Бриллиантовый Ястреб

Когда Сильвана и Паула начали жить вместе, к ним стали приходить множество гневных писем. Слова в них прочитывались с лёгкой душой, а затем, вместе с тиснёной бумагой носившей их на себе, отправлялись в камин. Над ними даже звучал смех, но он больше значил свободу от них, чем издевательство. Они были далеко от них и не задевали совсем, пролетая сквозь мысли и уходя прочь в забвение. Через несколько дней угроз в мэйлпорт пришёл очередной запечатанный сургучём с фамильным гербом конверт, и он чуть не полетел в топку вместе с остальными, но в последний момент, потянувшись к каминной решётке и чуть опалив край, Паула заметила иное имя на обороте. Разрезав конверт ножом для писем, она развернула листок со знакомым почерком. Привет, солнышко. Я очень рад что ты решилась уехать, и совершенно не одобряю то, что родители шлют вам пачками уже очень долго. Но в конце концов бумага кончается. Надеюсь. Для меня главное что ты счастлива, и не важно, с джентльменом или леди, с немцем или шведо-британкой. Ха-ха. Я скоро тоже уеду из дома. Буду снимать квартиру с Милли, где-то в хорошем районе, может быть рядом с вами, на Бейкер-стрит. Мне всё равно на эти традиции, что бы кто ни говорил. Пусть нашей традицией будет счастье. Пришлю тебе адрес по телеграфу, буду ждать в гости. Сильвану и её безумных друзей в том числе. Людвиг. Это было написано растянутыми и плоскими буквами, напоминавшими скрученную, тонкую проволоку. —Все ёжики в лесу передохли?—Усмехнулась Сильвана.—Откуда такая резкая доброта? —Это от Людвига.—Паула отодвинула палец от подписи. —А-а. Я уж заволновалась. —Не волнуйся, они тут нас не достанут. Помнишь, в какого монстра мы превратили твою квартиру? —Помню. Это и в обычной жизни пригождается. Например, чтобы соседи удивлённо не пялились в окна, если ты понимаешь о чём я.    Лихтенштайн развернулась к возлюбленной и приобняв за плечи, провела рукой по щеке. —Ты же ответишь им что-нибудь?—С надеждой спросила она, уже устав от постоянного звона мэйлпорта.—Это уже нехорошо. В ответ Сильвана быстро шагнула в сторону письменного стола, взяла ручку, бумагу и, прикусив язык, начала писать. —Мистер и миссис Лих-тен-штайн.—Продиктовала она себе.—Убедительная просьба перестать присылать угрозы в мой адрес, в противном случае придётся принимать серьёзные меры. Подпись: Детектив Сильвана Бьёрклунд из Скотленд-Ярда.—Она закрыла перо тиснёным колпачком, бросила в стаканчик с многочисленными принадлежностями, затем, положив листок в конверт, запечатала уже нагревшимся на свечном каминчике сургучём, после чего поместила его в капсулу и закрутив её, сунула в трубу мэйлпорта.—Вроде бы всё. Вопрос решён. *** В канун Рождества занятия по стрельбе не отменили. Но это ничуть не раздосадовало мальчишек, а наоборот, только обрадовало. То ли предвкушением каникул, то ли подарками, которые дарили им перед праздником. И вот, Рик и Алекс уже сидят в украшенном еловыми ветками паровом омнибусе, а за покрытым морозными узорами окном вовсю падает снег. Мистер Сальтарелли, учитель их класса, тоже был в хорошем настроении, и за всю поездку, что удивительно, ни на кого не ворчал. Сегодня он впервые доверит «средней группе» снайперские винтовки, а также днём назад записал к себе новую ученицу. Юная леди совершенно неуместно смотрелась в тактической куртке, штанах и массивных берцах. «Невесомая фея», как он её назвал, очень выделялась среди опытной тройки снайперов: расчётливой и спокойной Сильваны, резкого и сильного Бадди и ранее тощего, а теперь крепкого и уверенного, как оперившаяся птица, Манивальда.   Выйдя на полигон, учитель построил детей в шеренгу и потушив выкуренную папиросу о снег на баррели, обозначавшей стоянку, произнёс: —Внимание! Сегодня у нас новенькая. Знакомьтесь, это Паула Лихтенштайн,—Он вывел девушку вперёд.— довольно поздно в наших рядах, но как меня заверила одна из лучших снайперов в классе, потенциал есть. Сильвана еле заметно подмигнула ей. Сальтарелли распределил учеников и принялся наблюдать. Рик быстро освоил новое оружие и поражал мишени довольно хорошо, в то время как Алекс даже не успел понять что к чему. В отличии от Людвига, итальянец поблажек не давал. «Разобраться как что работает–ваше домашнее задание!» - так звучал его постоянный девиз. После первой серии он отозвал Герреро в сторону, а Хоуп по привычке последовал за ним. —Рикардо, это явный успех! Ты поразил все мишени, причём даже попросил привести их в движение. Что-ж, хвалю! —Сэр, его больше так не зовут.—Возразил Алекс. —А что такого случилось? Память потерял? —Я сменил имя и фамилию, по... собственной инициативе.—Включился Рик, поправив ремень своего нового оружия. —Но зачем? —Месяц назад мама сказала, что хотела назвать меня по другому, когда я родился, но отец сказал что оно не может быть моим именем, потому что без значения, не по их фольклору... Но я всё-таки ещё и швед, и больше склоняюсь к тому что мамина национальность мне ближе. —А отец что? Он наверняка был против. Как же так? —Отец умер прошлым рождеством. —Соболезную. Но, вижу, ты быстро отошёл от горя. Так как же тебя теперь величать-то, мальчик мой?—Поинтересовался Сальтарелли уже без малейшего удивления или осуждения. —Ричард Бьёрклунд. Но сокращается всё равно как Рик.—Юноша показал новенький паспорт в серой обложке, с блестящим гербом Соединённого Королевства. Мимо них прошла Сильвана, под руку с Паулой, слегка рассредоточенной громкими звуками. —Нет ничего важнее семьи. Вы сами нам это говорили.—Улыбнулась детектив.—Стоит пройтись. Пола, так всегда бывает, нужно привыкнуть. После урока все разошлись по домам, забрав небольшие подарки, и желая как можно скорее начать готовиться к наступающему празднику.    Людвиг снял большую квартиру в нескольких кварталах от Норт-Гоуэр стрит, и в канун Рождества пригласил туда тройку снайперов, мальчишек и сестру. Они ввалились с восторженным гомоном, удивив Милли, открывшую дверь. В гостиной стояла большая ёлка, украшенная фарфоровыми игрушками и позолоченной звездой, отсвечивавшей на окно россыпью огоньков. Людвиг как раз устанавливал её на верхушку, стоя на стуле, когда увидел в коридоре друзей. —Вы пришли!—Воскликнул он как обычно вскочившим на высокую ноту голосом.—Сильвана, Ричард! И вы здесь! Мама отпустила? —Ага.—Рик ухватил мандарин из блюда на столе и принялся чистить от кожуры.—Первый раз с друзьями празднуем. А предки Алекса у мамы. —Ты покрасилась?—Он заметил у его сестры чёлку, где один за другим шли самые разные цвета, пестрея как перья тропического попугая. —Тем что положил Фред в коробку лекарств, оказалась краска. Долго, конечно, думала, но сегодня решилась. Ну а я заметила бисерные колечки у обоих из вас на пальцах.—Прищурилась Сильвана.—Вы с Милли помолвлены. Людвиг закачался на стуле и с пронзительным, забавным вскриком упал на ковёр. —Д-да...—Ответил он, поправляя покосившиеся очки. —Иу-у-у! Мы очень рады что смогли это сделать.—Милли расставляла фужеры на бордовой скатерти и столовые приборы. На ней было многослойное зелёное платье, подчёркивающее пышную фигуру, и белые, расшитые в тон вишнёвых туфель перчатки на слегка полных, как и фигура девушки, руках.—Сильвана, Паула, а как у вас дела? Уже переехали? —Пока что нет.—Покачала головой Паула.—Ещё живём у тёти Эллен. Но квартиру купили, почти как у вас, но пустая. —Тётя Эллен...—Усмехнулся Людвиг, убирая стул от елки.—Как будто вам по четырнадцать. —Бадс и Мэнни нашли омелу.—Закатила глаза Бьёрклунд, увидев друзей, целовавшихся под лаконичной веточкой с белыми ягодами в дверном проёме. Тут между ними проскочила... Нет, не искра, а серый щенок с белыми носочками и хвостом. —Ой, Пружинка!—Обрадовалась Милли, вскинув рыжие волосы и почесала за ухом питомицу, вцепившуюся в длинные кружевные гольфы.—Привет! Не навела там беспорядка? —Пёся-пёся-пёся!—Заверещали юноши, отвлёкшись друг от друга.—Такая мила-ашка! Пружинка увидев их, быстро спряталась в ноги хозяйки. —Она пока стеснительная.—Девушка осторожно взяла щенка на руки.—Людвиг вчера подарил. —Так.—Выдохнул тот, закончив с украшением дома.—Надеюсь всё оружие оставили дома, нам тут не надо как в прошлый раз. —Так точно!—Хором ответили подростки. Из кухни раздался звон заведённого будильника. —Милая, сиди тут. Я достану индейку.—Мужчина быстро пробежал в коридор и скрылся в за дверью. —Ему нравится делать все домашние дела.—Звонко рассмеялась ирландка. —Да уж, прямо Мистер-никогда-не-сижу-на месте.—Паула сложила руки на груди и покачала головой.—Жизнь в поместье явно не для него... После рождественского ужина комнаты для гостей несколько оживились. Девушек в пришедшей компании было всего двое, поэтому им хватило одной, а Бадди и Манивальд по привычке разложили диван. Сильвана достала из кармана пиджака чёрно-белое фото, на котором была запечатлена вместе с Трилле, будучи беспечными детьми, не знавшими горя и взрослой жизни. Она нашла снимок ещё в Постбридже, в своём старом доме, и с того момента носила с собой. Девочка на нём улыбалась, не стесняясь длинного носа и зубов с щербинкой, а мальчик ещё носил чёлку и был полон доброты ко всему живому. Сейчас один из них уже мёртв, а другой прошёл через много испытаний, прежде чем нашёл и понял себя. —Ты заслужил пировать в Вальхалле, Эйн.—Вслух произнесла Бьёрклунд, а затем спрятала фото обратно. Раздевшись до майки и шорт, она вышла на балкон, перила которого покрывал толстый слой снега. Паула читала, сидя на кровати, и слегка поёжилась, почувствовав повеявший холод у ног. В конце концов она положила книгу на тумбочку и взяв плед в охапку, пошла к ней. —Замёрзнешь.—Посетовала она, накинув его на возлюбленную, а сама накрылась второй половиной. —Слушай.—Начала Бьёрклунд.—Ситуация довольно интересная. Мне приходилось убивать, я искала драгоценности, гонялась с места на место, спасала друзей, бросалась в бегство и раскрывала дела... Но ничто не могло мне так запомниться, как любовь, которой всё это время я гнушалась и презирала. —Ну?—Юная леди внимала её речи, ловя снежинки на ресницы и на короткие волосы, теперь еле касавшиеся клетчатого полотна на плечах. —Любовь, это если ты пройдёшь через огонь и воду только чтобы потом признаться в ней. Это когда ты и с заряженной винтовкой на вышке не так взволнован, как если бы тот самый человек смотрел тебе прямо в глаза. Это манящая, но строго запретная штука, потому что часы в твоей груди наматывают аж 200 тиков в минуту и это одна из частых причин смертей множества мехартов, преступивших правила. Точнее, была для меня запретной. —Помню тебя, когда мы только познакомились. Без слёз не взглянешь. Но меня тоже поразило это чувство. —Серьёзно? Тогда что же мы медлили?—Сильвана хохотнула и притянула возлюбленную к себе за талию. —Ну, боялись невзаимности.—Развела руками та. —Пола, это было круто. Я хочу... Как-то назвать моё первое самостоятельное дело. «Дело о бриллиантовом ястребе», как тебе? —Очень звучит. А, к чёрту эту книгу! Потом дочитаю. Пошли.—С игривой ухмылкой промурчала Лихтенштайн, качнув головой в сторону комнаты. Они в обнимку ушли с балкона, и слившись в поцелуе, резким движением задёрнули гардины, оставив соседей напротив с носом.      Это приключение объединило и осчастливило сразу нескольких человек. Любовью, свободой, сокровищами. Многие скажут, что такого не может быть. И они донельзя ошибаются. Может. Конечно, не могу сказать что часто, но всё-таки может.