смеха. Откуда я… Я немного, так скажем, не отсюда. И да, если чё, я вообще не в курсе, что за хтонь тут у вас творится. Шел по катакомбам, увидел тряпки в углу, раскидал их, и увидел труп Мику. Ну а потом появился её призрак… — Призрак?! И ты всё ещё жив?! — хором спросили меня Саня и Дима, явно не веря мне. — Ну, как видите… Мы немного поговорили, она попросила сыграть ей… Я сыграл. Потом она исчезла, сказав что прощает Семёна, и попросила ее похоронить. Ещё вроде добавила, что расчистит путь. От кого только, неясно. Про каких вы там зомбей гутарили?       Пацаны молчали, явно обдумывая произошедшее. Вика, в попытках разрядить обстановку, подошла ко мне поближе, и спросила, не голоден ли я, на что получила отрицательный ответ. Хамить этим ребятам как-то не хотелось… Вообще больше не хотелось никому причинять зло, даже такое. Не после всего, что было…       В итоге ребята под моим мягким напором и аргументами не злить дух девушки, приняли решение выполнить последнюю волю призрака. В этой же комнате была лестница, ведущая наружу, и я, как самый стойкий из всех, поднял труп и перекинул через плечо, после чего самым первым полез вверх.       Выломав головой изрядно проржавевшую решетку, закрывающую лаз, я оказался на площади. Был уже вечер, часов десять-одиннадцать, судя по данным, переданным ребятами. Так значит тут еще один вход в катакомбы был?! И вожатая как обычно нихуя не сообщила. Тварь!       Второй раз за последние сутки я копаю кому-то могилу. Себе только выкопать осталось. А кстати в городе на кладбище мной заранее был выкуплен участок земли земли. Денег было много одно время, и поэтому я решил заранее позаботиться о том, чтоб мой труп никто не трахнул и не сжёг, если я погибну вне Зоны.       Но это так, лирика. Лопата на этот раз была, поэтому управился я довольно быстро, решительно отказавшись от любой помощи, которую в порыве момента пытались предложить мне парни.       Пока копал, узнал, что в этом лагере со вчерашнего вечера происходит какой-то лютый пиздец. На пионеров нападает какое-то существо, по описанию очень похожее на Славяну, только с красным глазом и вся оборванная. Еще как оказалось, призрак Мику является смертельно опасным, и не раз пытался убить ребят, а вот меня почему-то не стал, и даже попросил похоронить его тело.       Помимо этого, убитые Славяной пионеры каким-то неебическим образом восстали из мертвых, и принялись кошмарить лагерь, превратившись в зомби, которых впрочем до сих не было видно. Может это Мику так помогает? Не знаю… Не ведаю.       Наверное, взять с меня уже нечего. Прислушавшись к себе, я не почувствовал дыхания Зоны. Значит эти зомби не такие, как в ЧЗО? А может быть, я настолько сильно отвык от Её шелестящего шепота, что разучился его ощущать? Пинг его знает. Я копал могилу на чистой инерции, даже не думая о том, что со мной случится потом. Ребята переживали, задавали какие-то вопросы… — А вы не из милиции? — Нет. — А вы не из райцентра? — Нет. — А откуда вы? Я стоически терпел, проявляя смирение. Не хотелось мне рассказывать им всё. Я лишь поведал, что проснулся в той комнате с кроватями, и больше ничего не помню. После этого от меня отстали, не став распалять конфликт. Помнили видать, про катану. Совёнок, Совёнок… А не про этих ли «живых людей» говорил мне Пионер, земля ему хуями двухметровыми? Если так, то это несколько… меняет дело. Гитара лежала у дерева. Нельзя инструмент бросать… он мне службу хорошую сослужил. Нельзя так обращаться с гитарой. Пусть даже с чужой, с любой нельзя. Маша всё так же смущенно поглядывала то на меня, то на гитару. — Что-то не так? — не выдержав, обратился я к ней. — А?! Н-нет, н-нет… Всё так… Просто… Это ваша гитара? Со мной на «вы», значит… Мне плевать. — Нет. Я нашел ее в комнате с кроватями. А что? — Н-ничего… В-вы красиво играли. Это вы играли? — Ну, мы… — А? В-вы были не один? — Нет. Мы играли вдвоем… Я, и Мику…       После этого ко мне вопросов не осталось от слова совсем. Ни у кого. Парни смотрели на меня как на психа, девочки испуганно прижались друг к другу, и лишь Маша внешне никак не изменила своего поведения, продолжая изредка пялиться на мою гитару.       Когда с рытьем было покончено, я бережно опустил тело Мику в могилу, накрыв его своим плащом, который я решил оставить ей. Пистолет и магазины я переложил в карманы штанов, что не укрылось от взгляда парней. Вопросов мне никто не стал задавать, но было видно, что парни не в восторге от осознания факта наличия оружия у, по их мнению, психа. Ну и хуй с ними. — Прощай, Мику. Надеюсь, что ты попадешь в Рай, если он всё-таки есть. Золотой тропы тебе, ангел — с этими словами я бросил руками первый ком земли в вырытую яму. Парни стояли, проникшись моментом, не говоря ни слова. После того как яма была зарыта, я с треском сорвал с ближайшего дерева ветку, и воткнул ее у изголовья могилы, чтоб в будущем ее можно было найти. — Всё, с этим закончили. — решительно начал Дима. — Теперь предлагаю пока что отсидеться в клу… Закончить он не успел, поскольку как по команде, из-за деревьев и кустов тут же показалась целая орда мертвецов!       Серьезно, это была орда, не меньше. Разного роста и степени разложения, они орали, хрипели, сипели, выли, рычали, и появились они так внезапно, как будто бы их кто-то в моменте «заспавнил» по какому-то ебучему скрипту! Не сговариваясь, мы все рванули в сторону клубов, но мертвецы оказались ничуть не медленнее…       Раненный, я не мог бежать с той же скоростью что и парни, которые медленно удалялись от меня. Ножны с мечом больно хлестали меня по бедру. До ворот еще дохуя, меня растерзают гораздо быстрее, чем я успею к автобусу. Мастер мёртв. Юлю я хотел убить. Лена…тоже мертва. В этом лагере нет никого, кто смог бы на этот раз вытащить мою задницу из проблем. Поэтому… Если мне суждено умереть, то хочу оставить за собой право выбора способа этой самой смерти. — Бегите! Я их задержу! — закричал я вслед ребятам.       Собрав все силы в кулак, я рванул к ближайшему домику, и что было сил оттолкнулся от земли, схватившись за ручку окна. В другой руке я по прежнему сжимал гитару. ибо ремня для нее не было. Резким рывком я забросил её на крышу домика, а сам, кроша зубы от адской боли в разрываемых суставах, швырнул своё тело вверх, и каким-то чудом ухватился за крышу домика.       Подтянувшись на руках (в плечевом суставе что-то хрустнуло, обжигая меня болью), я оказался на крыше. Если бы не те адские тренировки с Шуховым по блокированию болевых ощущений, то я бы уже давно слёг от шока… Но я, сука, жив!       Да… если умирать, то только так! Я схватил гитару поудобнее, проверил еще раз струны… Ага, шестая расстроилась, ну ничего, щас подтянем, а потом натянем! Ухх как натянем!       Хотел зрителей? Получай, целая толпа собралась на твой Magnum Opus, Шутник! Целая мать его толпа мертвецов! Никаких ограничений по цензуре, хуярь, родной! Печальный странник, или веселый анархист, какая нахуй разница!       Толпа мертвецов, увидев, что добыча от них забралась куда-то ввысь, тут же утратили ко мне интерес, ринувшись за пионерами, убегающими в сторону ворот.       Не, так не пойдет. Я достал пистолет из штанов, сорвал с него глушитель, который выкинул вниз, и начал беспорядочно шмалять по зомби. — Ну чё, пацаны! — срывая связки рявкнул я, обращаясь к орде — Кто мне подержит в туалете?! Мертвецы сбавили ход, и обернулись на громкие хлопки, издаваемые пистолетом, эхом разнёсшиеся по лагерю. На меня смотрела минимум сотня пар глаз. — Хрррр! Рыыыыы! — ответила толпа — Не-не-не, не все сразу! Мне столько рук, одновременно, не нужно!       Как по команде, мертвецы развернулись и побежали к моему домику, но мозгов забраться вслед за мной им не хватило. Они рычали, выли, стонали, царапали доски, несколько даже выломало дверь и забралось прямо внутрь, думая что это им как-то поможет ухватить меня за задницу. Расстреляв весь магазин, я перезарядил пистолет и отстрелял второй, последний. Несколько тел упали, и больше не шевелились, но этого явно было недостаточно.       А вот теперь настало время музыки! Сев на корточки, я шепотом вспомнил слова, первые аккорды зазвучали, извлекаемые моей правой рукой, и я запел свою последнюю в этой жизни песню. Трудно идти В темной дороге. Кто не дойдет, тех ждет печаль. Сталкер, скажи, «Где наши Боги?» «Их больше нет» А жаль, а жаль… — Хрррр! Зона, прошу тебя, — упокой наши души, И не тревожь нашу холодную кровь Сделай так, чтобы вечный покой никто не нарушил. Лишь только дай нам допеть эти несколько слов. Слезы неба — в море печали. Ночью воскреснешь, а тебя не ждали. Северный ветер украдет беглые души И унесет их, унесет в вечную стужу. Не поминайте Лихом меня. Признаться и сам… Забыл…давно. А луна красивее День ото дня, Так пусть же все будет, Как в старом кино. Зона, прошу тебя, — упокой наши души, И не тревожь больше холодную кровь Сделай так, чтобы вечный покой никто не нарушил. Лишь только дай нам допеть эти несколько слов. Слезы неба-в море печали Ночью воскреснешь, а тебя не ждали… Северный ветер украдет беглые души И унесет их, унесет в вечную стужу… На этот раз песня завершилась стандартным хлопком по струнам. Зомби всё так же хрипели и выли, в надежде добраться до теплого мяса…       Бережно положив гитару на крышу, и убедившись, что случайным ветром ее не снесет, я для верности положил на нее сверху свой пистолет. Где же ты теперь, моя Беллочка… Надеюсь что когда мы встретимся на том свете, ты простишь мне игру на чужом инструменте. Внезапно со стороны ворот в небо полетела красная осветительная ракета. Зомби тут же отреагировали, и значительная часть из них понеслась в ту сторону. Привлечь их внимание шумом у меня уже не получится, но пока… всё идет по плану. Эта техника… комплекс… млять, забыл я как она называется… «Песнь синергии»! Точно! Или нет… хрен с ним, с названием. Там че-то с какими-то каналами, или ключами связано… Плевать. Я закрыл глаза, чтобы затем глубоко вдохнуть и выдохнуть, освобождая своё сознание от посторонних шумов.       Это конец, на этот раз уже точно. Надеюсь выиграю тем ребятам немного времени, иначе умираю, выходит, я зря. Похороните меня за плинтусом, и вспоминайте как героя на героине.       Страшно ли мне умирать? Да. Очень страшно. Но куда страшнее объяснить Ильичу, куда я дел его дочь. Куда страшнее столкнуться с осуждающими взглядами Лехи и Марго после того как я умру мол — почему умер так, а не в бою, спасая жизни? Выбора особого нет. Мне не сбежать. Да уже и не надо. Некуда. Вдох… И все должны мы… Выдох… Неудержимо… Вдох... Идти в последний смертный бой! Выдох…       Секундное усилие, и я остался один в целом мире. Не было слышно ни зомби, ни звуков, издаваемых природой. Я больше не чувствовал боли в спине и в суставах, поврежденных чрезмерной нагрузкой.       Абсолютная и полная тишина. Состояние резонанса с собой достигнуто. Сознанием я потянулся к ключу Вечности, располагаемом в пупке, со слов моего мастера, и затем мысленно как бы сорвал с него замок. Энергия потекла по моим венам, наполняя меня необузданной мощью. Последней разумной мыслью в голове было:

«Жил как свинья, так хоть умру по-человечески»

Конец Второго Тома.