***
Выходные неумолимо приближались. Ни Кристоф, ни Рихард не хотели даже мельком вспоминать о баре, но только об этом и думали. «Чтоб такого сделать? Такое вытворить, чтобы запомнилось! Всему бару!» Рихард придумал лишь выглядеть слишком сногсшибательно. А Кристоф помучился и бросил эту глупую идею. — Как школьницы ей-богу, что нам смогут дать ещё большие обиды? — рассуждал Шнайдер, сидя в своём офисе. — Что за печаль? — спросил внезапно вошедший Краузе. — По чаю может? Или, — он улыбнулся. — Чего-нибудь покрепче? Шнайдер поднял уставший взгляд на босса и, встав из-за рабочего стола, шагнул в нежные объятия начальника. — Хреново мне. Просто хреново… — Хочешь поговорить иди просто пообниматься? — спросил Краузе, поглаживая лучшего своего работника меж лопаток. - Я хочу выпить с Вами чаю…***
Наступил день встречи. Проснувшись с утра пораньше Рихард неожиданно для себя понял, что ему плевать на встречу. Что бы там ни было, Круспе это оказалось бы фиолетово. — Я так счастлив, я так рад у меня есть ты-ы! Хочу сказать!.. — он понизил голос. — Omae wa mou shindeiru! Nani?! NA-A-ANI–I-I! OMA-A-AE-E-E WA-A-A!.. NA-ANI–I!.. — распелся он, сдерживая смех. — Ты чего шумишь? — спросил сонный барабанщик сольника «Emigrate». — Ты уже мёртв! — тыкнул пальцем в его сторону Круспе — Конченный…***
Шнайдер решил прийти в бар чуть раньше и подготовиться к встрече с Круспе. После алкоголя его всегда тянуло на душевные разговоры и нежности, надо было это впихнуть куда-то. Куда угодно, только не под нос Рихарду. — Привет, красавица, — он протянул синий коктейль незнакомой девушке. — Здравствуй, — промурчала она, но, повернувшись, изменилась в лице. — Это ты?! — Это я? Что? — приподнял брови Шнайдер. — Ну ты, барабанщик Раммов! Я же видела тебя. Кристоф ещё шире улыбнулся, вливая в себя очередной стакан коньяка. — Нравлюсь? — он поиграл грудными мышцами и повёл плечами. — Я встречаюсь с твоим гитаристом, — улыбнулась она. Так смущённо и застенчиво, ей явно не место было в баре. «Твоим гитаристом» — это словосочетание словно резануло по сердцу. «Никакой боли. Показалось» — сам себе кивнул Шнайдер. — Ну так… Пока он не видит, может хотя бы поцелуешь меня, милая? Кристоф знал, что Рихард всё увидит. Он должен был прийти с минуты на минуту. — Но я люблю его… — покраснела девушка. Кристоф оглянулся и заметил, как в зал вошли Рихард и Тилль. «Была ни была!!!» Ударник резко, но всё равно нежно притянул к себе чужую девушку и поцеловал в губы. Она попыталась вырваться, но безуспешно. Кристоф смотрел поверх её макушки на Круспе. «Замер, попятился назад, мой ты сладкий» — заулыбался он в поцелуй. Вскоре заговорила совесть. Шнайдер, отпуская подругу гитариста, протянул ей незаметно пару купюр и прошептал извинения, оправдываясь крайней нуждой сделать то, что он вытворил. — Придурок, — бросила она, пихая деньги в карман. Девушка ушла, но у входа пересеклась с Рихардом. Он взял её за руку, что-то сказал, она расплакалась, Круспе попытался её успокоить, но подружка отвесила ему пощёчину, такую звонкую, что даже Кристоф всё услышал. «Не так уж и любила» — пожал он плечами, услышав: «Он хотя бы целуется нормально, она шикарен, а ты из-за спора меня держал! Да! Я всё знаю! Катись к своей басистке!» А в ответ: «Я не встречаюсь с ней, пойми! Не бросай меня! Это всё неправда, нет никакого спора, наши отношения начались ещё до него!» Шнайдер кое-как сдерживал смех. «Господи, нашёл себе девушку, просто чтобы… Чтобы что-то, склепал сольник, нашёл «подставную» девку, понтов ради, замутил какую-то аферу… Ой, Рихард, Рихард… В итоге остался один. А я целуюсь нормально, как приятно. Вот что значит: «деньги решают всё», если бы я не заплатил, она бы всё ему слила. Вместе с догадками и прочим». Он погладил себя по щеке. «Боже, я прекрасен, просто Wunderschönen!!!» Кристоф ждал, когда Круспе и Тилль подойдут к нему, но они долго тянули. Вот Рихард рванулся к выходу, но Линдеманн помешал ему. «Тащатся» — ударник быстро скрыл эмоции и сделал вид, что только что заметил их присутствие. — Оу, привет! — поздоровался он со обоими. Круспе подошёл очень близко и схватил Кристофа за ворот майки. — Ты зачем к ней лез?! Ты всего меня лишить решил?! Мудак ёбаный! — Что? Та девушка? Ты знал её? — изумился Кристоф. Рихарда перекосило, но сделать он уже ничего не мог. Если Кристоф ничего не знал, то не мог специально отбивать именно её. — Я же сказал тебе, он просто не знал… — Тилль положил руку на плечо Круспе. «Он сказал: «Ты всего меня лишить решил»? Что? У тебя было всё: группа, преданность и симпатия Пауля, друзья, моя безграничная любовь. Та самая отчаянная любовь ради хоть каких-то чувств! Ты бросил меня! Буквально разбил сердце! Я у тебя всё отнял?! Ты сам всё выбросил!» — Кристоф готов был кричать это и бить Рихарда головой об стол, но он лишь спокойно смотрел на это пышущее ненавистью тело. Круспе смахнул ладонь вокалиста с себя и сел на барный стул, заказывая что-то у бармена. «Иди нахуй» — подумал Шнайдер и отвернулся, чтобы никто не видел его улыбку. Через час Тилль пошёл танцевать. — Мужики, жизнь прекрасна, ебал я ваших мамок, хэ-хэйа! — крикнул он, обнимая за плечи своих друзей. Только он ушёл, как Рихард пересел совсем близко к Шнайдеру и, дыша ему в щëку, сказал: — Ты ведь всё знал… Ты ведь специально, да?.. Шнайдер повернулся к нему лицом, глядя на подрагивающие губы, которые гитарист пытался вытянуть в улыбку. — Нет, я не знал, что она твоя. Я не тот, кто так безбожно будет причинять боль другим. С этими словами он соскользнул со стула, едва удержав равновесие, и скрылся в толпе, направляясь к выходу, на сегодня с него было достаточно. На улице его ждал проливной дождь. Подставляя лицо под ливень, Кристоф шагнул из-под навеса. «Чувствую себя уродом…»