Бриллиантовый Ястреб

Вечером того же дня Рик постучался в комнату Алекса. —Войдите.—Уныло донеслось из-за толстой двери. Мальчик увидел друга, сидевшего на кровати и разбиравшего сумку. —Долго не выходишь. Ты в порядке?—Спросил он. —Я уехал и даже не оставил записку родителям. Чёрт, да даже в школе не отпросился... —Алекс, я позвонил им после приезда из особняка, так что они знают, что всё хорошо. —Но я ведь пропустил много уроков! Меня могут отчислить! Рик удивился. Алекс, которому обычно было плевать на учёбу и оценки, стал говорить совсем по другому. За шутливой маской в течении всех передряг, случившихся с ними, скрывалась тревожность. И не о сохранности жизни, а о неожиданных мелочах, о том, что волновать при такой ситуации по идее не должно. —Послушай. Когда ты вернёшься в школу и расскажешь о своих похождениях, тебя все будут уважать и бояться! Жаль у меня не было чем козырнуть. —Не было? —Хиляком я тогда был.—Признался Герреро.—А дети–охренеть какими жестокими. Я вроде говорил тебе, что лишился глаза именно из-за этих уродцев, хорошо отец меня сразу обеспечил механическим. А вот сестру не хотел спасать...—Он замолчал, поняв, что сболтнул лишнего. —Ты о чём?—Алекс встрепенулся. —Да ну, не бери в голову. Забудь. Тот решил не поддаваться любопытству и постарался сменить тему. —Помню на первом уроке по стрельбе, когда мы встретились, мы решили, что новые друзья Сильваны на самом деле встречаются... —Теперь да! Так и получилось, прикинь!—Рик расхохотался. —Слушай, а не по девочкам ли она часом? Ну, выглядит как будто бы на все сто! —Не знаю, надо будет спросить. Только главное чтобы мне не прилетело за такие вопросы. —А Паула что? —У меня, честно, на них обеих подозрения есть. Они к мужскому полу как-то скептически относятся. Оба после нескольких добавлений уже задыхаясь, громко ржали. —Ох... Может... Поспорим?—Прохрипел Алекс, когда они немного успокоились. —Спорю на десять... ...Нет, на двадцать фунтов, что они любят друг друга!—Срывающимся голосом сказал Рик. —По рукам. Блин, а разрубить некому... —Об стул можно.—Сцепленными руками парни ударили о железную спинку стула и отпустили их.—Ну вот. А чтобы было честно, мы должны шпионить, когда они вместе. Клянусь, я сейчас лопну... — Смех снова накатил на Рика, но он смог его обуздать и продолжил.—Хватай консервы и пошли в столовку греть. Я о-очень голоден. —А я настолько, что готов в одиночку заточить быка. Одной банки мне точно не хватит.—Алекс перекинул сумку через спину и направился вслед за другом. *** Когда наступило утро, Паула первым делом выглянула наружу, с трудом повернув ручку и открыв окно. Наверху торчали разные антенны и громоотводы из окислившейся от дождей меди, и оттого покрытые синими пятнами, а внизу грохотали огромные железные ноги, шагавшие по пыльному, утрамбованному пути, на котором уже как пятьдесят лет не прорастает ни единого вида растений. С того самого момента, как этих стальных монстров пустили перевозить крупный товар, а вместе с ним путешественников и торговцев. Захлопнув окно, Лихтенштайн включила радиоприёмник на столе и услышала бодрое утреннее вещание диктора. Она понимала, что на несколько дней придётся отказаться от пышных платьев, жёстких туфель и тугих, неудобных корсетов, так что испытала некое облегчение, доставая из шкафа в стене чёрную униформу и портупею. Вещи показались ей невероятно мягкими и тёплыми, а тяжесть плаща довольно приятной. Пылевые маски требовались исключительно во внешней среде, и свою она надела задом наперёд, после чего спустила так, чтобы сие устрашающее средство защиты наполовину лежало в капюшоне, слабо держась ремнями за шею. Таким образом маску можно быстро развернуть и надеть, когда это понадобится. Девушка вышла из комнаты. В поле зрения карих глаз сразу попала подруга, которая держась руками за бортик окна в коридоре, свесила голову вниз и с кем-то перекрикивалась: —Хорошо! Передам! —Ты это кому?—Поинтересовалась Паула. —А, ты здесь!?—Сильвана сделала шаг назад и повернулась к ней.—Людвиг просил, чтоб ты сходила за саквояжами на склад. Нужно принести их, достать оттуда удобную одежду и патроны, а потом положить назад. Пойдёшь? —Давай вместе. Боюсь, всё не унесу... —Я не могу. Прости. У меня обход. Прочёсываю этажи, проверяю, нет ли «зайцев», незаконного груза и всего прочего.—Она наклонилась и её голос перешёл в шёпот.—Нельзя чтобы нас раскрыли, вот я и вживаюсь в роль. Тебе тоже стоит.    Сильвана продолжила свой путь по замкнутому коридору, а Паула спустилась вниз по лестнице.    На складе, или, как его называли, трюме, уходили вверх многочисленные полки, которые были битком забиты вещами, а из под ботинок вырывались маленькие, но густые облачка пыли, завиваясь, а потом исчезая и открывая чёткий след. Бродя по мрачному лабиринту, она слышала лишь гул: все оживлённые голоса остались там, в зале. Найти свои саквояжи среди кучи чужих казалось совершенно невозможным. В голову лезла мысль о том, что их могли украсть, но девушка, отогнав её от себя, продолжала искать и искать.     Вдруг она наступила в странно прозрачную, кристально чистую лужу. В нос ударил едкий пьянящий запах. Тело резко ослабело, в глазах стремительно сужался тёмный круг, состоящий из миллиона крошечных, скачущих точек, а в ушах слышалось нечто похожее на радиопомехи. Паула, вмиг потеряв силы, распростёрлась на полу, наблюдая, как кружится потолок, и закрыв глаза, отключилась.     Придя в сознание, она увидела перед собой лишь размытые пятна, в которых толком ничего нельзя было разобрать.  Было слышно шаги туда-сюда и чей-то приглушённый голос.. —Ты в порядке? Очнись.—Кто-то тряс её за плечо. Девушка поморгала и наконец смогла понять где находится. Тот же склад. Она поняла что сидит на пыльном, старом диване, поскольку чувствовала у спины и под собой что-то мягкое. Подняв глаза она увидела перед собой смуглого юношу. Он в свою очередь заметил, что та проснулась. —Похоже, ты упала в обморок. Сколько пальцев?—Взволнованным голосом спросил он. Тембр показался Пауле молодым, но каким-то бархатным. До этого она могла прочитать о таком лишь в романе, но теперь ей показалось, что она наконец смогла услышать его вживую. —Три...—Со слабостью в голосе ответила она. —В глазах не двоится, уже хорошо. Как зовут, помнишь? Паула ненадолго замолчала, вспоминая свой псевдоним. Обморок выбил её из колеи, но память никуда не делась. —Эм-м... Ханна. —Красивое имя.—Незнакомец вздохнул.— Я нашёл тебя без сознания на полу. Не стоит девушкам идти на такую работу, особенно таким как ты. Меня зовут Уго Диас, будем знакомы.—Он протянул руку. На узком запястье звякнули браслеты то ли из дерева, то ли из кости. Паула с еле ощутимой силой пожала её и попыталась подняться. Уго хотел было подстраховать её, но вестибулярный аппарат всё же смог удержать тело в равновесии, и девушка направилась к выходу. —Сможешь дойти сама?—Сказал он ей вслед. —Смогу. Спасибо.—Выдохнула та и, пройдя в столовую, поприветствовала там старшего брата. —Мне стало не по себе. Там так много пыли...—Тихо сказала она.—И вещей... Я ничего не нашла. —Иди наверх, я всё сделаю. Извини, что послал тебя.—Видя её слабость сказал Людвиг, встал с места и качнул головой в сторону лестницы. Затем развернулся к массивной двери склада и направился за искомым.    Во время ужина в столовой было очень шумно. Дети, смеясь, сновали через столы, взрослые же беседовали, шутили, спорили и торговались друг с другом в надежде купить или выменять что-то стоящее. Вдоль стены стояла длинная чугунная печь. Внутри неё горели дрова, не только разогревающие ароматную еду, но и отдающие немного тепла в зал. Кто умел готовить, тот ставил начищенные до блеска ковши и нарезая ингредиенты на столешнице возле этой своеобразной плиты, жарил, варил, тушил и коптил, а тот, кто не умел, просто ставил консервные банки или наполненные водой чайники на нагревающиеся снизу плитки с небольшими круглыми отверстиями. Рик и Алекс среди знакомых давно прослыли умелыми кулинарами, но из-за лени они на этот раз решили сделать всё проще. Впрочем, им хватало смешать содержимое трёх-четырёх консерв, чтобы вдвоём наесться досыта, и нагревание их сил много не занимало. А вот Сильвана таким талантом не отличалась. Скорее наоборот, она утверждала, что ничего в этом не смыслит и даже побаивается подходить к плите, поэтому очень редко бралась за готовку. И неспроста, ведь однажды, когда друзья гостили у неё, пытаясь приготовить блинчики она чуть не сожгла кухню, до смерти напугав Бадди, страдающего пирофобией–панической боязнью огня. Паула и вовсе никогда не готовила, ведь в доме их семьи всегда имелся личный повар, а Людвиг, в прошлом подрабатывавший в столовой университета, научился еле дотягивающим до среднего уровня навыкам, так что в этих условиях руки мальчишек можно было считать золотыми. Оба громко болтали, Рик помешивал содержимое сотейника, купленного у торговца, а Алекс, одолжив у кого-то сковородку, поджаривал тосты из мягкого хлеба. Спустя некоторое время на блюде выросла целая гора, а сотейник был помещён рядом на широкий поднос. Также, поставив на него ещё и банку апельсинового джема, они аккуратно пронесли его через зал к столу, за которым сидели остальные, после чего водрузили всё это на клетчатую скатерть.    Паула сидела напротив Сильваны. Та в свою очередь заметила, что подруга оглядывается по сторонам, точно кого-то ищет.  Бьёрклунд наблюдала за её каштановыми волосами, волнами ложившимися на плечи и покачивавшимися от каждого движения. Она немного зависла на них, но тут её прервал голос Рика: —Есть будешь? —А... А как же иначе? О-о, апельсиновый!—Её внимание переключилось на чуть поубавившуюся гору тостов, а руки взяв нож и банку джема стали намазывать его на хлеб.—Где ты такую божественную хрень достал!? —Купил. Ты забыла, где мы находимся? —Нет. Отстань, не мешай.—Пробубнила она с набитым ртом и отстранилась. Рик ухмыльнулся, глядя на Алекса, предположив, что спор может решиться в его сторону. Из толпы вышел парень. Только что Паула заметила, что его волосы представляют собой длинные, толстые дреды, через плечо надета плетёная, пестрая сумка, а на нём самом - короткая туника, перевязанная узорчатым поясом. В том полумраке она разглядела только браслеты и услышала голос. Его лицо показалось ей очень симпатичным, когда тот с улыбкой поздоровался и спросив разрешения, сел на стул рядом с ней. —Как ты?—Он посмотрел ей в глаза, и та сразу отвела взгляд. —Привет, Уго. Всё в порядке, как видишь. —Слушай... Я бы хотел... Может, пересечёмся как-нибудь потом?—Выпалил он. В его речи читалось обыкновенная мальчишеская робость, проявляющаяся при симпатизирующей девочке, но Сильване она показалась немного фальшивой. —Я не против. Дел у меня особо нет, только пара обходов и всё. А вот остальные к сожалению заняты по горло...—Паула подняла на него глаза и немного порозовев, изогнула пухлые губы в улыбке. —Чтоб ты знала, ты очень милая. Удачи в делах.—Сказал Уго и поднявшись с места, снова скрылся в толпе. От такого комплимента румянец на веснушчатых щеках девушки стал ещё ярче. На этот раз Алекс довольно ухмыльнулся, мысленно готовясь к вероятной победе. *** Пауле не спалось. Радио, настроенное на пустую частоту и создававшее белый шум не помогало. Она достала из прикроватного столика уже давно зачитанный до дыр дамский роман и прочла пару глав, но сон всё не шёл к ней. Её не покидала мысль о встрече с тем незнакомцем по имени Уго, который был примерно её возраста, но судя по всему, ехал на роботе совершенно один. Либо у него нет семьи, либо он достаточно смелый и ответственный, чтобы путешествовать в одиночку, и тем более, на таком переполненном, причём совершенно разными людьми, транспорте. Паула взглянула в окно, на тысячи и тысячи звёзд, стоявших над медленно проплывающими пейзажами. Сейчас конвой идёт по степи, и всей охране нужно быть начеку, поскольку эта территория принадлежит разбойникам, готовым ограбить высадившихся людей, чтобы продать краденое, или хотя бы поживиться какой-нибудь пищей, ведь в такой местности нужно прилагать большие усилия, чтобы выжить, и ещё больше усилий, чтобы не быть обчищенным более опасными бандами. Наконец она сдалась, и выйдя из своей комнаты, тихо постучала в дверь комнаты подруги. Паула не на шутку испугалась, когда та, взяв что-то металлическое со столика, быстрыми шагами подскочила к двери. —Чё надо!? Три часа ночи, я спать пытаюсь!—Негодовала было Сильвана, выставив перед собой карманные часы, но увидев Паулу, мгновенно остыла.—А, это ты. Тоже не спишь? —Не знаю, что со мной такое. —Дай угадаю, панические атаки?—Бьёрклунд запустила руку во всклокоченные, только что расплетённые волосы и закатила глаза. —Отнюдь. Просто бессонница. —Что-ж... Заходи, раз уж так. Попьём чаю, поболтаем. —Чаю?...—Оказавшись в комнате Сильваны, Паула увидела кипятильник в небольшой кастрюле, веник из трав, лампу с горящей внутри свечой, и ещё несколько пахнущих мёдом восковых, связанных верёвкой и лежавших в отодвинутом ящике. —Где ты это достала?—Она оглядела «сокровища» на столе и обернулась к подруге. —Купила. Чай у меня уже был, а кипятильник с кастрюлей одолжила у соседа. Такая вот у меня замашка. Не могу закончить свой день без этого. —Мне бы такую... —Не завидуй. Давай сядем на полу, так удобнее. Устроившись на ковре, почищенном, но всё ещё немного пыльном, Бьёрклунд поставила кастрюлю с кипящей водой в центр, заменила кипятильник в ней на травы и чуть помешав, оставила их в покое. Она переместила туда и лампу, вместе с кружкой, подаренной Людвигом, после чего нарушила молчание: —Кто это был? —Ты о чём? —Некий Уго, который тебя узнал и сделал комплимент. —Тебе обязательно знать? —Обязательно. Мы должны доехать без хвоста. —А мне кажется, что нет. Сильвана поняла, что она всё ещё в обиде за её слова. —Блин, слушай, прости за ту грубость, ну... ...когда мы были на поляне. Чёрт знает, что на меня нашло. —Извиняешься?—С чувством превосходства усмехнулась Паула. —От всего механического сердца.— Детектив приложила руку к груди и слегка склонила голову. Лихтенштайн тихо хихикнула: —Так уж и быть, расскажу. Я потеряла сознание на складе, когда искала саквояжи. Пыль, или было душно, не знаю... Он привёл меня в чувство. Так мы и познакомились. —А фамилия? —Диас. —Уго Диас, так-так...—Бьёрклунд потёрла подбородок, зачерпнув из кастрюльки с чаем полную кружку.—Ты не думаешь что он лжёт? "Диос" на испанском между прочим означает "святой". —Брось, бывают же такие звучные фамилии. Он сам тоже ничего.—Мечтательно подняла глаза Паула.—Красивый, обаятельный... Будь он чистокровным немцем, родители бы разрешили с ним встречаться. Бьёрклунд поперхнулась, но успела отвернуться в сторону, дабы капли не попали на подругу. —Амбициозная штучка... Ты знакома с ним менее суток, а уже строишь планы. —Ничего я не строю! Вдруг он тоже сейчас лежит и думает обо мне... И знаешь, он намного вежливее тебя, и манеры у него лучше, так что выкуси.—Съязвила Паула. На это Сильвана лишь рассмеялась. —В тебе два избытка. Ты слишком очаровательна, и слишком очаровываешься. Первое может во многом помочь, а вот второе не помешает держать на коротком поводке. Паула смутилась от неожиданного комплимента, сказанного подругой. —П-парни любят обе эти черты.—Заикнувшись, возразила она. —Не все. Только самовлюблённые нарциссы, которые часто пользуются людьми. К тому же, он скорее всего испанец или мексиканец, поэтому может принадлежать к синдикату. Ты не должна принимать его приглашение «пересечься где-нибудь». —А ты–параноик. Ничего не будет, он такой же подросток, как и я. Или ты просто завидуешь что мной интересуются? Бьёрклунд закатила глаза. Она решила терпеливо всё обьяснить: —Подростки были разведчиками и диверсантами в военное время, так что подозрение не снимается! Вот посмотри, например, на меня. Его мог послать «Цветок», следить за нами. —Подозреваешь из-за национальности? Ты ничем не отличаешься от командиров Третьего Рейха, праправнуки которых сейчас правят Германией. —Я пытаюсь защитить тебя. Как ты этого не понимаешь!?—Воскликнула Сильвана.—Мы должны вернуться в Англию без единого знака о своём присутствии. Стоит ли добавлять что-то ещё? —Уж прости, но я смогу защититься и без твоей помощи.— Отрезала Паула, и допив чай из своей кружки, поставила её на прикроватный столик и вышла в коридор.—Я давно не малышка. —Но всё же, будь осторожнее.—Сказала Бьёрклунд, перед тем, как та закрыла за собой дверь. *** —Ханна, это ты! Я уже думал, не придёшь... —А я пришла!—Паула улыбнулась, быстрым шагом пройдя к нему через столовую. Уго держал что-то за спиной. Когда девушка приблизилась к нему, он протянул ей букет полевых цветов, обёрнутый газетой. В его середине виднелся свёрнутый клочок бумаги. Развернув его Паула увидела надпись мелким угловатым почерком и несколько чёрных, как воронята, клякс. —«Ты мне нравишься.»—Прочитала она надпись вслух.—Я... даже не знаю, что сказать. Парень смотрел на неё с трепетным ожиданием ответа. —Ты мне тоже.—Наконец произнесла девушка. Уго приобнял её, достал из сумки жестяную коробочку и тоже протянул ей. —Что это? —Божья благодать.—Прошептал тот ей на ухо.—Хочешь открыть? Там оказались странные свёртки из полупрозрачной, тонкой бумаги. Через неё было видно тёмно-зелёное наполнение, а содержимое в целом имело непонятный, травяной запах. —Это безвредно, хотя многие думают иначе. К слову, я знаю как подняться на крышу. Там можно закурить их и посмотреть на облака... Они просты, но так прекрасны, и этим напоминают мне тебя.     Он тонко чувствовал красоту, и этим привлёк внимание Паулы к себе ещё больше. Вдруг совсем недавно ставшая таковой пара заметила высокую фигуру в маске и плаще с поднятым капюшоном. Когда человек снял маску, из под неё показались две белые пряди, а когда руки в перчатках лихо развернули её назад, открылось всё лицо и короткая, толстая коса за шеей. —Салют! Я закончила обход, и теперь свободна как птица!—Сильвана раскинула руки и приподнялась на цыпочки. —Он из твоего отряда?—Уго указал на неё.—Как его зовут? —Она.—Поправила его Паула—Пепперминт Робинсон, наш меткий снайпер. —Для друзей Пеппер.—Добавила та. —Будем знакомы.—Уго протянул ей руку. Та нехотя пожала её. —Разумеется.—С еле заметным сарказмом сказала она.—Ханна, мне нужно кое-что тебе сказать. Паула вместе с ней направилась в прачечную. Убедившись, что там никого нет, Сильвана зашла внутрь, после чего бросила укоризненный взгляд на подругу. —Он может быть опасен.—Повторила она главную суть своих слов, сказанных прошлой ночью. —Доброта–признак опасности? —Возможно он притворяется. Он что-то тебе говорил? —Да, что я ему нравлюсь, и что с того? Он подарил мне цветы и... это. —Марихуана.—Сильвана с отвращением посмотрела на косяки, открыв коробочку, протянутую подругой.—Это уже звонок. Кто знает, что у него на уме? Может, он хочет разговорить тебя и узнать о браслете! —Сдался он ему.—Фыркнула Паула. Та смотрела на неё, переводя взгляд на коробку с косяками и недоумевая, как можно такое вдыхать, да ещё и ловить приятные ощущения от галлюцинаций.—Если бы так и было, он бы не относился так ко мне. И тем более, не признавался бы в чувствах! —Чёрт подери, какой же ты наивный ребёнок...—Раздраженно протянула Бьёрклунд.—Эта штука туманит разум и вредит не меньше папирос. И что твои родаки скажут? —Ты ведь им не расскажешь, верно? Не предавай меня. Прошу тебя, прошу как подругу. Уго сказал, что эта трава безвредна, так что ничего страшного не будет. К тому же коротенький роман мне совершенно не помешает... —Я устала с тобой спорить!—Воскликнула Сильвана.—Не теряй бдительности! Только этого от тебя и требую! —Знаешь, Сева, я не хочу быть вечно на стороже, как ты.—Она ушла из прачечной и встретившись с Уго в зале, направилась за ним к длинной лестнице.     Выйдя на крышу через люк, они зашли на площадку, ограждённую небольшим забором. Устроившись там, они достали по одному косяку из коробки, после чего Уго от зажигалки прикурил свой, так же поступила и Паула. Дым показался ей очень непривычным и даже противным, но она всё же решила затянуться ещё раз. Всё тщетно. Её новый бойфренд делал это без сучка без задоринки, но в действительности всё оказалось не так уж и просто. Девушка решила отвлечься от косяка и понаблюдать за облаками, для чего оба сюда и пришли. Они показались ей воистину прекрасными, то ли от эффекта марихуаны, то ли из-за того, что рядом сидел юноша, симпатизировавший ей. Но они не были здесь одни, как оба думали. За большим железным громоотводом в самом хвосте робота стояла Сильвана. В плаще и маске, поэтому они не могли узнать её, даже если бы она подошла ближе. Она обладала очень острым слухом, и могла услышать всё то, о чём они говорили, несмотря на порывы ветра. —Почему-то я хочу, чтобы мы сидели тут вечно...—Донёсся голос Паулы с другого конца крыши. —Я тоже.—Уго приблизился к ней. —Стой! Должна тебе признаться, я никогда не целовалась... От слова совсем. —Ничего страшного, я научу.—Сказал он и их губы слились в долгом, неумелом поцелуе, где Диас настойчиво брал верх. Сильвана почувствовала, что вот-вот и какая-нибудь шестерёнка в её сердце слетит, и начнёт рикошетить в груди, причиняя ещё больше боли. И Паула тоже заболела этой пагубной любовью. Всё туда же, погружаясь в пучину опрометчивой глупости. Бьёрклунд закрыла его рукой под плащом, и услышала невероятно быстрое тиканье, какого никогда не было за всю её пятилетнюю жизнь с этими часами. Её переполняло странное чувство, вызывающее желание отвесить Уго смачную оплеуху, да такую, чтобы остался огромный, черный синяк. Бьёрклунд не понимала, что это за чувство, поэтому постаралась его прогнать, и это, в какой-то степени, увенчалось успехом. Детектив стояла и следила за ними очень долго, вплоть до того момента, когда они наконец решили вернуться обратно внутрь стального монстра, устав сидеть на его спине. Она сменила укрытие, спрятавшись за ящиком, в котором находился генератор электричества, когда оба подошли к люку, чтобы открыть его и спуститься вниз. *** На следующий день шёл сильный дождь. Сильвана ни разу ни с кем не заговорила, если не считать «Извини, я устала, просто оставь меня в покое.», которое она повторяла из раза в раз, всем, кто пытался начать диалог. Пока все остальные завтракали, обедали и занимались своими делами, она отстранённо сидела у окна на площадке второго этажа, где пассажиры часто сидели и болтали между собой, ведь с хвоста это место украшал хороший вид и вся стена была остеклена. Капли, сползавшие по той стороне, отражались на впалых щеках Сильваны, из-за чего казалось, что по ним текут слёзы. Внизу стоял гомон и смех, играло радио, но она будто ничего не слышала, абстрагируясь от шума и прижавшись лбом к толстому стеклу, искоса смотрела в него одинокими, тусклыми глазами. На стене перед Бьёрклунд был прибит гобелен, на котором цветными буквами значилось о праздниках, проходивших каждое воскресенье, и были нарисованы мужчина и женщина в энергичном, весёлом танце. Девушка взглянула на переворачивающийся календарь, висевший на потолке. Он показывал, что сегодня пятница. Ей не было до этого дела, да что там говорить, почти всё потеряло для неё значение, и выдающийся интеллектом мозг проявлял абсолютную апатию. В конце концов она отвлеклась от тёмного, затянутого тучами неба, хоть такая погода и была очень любима ею, после чего бесшумными шагами удалилась в свою комнату.