***
Флейтово-фортепианная мелодия едва доносится до слуха. Но вряд ли это сейчас имеет значение. Итачи было жутковато смотреть в разгневанное лицо Яхико, видеть, как тени от несколько растрепанных рыжих волос пугливо падают на смугловатый лик; как зло сверкают янтарные глаза; как капля пота стекает по заметной едва пульсирующей венке на виске. — Звони. Своему. Другу, — чеканя каждое слово, шипит Фуума. И Учиха видит, как нервно дергается щека студента кафедры музыкального менеджмента. — Сейчас же. — Хорошо, — кивает пианист, сглотнув. Запускает руку в карман брюк, чтобы вызволить телефон. — Черт, да где все?! — ругается рыжеволосый шепотом: громче нельзя — недалеко дверь, ведущая на сцену. Концерт: любой шум за кулисой будет слышен в зале. — Я сейчас с ума сойду! — внезапно смотрит на Конан. Она же немного устало прислонилась бедрами к рядом стоящему столу, упирая свою виолончель перед собой. Поднимает глаза на парня, когда слышит: — Любовь моя, хорошо, что хоть ты тут, — ни грамма улыбки на лице Яхико. — Но где все остальные участники вашего квинтета?! Вам выступать через номер! Где остальная троица?! — рычит, едва ли не выдирая на себе волосы и закрывая глаза. — И снова косячат эти струнники! — опять глядит на свою возлюбленную. Шепчет чуть спокойнее: — Кроме тебя, крошка моя. Ты — лучшая. Мило улыбнувшись, виолончелистка пожимает плечами — да, она просто не могла оплошать: организатор концерта — Яхико — просто вынес мозг, чтобы она подошла пораньше, за два номера до ее выступления в составе квинтета. Итачи отходит в сторону, набирая номер Шисуи. Краем глаза замечает, как появляется брюнет-скрипач: но не тот. — Сарутоби! — шепча, изрекает Яхико. — Отлично, еще один! Конохамару! Где остальные ваши двое?! — Без понятия. Гудки. И Итачи внутренне сокрушается, что Шисуи не берет трубку. И некомфортно, что рыжеволосый так и прожигает взглядом в ожидании. — Алло, — внезапно на том конце провода. — Приходи, — вполголоса. — Иначе меня Яхико сейчас съест. — Хорошо, моя сладкая булочка, — смеется скрипач. — Передай ему, что минута, и мы там, у вас. Форс-мажор: у Темари тут с платьем проблема… Замок заело — попросила меня помочь: я удачно рядом оказался. — Давайте быстрее — вот-вот выступаем, — пианист едва смешливо улыбается: друг как всегда умеет в нужное время подворачиваться девушкам под руки. — Если я буду быстрее, то окончательно сломаю ей замок. И тогда она будет голой выходить на сцену — а это немного не то шоу... Либо мы останемся без альтистки… — Шисуи!.. — в трубке раздается недовольный женский голос. — Все, не могу больше говорить, Итачи. Тут две руки нужны. Гудки. И пианист смотрит на экран телефона. Странно, что Шисуи с ней так... учтив. Аплодисменты. Со сцены в кулисы входят флейтист и его аккомпаниатор. Кратко улыбнувшись рыжеволосому, уходят. Сам же Яхико, едва задушив свой гнев, отправляется на сцену объявлять следующий номер концерта — сольное исполнение аспиранта Ямато Тензо, молчаливо стоящего все это время в стороне. Тоже пианист. — Где твой друг?! — вырвавшись со сцены, рычит шепотом рыжеволосый, когда Ямато отправился выступать. Зло сверкает на Итачи глазами. — У Вас следующий за Тензо номер! А ваш квинтет еще не в сборе! — Мы здесь, — внезапно Шисуи со стороны: появился вместе с блондинкой в проеме кулисы. В ответ Фуума глухо шипит что-то невразумительное. Но Итачи уже даже не слышит этого: не может. Темари. Все его внимание обращено к ней — пианист никогда даже и не думал, что она может быть такой… привлекательной? По правде, до этого он вообще не обращал на нее, как на девушку, внимания. Скорее, как на нечто, что напоминало декорацию. А сейчас же... Черное платье чуть ниже колен аристократично обтягивало привлекательно подтянутую фигуру девушки. Небольшие тканевые пряжки с металлическими вставками по бокам, подчеркивали красивый и в меру пышный бюст. Невозмутимое женское лицо с чуть сдержанной дружелюбной улыбкой. Два светлых аккуратно собранных хвостика. И… Шисуи, стоящий рядом с ней — как принято — во всем черном. Оба в руках держат свои музыкальные инструменты. Невольно закрадывается мысль, что лучший друг и его светловолосая одногруппница могли бы быть хорошей и даже красивой парой. Ведь скрипач любит таких эффектных девушек, заставляющих парней ронять на пол челюсти. Но… в то же время Шисуи отчего-то предпочитает совсем несерьезные отношения. Без обязательств, даже с такой красоткой. А ведь что-то подсказывает, что Темари, как раз, человек серьезный и… обстоятельный. Что она не будет тратить свое время впустую. — У меня точно все в порядке? — блондинка слегка поворачивается спиной, глядя на Шисуи из-за собственного плеча. Говорит тихо: — Точно замок не разойдется? В ответ кучерявый аккуратно дотрагивается свободной рукой до спины альтистки, проводит пальцами по молнии, цепляет собачку, чуть дергает: — Нет, тут намертво. Ощущение, будто Шисуи ей благоволит — видно, как относится с каким-то странным уважением. Итачи еще никогда не замечал этого за другом по отношению к другим особам. Ведь старший Учиха уже тысячу раз отвесил бы пошлых и не слишком шуточек по одному лишь такому вопросу одногруппницы. Тогда… почему? Почему Шисуи был таким с ней? Итачи не знал. Лишь молчаливо наблюдал… …и с каждой секундой все больше и больше задаваясь вопросом: «Почему я раньше не замечал, насколько Темари хороша? Даже вообще не обращал на нее внимания.... Вообще ничего не замечал». — Шисуи! — внезапно тихо рычит Яхико, подлетев к скрипачу. — Звони своей Минамото! — Чего? — кучерявый тут же морщится, кривится и едва ли не распушает свои отсутствующие иголки, словно еж. — Ты больной?! — Ее выступление сразу после вашего, а она непонятно где, хотя должна быть здесь! Звони ей сейчас же! — Тебе надо — ты и звони, — зло хрипит. — Дай свой телефон тогда! — Почему бы тебе со своего не позвонить? — Нет времени номерами обмениваться! — Яхико резко протягивает ладонь вверх. — Мобильник. Сейчас же. Шисуи в ответ цокает языком, картинно закатывает глаза, но все-таки достает из кармана брюк смартфон, находит давно забытый номер и протягивает гаджет рыжеволосому. Тот выхватывает предмет, почти сразу же начиная сокрушаться в его динамик, шепотом отчитывая несколько легкомысленную сопрано, которая вместе со своим концертмейстером не понятно где, хотя у нее выступление уже вот-вот состоится. — Спасибо, — уже более спокойно изрекает Яхико, возвращая скрипачу телефон. — Пожалуйста. Ухо невольно вылавливало пассажи Ямато на сцене. Наверное, Итачи именно из-за этого и держался как-то отстраненно от своей исполнительской группы. Он взглядом наблюдал за скучковавшимися струнниками, начавших что-то сдержанно обсуждать. Вроде, было что-то о педагогической практике... или исполнительской. Итачи не слишком вникал: все слушал игру аспиранта, невольно осознавая лучшие и худшие моменты, делая выводы на будущее. Как всегда привык учиться на чужом опыте. Но в то же время... смотрит на Темари... На Шисуи... Их дружеские сдержанные улыбки. Переглядки. То, что у этих эмоций именно такой характер — Итачи не сомневался: знал своего лучшего друга слишком хорошо. Темари не интересует Шисуи в сексуальном плане. Он просто ее уважает. «Она действительно красивая», — в голове младшего Учихи проскальзывает шальная мысль, разрезая всю здравомыслящую логику от наблюдений. Цокот каблуков. Колыхнувшаяся тень в проеме кулисы. — Наконец-то, — хрипит Яхико, обращая внимание на появившуюся сопрано и ее концертмейстера-пианистку. — Минамото, ты завершаешь концерт, мне тебя даже рокернуть не с кем, а ты непонятно где! — Я уже здесь, — Долорес высокомерно мотнула головой, сбрасывая с собственного плеча длинные темные вьющиеся локоны. Вообще, по японским меркам красоты она была как черт из табакерки: смугловатая кожа портила все благоприятное впечатление в японском сознании, привыкшем к смертельно-бледному оттенку как эталону красоты. Ситуацию спасал лишь несколько европейский разрез глаз. А также чувство стиля и неплохие вокальные данные. Окинув взглядом небольшое пространство, Минамото остановилась взглядом на своем бывшем — Шисуи. Нарушая ароматом своих приятных духов царившее в этом небольшом пространстве спокойствие, уверенно подошла к компании, где он стоял, и спросила: — Учиха, — несколько гаденько, но в то же время театрально и даже сексуально улыбнулась, — почему так и не удалил мой номер? Что, — высокомерно ухмыляется, — никак забыть меня не можешь? Кучерявый в ответ холодно глядит на Долорес, даже и не опуская взгляда на ее роскошное платье, демонстрирующее все возможные достоинства фигуры девушки, скрывая недостатки, если такие вообще были. — Я скажу на доступном тебе языке, — недовольно хрипит кучерявый, немного добавляя в свою мимику презрения. — Sal de aquí. Наигранная усмешка — Долорес склабится, чуть поведя головой в сторону и едва касаясь взглядом стоящего в стороне Итачи. Как вдруг... — Малыш, эта стерва тебе докучает? — Темари льнет к Шисуи, чуть приобнимая его за талию. На лице блондинки все та же непроницаемость и сдержанная улыбка. Сопрано поворачивает голову на звук женского голоса. Усмехается, но уже видно, как едва ли не окончательно теряет самообладание: — Выходит... — с глубоким презрением глядит на Темари, — ...эта серая мышь — твоя очередная девушка, Учиха. — No es asunto tuyo. Но Долорес игнорит бывшего. Смотрит только на Темари, пытаясь выдавить из себя показное сочувствие. — Мышка моя, — изрекает она, качая темноволосой головой, — дам совет: не верь этому Учихе. Он будет клясться тебе в любви и верности, обещать, что весь мир к твоим ногам положит... а потом тупо бросит, сказав, что больше тебя не любит... — Благодарю, — едва улыбчиво ответила Темари, демонстративно положив подбородок на плечо Шисуи. Долорес не оставалось ничего, кроме как, недовольно фыркнув и взмахнув копной кудрей, отойти к своей пианистке-концертмейстеру. Итачи же прочитал по губам, как Шисуи изрек «Спасибо», глядя на блондинку. Темари же, сдержанно кивнув, отстранилась от скрипача. «Они взаимодействуют друг с другом. Выручают друга друга».***
— Так! Конохамару, Шисуи, Конан! — скомандовал Яхико после концерта. — Пойдемте, поможете мне дополнительные стулья перетащить в каморку. — Мне что, по-твоему, заняться нечем? — скривился Сарутоби, недоверчиво посмотрев на рыжеволосого. — Я только что пятичастную сонату отыграл, я устал. Какие стулья?! Вон, Итачи попроси. — Просить сына главного дирижера Академии таскать стулья — такое себе удовольствие. Итачи тоже устал: так-то ту же сонату играл. — И что, что у него отец — дирижер. У меня дед — заведующий кафедрой и ректор в прошлом... — Это другое. — Попроси Темари. — У нее платье треснет, — крякнул Яхико, схватив второкурсника бакалавриата за шкирку и потащив вглубь коридора. Почувствовал, как рядом засеменила Конан, и чуть подальше поспешил Шисуи. — Итачи, — шепнул напоследок скрипач-Учиха, — помоги Темари с платьем, — подмигнул, но тут же заметил, как его услышала сама Темари. Бросил уже ей: — Я доверяю Итачи как себе. Поэтому и ты доверь ему свой наряд. И ушел, оставив двоих музыкантов неловко переглядываться друг с другом. Они оба знали друг о друге слишком мало. То, что Темари — одногруппница Шисуи, четверокурсница бакалавриата. И то, что Итачи — лучший друг этого скрипача, студент третьего курса. Вообще, все их общение сводилось к профессиональному разговору на трех репетициях, что были приурочены к этому, сегодняшнему, концерту. Не более. — Ну... пошли? — блондинка вкрадчиво мазнула взглядом по Учихе рядом с собой. Уловила краткий кивок. — У меня вещи в классе наверху. — Хорошо. Идем. Непривычно. Итачи просто не привычны все эти действия! Итачи — не Шисуи, который так и привык девчонкам платья расстегивать! Пианист более сдержан в своих потребностях по отношению к противоположному полу. Смотрит, как, положив альт в футляр, что лежал на парте в учебном кабинете, девушка убрала коротенькие хвостики волос вперед, положив их на ключицы. У Итачи это впервые. Вот так с девушкой. — Так... поможешь? — она несколько недоверчиво смотрит из-за плеча. — Да, — пианист делает шаг вперед. Касается пальцами молнии, замка... Тянет вниз... Ему еще ни разу не приходилось раздевать девушку, даже наполовину. Да, была Ино, с которой много чего было, но единение с ней было всегда спешным, комканным без эстетики, возвышенности. Черные глаза скользят по красивым линиям плеч альтистки. По ее несколько встревоженному лику — девушке неловко: она не знает, кому приходится довериться. Итачи опускает глаза, потянув собачку вниз — другой рукой осторожно, трепетно, касается стройной талии, чтобы было удобнее расстегнуть наряд. Но... — Тут... — говорит негромко, едва сведя брови на переносице, — ...не выходит. — Попробуй посильнее, может, получится. Пытается. — Все равно, собачка не едет. Может, через голову платье снимешь? Я могу кого-нибудь из девочек позвать, чтобы помогли. Конан, например... — Платье узкое — не получится его так снять. — Ясно... — Порви. — Что? — Итачи хлопает ресницами, не совсем понимая просьбу. — Порви. Иначе его не сниму. — Х-хорошо. Безусловно, в голову Итачи хлестанули воспоминания от рассказов Шисуи, как он в порыве страсти срывал со своих партнерш платья. Даже слушая тогда, пианист сложно представлял, как это вообще возможно — сломать, разорвать, уничтожить какую-то вещь? Девушка уперлась руками о парту. — Можно поживее? — голубые глаза несколько требовательно посмотрели. — К-конечно. Думал ли Итачи до этого, что когда-нибудь будет рвать на ком-то платья, почти как его лучший друг? Нет — откровенно говоря. Но от некоторых его усилий, ткань треснула по молнии вместе с прилегающими к ней черными швами. Платье разошлось «V»-образным разрывом, держась на плечах, но, тем не менее, оголяя красивую женскую спинку. Итачи отвернулся, заметив, что на Темари нет бюстгальтера — не хотел смущать альтистку: — Я, наверное, пойду... — Стой. Покарауль снаружи кабинета, пока я переодеваюсь. Чтобы никто не вошел. Пожалуйста. Итачи стоял в коридоре, едва прислонившись спиной к стене возле аудитории. И голову забивали странные мысли. «Может, Шисуи специально так все подстроил? Застегнул так сильно...» «Еще подмигнул перед уходом...» «Всячески давал понять, что Темари "своя"... Почти как с Ино когда-то...» Внезапно дверь открылась. — Тебе нужно переодеться? — спрашивает блондинка в то время, как Учиха скользит по ней взглядом — девушка уже в обычной одежде. — У меня в другом классе вещи. — Пошли. Я покараулю. Итачи переодевался торопливо, спешно, не желая долго задерживать альтистку. Отвлекся лишь на смс, на которую так и не ответил — Шисуи: «Я освободился, но за мной снова увязалась Долорес. Поэтому я уже свинтил из Академии — от нее подальше: куда глаза глядят. Встретимся завтра: я боюсь от нее слежки». — Я готов, — изрек пианист, появившись в коридоре. — Отлично, — изрекла Темари, держа в руках бумажный пакет с платьем. Немного придерживая за плечами футляр с инструментом, развернулась, уходя. — Пока. — Погоди! — Учиха кинулся вперед. — Уже поздно. Давай провожу?