***
Мама всегда любила розы. В их доме в предместье Лондона в саду росли самые разнообразные сорта: желтые огромные кусты «Эльф» у заборчика, персиково-розовые «Гейша» под окнами на кухне, а в гостиной летними вечерами можно было насладиться ярким ароматом нежнейшей «Нахемы». А однажды папа подарил маме небольшой вазон с «Голубой луной», сортом, который менял цвет в зависимости от освещения. На солнце розы были розовыми, а в тени становились призрачно-голубыми. Папа говорил, что этот редчайший сорт выведен в Австралии… В Австралии. Гермиона Грейнджер стояла и смотрела на огромные кусты роз, густо усыпанных розово-лиловыми цветками. В сгущающихся сумерках лепестки отливали сизыми тенями. Голубая, печальная луна. Они дивно прекрасно смотрелись на фоне темно-зеленых сочных листьев и стебельков, украшенных острыми шипами. Гермиона бездумно протянула руку и самыми кончиками пальцев бережно коснулась лепестков. Нежные, мягкие. Как руки матери. Гермиона подавила всхлип, вытерла глаза рукой. Зрение туманилось слезами. Она только и видела перед собой: крупные бутоны роз, с выступившей вечерней росой. Она стояла рядом с окном в гостиную, под которым росла «Голубая луна». Родители были внутри дома. Она могла слышать их голоса, негромко звучавшие за стеной. Стеной, которую она никогда уже не сможет преодолеть. Или сможет? Палочка дрожала в руках. Гермиона то и дело поднимала ее, опухшими от рыданий губами повторяя про себя слова заклинания. Какая разница: завтра или сегодня? Сейчас? Если она все равно не могла вернуть их. Слезы жгли глаза. Она хлюпала носом, вдыхая дурманящий аромат роз, стоящий в вечернем влажном воздухе. Как так могло получиться, что розы пахли домом, а вот сам дом, перед которым она терзалась уже час, никогда не был ее? И никогда не станет? Их с родителями дом в Лондоне пах совсем по-другому: новыми, только вышедшими из печати стоматологическими справочниками, свежей мятной пастой, мамиными булочками с корицей, папиным лосьоном после бритья и его любимым кожаным портфелем. Гермиона помнила все. Поднимала палочку — и опускала. И снова поднимала. Ее внутри и снаружи трясло от переживаемых эмоций. Руки дрожали. Губы дрожали. Она вся, казалось, могла осыпаться в эту секунду со своего скелета, как вечерняя роса с листьев, которые трепал злой штормовой ветер. Мысли носились в голове, наперебой перекрикивая друг друга. Одни убеждали ее попробовать, вторые — остановиться! Она должна была остановиться еще тогда, дома, когда занесла палочку и стала палачом своей семьи… Она должна исправить эту чудовищную ошибку! Гермиона больше не хотела быть одна. Но она была совсем одна, хотя вот руку протяни — и обнимешь самых дорогих людей. Мамины нежные руки. Объятия отца. Она должна вернуть их! Гермиона, как жалкий воришка, в сотый раз уже выглянула из-за розового куста. Миссис Грейнджер сидела за столом и пила чай из белой фарфоровой чашки. Второй рукой нежно поглаживала большой живот, который теперь было явно видно. Отец принес ей тарелочку с пирожным и тепло улыбнулся жене: — Дочь будет сладкоежкой. — Вся в тебя, — засмеялась в ответ миссис Грейнджер, потянувшись за лакомством. Казалось, весь мир снова схлопнулся и взорвался. Сердце вместо крови качало сплошную боль. Горькое страдание разрывало душу, скатываясь по бледными щекам ядовитыми дорожками слез. Родители не видели ее. Продолжали свою беседу. Дочь. У них будет другая дочь, Гермиона. Гермиона с силой закусила губу, снова поднимая палочку. Ну! Ты должна все исправить! Сию же секунду! Должна! Сейчас или никогда! Дрожащее древко взметнулось в воздух… И вдруг девушка почувствовала, как ее что-то схватило и тащит назад. — Гермиона, ты чё? — зашипел ей в одно ухо знакомый голос. — Грейнджер, ты все испортишь! — другой знакомый, слишком хорошо знакомый, голос закричал в другое ухо. Разве она еще не все испортила в этом мире? Родители только что были так близко, а сейчас она уже не видела их. Голоса утащили ее за кусты с розами, которые закрыли вид, будто не разрешая больше смотреть на любимых. Гермиона мотнула головой, сбрасывая морок. Она одна здесь. Больше никого нет. Она вообще всегда одна. — Гермиона, ты чего? Эй! — Скабиор легонько встряхнул ее за плечо, увидев на лице девушки сомнамбулическое выражение. Ее глаза, красные от слез, смотрели куда-то в даль времени и пространства. А трясущиеся пальцы изо всех сил сжимали палочку. — Идите к черту! — процедила Гермиона, не отводя взгляда от светящегося силуэта окна. — Убирайтесь! Скабиор опешил и удивленно глянул на Драко. Тот тоже приподнял брови, подивившись услышанному. В тихом голосе Грейнджер вдруг зазвенело железо. Судя по напряженной позе, девушка была полна решимости стоять до конца. — Гермиона, подожди! — Скабиор потянулся прикоснуться к ней, но Гермиона вдруг резким движением отпрянула от него. — Иди к черту, Ромео! — зашипела она, словно дикая кошка, грозно оскалившись, и взметнула палочку прямо егерю в лицо. — Ты можешь им навредить, Грейнджер. Помни об этом, — Драко старался звучать безразлично. Но он заучку давно такой бешеной не видел, наверное, последний раз только на Битве. Тонкие ноздри грозно раздувались. Темные глаза метали молнии. Грудь ходила ходуном под белой майкой. Гермиона тяжело дышала, будто только что пробежала путь от ада и обратно. — И ты иди к черту, Драко! — яростно крикнула Гермиона, попеременно нацеливая палочку то на одного оппонента, то на другого. Она решила, что они оба встали у нее на пути. На единственном, по которому стоило идти. Домой. Мозг устал от страданий и выбрал ярость, простую и понятную. Они оба были виноваты. Оба. — Если ты сейчас применишь заклинание, то последствия будут плачевными, — Драко деланно небрежно пожал плечами. А внутри ему было обидно быть посланным нахер. После всего, что между ними было какие-то часы назад! Он больше не собирался показывать ей свои истинные чувства, ни за что не даст ей такой козырь! — Послушай, давай ты завтра расколдуешь их, если хочешь? — Скабиор еще раз попытался подобраться к девушке, сделав к ней шаг. Он примирительно воздел руки, показывая чистоту своих намерений. Как показала недавняя дуэль, чтоб завалить этих крутых волшебников, палочка ему вообще не была нужна. — Замолчите! Вы не понимаете, — Гермиона тряхнула головой, рукой растирая слезы по лицу. Кажется, у нее опять началась истерика. — Как больно быть… одной. Я не хочу! — Ну так ты и не одна, красавица. — Ромео сделал еще один шаг к ней. — Редукто! — Гермиона зашипела заклинание, которое сорвалось с палочки и почти угодило в егеря. — В следующий раз я не промахнусь, Ромео! — Блять, да чё за день такой? — тоскливо вздохнул Скабиор, умоляюще глядя на Драко. — Весь день палками тычут. — Грейнджер, ты же не хочешь убить своего сиблинга? — Драко холодно глянул на девушку, прикидывая, как бы ее утихомирить и утащить подальше от дома родителей, пока она не натворила дел. Гриффиндорский характер показывал себя во всей своей тупоголовой красе. — Сестру, — процедила Гермиона, сверкнув глазами на Драко. — У них будет дочь! — Или не будет? — саркастически приподнял бровь Драко, кивнув подбородком в сторону окна. — Если ты не хочешь ни с кем делиться наследством, то сейчас разумнее всего отменить Обливиэйт. А там кто выживет, тот выживет. Драко прямо-таки почувствовал ее ошарашенный взгляд, в котором вдруг начало проступать понимание. — Я не… хочу их убивать, — Гермиона истерично замотала головой из стороны в сторону. Скабиор за эти секунды смог подобраться ближе. Они с Драко обменялись мрачными взглядами. Похоже, Грейнджер немного поехала крышей. Впрочем, как и все остальные тут. Дракклова Австралия! — Я просто хочу домой! — Грейнджер. Ты вычислила время. Ты знаешь, что будет, если пренебречь правилами. Тебе напомнить о последствиях? Ты готова пожертвовать своими родителями ради возвращения памяти? — Я ничё в этом не понимаю, но Драко прав, — опытным взглядом Скабиор оценил окружающую обстановку. Их грандиозный концерт уже привлек ненужное внимание. Соседи из других домов криво смотрели на подозрительных чужаков, которые ошивались вокруг дома. — Кажется, твой отец нас заметил. — Я никуда не уйду! — снова зашипела Гермиона, давясь рыданием, рвущимся из груди. Все катилось к черту! Она больше не могла выносить это! — Я не хочу быть одна! — Так это, я с тобой, красавица, — Скабиор воспользовался заминкой и приблизился к девушке, крепко ухватив ее за руку с зажатым древком. Гермиона оказала сопротивление, но егерь сделал вид, что обнимает ее, а на самом деле с силой просто прижал ее руки к телу. И в который раз за день почувствовал, как сильно ее трясло. Малфой наблюдал за тем, как лихо Скабиор стреножил Гермиону и оттащил дальше в кусты. Хотел отпустить язвительную шуточку про богатый опыт, но его опередил голос, прозвучавший с крыльца дома. — Вы что тут делаете? — Мистер Грейнджер вышел из дома и направился к ним быстрыми шагами. Судя по решительному выражению лица, он чужаков никаких не ждал и готов был отстоять право своего дома на приватность. — Блять, Драко, — Скабиор сделал страшные глаза, намекая, что Малфой должен разобраться с папочкой Гермионы, а он сам пока медленно развернул девушку, так чтобы отец не увидел ее лица. Иначе все могло стать еще хуже! — Добрый вечер, сэр! — используя свой самый галантный носовой прононс, Драко улыбнулся и сделал навстречу мистеру Грейнджеру несколько уверенных шагов. — Простите за беспокойство в столь поздний час. — Добрый вечер, — мужчина сильно нахмурился, но благожелательный тон разговора немного убавил его праведный гнев. Он положил руки на локти и внимательно изучал Драко столь пристально, что в какой-то момент Драко забеспокоился, что отец Гермионы вспомнит его. Сколько раз они встречались с несносными магглами во «Флориш», когда покупали учебники. С отцом. Вот, значит, каково смотреть в глаза своему прошлому. — Поспешу объясниться. Мы с друзьями путешественники. Объехали полмира, но такие красивые розы увидели только здесь, у вашего дома. — Не снимая с лица вежливого оскала, Драко нес полную ахинею. — Признаться, они нас поразили. Ваш сад такой ухоженный. — Эм, спасибо… э, мистер… — неуверенно улыбнулся отец Гермионы. Скабиор держал в руках Гермиону и дивился тому, как иногда отлично Драко мог притворяться человеком. Когда вылезал из своей бронебойной чешуи. Гермиона с замирающим сердцем слушала голос отца. Пульс бился где-то в горле. Ярость постепенно покидала ее разум, взамен оставляя горькую тоску. Папин голос. Так близко. Она вдруг начала понимать, что хотела сделать. Ее чуть не стошнило прямо в розы, на которые они смотрели вместе со Скабиором, делая вид, что те их необычайно интересовали. Она шмыгала носом, вдыхая такой знакомый запах роз. И сквозь гул крови в ушах завороженно слушала, как Малфой щебетал с ее отцом, презренным магглом. — Мистер Бодлер, — подсказал Драко, аристократично кивнув. — А это мои коллеги, чета Скаббиа. — О, да, мистер Бодлер, а откуда вы к нам пожаловали? — вдруг спросил мистер Грейнджер. — Из Франции. Мы с коллегами занимаемся ботаникой и изучением растений различных стран. Скажите, пожалуйста, какой же это сорт? — «Голубая луна», — с гордостью ответил мистер Грейнджер. Он перестал напрягаться, видимо, неспешный тон великосветской беседы его успокоил. — Выведен здесь, в Австралии. Если вы хотите, можете сделать фото, мистер Бодлер. — О, непременно, благодарю за оказанную честь, — Драко отвесил еще один аристократический кивок, в душе надеясь, что достаточно уже выставил себя идиотом. — Мне нужно вернуться к жене, — мистер Грейнджер нерешительно обернулся назад. — Она беременна, понимаете. Мне нужно уделять ей много внимания. — Конечно, сэр. Самые лучше розы требуют заботы, — со знанием дела протянул Малфой и про себя выдохнул, увидев, как отец Гермионы развернулся и пошел в дом. Он проводил его спину напряженным взглядом. Услышал, как захлопнулась дверь. Твою дракклову мать! В несколько быстрых шагов вернулся к Скабиору, который активно делал вид, что показывает Гермионе бутоны роз. — Ебать ты джентльмен, Малфой, — фыркнул Скабиор, с восхищением глядя на Драко. — Уходим, — Драко, не церемонясь, схватил за руки Скабиора и Гермиону одновременно. — Я аппарирую. А Гермиона? Гермиона молчала.***
Гермиона, Скабиор и Драко сидели рядком на заваленном исписанными пергаментами полу. Гермиона прислонилась спиной к письменному столу и, безвольно закинув голову на стул, смотрела в темный потолок. Только тихие дорожки слез катились из глаз. Она в очередной раз переживала крах осознания того, насколько далеко зашла в своем поиске семьи. Как близко подобралась. И как больно ей пришлось упасть. Скабиор и Драко сидели напротив нее, прислонившись к одной из кроватей. Естественно, парни курили и молчали. Даже Ромео. Тишина была не особо комфортной. Кажется, у них появилось несколько проблем, которые стоило бы обсудить. Но никто не решался прервать тишину, уповая на ее обманчивую спасительность. Драко пытался понять, что же ему теперь делать. Уязвленная гордость требовала немедленно снова сбежать, но не на чертов пляж, а куда-нибудь существенно подальше. Да, в Авиньон. В самый глубокий подвал Волшебного Банка. За обитую гоблинским железом тяжеленную дверь. Запереться ото всех. И похоронить свое кровоточащее сердце под пудами цифр и бумаг. Он хотел непременно так и поступить. Но… не мог? Его взгляд периодически находил в окружающем пространстве Грейнджер. А в левое ухо ему сопел Скабиор. Драко вдруг понял, что без них он не сможет выбраться из драккловой Австралии. И вовсе не потому, что у него денег не хватит на билет. Твою дракклову мать. Драко в который раз выругался про себя и раздраженно закрыл глаза. Какой же он идиот. — Я бы тоже не удержался, Гермиона, — Скабиор прервал молчание первым. Что ж, вполне ожидаемо. Говорил он как-то тихо, совсем не свойственным ему мягким голосом. Гермиона выглядела ужасно измученной, по правде, у нее даже не хватило сил сказать что-то, кроме: — М? — Ну, если бы увидел, что родители вдруг живы, — пояснил егерь, выпуская сигаретный дым. Дым серебрился в скудном свете фонарей за окном. — Я бы обязательно их расколдовал бы. — Если бы ты попытался их расколдовать самостоятельно, то они умерли бы еще более мучительной смертью, Ромео. — Драко скорчил презрительную гримасу, лениво склонил голову вбок и бросил на друга острый взгляд. — Тогда я тебя бы попросил, Драко. — Скабиор ничуть не смутился и ответил на вызывающий взор. — Ты ж у нас такой крутой маг, как доказал недавно, а я презренный сквиб. Абсолютно беспомощный. Да? — А что случилось с твоими родителями, Ромео? — Гермиона не обратила на перепалку никакого внимания. Мозг ухватился за единственную мысль, не причинившую боли. — Эпидемия драконьей оспы. Оба сгинули, — Скабиор потянул воздух носом, потом почесал его разбитым во время драки локтем. — Меня потом нонна забрала к себе. — Сколько тебе было? — Гермиона участливо покачала головой и вперила страдающий взгляд в егеря. — Одиннадцать. Ну, должно было исполниться. Они собирались отдать меня в этот ваш Хог-фартс, — засмеялся невеселым смехом Скабиор. Его немного порадовала уже более живая реакция Гермионы. Если ей сейчас требовалось попиздеть, то тут он лучший помощник. — Хогвартс, идиот, — привычно поправил его Драко. — Впервые слышу от тебя именно эту версию, Ромео. — Да не, правда. Должен я был пойти туда, но в Англии у меня не осталось родни. Только нонна в Италии. Там у нее свой дом, хозяйство. Короче, чао твое хваленое магическое образование, Малфой. Добро пожаловать домой, Ромео. Иди сажать томаты. Лучшие томаты во всей Тоскане, между прочим! — То есть, — Гермиона прочистила горло, понимая, что шутки Малфоя относительно полного отсутствия не только магического, но и любого другого образования не так уж далеки от истины, — ты правда нигде не учился? — Ну так уже нигде! — весело фыркнул Скабиор, начиная загибать пальцы. — Во-первых, в школе при монастыре Сант Антимо! Падре Андреа пытался, я вас уверяю, сделать из меня приличного человека. А магии нонна учила по семейным книгам. Но так-то больше бытовой. Чтоб там полив помидоров легче давался. Или сбор оливок. Маленькая вилла требует постоянного ухода. А нонне тогда уже было восемьдесят пять … — А сейчас ей сколько? — тихо спросила Гермиона. — Под сто, — почесал голову Скабиор, прикидывая, сколько бабуле лет. — Или больше. — Как тебе не стыдно, Ромео, заставляешь пожилую даму так волноваться о тебе. — Заткнись, Драко! — предупреждающе зашипел егерь в сторону Малфоя, которого эти бесконечные истории начали раздражать в очередной раз. Разумеется, дракклов Ромео не упускал возможности напиздеть и вызвать жалость к себе, несчастному сиротинушке. Судя по влажным, но заинтересованным глазам Гермионы, обращенным к нему, спектакль вполне удался. Драко негодующе поджал губы. — Так вот, нонна научила меня как могла. Но потом, сами знаете, итальянская мафия, все дела. Поругался я как-то с одним важным доном. Он меня нанял спереть одну бутылку вина дорогущего, а платить не захотел. Короче, мне с тем вином пришлось валить подальше. А чё бы и не в Лондон, решил я. Так я вернулся в старую добрую Англию в восемнадцать, бесполезный, как пятая нога для дракона. Ничё не умел делать, кроме как оливки собирать и вино давить. Пришлось прибиться к парням, начал воровать в Косом, чтоб было что пожрать, — Скабиор вдруг замолчал, выдерживая драматическую паузу. — А потом? — Гермиона слушала его внимательно и все больше проникалась историей, судя по высохшим дорожкам от слез. — А потом Азкабан, — криво усмехнулся Скабиор, отвечая на грустный взгляд Гермионы. Она медленно понимающе кивнула. Тогда, давным-давно, на авиньонской крыше, она слушала и осуждала Ромео за его выбор. Теперь же все так изменилось. Учитывая, как они стали близки, ей захотелось впервые понять его по-настоящему. Она помнила, что егерь похвалялся, что отсидел всего два года… — Но тебя же осудили на семь лет… — Ага, а отсидел всего два. Ну, как всего. После итальянского солнышка я все яйца отморозил там, — заржал егерь и закурил. Драко тоже закурил. Да и что ему было делать еще. Скабиор распинался перед Гермионой, отвлекая ее от боли. Сам Драко никогда бы не смог так просто говорить. Дракклов Ромео справлялся отлично. — Но семь лет — это строгий приговор. Такой дают за тяжелые статьи, например, за черную магию или создание инферналов, — нахмурилась Гермиона. Смутно вспомнилось, что тогда Ромео что-то говорил о совокупности факторов. — Я вам по секрету скажу, что вор из меня такой себе. Оливки лучше собираю. А тогда мы полезли к одному мистеру по заказу. Спереть надо было из дома артефакт один. Статуэтку какую-то волшебную. Ну я и полез в его дом ночью, а там не только охранные чары, но и хренова мантикора, обученная сторожить дом. Блять, клянусь, я такую хрень только в Англии видел. У нас дома дома сторожат собаки. Англичане двинутые нахер. — Вообще незаконно использовать волшебных существ, обладающих разумом, для работы! — тут же вставила Гермиона. — Мантикоры — одни из самых умных! Их разум сопоставим с разумом русалок! Скабиор легко улыбнулся, услышав в слабом голосе Гермионы нотки праведного гнева. Даже будучи разрушенной до основания, Гермиона сохраняла свое трепетное отношение к магическим существам. Несмотря на то, что ее убеждения не раз и не два чуть ли не стоили ей жизни. Девчонка стала понемногу приходить в себя. Скабиор протянул Малфою следующую сигарету и поиграл бровями. Драко мрачно хмыкнул. Похоже, план Скабиора расшевелить Грейнджер удавался! — Ага, нельзя держать мантикор дома! Особенно в богатеньких домах, где лежат несметные сокровища благородного рода! — Ромео послал Драко наглую усмешку. — Хэй, Драко, а у вас была мантикора? — Только павлины, — процедил Драко. Вопрос егеря застал его врасплох. Воспоминания о мэноре некстати встали перед глазами. Зеленый сад хмурым английским утром. Он идет по мраморной дороге. А на идеально подстриженном эльфами газоне валяются растерзанные и окровавленные тушки павлинов. Бэлла предпочитала не растрачивать Аваду на глупых птиц, куда веселее было их взрывать. Драко втянул в себя дым и замер. — Надо было к вам лезть, а не к Скримджеру! — печально покачал головой Скабиор и затянулся. — Глядишь, подружились бы раньше. — Я не смог бы подружиться с трупом, — скривился Малфой, представляя, что бы началось в мэноре, проникни туда нерадивый глупец-воришка. — Отец бы убил тебя. — Ты залез к Руфусу Скримджеру?! — Гермиона опешила и, широко раскрыв глаза, подалась вперед. Осуждение отразилось в красных и опухших глазах. — Тебя не смутило, что он работник министерства? И вообще важная шишка? — Не-а, — Скабиор безразлично передернул плечами. — Заказчик обещал отвалить круглую сумму. Целых сто галлеонов. Я и не думал отказываться. Короче, мантикора напала на меня, пригвоздила хвостом к серванту с фамильным фарфором. Пасть свою раскрыла. Я пытался ее уговорить, но, знаешь, Гермиона, не такие они уж и разумные. Едва не сожрала меня! А потом пришел хозяин и вырубил. Проснулся в аврорате. А Робардс такой: ты идиот, сынок. Ты совсем, что ли, конченый — на Скримджера переть? — Вот именно, — веско вставил Драко. Переть на Скримджера — все равно что переть на Люциуса Малфоя. Драко поморщился. И хотя Англия со всех ее херней теперь была еще дальше, но вдруг он вновь почувствовал себя запертым в мэноре. — И тебя осудили? — неверяще покачала головой Гермиона. — Скримджер, конечно, расстарался. Наплел им, что я насилием дочке его угрожал, и жене, и ему. А я, блин, даже дальше кухни не пробрался, — заржал Скабиор. — Вот поэтому семь лет. — Я… мне жаль, Ромео, — Гермиона выглядела потрясенной. Кусочки истории Скабиора сложились в единый паззл. Скабиор не был моральным уродом, он был просто классическим неудачником. Без родителей. Без образования. Без будущего. В том-то и крылось противоречие, которое не давало Гермионе покоя все их долгое путешествие. Она видела своими глазами, каким на самом деле оказался проклятый егерь из леса Дин. Он оказался хорошим парнем. Гермиона шмыгнула носом, чтобы в очередной раз не заплакать. Она вдруг поняла, что безумно… просто хочет обнять его. Закусила губу, запрещая себе. Но почему нет? «Ты не одна, красавица», — пришли на ум его слова, сказанные на ухо, пока она была в истерике. Она действительно не одна сейчас? Гермиона страдающим взором вперилась в курящих парней. Таких непохожих. Откровенно разных. Скабиор внимательно наблюдал за ней, а Драко запрокинул голову на кровать и дымил в потолок. А вот выражение его лица… было потусторонним. Словно он находился не здесь и был совершенно один. Разумеется, Малфой спрятался в свою защитную чешую. Гермиона вдруг кристально ясно поняла, что они тут с егерем оба изливали свою душу, обнажая друг перед другом самые больные места. А Малфой же просто молчал. Хотя Гермиона была уверена, что ему было что рассказать. А он продолжал прятать в себе то чудовищное горе, которое ему довелось нести через всю жизнь. При взгляде на его потерянные глаза сердце горько сжималось. А самым ужасным было, пожалуй, то, что Гермиона не хотела, чтобы треклятый Малфой страдал. Она прямо на коленях подползла к ним. И остановилась в одном шаге, нерешительно замявшись. Гермиона села на пятки и обняла себя руками. Скабиор удивленно смотрел, как она явно колеблется и боится. И страх, похоже, только что поборол гриффиндорскую смелость. Гермиона опустила глаза и сцепила дрожащие пальцы на коленях, принимая какую-то кающуюся позу. — Мальчики… — с трудом выдохнула она. И всхлипнула. Она так хотела сказать им. Гермиона посмотрела на Драко, который даже не обратил внимания на ее внезапный порыв. Он так и смотрел куда-то в свои мысли. И на Скабиора, удивленно наблюдавшего за ее мучениями. Она должна объяснить. — Я… Девушка страдальчески скуксилась, словно собираться с мыслями было дьявольски, невыполнимо сложно, чего с заучкой не случалось. Ладони противно вспотели. Драко слушал, старался унять скакнувший вдруг от волнения пульс. Он успешно абстрагировался от них, но, видимо, Грейнджер сегодня хочется выпить еще больше его крови. По плаксивому тону он понял, что заучка хочет прояснить произошедшее между ними. Их поцелуй и все, что… — Спасибо вам обоим, — выдавила Гермиона, опустив глаза на дрожащие пальцы, сцепленные в замок на коленке, — что помешали. И не дали мне испортить все еще больше. Малфой расстроенно выдохнул. Вот так новость. Это было вообще не то, что он ожидал услышать. Лицо его еще больше приобрело каменные черты: скулы недовольно натянулись, а губы сошлись в ниточку. — Да ничего, красавица, — фыркнул Ромео, подозрительно оглядывая Гермиону. Он тоже, признаться, ожидал другого заявления, и тон его отразил разочарование. — Мы рядом. Оба. Гермиона еще больше понурила голову, услышав его слова. И в этом вся проблема! Помимо всех остальных ее злоключений, Гермиона никак для себя не ожидала угодить еще и в капкан каких-то непонятных эмоций и чувств. Они были рядом, действительно. Оба. Сейчас, здесь, с ней. В драккловой Австралии. Не Рон, не Гарри, не Джинни. Рядом с ней были Драко Малфой и чертов егерь. Оба. Тащили через всю планету, спасали от капп, поили супом, кроветворными зельями, учили навигации по бортовому журналу и той самой формуле. Если так посмотреть, то Гермиона Грейнджер больше не была совсем одна. Гермиона, конечно, понимала, что после этих безумных поцелуев с каждым она должна что-то сказать, иначе они Мерлин знает что о ней подумают сейчас… Но слова застревали в горле. И в сердце. Что она должна сделать сейчас? Выбрать кого-то одного? Это значит — навсегда потерять другого? — Грейнджер, скажи, — Драко уже не мог делать вид, что ему все равно. Сердце глухо билось в груди. Малфой повернулся корпусом к ней и вызывающе выпятил подбородок. — Докажи, что ты не дракклова трусиха. — Тебе придется выбрать, Гермиона, — Ромео тоже подался вперед. Голос его был глубоким и требовательным, а глаза сверлили душу. Вот оно. Гермиона опять всхлипнула, почувствовав глубоко внутри ужасную сосущую пустоту. Она должна была снова потерять. И это было безумно больно. Гермиона спрятала пылающее лицо в ладони, закрываясь от их алчущих признания взглядов. У них даже глаза были такие разные: абсолютно ледяные у Малфоя и такие теплые у Скабиора. — Я больше не могу терять, — прошептала она. — Не хочу. Парни озадаченно посмотрели друг на друга. Девушка должна была выбрать одного из них. Сама. Их дурацкая дуэль, конечно же, ничего не решила. Малфой уставился на напряженное лицо Ромео, впервые видя на нем столь серьезное и глубокое выражение. Скабиор смотрел в ответ, выжидающе закусив губу. — Говори, Гермиона, — Малфой едва не сорвался на шипение. Гермиона не отняла рук от лица и закачала головой. — Красавица… — начал было Скабиор. — Не буду я никого выбирать! — Гермиона опустила руки и встретила горящие взоры парней, отвечая на каждый прямо: сначала посмотрела на Малфоя, потом на Скабиора. Они оба выглядели обескураженными. — В смысле? — нахмурился Малфой. — Я… — Гермиона тяжело выдохнула. — Я пришла сюда, чтобы вернуть память родителям. И это было моей единственной целью, понимаете? — она страдающим взглядом уставилась на парней и дальше быстро начала проговаривать заученные фразы, в надежде, что их окажется достаточно. — Я хотела исправить эту ошибку, а не создавать новые. Просто вернуть свой дом. Семью. Мы должны были добраться без проблем за пару дней. Все должно было пойти по плану. А пошло… — Гермиона затрясла головой. — Я просто… — Ты использовала меня? — холодно бросил Драко, демонстративно отстраняясь. — Нет, Малфой! — возмутилась Гермиона. — Нас? — в ужасе раскрыл глаза Скабиор. — Нет, Ромео! — девушка всплеснула руками и закрыла ими рот, запрещая себе говорить. — Я все понял, — зашипел Драко и резко встал, явно обозначая намерение свалить отсюда нахер. Он не позволит драккловой заучке играть его чувствами. Дебильными никому нахер не нужными чувствами, которые он сто лет назад должен был вытравить из души. — Драко! — провыла сквозь пальцы Гермиона. Малфой достал палочку и в пару движений заставил свои вещи собраться в дорожный ридикюль. Исписанные пергаменты вихрем закружились по комнате. — Вы мне нравитесь. Оба! Отчаянный крик сотряс комнату. Малфой протяжно выдохнул, получив желанное… Но такое уж? — Оба? — переспросил Ромео, ошарашенно глядя на девушку. — Ты уверена, красавица? — Да, ты мне нравишься, Ромео, — твердость голоса вернулась к ней, едва она сама поняла, что только что сказала. Она посмотрела на парней прямо. — И ты, Драко, мне нравишься. Получается, что оба. Малфой замер над открытым ридикюлем. Защелкнул его с силой. Повисла тишина. Оба?! И что теперь? Драко не удержал лицо, маска отвалилась, он обернулся к Грейнджер и с трудом выдавил лаконичное: — И? Гермиона замялась. Она только что отважилась на признание, но, честно, даже не представляла, что будет потом. Ей казалось, что земля должна разверзнуться, поглотить ее, и на этом красивом моменте ее позор закончился бы. — Не знаю, — пожала плечами Гермиона, понурив голову. Волосы закрыли ее лицо. — Не думала, что скажу. Скабиор многозначительно молчал, оглядывая расстроенное лицо девушки. Она опять собиралась разрыдаться, судя по распухшим губам и красным глазам. — Поясни-ка одну вещь, — Скабиор протянул руку и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть прямо себе в глаза. — Ты хочешь, чтобы мы оба были рядом… с тобой? Гермиона молча кивнула, не в силах больше произносить какие-либо слова. Нервы опять сдавали. Она понимала, как выглядит сейчас, но оставаться одной она больше не хотела. — Одновременно? — осторожно уточнил Скабиор. — М-г-м, — проскулила Гермиона, потершись щекой о его ладонь. Этот простой, но такой милый жест окончательно растопил его сердце. — Издевательство! — психанул Малфой, схватил ридикюль и палочку. Но не ушел. — Драко, — Ромео поймал взгляд друга и покачал головой. Малфой тяжело дышал, остро переживая внутри то, что его не выбрали. Ну, то есть не совсем не выбрали. — Иди сюда, — егерь похлопал по кровати рядом с собой. Малфой, бешено раздувая ноздри, плюхнулся на кровать, а ридикюль поставил между туфель. Он решительно не понимал, какого хрена происходит. Посмотрел на Гермиону, сидящую на полу. Она глядела на них снизу вверх таким грустным и умоляющим взглядом, будто кричала не оставлять ее одну сейчас. Но она молчала.