Teyvat's School for the Gifted / Тейватская школа для одарённых

      По внутренней стороне запястья скользит нечто тёплое. Сродни струйке воды, стекающей по телу после горячей сауны. Ощущение успокаивает и в то же время создаёт лёгкий дискомфорт, едва холодный воздух касается её кожи. Нечто движется подобно змее, обвивается вдоль руки и при соприкосновении с кожей оставляет ощущение нескончаемого жара вперемешку с обжигающим холодом. Её грудь тяжело вздымается от прерывистого дыхания, что вырывается сквозь приоткрытые губы.       В грудной клетке судорожно бьётся сердце. Люмин хмурится, когда прикосновения вдруг обрываются, и с её губ слетает лёгкое, совсем несвойственное ей хныканье. Знакомый смешок заставляет сердце биться быстрее. Ей удаётся пошевелить пальцами, но её тело всё ещё не поддаётся полному контролю.       Нечто, что касалось её мгновениями ранее, сменяется чужими кончиками пальцев. Они касаются её шеи с одной стороны, словно танцуя, пока с другой кто-то губами чертит дорожку из поцелуев. Она не в силах взять над собой контроль, а потому допускает довольное постанывание, оглашая им воздух. Собственная оплошность заставляет Люмин вспыхнуть ярко алым — всё тело будто объято огнём, но виновник её состояния лишь смеётся. На этот раз его дыхание щекочет ухо, и она кожей чувствует, как он улыбается.       Наступает пауза. Всё что она сейчас ощущает — тяжесть чужого тела на своём и собственное сердце, бьющееся в груди пойманной птицей. Проходит короткий миг, прежде чем её слуха достигает хриплый голос с насмешкой в тоне.       — Люмин…       Она мгновенно выпрямилась, хватая ртом воздух и дрожа от услышанного во сне мужского голоса, будто окатившего ведром холодной воды. Люмин опустила взгляд и с ужасом обнаружила, что была в его толстовке.       Тени голых ветвей деревьев колыхались в лучах зимнего солнца, чем привлекли её внимание к окну. Люмин поразило ещё одно ужасающее осознание: время давно перевалило за восемь утра.       Она скатилась с кровати и шлёпнулась на пол, — ноги отказывались держать вес тела. Именно тогда она поняла ещё одну вещь: под толстовкой на ней всё ещё школьная форма. Наконец справившись с подъёмом, Люмин одним быстрым движением подтянула слезший с ноги шерстяной гольф и, на ходу перекидывая сумку через плечо и обуваясь, вновь чуть не споткнулась. На поиски шарфа она потратила всего несколько секунд, прежде чем решить, что к чёрту, ещё и драгоценное время на это тратить.       Раз Чайльда нет, значит, никто не узнает, что её кофта на самом деле принадлежала ему. К тому же на улице царила холодрыга, да и рубашка под толстовкой успела изрядно помяться за ночь.       К моменту, когда она дошла до учебного корпуса, — там её отправили за справкой об опоздании, что заняло ещё больше времени — начался уже второй урок.       Как можно быстрее преодолев три лестничных пролёта, чтобы успеть на Руны, Люмин старалась держать себя в руках. Приятный сон это был или кошмар, но её коленки до сих пор тряслись. Она остановилась у двери в кабинет, чтобы собраться с силами, как вдруг ощутила то же тёплое ощущение кончиками пальцев, отчего невольно дёрнулась и поспешила продолжить свой путь.       Сон преследовал её и в реальности. Единственный способ от него убежать — это с головой погрузиться в учёбу, пусть и такую ненавистную.       Когда она пересекла порог аудитории, преподаватель не посмел отвлечься от чтения лекции. Большинство студентов тоже не потрудились глянуть на неё. В свою очередь Люмин не сразу окинула присутствующих взглядом.       Ощущение с кончиков пальцев ринулось по рукам вверх, а затем больно укололо в шею, точно острая сосулька. Люмин недовольно фыркнула и пальцами потёрла больное место, инстинктивно рыща глазами в поисках «виновника».       Её взор словно невидимой нитью потянуло к ним — знакомым синим глазам, в которых плескался бескрайний океан.       — Люмин! Вы опоздали, — недовольно упрекнул её преподаватель вместо приветствия. В любой другой ситуации она бы ответила весьма говорящим взглядом, но в этот раз даже не удосужилась посмотреть и лишь молча протянула ему розовую справку об опоздании.       Она была слишком увлечена попыткой сделать полноценный вздох. Чайльд пристально в неё вглядывался, глазами изучая каждый сантиметр её тела. С его лица схлынули все эмоции, и разве что нахмуренные брови указывали на то, что он ещё оставался живым человеком, а не роботом. Даже взгляд, по которому обычно всё сразу становилось понятно, был пустым.       — Люмин, — она вышла из внезапного транса и повернулась к преподавателю, который махнул рукой в сторону её места, — вы можете сесть.       — Да… прошу прощения… — буркнула она и быстро зашагала к парте. Проносясь мимо Чайльда, Люмин пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не рухнуть как подкошенная.       Он же крепкой хваткой вцепился в край стола ещё до того, как она сделала шаг в сторону своего места; когда Люмин проходила мимо, костяшки его пальцев побелели от усилия. Пожалуй, это единственное, что намекало на его истинные эмоции и чувства. Что бы Чайльд ни сделал — или планировал сделать — с собой и своими мыслями, но он полностью от неё отгородился.       Люмин села на своё место, мысленно благодаря Вселенную за успокоившиеся колени и тот факт, что теперь могла видеть только спину Чайльда. Он неотрывно продолжал смотреть вперёд, но его рука, которая сжимала деревянный край, так и не сдвинулась с места. Люмин растеклась на стуле и опустила глаза ниже, на свою одежду: вспомнила о коричневой толстовке, увидела жутко измятую юбку, и лицо Люмин вмиг приобрело такой нехарактерный ей пунцовый цвет. Так ещё и пух от одеяла предательски зацепился за гольфы.       Мягко говоря, она выглядела… непрезентабельно.       Она не обращала внимания на преподавателя ни на этом занятии, ни на последующих. Все силы уходили на попытки сдержать ритм сердца при мысли о грядущей встрече с Чайльдом.       На обед она опоздала. Чжун Ли и Чайльд уже сидели за столом, увлечённые разговором. На короткое мгновение она застыла с подносом в руках, но спустя пару секунд продолжила идти вперёд. Наконец, дошла до своего места, успев сделать глубокий вдох и выдох, чтобы расслабиться.       — Неважно себя чувствуешь? — поинтересовался Чжун Ли, когда она уселась рядом с Чайльдом.       — Поздно встала, — ответила Люмин, в мыслях похвалив себя за спокойный голос, — и много времени потратила на поиски шарфа.       — Мне показалось, что эта толстовка тебе великовата, — произнёс друг.       — Действительно.       Голос Чайльда пронзил её, словно острая иголка. Очевидно, он намеренно дразнился.       — Да, так и есть, — огрызнулась Люмин, накалывая еду на вилку.       — И где ты её взяла? — Чайльд продолжал выводить её на эмоции.       — Не помню, — отправляя еду в рот, соврала она.       — Что ж, ладно. Мне пора на встречу, — вклинился в их разговор Чжун Ли и поспешил встать из-за стола, прежде чем Люмин успела вставить хоть слово.       Грёбаный предатель!       Знакомая рука метнулась к картошке на тарелке Люмин, но в этот раз вместо того, чтобы хлопнуть по ней, она решила отмахнуться от парня при помощи вилки, прижав её к тыльной стороне мужской ладони. Не сильно — кожу не ранит. Но достаточно, чтобы причинить боль и припечатать к столу.       — Прекрати, — зашипела она и впервые за месяц встретила его дразнящий взгляд. Чайльд улыбался ей, будто выиграл миллион моры в лотерее, хотя на деле Люмин была всего в одном шаге, чтобы вцепиться ему в глотку.       — Есть хочется.       — Возьми и принеси себе еду сам.       Как он смел спустя месяц отсутствия предстать перед ней и вести себя как ни в чём не бывало?! Смел продолжить их давно законченную игру. Люмин пришла к выводу, что всё кончено ещё в тот день, когда она проснулась с ужасным осознанием, что ей снилось его лицо.       Она не могла просто взять и сходу начать доигрывать партию.       Видимо, распознанное ею чувство досады, возникшее в сердце, на самом деле было ненавистью. Иначе как объяснить разгорающуюся там сейчас ярость?       — Проваливай, — грозно рыкнула она.       — Мда… какой тёплый приём, девчуля.

***

      Издёвки продолжались в течение целого дня. Чем больше она закипала, тем быстрее слетала с него маска. Все попытки Чайльда держаться твёрдо не принесли должного успеха и уже к середине дня он пребывал в диком бешенстве.       За обедом они обменивались испепеляющими взглядами, при этом демонстративно игнорируя существование друг друга. К несчастью для остальной компании, сидевшей за столом.       Поздним вечером Люмин возвратилась в общежитие. Привычный маршрут через кампус, придуманный специально для избегания встреч с ночным дозором, занял примерно десять минут.       Чего она никак не ожидала, так это нарваться на двух школьных сотрудниц, стоящих у входных дверей. Она не сразу их заметила — увидела уже когда подходила ко входу.       — Мисс Люмин? — окликнула её одна из них. Она видела их впервые, но по одинаковой одежде — прямой юбке и строгому пиджаку — сразу поняла, что они здесь работают.       — Эм… да? — Люмин до боли стиснула зубы, опасаясь ответа. Меньше всего она хотела, чтобы её прямо сейчас задержали.       — Пожалуйста, следуй за нами.       Вдвоём они проводили её до главного здания, и от страха у Люмин скрутило живот. Они открывали дверь за дверью, проходили многочисленные коридоры, поднимались по лестницам, пока наконец не довели до нужной двери — на той красовалась большая табличка, отлитая золотом, с надписью: «ДЕКАН».       Люмин нервно сглотнула.       Женщины синхронно повернулись к ней, указывая на дверь. Она послушно вошла, всячески стараясь не поддаваться панике. Какое наказание полагается за нарушение комендантского часа? Не исключение же?..       За её спиной с тихим щелчком закрылась дверь. Люмин продолжала глазами гипнотизировать ковёр, чтобы не испытывать большего стыда.       — Не поздновато ли гуляешь, милая?       Злость мгновенно завладела её разумом. Когда она подняла голову и увидела Чайльда, восседающего в мягком кресле за богато украшенным деревянным столом, на язык начала проситься одна единственная фраза:       — Какого хера?       Он не стал утруждать себя привычной едкой колкостью, направленной на то, чтобы начать очередную партию их игры. Вместо этого Чайльд решил сходу устроить уже собственное расследование.       — Не хочешь рассказать мне, где была? Я тебя заждался.       Чёрта с два она расскажет ему об их с Чжун Ли саде! Пусть идёт на три весёлые буквы — за то, что сейчас творилось в кабинете декана; за сегодняшний день в целом; за то, что у него хватило смелости язвить и выказывать недовольство.       — Нихрена тебе не расскажу. Обратись к своим тупоголовым шпионам.       Его глаза заметали молнии в ответ на брошенный ею вызов. Однако вместо того, чтобы тот принять, Чайльд наклонился, сплетая пальцы в замок, и спросил о вполне серьёзной вещи.       — Какую стипендию тебе установила школа?       На лице Люмин застыл немой вопрос.       — Зачем тебе это? — просачивающаяся в её тоне злость сменилась замешательством.       — Я заплачу тебе в пять раз больше.       — За что?       — За твоё отчисление.       Люмин шагнула назад, чтобы не рухнуть на пол.       — За моё… отчисление? — недоверчиво повторила она.       — Мало предлагаю?       В её душе с новой силой вспыхнула ненависть, клокочущая пробудившимся вулканом.       Да как он смеет!       Это он оставил её в одиночестве переживать за человека, которого она ненавидела сильнее всех на свете. Это он первый затеивал их ссоры. Люмин с первого взгляда поняла, что не хочет иметь с ним ничего общего. Это он заставил её играть в дурацкие игры несмотря на её сопротивление.       И вот теперь, соизволив вернуться, он же пытается подкупить её и выпроводить из школы! Кто она для него? Вещь с магазинной полки — хочешь, покупай, хочешь, проходи мимо? До чего противно.       — Ты… — Люмин упёрлась кулаками в бока, сглотнула. Она не должна дрожать. Не перед ним. — Ты меня, значит, бросил здесь, а теперь вдруг вернувшись пытаешься подкупить?! Я не товар в магазине!       — Хорошо, в десять раз больше, — со спокойствием в голосе произнёс Чайльд и придвинул к ней листок бумаги с ручкой.       Из её горла вырвался изумлённый вздох, вызванный отвращением. Люмин подалась вперёд, но не для того, чтобы поставить свою подпись на бумаге. С плеча на пол упала сумка; Люмин схватила подол коричневой толстовки и одним резким движением стянула её с себя. Она гневно скомкала вещь и швырнула Чайльду прямо в лицо. Затем взялась за бумагу, разорвала её в клочья и так же, будто горсть снега, бросила в лицо.       — Ты и твои ебучие деньги — всё, что ты из себя представляешь?! — зло зашипела Люмин. Чайльд не ответил. Вместо этого она увидела угрозу в его взгляде. — Так я и думала, — она развернулась на пятках и схватила с пола сумку. Сжав рукой дверную ручку, на миг замерла. — Сумку оставляю себе.       Люмин намеренно хлопнула дверью, покидая стены кабинета декана.