***
Драко был убежден, что Скорпиусу нравилась Грейнджер больше, чем он сам. Любой сможет заметить, когда увидит эту парочку вместе. На кухне царил беспорядок: повсюду мука вперемешку с шоколадным сиропом, разбрызганным по всем тумбочкам. Девушка только что вернулась, собрав сумку для дочери, и теперь сидела с Аделиной на руках и кормила из бутылочки. Скорпиус был рядом с ней, аккуратно нарезая для нее маленькие кусочки блинов, прежде чем отправлять их девушке в рот. Она краснела каждый раз, когда замечала, как Драко смотрит на нее. Он хотел быть тем, кто кормит ее, но понял, что ему придется научиться делить Грейнджер со своим сыном. Если это означает, что она останется с ними, то он позволит Скорпиусу кормить ее, когда ей захочется. После того, как они убрали кухню с большим количеством заклинаний, он позволил Винсу взять выходной после обеда. Мужчина должен был вернуться вечером, когда они уйдут, чтобы завершить обряд. А сейчас все вчетвером собирались провести день вместе. Они направились в комнату Скорпиуса, уложив Аделину в кроватку. Грейнджер и Драко присели на кровать мальчика. Его сын уже взял стопку книг, чтобы они ему их прочитали. Грейнджер рассмеялась, когда он изо всех сил пытался унести все книги, поэтому Малфой сжалился над сыном, левитируя его книги к ним. Смех Скорпиуса был громким, когда мужчина усаживал его на колени Грейнджер. Она обвила его руками и прижала ближе, когда они откинулись на спинку кровати. Драко махнул рукой, закрывая шторы и зажигая свечи, когда солнце уже начало медленно садиться. Взяв первую книгу, он прочистил горло, прежде чем посмотреть на название. Он застонал. — Нам обязательно читать это? — Да, папа! Это очень интересная книга. — Скорп, мы уже прошли через это. Еда не грустит, когда мы ее едим! Он открыл на первой странице, и Скорпиус наклонился чуть ближе к книге. — Видишь, у морковки грустное лицо, а это значит, что ей будет грустно, если мы ее съедим. — А как же шоколад? Разве шоколад не станет грустным? — Шоколад не грустит. Только овощи. Конечно, только овощи будут грустить. Это была его точка зрения относительно того, почему он не должен есть овощи, и Драко устал от одного и того же аргумента. Ему нужно, чтобы его сын ел овощи. — Скорпиус, — позвала его Грейнджер. — Как насчет того, чтобы за каждый съеденный овощ, твой папа давал тебе галлеон? — Ни за что, — усмехнулся мужчина. — Он и так достаточно получает от меня каждый день гал… — И я вот вспомнила, — прервала его Гермиона, на ее скулах вспыхнул румянец. — Твой отец должен тебе не менее пятидесяти галлеонов со вчерашнего вечера. — Папа! — Скорпиус выдохнул. — Нельзя говорить так много плохих слов! Он снова застонал. Кажется, ведьма, которую он любит, и его сын теперь дружат против него. Грейнджер смеялась до тех пор, пока Скорпиус не подхватил ее смех, что вызвало у Драко отвратительно широкую улыбку. Завтра ему придется отправиться в Гринготтс и добыть по крайней мере сотню галеонов за прошлую и сегодняшнюю ночь. Ведьма так просто не отделается.***
Винс вернулся быстрее, чем ожидал Драко. — При всем уважении, сэр, пожалуйста, не давайте мне еще один выходной. — Почему нет, Винс? Ты заслуживаешь отдыха, — улыбнулась ему Грейнджер. Они все еще были в комнате Скорпиуса и теперь смотрели, как он показывает свои любимые шорты Грейнджер. — Мне нечего делать, — нахмурился он. — Я бы предпочел провести время с молодым господином и с вами. Грейнджер растаяла от его слов. Ему пришлось удержать ее от объятий из жалости. — Что ж, хорошо, что ты вернулся, — сказал Драко. — Мы скоро уезжаем, и тебе придется присмотреть за Скорпиусом. — Конечно, — Винс улыбнулся. Драко воспользовался этим шансом, чтобы забрать Грейнджер из комнаты. Аделина все еще спала, и Винс мог присмотреть за ней и Скорпиусом. Малфой потащил ее через коридор, вниз по лестнице, к задней двери. Сад был единственным местом, которым они не пользовались. Он был зачарован так, что оставался в безупречном состоянии в течение всего года, и Драко был рад, что он наложил на него чары. Было уже темно, а все небо усеяно звездами. Грейнджер прошла чуть вперед, перед тем как лечь на траву. Она посмотрела на мужчину. — Точно нет. — Давай, Драко, трава сухая. — Я не буду лежать на земле. У нас есть магия, Грейнджер, мы можем наколдовать диван. Она улыбнулась ему, и мужчина посмотрел на нее сверху вниз, задаваясь вопросом, что происходит у нее в голове в этот момент. — Ложись, Драко. — Ни за что… — …просто ложись! Честное слово, Драко, расслабься. Это просто трава. — Именно! Я уже вижу, как исчезну в том чудовище, которое ты называешь волосами, — усмехнулся он. Малфой не станет лежать на грязной земле, когда на нем надет один из его лучших костюмов. Он наколдовал стул, поставив его рядом с ней. Но когда сел на него, стул исчез, и мужчина упал на землю, чувствуя, как у него перехватывает дыхание. Он развернулся к девушке. — Ты маленькая невынос… — Да ладно, это просто трава! Теперь, когда ты уже здесь, ложись. У него не было выбора, так как Грейнджер забралась к нему на колени, толкая его вниз, пока голова не коснулась земли, и она снова легла рядом с ним. — И что теперь? — усмехнулся он. — Я здесь, и что дальше? — Смотри, — улыбнулась она, указывая на небо. — Вот, это самая яркая звезда на небе — полярная. Это было смешно. Яркость звезды не определяет, какая из них является полярной. Она рассчитывается по расстоянию между Луной и самой звездой, и в сумме это должно давать одинаковую длину в обоих направлениях. Он хоть чему-то научился на астрономии. — Я знаю, о чем ты думаешь, — она прервала его мысли. — Я помню, что мы узнали это на астрономии, но магглы говорят, что самая яркая звезда на небе — это та, которая ведет тебя домой. Драко промычал в знак согласия, и они провели некоторое время молча, наблюдая за звездами и наслаждаясь тишиной. Мужчина потянулся к ее руке, крепко сжимая, и провел большим пальцем по ладони. Он был словно под гипнозом. Не видом над ним, а видом той, что лежала рядом. У нее перехватило дыхание, когда Малфой поднес ее руку к своим губам, нежно целуя кожу. — Красиво, не правда ли? — сказала она, продолжая смотреть на звезды. Он ни разу не отвел от нее взгляда, когда прошептал: — Да.***
В тот момент, когда все трое вошли в его кабинет, Драко замер. Медоуз стоял возле своего стола, смотря на котел, стеклянный флакон, все остальное оборудование и ингредиенты, что были собраны для завершения обряда. Они никого не встретили по пути в его кабинет, потому что был уже поздний вечер. Грейнджер была благодарна за это, и Драко тоже, когда понял, что было бы, если бы кто-нибудь увидел, как они идут рука об руку по Министерству, а он несет Аделину. — Грейнджер, это мистер Медоуз. Сегодня он будет свидетелем обряда. — О, пожалуйста, зовите меня Ричард. Мистер Медоуз — мой отец, — усмехнулся он, пожимая руку Грейнджер. — Спасибо, что вы здесь, сэр. — Конечно! — он махнул рукой. — Я думаю, пришло время исполнить последнюю волю мистера Уизли, не так ли, мисс Грейнджер? — Гермиона, — она кивнула. — И да, мы наконец-то сможем оставить все это позади. Они подошли к столу, Драко все еще держал Аделину, пока Грейнджер рассматривала составляющие. Их было немного. Там был пузырек с простой водой для зелья, эссенция сливы-цеппелины, паутина акромантула и пузырек с кровью Уизли. Рядом с ингредиентами находились котел, специальная палочка и кинжал. — Мисс Грейнджер, — позвал ее Медоуз. — Я просто буду свидетелем этой процедуры, поскольку мистер Малфой сам будет варить зелье. — Я понимаю, — слова застряли у нее в горле, когда она посмотрела на кинжал. — Я доверяю Драко, он может сварить зелье. Драко почувствовал, как на мгновение остановилось его сердце. Он сильнее прижал Аделину к своей груди, ненавидя тот факт, что ей придется пройти через это. — Может начнем? — спросил Медоуз, и Грейнджер сглотнула. Она кивнула, прежде чем повернуться к Драко и забрать Аделину из его объятий. Медоуз встал позади Драко, когда тот подошел к своему столу. Он чувствовал, как тот дышит ему в затылок, и это только раздражало. Зелье требовало сосредоточенности, одно неверное движение, и оно могло бы испортиться. И у них был только один флакон с кровью Уизли. Грейнджер стояла напротив, чтобы Аделина не вдыхала пар зелья. Он зажег горелку своей палочкой. Первым шагом было налить воду для зелья и довести ее до кипения. Это было просто, но когда Драко открыл флакон, то подумал, как это было бы. Последние несколько месяцев были ничем иным, как кошмаром из-за Уизли. Ублюдок не заслуживал ничего, кроме того, чтобы гнить под землей, и уж точно он не заслуживал такую дочь, как Аделина. Недолго думая, он вылил содержимое склянки в котел, увеличив огонь. Это заняло всего несколько минут, все трое смотрели, как нагревается вода. Затем нужно было добавить каплю эссенции вместе с паутиной акромантула. Он довел воду до кипения, прежде чем добавить оставшиеся ингредиенты. Он позволил паутине раствориться в воде, пока та не стала светло-серого цвета. Затем он вытащил свою палочку. Основное разделяющее заклинание было простым. Это было простое диффиндо, но в само зелье должно было быть вплетено еще одно заклинание. Драко поднял палочку, произнося первое заклинание вслух, чтобы Медоуз мог его услышать. — Диффиндо. Он позволил серебряным нитям упасть в котел, смотря, как они исчезают в жидкости. Медоуз подошел ближе, наблюдая, как нити исчезли в котле, и зелье приобрело серебристый цвет. Драко дал ей покипеть в течение двадцати минут, перед тем как взять пузырек с кровью. — Подожди, — он посмотрел на Грейнджер, когда та нерешительно подошла к его столу. — Я хочу увидеть, — прошептала она, переводя взгляд на котел. Он сделал глубокий вдох, а затем вылил кровь в котел. Мгновенно вода приобрела темно-красный цвет, когда заклинание начало действовать. Малфой поднял свою палочку, готовый наконец произнести второе заклинание, которое крутилось в его голове с тех пор, как родилась Аделина. Заклинание, которое он повторял про себя каждый день, чтобы убедиться, что он не ошибется в самый ответственный момент. — Gravibus per sanguinem. Он повторил заклинание семь раз, плавно взмахивая палочкой. Вода закипала все быстрее и быстрее, пока мужчина не произнес последний слог заклинания. А потом все прекратилось. Драко потушил огонь, сделав еще один глубокий вдох. И тогда он поднял кинжал. Грейнджер заметно побледнела, когда он сделал шаг к ней. Она знала, что это произойдет. Девушка смирилась с тем, что они должны были сделать это ради ее дочери, но все еще боялась навредить Аделине. Драко никогда бы этого не допустил. Он положил кинжал и взял свою палочку, прежде чем подойти к Грейнджер, которая медленно отступала назад. — Грейнджер… — Она будет плакать, — девушка задыхалась. — Это причинит ей боль, я не хочу, чтобы ей было больно, Драко, — слезы покатились по ее щекам, когда она прижала Аделину ближе к груди. Она покачала головой. — Я не хочу причинять ей боль, Драко. — Она ничего не почувствует. Я произнесу обезболивающее заклинание… —... а если не получится. Она не сможет сказать нам, если это не сработает, и тогда она заплачет… — Гермиона, — нежно сказал он, наконец, подойдя к ней и прижавшись своим лбом к ее. — Я не позволю ей пострадать. Клянусь, она ничего не почувствует. — Но… — Я тебя люблю, — прошептал он. — И я люблю Аделину. Она не пострадает. Драко вытер ее слезы, затем молча вытащил руку Аделины из-под одеяла. Она не двигалась, пока он накладывал обезболивающее заклинание, и Грейнджер не останавливала его, пока он протянул руку к своему столу. Малфой снова поднял кинжал, прежде чем потянуться к руке Аделины. Грейнджер отвела взгляд, когда он взял одну каплю крови с кончика ее пальца. Она ничего не почувствовала, так и не проснувшись. Малфой мгновенно повернулся, крепко держа кинжал, поднимая его над котлом. Другой рукой он исцелил палец Аделины, нежно поцеловав то место, откуда взял ее кровь. Он постучал указательным пальцем по верхнему краю кинжала, капля крови упала в котел и заставила зелье снова закипеть, прежде чем оно остановилось. — Грейнджер, — он потянулся к ней. — Твоя рука. Она протянула левую руку, и Драко наложил на нее то же заклинание, перед тем как разрезать кожу. Он держал ее руку над котлом и смотрел, как капли крови капали в котел. Зелье снова забурлило, пока Драко исцелял ее ладонь. Она мгновенно отдернула руку, быстро направилась к креслу перед камином и села. Малфой слышал, как девушка что-то шепчет Аделине, но старался не обращать на них внимания. Его глаза не отрывались от зелья, и он наблюдал, как оно разделилось на три части. Кровь Уизли была темно-красной. На другой стороне котла была единственная капля, чуть светлее красного цвета, и последняя часть была самой яркой из всех. Кровь Грейнджер. Как он мог подумать, что ее кровь нечиста. Он был дураком, верящим в такие идеологии, и мысленно проклинал себя, что причинял ей такую боль на протяжении всего их детства. — Мистер Малфой? — позвал его Медоуз, и Драко посмотрел на него. — Последний шаг. Он кивнул и вытащил палочку. — Gravibus per sanguinem. Кровь слилась воедино, все три части смешались в одну. Зелье светилось ярким серебром, прежде чем соединиться. Он выхватил из внутреннего кармана пустой пузырек, перелив в него зелье, и закрыл. Все было готово.***
Они оставили Аделину с Винсом. Грейнджер так не произнесла ни слова с тех пор, как он сварил зелье, волнуясь все больше и больше. Она никогда не молчала. Ей всегда было что сказать. Было о чем возразить, но сейчас он задавал ей вопрос за вопросом, но Грейнджер молчала, отчего Драко беспокоился все сильнее. У них была еще одна задача, прежде чем они закончат. Когда-то в завещании была последняя часть, и они договорились завершить ее до наступления ночи. Поэтому он осторожно взял Грейнджер за руку, аппарировав их к тому месту, где Уизли был похоронен. На кладбище Министерства не было ни одной живой души. Малфой огляделся, отмечая, что некоторые могилы выглядели старыми, а другие — совершенно новыми. А когда обернулся, то заметил, что Грейнджер начала идти в другую сторону. Он пошел за ней. — Грейнджер. Она не остановилась, как будто не слышала его, подходя все ближе и ближе к надгробию, где лежал человек, из-за которого они были здесь. — Грейнджер, — он снова окликнул, но она по-прежнему так и не остановилась. Мужчина достаточно легко догнал ее, но девушка не смотрела на него. Только когда Гермиона остановилась перед его могилой, повернулась к Драко. Она протянула руку. Драко достал зелье и отдал его ей. Она упала на колени, откупорив флакон, прежде чем поднять его над землей. И тут же замерла. Ее рука медленно опустилась, держа пузырек на коленях, и Драко услышал, как Гермиона тихо всхлипнула. Он присел на колено рядом с ней, обхватив ее руками, пока она не положила голову ему на плечо. — Ты можешь это сделать, — прошептал он, но Грейнджер только сильнее заплакала. — Давай же, Гермиона. Последний шаг. Обещаю, на этом все... Она яростно вытерла слезы, смахнув их, а затем выпрямилась. — Я ни разу не была на его могиле, — прошептала она. Ее голос охрип, Драко молчал, позволяя ей продолжить. — Гарри и Молли с самого начала умоляли меня навестить его, но я всегда говорила, что это слишком тяжело для меня. Возможно, это был единственный раз, когда я не солгала им, когда дело касалось Рона, потому что это правда было слишком тяжело для меня. Он положил руку ей на колено, нежно сжимая, придавая смелости продолжать. — Он все испортил. Мой дом, мою жизнь и мое сердце. Он разрушил мое тело и мою веру в себя. Он сделал меня слабой, он держал меня на привязи, будто я была его собачкой! Она почувствовала злость. Это было отлично, он не заслуживает ничего, кроме ее гнева. — Он манипулировал мной, чтобы я поверила его лжи! Он проклял меня, заставив поверить, что я этого хочу! Он заставил меня молча страдать, когда я умоляла его о помощи! Я ненавижу его, Драко. Я так сильно его ненавижу и надеюсь, что он никогда не найдет покоя. Она подняла флакон, вылив содержимое на его могилу. Кровь просочилась в землю, и перед тем, как потускнеть, появилось еще одно серебряное свечение. Она бросила склянку на землю, и та исчезла. А потом Гермиона бросилась в его объятия. Он поймал ее мгновенно, прижимая ближе, пока девушка плакала у него на груди. Только когда она обессилела от слез, то попросила отвезти ее домой. Так он и сделал.***
Малфой обнял ее, ища тепла, пока Гермиона смотрела на него, лежа в его постели. — Они уже спят? — она звучала устало. — Да, — он убрал ее волосы с лица, заправляя локоны ей за уши. Через некоторое время мужчина откинулся назад, и она обняла его. Было темно и тихо, когда девушка заговорила. — Драко? — М-м? — Я тоже, знаешь. Люблю тебя. Я люблю тебя, Драко. Драко чувствовал себя счастливым. Он забыл это чувство за пять лет. Его сердце бешено колотилось, и он не хотел ничего, кроме как быть рядом с ней до конца своей жизни. Малфой тут же вспомнил, как оставил ее одну после того, как отдал ей письмо. Он почти дошел до точки аппарации, бормоча себе под нос, какой же он дурак, когда понял, что такой же отвратительный, как и Уизли, — оставил ее одну после того, как она умоляла его не уходить. Он громко выругался, прежде чем вернуться к ее дому. Его гордость была задета. Он обнажился, выставил себя дураком только для того, чтобы его так грубо отвергли. Да, он хочет, чтобы она осознала свою ценность, и он был готов помочь ей, но в тот момент, когда она закричала на него, что он не может ее любить, Драко не почувствовал ничего, кроме боли. Когда он увидел, как Гермиона разваливается на части на полу в спальне, он никогда не ненавидел себя так сильно. Она плакала из-за него. Потому что он причинил ей боль самым отвратительным способом. Поэтому, когда мужчина обнял ее, шепча извинения ей в макушку, Драко действительно понял, насколько эгоистично поступил. Он вздохнул, нежно поцеловав. Последние два дня были трудными. Воля была исполнена, Грейнджер с Аделиной были свободны. Их больше ничего не держит, и она, наконец, может забыть эту часть своей жизни. — Спокойной ночи, Гермиона, — прошептал он, зная, что сегодня ночью они будут спать намного спокойнее.