Часть I: Мои безупречные четырнадцать лет жизни. Глава 6. Конец моей размеренной жизни.
Жизнь, казалось, неслась незаметно, и сегодня мне должно исполниться четырнадцать лет. Я уже была в том самом возрасте, когда гормоны вовсю бушуют и не дают спокойно жить, но всё равно была счастлива, ведь это был четырнадцатый год, прожитый в этом жестоком мире. Я могла гордиться собой, ведь смогла дойти до такой немаленькой цифры и почти что никак не пострадать. Не это ли настоящее чудо? Наше утро началось рано, и когда я проснулась, мама уже вовсю пархала на кухне. Увидев ещё сонную меня, она не надолго отвлеклась и приветливо улыбнулась, помешивая ароматный суп. — С днём рождения, моя ты соня! — Спасибо, — я улыбнулась в ответ. Сегодня Сесилия выглядела счастливой и радостной, от её уныния не осталось и следа. Я посчитала это верным знаком, веря, что всё будет хорошо. Моё настроение поднялось, и никто не мог его испортить. Я крепко обняла маму, после чего села за стол и стала ждать завтрака. Раз сегодня мой день рождения, можно было и понаглеть. — Жалко, что дядя Майк не успеет прийти, — я вздохнула. — Если бы только не эта проклятая работа… — А вот и праздничная каша с ягодами! Мама незамедлительно поставила передо мной тарелку с вкусной рисовой кашей, в которой находились кусочки свежих ягод малины и ежевики. Конечно же, сделала она это в первую очередь оттого, чтобы прервать печальный разговор. Особенно, если он хоть немного касался Шляпника. Для своего возраста я была высокой и чертовски походила на ублюдка Блада: брови, форма глаз, цвет волос, черты лица. Становилось тяжелее смотреть на себя в зеркале. Красивая, но эта красота — клеймо. Никто, кроме матери и Майка не знал об этом, никто не мог сказать мне, какая я очаровательная девушка. Пока у меня не было возможности хоть раз выйти в люди, не скрывая своего лица, и от этого немного становилось тошно. Но это было ради собственной безопасности. К сожалению, мы жили на территории Шляпника, и каждый безликий в округе точно знал, как тот выглядит, поэтому, увидев меня, любой может пустить слух о дочери Блада Дюпре… Как-то быстро праздничный настрой сошёл на нет, и даже вкуснейшая на свете каша не спасала положение. Без дяди Майка этот день определённо не будет таким весёлым. К сожалению, дядя был завален работой, поэтому не успевал явиться сегодня. Была лишь надежда, что он сможет хотя бы прийти завтра. К тому же, Майк обещал мне что-то подарить. Несмотря на то, что жили мы скромно, нам всего хватало, хотя я иногда ловила себя на мысли, что не доедала, так как весила чуть меньше нормы. Не то чтобы в этом было что-то плохое, но в дальнейшем недоедание может стать серьёзной проблемой. Правда, думать об этом совсем не хотелось. Я построила план на ближайшие пять лет, когда родилась, потом на ещё пять лет, когда смогла прожить столько, а дальше рискнула распланировать последующие десять лет. Вырасти, устроиться на работу, продолжить жить с мамой и дядей, проводить их молодость и старость до самого конца. Возможно, выйти замуж и завести уже своих детей. Желательно, чтобы они застали бабушку и двоюродного дедушку. До двадцати осталось шесть лет. Сейчас они казались сущей мелочью рядом с уже прожитыми четырнадцатью годами. Я верила, что смогу преодолеть все трудности и жить счастливо, как того хотели мама и дядя. А тот, кто посмеет помешать мне, умрёт в тот же час. С боевым настроем я доела кашу, выпила чай с хлебом с маслом и встала из-за стола, поблагодарив родительницу за завтрак. Помыла за собой посуду и помчалась к себе в комнату, чтобы немного позаниматься. Терпение и труд всё перетрут! Кажется, у этого дня появились все шансы мне угодить.***
День пронёсся незаметно, и наступил вечер. Мама уже накрыла праздничный стол, и мы тихо-мирно ужинали, общаясь на разные темы. Я была счастлива, ведь скоро и этот день останется позади, но воспоминания навсегда сохранятся в памяти. Тёплые воспоминания, согревающие и душу, и сердце, внушающие надежды на прекрасную жизнь. — Чуть не забыла! — мама драматично ахнула, прикрыв рот ладошкой, и встала, подойдя к шкафчику. Я с интересом наблюдала за тем, как она роется в нём, гадая, что же мать могла забыть. Скоро родительница вынырнула из него обратно вместе с красиво украшенной коробкой в руках. Мои глаза загорелись. — С днём рождения, моя принцесса! Мама передала коробку в руки, и я сразу же открыла её. Лежащее внутри тронуло меня до глубины души. — Мамочка, спасибо! — я не удержалась и подскочила к Сесилии, крепко обняв её и поцеловав в щёку. В коробке находился не самый дешёвый блокнот, пару простых карандашей и мои любимые шоколадные конфеты с начинкой. Семья давно знала о том, что я люблю и умею рисовать, а также мама заметила, как мой взгляд как-то задержался на блокноте для рисования, который стоил достаточно дорого. Это ещё раз доказывало, что Сесилия и Майк — лучшие люди на свете. — Теперь ты сможешь радовать нас своими рисунками чаще, — мама смотрела на меня со всей любовью и теплотой, присущие любящему родителю. Я почти расплакалась, но мужественно сдержалась. Тем не менее, от широкой улыбки уже стали побаливать щёки, но это было мелочью. После вручения подарка, мама вынесла торт с четырнадцатью свечами, которые я все задула, загадав счастья для близких. Десерт оказался очень вкусным, морковные коржи таяли во рту, а любимая ежевичная начинка приятно кислила. Всё было прекрасно, и ничто не могло… — Ханна, — мама обратилась ко мне с серьёзным выражением лица. Я в это время домывала остатки посуды. Вопросительно посмотрев на родительницу, убрала последнюю кружку в шкаф и вытерла руки о полотенце. — Послушай меня, Ханна, — тон женщины не на шутку меня напугал, и я вся обратилась в слух. — Что бы сегодня не произошло, я попрошу тебя только об одном. Обещаешь последовать моему наказу? Поколебавшись, я всё же кивнула, что заметно успокоило маму. Она уставилась в окно, а потом резко взяла меня за руку вместе с подарком и повела к шкафу около кладовой. — Мама? — Доченька, а теперь слушай, — меня засунули в шкаф, а я не собиралась сопротивляться, так как находилась в замешательстве, — я попрошу тебя ни о чём не жалеть и помнить, что, несмотря на столь ужасный поступок, твой отец — справедливый человек принципов. Он никогда не откажет тебе в помощи, если ты расскажешь ему всю правду. — О чём ты? — внутри похолодело от этих слов. Что происходит? — Я хочу, чтобы ты обратилась к нему за помощью тогда, когда меня рядом не окажется. Это мой наказ. Я не успела сказать и слова, как мать резко захлопнула двери шкафа. Следом прозвучал звук открытия входной двери, которую чуть не сорвали с петель. Раздались чьи-то тяжёлые, не предвещающие ничего хорошего, шаги. Живот скрутило от страха. Кто это? — Твоё время пришло, — кто-то заговорил, и я узнала этот голос, хоть он и звучал приглушённо. Сердце замедлилось, в ушах загудело, дыхание потяжелело. Неужели мама стоит прямо перед ним?! — Я знаю, — материнский голос звучал на редкость раздражённо. — Делай своё дело и уходи! В ответ раздался беспечный хмык. Не выдержав, я осторожно приоткрыла дверцу и вгляделась в щель… а лучше бы этого не делала. Мужчина в маске и плаще, окрашенный кровью, пронзил тело матери насквозь, отчего она вскрикнула, но лишь на мгновение. На пол хлынула кровь, и я зажала себе рот, чтобы не издать ни звука. Всё тело замерло, пока уже мёртвая мама не упала на пол, постепенно становясь образом и оставляя после себя лишь часы. Палач, коим был мужчина, незамедлительно подобрал часы и повертел головой, осматриваясь. Снова хмыкнув, он направился в сторону выхода. По громкому хлопку двери стало ясно — ушёл. Я не решалась выйти некоторое время, но скоро нашлась с силами и выбралась из шкафа. На негнущихся ногах подошла к красному пятну на полу. Из глаз потекли слёзы, но истерики не было, лишь безмолвная скорбь. Об этом Найтмер и мама предупреждали меня? Неужели, они знали? Почему? Несмотря на бегущие по щекам капли, я направилась в свою комнату и закрылась в ней. Коробку с подарками поставила на стол, а сама переоделась в пижаму и забралась в постель. В эту ночь я уснула быстро.***
— Почему ты не пошла к отцу? — в какой раз упрекнул меня Найтмер, кружа надо мной и наматывая хрензнаеткакой круг. Я нахмурилась. — У меня только что убили мать, а ты смеешь меня отчитывать? Какой же ты бессердечный! — идти на контакт с Гусеницей не было желания. Особенно в этот момент. Мужчина вздохнул и твёрдо встал на ноги, с сожалением посмотрев на меня. — Я понимаю, что тебе тяжело, но твоя мама хотела, чтобы ты пошла к отцу, — Найтмер подошёл ко мне и положил руку на плечо. — Это было её предсмертное желание. Как бы мне не хотелось отрицать, но он был прав. Я вздохнула, признавая своё поражение. — Хорошо, — нехотя согласилась я. — Как только проснусь — последний раз приберусь и соберу вещи. Как только придёт дядя Майк, уйду вместе с ним. Во взгляде Готтшалка показалось облегчение. Он ободряюще улыбнулся. — Не бойся, всё будет хорошо. Правда. — Не утешай меня. Не маленькая. Хотя хотелось быть именно такой, чтобы не осознавать происходящее.***
Как и обещала, после пробуждения я навела дома порядок и собрала свои вещи, — их было немного, — после чего стала ждать дядю. Удивительно, но он действительно пришёл, ещё и рано. — С прошедшим днём рождения, племяшка! — только войдя в дом, воскликнул Майк. — У меня для тебя подарок! Увидев меня с сумкой, он очень удивился. Я лишь приняла подарок из его рук, который снова находился в коробке. — Спасибо, дядя Майк, — я открыла его и почти сразу же закрыла. Краски. Масляные. — Как ты? — Да всё нормально… а что случилось? Ты куда-то собралась? И где Лия? Мужчина был очень озадачен, задавая много вопросов, на которые я поспешила ответить. После моего небольшого рассказа, дядя пошатнулся и сел на табурет, смотря на меня шокированным взглядом. Я засунула его подарок в сумку. — Не мог бы ты отвести меня к моему отцу? — Что? — всё ещё пребывая в прострации, Майк растерянно посмотрел мне в глаза. — Зачем, Ханна? — Я не знаю, но надо. Пожалуйста, просто отведи меня к нему. Я старалась быть спокойной, но нервы ослабевали с каждой секундой. Мне самой никто ничего не объяснил, и это раздражало, но нужно было быть стойкой. Ради близких и себя. Так или иначе, но дядя всё же согласился отвести меня в поместье Шляпников. Я, как обычно, закрыла лицо, и мы отправились в путь, навстречу моей… судьбе. Он не не занял много времени, так как шли быстро. У ворот никого не было, поэтому мы с лёгкостью прошли дальше. Обычно перед воротами должны находиться Ди и Дам, но те всегда слыли теми ещё лентяями, поэтому их не было на сей раз. Ступая по земле мафии, я теряла уверенность в то, что всё будет хорошо. Дядя тоже нервничал, хоть и старался не подавать вид. — Подожди меня здесь, — остановившись у крыльца, попросил Майк. — Найду этого ублюдка и приведу сюда. — А если он… — предположила я. — Не переживай, ничего он не сделает. Я не хотела отпускать его одного, но всё же пришлось. И, оставшись одна, у меня сбилось дыхание. Страшно. В голове были мысли вернуться домой, но я не могла так просто отступиться. Раз уж начала, то и должна закончить. К тому же, об этом меня просила мама. Несмотря на абсурдность происходящего, я не могла просто плюнуть на последнее желание матери, так как очень её любила. Ей пришлось почти самостоятельно воспитывать ребёнка, она никогда не теряла оптимизма, всегда поддерживала меня и в целом была хорошим человеком, которому просто не повезло влюбиться в одного ублюдка. Я должна была это сделать ради неё. Собравшись с духом, я решила немного пройтись, не уходя далеко от входа. Пройдя не так уж много и засмотревшись на архитектору поместья, мне уже не повезло с кем-то столкнуться. Я не упала лишь потому, что кто-то грубо схватил меня за руку, удерживая на весу. Больно и неприятно, можно было и аккуратнее. Дёрнув головой в сторону, как можно было догадаться, мужчины, я едва сдержала крик, онемев от ужаса. Как на зло, шарф сполз, открывая моё лицо, что только ухудшило положение. Это определённо был конец. Передо мной возникло лицо Блада Дюпре, на котором отразилась холодная ярость. Его чёрные глаза пронзили меня насквозь, вороша душу и нутро. Рядом ещё стоял его телохранитель Эллиот Марч. Ситуация так и кричала — тебе не жить. — Кто ты такая? — голос Шляпника звучал беспощадно, холодно и грозно. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. В это мгновение моё сердце остановилось.