Лилии

      Чайльд блаженно прикрывает глаза и сползает ниже, опускаясь под воду чуть не с носом. Он чувствует себя прекрасно.       Сейчас ему тепло и уютно, не то что в прудике Чжун Ли. К тому же, есть ещё одна вещь, которая склоняет Тарталью остаться в этом моменте навсегда. Моракс восседает за его спиной, как всегда собранный и величественный даже без одежды.       Хотя нет, решает Чайльд. Всё же величественным Чжун Ли нельзя назвать. Он слишком любяще смотрит своими янтарными глазами и выглядит счастливым настолько, что Тарталье хочется расплакаться. Он бы наверняка так и поступил, находись он до сих пор в дымке опьянения. — Не боишься утонуть, любовь моя? — с доброй усмешкой интересуется Архонт, осторожно отклеивая прилипший к шее рыжий локон.       Чайльд специально выныривает, чтобы громко рассмеяться, обернувшись к возлюбленному и прижавшись к нему ближе. Наверное, всё же он поступил глупо, пытаясь покрасоваться перед Люмин и напившись. С таким мужчиной, как Чжун Ли, алкоголь попросту не нужен. — Только после того, как потеряю гидро глаз! — едва отдышавшись от смеха, уведомляет Тарталья и опирается на грудь Моракса. — То есть никогда.       Чжун Ли одобрительно мычит, прикрывая освещающие его щёки и точёный нос глаза, и бережно чмокает юношу в подрагивающее плечо. Он обнимает Тарталью поперёк живота, расплескивая тёплую воду вокруг ванной.       Чайльд тихо хихикает, абсолютно счастливый, и откидывается на плечо Архонта, размазывая остатки грязи по его коже. Моракс не может налюбоваться на сияющее такой доверчивостью лицо одного из лучших убийц Царицы и наклоняет голову, чтобы поцеловать влажные приоткрытые губы.       Тарталья живо отвечает, неловко бултыхаясь в воде. Он становится всё более жадным, цепляясь за Чжун Ли как только может и не желая надолго оставлять его губы. Юноша никогда не говорит открыто о своих желаниях, именно поэтому Архонт по обретённому с ним опыту может сейчас легко их угадать. К тому же, никто уж точно не станет обвинять Чайльда в излишней сдержанности — этот юный бывший Предвестник буквально кричит о желаниях своего тела, будь то бой или любовь.       Моракс чувствует лёгкую пульсацию под его лопаткой, там, где навечно запрятано скреплённое силой гео разбитое на кусочки ребро, и трогает уже смелее. Тарталья тихо вздыхает, отрываясь от его губ с тихим чмоканьем, и сжимает зубы, закатывая глаза к небу.       Да, поклоняйся Селестии, поклоняйся мне, рычит в Архонте нечто инстинктивное, слишком древнее, чтобы он мог от этого избавиться. Он просто плотно зажмуривается, оставляя свою ладонь на поджавшемся животе юноши, так и не доводя её туда, куда она должна была попасть.       Чайльд уже напоминает ему морского угря, отвратительное по своей сути создание, но такое привлекательное в исполнении бывшего Предвестника. Чжун Ли кусает перекат плеча, достаточно сильно, чтобы выступило несколько капелек крови, но Тарталья не возражает. На самом деле, он даже упивается небольшими сигналами боли, они заставляют его собирать все чувства воедино и направлять их именно туда, куда требуется — в твердеющий член.       Моракс сжимает поджимающиеся яички, протискивая руку ещё ниже, чтобы коснуться сжатой дырочки. Чайльд тут же отзывается сдавленным стоном и мычит, когда Чжун Ли возвращается к его члену.       Архонт медленно ведёт до самой головки, наблюдая, как булькает вокруг вода, и осторожно сжимает ладонь. Тарталья хватается за его предплечье, и одного этого консультанту достаточно, чтобы почувствовать, как он вспыхивает изнутри.       Чайльд никогда не пытается забрать у него контроль, скорее чисто рефлекторно пытается вернуть себе потерянное спокойствие, обмануться, что он действительно способен вести. Чжун Ли кажется это слишком милым и грязным одновременно, о чём он не стесняется шептать, вылизывая влажную шею.       Тарталья становится ещё громче, цепляясь за Архонта так, будто это его последняя надежда выжить, будучи затопленным целой бурей чувств, и скользит по дну ванной ниже, заставляя сердце Моракса несколько раз подпрыгнуть и сжаться.       Наверное, глупо так переживать за ловкого человека, буквально благословлённого водой, но Чжун Ли не может иначе. Он всегда будет держать в голове, что Чайльд обычный человек, нуждающийся в защите, даже если и совершенно не выглядит так. — Аякс, моё сокровище, — бормочет Архонт в кожу, запечатывая свои слова десятками поцелуев и лёгких укусов.       Тарталья позволяет ему это делать, купаясь в наслаждении от одного его голоса и тепла неторопливых пальцев на своём члене. Возможно, это странное действие алкоголя в крови, думает Чжун Ли, но он в любом случае не против. Пока Чайльд действительно удовлетворён и пока он где-то поблизости, в зоне безопасности, Моракс не будет прерывать происходящее. К тому же, он не собирается пользоваться состоянием юноши и пытаться овладеть им, просто поможет сбросить напряжение.       Тарталья выглядит совершенно, беспомощно изгибаясь в начинающей терять своё тепло воде и тихо вскрикивая имя Чжун Ли, когда кончает. Архонт позволяет ему расслабиться на своём теле, пока юноша отходит от оргазма, а сам тянется за полотенцем. Чайльд выглядит совершенно чистым и довольным, так что они могут спокойно отправляться спать. Здоровый сон — лучшее лекарство от усталости, тем более вызванной крепким алкоголем и криками в ночи.       Ладно, Моракс сильно недооценивает своего возлюбленного. Если Тарталья достаточно сосредоточен на себе и слеп, пока Архонт буквально относит его в спальню, то уже отогреваясь под одеялом, он начинает приходить в себя.       Вместе с ним просыпается и его игривый характер, так что буквально через несколько минут Чжун Ли прижат сильными бёдрами к кровати, пока Чайльд бесстыдно трётся о него.       Консультант мог бы возражать, попытаться образумить юношу хотя бы крайне поздним часом, но он не может. В этот раз Тарталья выигрывает так и не начавшийся спор, замечая значительное внимание и желание Архонта, и Моракс… Моракс просто не может сопротивляться этому совершенному существу, тем более когда оно издаёт эти бесподобные звуки.       Наверное, Чайльду действительно стоит спеть глазурным лилиям, чтобы они распустились самыми прекрасными цветами, какие только есть в Тейвате. Чжун Ли даже не будет вспоминать, в память кого он их посадил, и сосредоточиться на одном Тарталье.       В конце концов, Гуй Чжун не раз говорила, что хочет видеть его в первую очередь счастливым. Кто он такой, чтобы спорить с памятью усопшей?       Тем более, когда Тарталья двигается так притягательно, прижимаясь сжатой дырочкой к его члену, практически садясь на его головку, и закатывает глаза. Моракс понимает, что обязан подхватить бутылёк с экстрактом слайма, который лежит на тумбочке, но не может сделать ни одного движения. Ни тогда, когда Чайльд протяжно скулит и прижимается своим раскрытым ртом к его, громко выдыхая прямо в мокрый поцелуй и жадно объезжает массивный ствол мужчины.       Чжун Ли несколько раз чуть не роняет стеклянную бутылочку, но в конце концов бросает её на кровать, быстро переворачивая Тарталью и прижимаясь к нему очередным поцелуем. Они трутся друг о друга, громко и влажно целуясь, прижимаясь обнажёнными телами.       Моракс жадно обхватывает ягодицу Чайльда, ныряя пальцем к заветной дырочке, и только затем поднимает слизь слайма. Тарталья кажется разочарованным, что возлюбленный уходит, но покорно отпускает его из своих объятий, довольно улыбаясь.       Чжун Ли может определить, что это настоящее счастье, а не фальшивое, по тому, как сияют его глаза, подобно океану сапфиров. Хотя нет, эти камни и сотой части этой красоты не представляют.       Чайльд тянет руки к Архонту и, кажется, весь сверкает от удовольствия, разнеженный и любимый. Он обхватывает мощную шею Моракса и пытается подтянуться, чтобы оставить небрежный поцелуй на самом краешке губы возлюбленного. Чжун Ли смотрит на него полными обожания и благодарности глазами, оглаживая натренированные ноги и согревая бутылочку в своих ладонях.       Наконец по комнате разносится освежающий аромат цветов, добавленных к слизи, и Тарталья прикрывает глаза, подаваясь навстречу становящимся всё более нетерпеливыми прикосновениям. Он прижимается бёдрами к бёдрам Архонта, пока тот толкается сразу двумя пальцами в подрагивающее отверстие и уверенно нажимает прямо на чувствительную точку.       Он знает, как сделать Чайльду приятно, и не собирается ему отказывать. Как он может, если этот юноша отдаёт всего себя, всю свою душу, не требуя взамен ничего достойного?       Возможно, не будь это Аякс, его нежный и решительный, полный хаоса и несоответствий, Моракс покачал бы увенчанной высшей властью головой и сказал, что подобный контракт невыгоден. Но ведь это он. — Чжун Ли, — сбивчиво шепчет Тарталья Архонту на ухо, когда тот склоняется над его телом. — Ну же.       Чжун Ли улыбается его нетерпеливости и прихватывает раскрытые губы, прижимаясь к ним самым целомудренным и грязным в одно время поцелуем из всех ему известных. — Ты ведь был в Инадзуме, верно? — тихим низким голосом спрашивает Моракс, медленно вытягивая пальцы из влажной и податливой дырочки.       Он щедро выливает из бутылочки слизь слайма себе на ладонь, чтобы хорошенько распределить по своему налитому кровью члену.       Чайльд не может отвести взгляд от этого зрелища и медленно кивает, раздвигая ноги шире. — Тогда ты должен был видеть Верховную жрицу. Сейчас ты выглядишь также, как она, манящий и играющий со мной. — Ч-что? — прерывисто шепчет Тарталья.       Он дрожит от того, как крупный ствол Архонта медленно, невыносимо медленно проникает в него, раскрывая своею толщиной. — О, Селестия точно ошиблась, лишив тебя ушей и хвоста лисицы, Аякс. Ты был бы лучшим из всех кицунэ.       Чайльд не понимает, и Чжун Ли видит это, читая юношу по его ожившим глазам. — Тогда бы я родился в… в Инадзуме, и мы бы никогда не… не встретились, — бормочет Тарталья, едва переводя дыхание. — И… О, Архонты, Чжун Ли!       Бывший Предвестник ударяет Моракса в плечо, изгибаясь на простынях, и зажмуривается, пытаясь пережить всепоглощающую волну удовольствия. — Я бы всё равно нашёл тебя, — говорит Архонт почти не дрожащим голосом, запечатывая признание губами на щеке Чайльда. — Наши пути должны были встретиться, Аякс, и они бы всегда это сделали. — Как… романтично, — слабым голосом отзывается Тарталья, хватаясь за почерневшие плечи Чжун Ли. — И всё же это правда, — шепчет Моракс, прежде чем жадно поцеловать возлюбленного.