Побольше бы таких как ты

      Уже несколько минут я прожигала взглядом свои кроссовки, что были спрятаны в бахилы. Не понимаю, как я согласилась с Димой. Он был просто строг и требовательным, и я сдалась под его твердым и четким «едем». В этом было что-то.       Не хочу этого признавать, но его напор и то, как он взял на себя ответственность за моё здоровье, подтопили во мне несколько льдинок. Переведя взгляд со своих ног на Диму, который ходил по больничному коридору, в таких же голубоватых бахилах и разговаривал с кем-то по телефону, я невольно засмотрелась на него намного дольше, чем позволено. После того, что случилось в офисе, он будто открылся мне совсем другим. Он выглядит так, будто может и готов решить все мои проблемы, не смотря насколько сложными они могут быть. Он открыто говорит и делает что хочет, не боясь ничего. Он, конечно, ещё тот суетолог и по дороге сюда, Дима предположил несколько вариантов дальнейших событий если, конечно, с моей дурной башкой что-то не так. И в каждом варианте всегда есть он, который всё решает.       Если сравнивать его с Андреем, то они абсолютно разные. Тот психанет и промолчит, будто ему всё равно, Андрей никогда не говорит, что чувствует, не говоря об эмоциях, он их просто не проявляет. Не знаю, может он ведет себя так только со мной, может хотя бы Катя знает, что у него на душе или по крайне мере знала.       Я их сравнила только что?       Я усмехнулась собственным мыслям. Не думала, что до такого дойдёт.       Наконец из кабинета выходит доктор с моим, как мне кажется, рентгеном головы. Я сразу подрываюсь с места, кидаю лишь небольшой взгляд в сторону Димы. — У вас все хорошо. — ещё раз посмотрев на свету рентген моего черепа, говорит мне врач и я с облегчением выдыхаю. — Ничего лишнего или смещённого нет? — ещё раз уточняю у него, чтобы в случае, если Дима опять заведет свою шарманку, я смогу грамотно парировать. — Нет, нет, все хорошо.       Услышав приближающиеся шаги, я повернулась и увидела подходящего к нам Масленникова. — …ты понял сделай их синими, темно синими, хорошо давай, — отдав последний указ Дима убирает телефон в карман. — Все хорошо, ничего не нашли. — ехидно улыбаюсь я, смотря на Масленникова, а он перевел свой взгляд на доктора, будто не верит моим словам и желает услышать правду от специалиста. — Что с ней доктор. — устало вопрошает Дима, игнорируя мои слова. — Не знаю, что с остальными частями тела, но с черепом все хорошо, вот взгляните…       Доктор поднял руку, направляя рентген на свет и ручкой стал показывать Диме весь снимок моей головы. Он будто моему отцу это все разъясняет, а мне сказал, что все хорошо, прям как ребёнку.       Мне не нравится, что Дима сейчас смотрит на рентген моей головы, он будто на мое голое фото смотрит, голое фото головы, если точнее. Я скрещиваю руки на груди и надуваю нижнюю губу от недовольства, продолжая смотреть на то, как Дима с любопытством изучает мою голову. — Ну что, — обращаюсь я к Диме, — удостоверился? — язвительно интересуюсь.       Он перевел на меня взгляд, такой испепеляющий и властный и мне сразу захотелось спрятать глаза. — Это ведь хорошо, что всё в порядке. — его взгляд смягчился и он мило улыбнулся мне.       Я на секунду задумалась о его резкой смене взгляда. Может он так со мной мило и любезно общается, хотя по телефону он очень серьёзно разговаривал и его ходьба по коридору из стороны в сторону мне говорила о внезапно появившихся проблемах.       Мы попрощались с врачом и, выйдя из больницы сели в Гелендваген. Я сразу пристегнулась, а вот Дима попросил подождать пару секунд, ему нужно было срочно написать Артёму своему монтажеру.       Он весь в делах, как только у него нашлось времени на меня? Или не нашлось… — Ты все бросил и повез меня в больницу? — на прямую спрашиваю у Масленникова, повернувшись к нему, а он не продолжал строчить сообщение монтажеру. — Человеческая жизнь важнее роликов на ютубе. — не отрываясь от телефона сказал он.       Человеческая жизнь? А я уж подумала, что я значу для него намного больше чем просто человек, но он…просто такой ответственный, будь на моем месте кто-то другой или другая, то сделал бы то же самое. Перечить с ним сейчас о том, что он мог не по телефону, а лично контролировать весь процесс работы, бессмысленно, что сделано то сделано.       Отложив телефон в сторону, Дима заводит двигатель, и мы наконец выезжаем с парковки. Он протянул мне свой телефон, и я ввела адрес своего проживания.       Теперь он знает, где я живу, хотя скорее всего эта информация для него разовая. Взяв в руки свой телефон, он то и дело поглядывал в него, не забывая возвращать взгляд на дорогу. Я подумала, что он снова по работе переписывается, но по салону из динамиков раздалась музыка и я поняла, что он искал песни, мог просто включить радио, как это делал Эмиль.       Прислушавшись, я поняла, что вряд ли по радио пускают Скриптонита. Улыбнувшись Диме, я отвернулась к окну и растеклась по кожаному сидению автомобиля, наслаждаясь музыкой и видом. Где-то через сорок минут я заметила уже свою такую уже привычную и родную многоэтажку.       Дима свернул во двор попутно спрашивая туда ли он едет, он видимо доверяет больше мне, человеку, который тут знает каждый кустик, чем навигатору. Но как только мы подъехали, я заметила знакомую серебристую машину, возле которой стояли довольно знакомые парень с девушкой.       О нет. Только не это.       Пока Дима искал место куда припарковаться, я уже успела изучить вдоль и поперёк эту парочку, которая явно выясняла отношения, но из-за музыки в салоне я не могла услышать их ругани. — Прошу. — наконец Дима припарковался, но я никак не отреагировала на слова блогера, продолжая смотреть в окно и наблюдать за двумя хорошо известными мне людьми. — Даш. — зовёт меня Дима, привлекая к себе внимания и только тогда я поворачиваюсь к нему. — Спасибо за… — я мельком через плечо поглядываю в окно на пару и вновь поворачиваюсь к водителю -…то, что подвез.       Я любезно улыбаюсь и вижу такую искреннею улыбку собеседника напротив. — Пожалуйста.       Мне не стоит сейчас выходить из машины. Не хочу снова быть третьим углом в этом треугольнике взаимоотношений. Я отворачиваюсь к окну, но все же вижу их там. Боже, не могли бы вы в другом месте выяснять отношения и вообще вы же расстались. Я понимаю, что задерживаю время Димы, ему нужно ехать в офис, монтировать новый ролик и он уже намекнул, что мне пора бы уже уходить, но… — Мне нравится, как ты танцуешь, — начинаю с ним импровизированный диалог, чтобы потянуть время, — ты такой…пластичный.       Он смеётся, но вижу, что такой комплимент ему понравился. — Спасибо. Ты тоже прекрасно танцуешь. — отвечает мне Масленников комплиментом.       Я снова мельком смотрю в окно, но вижу ту же картину. — Многие парни боятся или стесняются танцевать, так же и про чувства. Система сделала из них бесчувственных солдатиков. — выдаю я и вижу, как брови Димы вздымаются вверх, от удивления. — У каждого свои загоны в голове. Я делаю что хочу, мне глубоко насрать, извини за мой французский, — я усмехаюсь, и Дима сам не может сдержать улыбки, — на мнение других людей.       В этот момент он выглядел таким хорошим, хотелось стянуть капюшон толстовки с его головы и зарыться пальцами в его темные волосы, хотелось просто прикоснуться к нему. Дима смотрел на меня в ответ, и заметив это я тут же отлипла и перевела взгляд, в сторону, а позже отвернулась.       Заметив краем глаза как Катя разворачивается и уходит, я решаюсь уже больше не задерживать Диму. — Ладно, пока. — прощаюсь с ним, не отрывая от него взгляд, при этом открывая дверь.       Он тянется ко мне, вытягивая руки вперед, и я сначала опешила, но после потянулась в ответ к нему и позволила блогеру обнять себя на прощанье. В нос снова ударяет аромат его духов, а тепло от его рук обжигает мои плечи и часть спины. С одной стороны хочется сбежать от него, но с другой хочется прижаться и побыть по дольше в его объятиях.       Я первая отстраняюсь, не позволяю маленькой девочки, что внутри меня, радоваться нахождением рядом с Димой. А после с улыбкой выхожу из Гелендвагена и, захлопнув за собой дверь, разворачиваю в сторону своего дома, и улыбка моя сразу пропадает. Андрей всё ещё стоит там, но один, и курит, очень нервно курит.       Тяжело вздохнув, я направляюсь к дому настраиваясь лишь по-дружески с ним поздороваться и всё. Но как только, я начала подходить ближе, то заметила, как Андрей поднял на меня взгляд и вспашке докурил сигарету и выкинул её в ближайшую мусорку. Я чувствую, как начинаю нервничать, а все моё тело напряглось от предстоящего разговора. Я прохожу мимо него и окидываю его мимолетным взглядом и мило улыбаюсь, как ни как пять лет знакомы, не буду же я его кидать в чс из-за его разборок с Катей. — Привет, Андрей. — быстро здороваюсь с ним, и только я хотела достать ключи и уже зайти в подъезд как слышу, что он меня окликнул.       Я замедляю шаг, но не поворачиваюсь, прислушиваюсь и снова слышу своё имя. Я останавливаюсь и только хотела повернуться к нему и одновременно проклясть, ведь не хотела с ним никак контактировать, не сейчас, но он сам подходит ко мне с букетом роз красных и белых вперемешку. Я опешила, что даже отшатнулась назад, а он на автомате приблизился ко мне. Я смотрела то на букет цветов, то на него не понимая, что он от меня хочет. — Отдай их Кате, пожалуйста. — последнее слово он произносит так, словно ему тяжело это просить, будто ему в принципе тяжело признаваться. — Эм-м. — я все еще нахожусь в неком ступоре и просто пялюсь на букет что он мне протягивает. Я осторожно протягиваю руку, чтобы забрать букет цветов и случайно соприкасаюсь с его рукой, отчего отдергиваю руку резко на себя. Его пальцы…они были холодными, совершенно не такие как у Димы. Я поднимаю на него взгляд, и он молча протягивает мне букет, и я прижимаю его к груди, что одна рука была свободна.       Внутри колит, как от шипов этих роз, но боль такая не осязаемая, вроде бы мне должно быть неприятно, оттого что эти цветы он дарит не мне, но я не чувствую явной боли, все давно сгорело, просто обидно. Мне обидно что я не на месте Кати, обидно что Андрей никогда не дарил мне цветов и не подарит. Я снова натягиваю улыбку, хоть она и не к месту, киваю ему, что я все ей передам, но, в последний момент резко передумываю.       Может хватит и ей разбивать сердце?       Может тебе нужно самому все разрешить и наконец поставить точку вместо многоточия, а Андрей? Я начинаю злиться на него, злиться за его равнодушие, за то, что он боится признаться в первую очередь ей. Он отворачивается от меня, уже собирается сесть в машину и уехать, но я останавливаю его. — Знаешь, — обращаюсь я к Андрею, — ты бы мог их лично ей отдать, — он прячет взгляд и тогда я понимаю, что моя догадка верна, — но она их не взяла, верно? — Да. — на выдохе признаётся он. — Тогда с чего ты взял, что из моих рук она их примет? — по издевательский спрашиваю, хотя совершенно не жду от него ответа.       Я кидаю этот несчастный букет в рядом стоящую урну для мусора, куда Андрей кидал окурок. Андрей лишь поджимает губы, отводит взгляд в сторону и, кажется, матерится себе под нос. Я, ничего не дожидаясь направляюсь к домофону и приложив магнит захожу в открытую уже дверь. Но на пороге разворачиваюсь, и пока железная дверь по тихоньку за мной закрывается, окидываю Андрея последним взглядом, но перевожу взгляд в даль, позади него, где всё ещё стоял ярко зеленый Гелендваген, который я точно с другой машиной спутать не могу.       И дверь закрывается прямо у меня перед носом. Я как на ватных ногах и в тумане дохожу до лифта и нажав на кноп сразу же захожу внутрь. Нажав на нужный этаж, я прислоняюсь к стенке и зажмуриваю глаза. Все мысли сейчас не об Андрее, а об Диме который сразу не уехал и возможно застал всю эту картину.       Может он провожал меня взглядом до подъезда, может быть ему позвонили, и он разговаривал по телефону. Неважно. Я только сегодня утром сказала ему, что не с Эмилем, а тут какой-то парень дарит мне цветы. Ужасно. Хотелось снова начать оправдываться, но теперь это реально могло выглядеть глупо и неуместно. Лифт останавливается на нужном этаже и двери распахиваются, выпуская меня. Входная дверь, как всегда, открыта, видно Катя ждала меня, а если нет, то нужно прочитать ей лекцию о безопасности. Я ждала её слез, истерики, но она как живчик ходила по квартире. — Привет. — осторожно приветствую ее, стягивая с себя кроссовки. — Привет. — Катя останавливается в коридоре и мерит меня взглядом. На ее лице нет никаких признаков слез и раздражения. Она не я, если у неё плохое настроение, то это можно сразу понять. — Я встретила Андрея возле подъезда. — И? — немножко раздражённо вздергивает она бровь. — Он просил передать тебе цветы, но я их выбросила. — Молодец.       Я не хотела вдаваться в подробности как у них прошел разговор. Можно и так было понять, что ничем хорошим он не закончился. Катя собирала свои вещи и хоть я просила их оставит, мол она же ещё вернется, но переубедить подругу у меня не получилось. Она всё говорила, что ворвалась в мою квартиру и жизнь со своими проблемами и как бы я её ни пыталась переубедить она продолжала стоять на своём. Через пару минут возле подъезда её уже ждала Наташа, Катя просила не провожать её. Глядя на неё, я понимала, что она сейчас испытывает, как ей тяжело терять счастье. Я просто обняла ее и сказала, что я из ее жизни никуда и никогда не уйду, а она засмеялась и я была рада услышать ее смех. И через секунду она скрылась за входной дверью, и я осталась одна в пустой квартире.