Мой Бог, мой чёрт, мой ангел Ада

Я стоял у багажной ленты и, убедившись, что моей дорожной сумки нет в поле видимости, набрал Сару, что представлялась неделю назад эйчаром «Корпорации Тенрё». Бодро на японском, мне что-то наговорил автоответчик и звонок сразу перешёл режим бесконечных гудков. Я оставил ей сообщение о том, что я в Токио, и попросил направить на корпоративную почту визитную карточку с информацией о компании. Желая, снова отключить телефон и поскорее добраться в ближайший отель, я лишь отодвинул шторку уведомлений на экране, убедившись, что все приходящие сообщения от брата. «Твой самолёт уже как пол часа сел в Токио. А ты до сих пор не написал! Diluc R.» Абонент с другого конца земного шара и не пытался скрыть волнение. Обычно сообщения от него куда более короткие и сухие, но сейчас… Особый случай. Да и мог ли я подозревать его в излишней чувствительности, когда сам носил на шее частицу его прошлого, напоминание о важном этапе, и не просто носил, а теребил в минуты напряжённого размышления? На моей шее нагревались от тела два армейских жетона. Один — отцовский, второй — брата. Как талисман, как напоминание, как особая связь. Меня самого от армейской участи спас Дилюк, так что своей металлической «плашкой» я не обзавёлся. － Вот… Зануда… － мне удалось удержать ругательство при себе, когда на ленте в поле зрения появилась моя сумка и я поспешил за ней, набирая ответ. «Всё в порядке. Thoma R.» «Не отмечай свой переезд слишком бурно. У тебя собеседование завтра, а за опоздание ты снова потратишь двенадцать часов и сотни долларов на перелёт. Diluc R.» －Невыносимый… － констатирую я в экран телефона, будто Дилюк это мог услышать и не одобрить. Определённо мог не одобрить… Нет, не то, чтобы мой брат всегда был таким, хоть мне иногда и кажется, что он с рождения использует маску презрения ко всему живому на своём лице. Мы были очень дружны с детства, и я бы никогда и не подумал жаловаться на семью, просто… Дилюк был старшим. Более опытным с годами и, как следствие, более ответственным. А уж когда судьба так распорядилась с родителями… Слишком больно вспоминать прошлое и мой мозг просто заблокировал эти воспоминания, заменив их на чопорность брата со дня его совершеннолетия. Моё взросление проходило под его неусыпным взором, и любой неосторожный шаг влево-вправо от намеченного курса вызывал непременный сдвиг нахмуренных огненно-рыжих бровей и складку морщин на лбу, с годами становившуюся всё глубже. Истинный чопорный немец будет чопорен во всём (даже в воспитании брата, чьи годы давно уже переступили порог двадцати лет). Ещё не доехав до отеля, я ощутил усталость. Оценив перспективу провести вечер за ноутбуком, пытаясь показаться ответственным синьором, что точно доведёт проект до конца и обзвонит всех заказчиков, несмотря на релокацию и снятие ответственности… С другой стороны, перспектива того, что можно было пожить для себя остаток дня, перед столь серьёзным собеседованием… Была слишком заманчива. Эти два года у меня не было никакого отпуска, в который я бы уходил с желанием отдохнуть, а не доделать проект, за неисполнение которого меня как минимум ждало эротическое путешествие из уст начальства. Помимо подобного «интима», времени на какой-то другой у меня и не было. Мой последний (и единственный!) роман за карьеру синьора тянулся уже пол года с единственной моей спутницей. Со своей правой рукой, конечно же. Не было никаких гарантий, что при переходе в новую корпорацию нагрузка у меня существенно уменьшится. Нет ничего плохого, если я немного выпью и хорошо проведу хоть один вечер, чем я буду жалеть об упущенных возможностях! В конце концов, я это заслужил!