Нейтан открывает глаза и сразу же жалеет об этом, потому что его голова раскалывается так, словно он приложился ей об очень твёрдую поверхность. Спустя несколько секунд Нейтан вспоминает, что такую поверхность он действительно встретил своим виском. Ему очень хочется коснуться места удара головы и плеча, которое тоже ощутимо болит, но попытка движения рукой вызывает лишь противный звук металлической цепи и боль в запястьях и всём теле.
Он прикован и не может пошевелиться. Он не понимает, где он.
— Капитан?
Голос доносится откуда-то сбоку и словно сквозь толщу воды. Нейтан пытается увидеть что-нибудь, но его глаза никак не могут адаптироваться. Он продолжает дёргать руками.
— Осторожнее, капитан.
Это голос посла? Точно. Но что случилось?
— Что случилось? — Нейтан озвучивает вопрос, фокусируясь на источнике звука справа от себя. Он видит размытое лицо посла с рассеченной губой и пугается странного зелёного цвета. Это всего лишь вулканская кровь, точно. Нейтан так же удивляется, осознав, что впервые видит лоб вулканца, потому что вечно ровная чёлка растрепалась. В любой другой ситуации это было бы крайне забавно. Но сейчас это всё выглядит странно, словно страшный сон. Посол так же, как и капитан цепями за запястья прикован к каменной стене какой-то небольшой комнаты, похожей на типичную земную темницу из старых фильмов, с единственным источником света в виде лампы, светящей точно в глаз Нейтану. Как назло. Капитан пытается начать думать, что же ему делать. Осмотрев себя, он понимает, что, конечно же, ни фазера, ни коммуникатора у него больше нет. А ведь он был уверен, что оружие и не пригодится.
— На нас напал гуманоид. Судя по одежде, это был местный представитель власти.
— Какого чёрта? — хрипит Нейтан, потому что ответ его не устраивает так же, как и его положение. Он дёргает руками сильнее.
— Не стоит, капитан. Крепления надёжные, вы только сильнее поранитесь.
Чен с нескрываемым разочарованием и злостью смотрит на посла. Словно тот его предал своим спокойствием.
— Что значит "не стоит"?! Вы хотите остаться здесь?
— Нет, капитан. Но учитывая ваше состояние и количество сошедших с ума местных вокруг, только вдвоем мы отсюда не выберемся.
Нейтан с нескрываемой злостью смотрит в спокойные вулканские глаза. И это тот самый капитан Ханю, про которого Нейтан слышал так много легенд? Это тот самый капитан Ханю, который никогда не сдавался и выбирался из самых сложных ситуаций? Это он сейчас говорит Нейтану смириться?
Нейтан назло ему дёргает руками ещё сильнее. Движение тут же отдаётся сильной болью в голове и в раненом плече. Ему так же становится трудно дышать. Он стискаивает зубы и надеется, что посол промолчит.
Конечно, он не молчит.
— Капитан, вы ранены, а действие вашей инъекции скоро закончится, тратить энергию в вашем случае — крайне нелогично. Мы находимся здесь несколько часов, этого достаточно, чтобы на Nemesis подняли тревогу и начали разведывать обстановку. Нам остаётся только ждать десант.
Нейтан слишком явно усмехается. Не то что он не доверяет своей команде. Он не доверяет себе. Как кто-то может захотеть его спасти? Проще найти нового капитана.
Действительно. Ведь Нейтан умудрился облажаться на первой же миссии, на самом обычном задании. Вместо того, чтобы, как положено спуститься на планету со своим первым помощником, он подверг риску такого важного гостя, наверняка нарушив несколько правил. А теперь они оба могут остаться здесь, в этой тёмной сырой камере, на далёкой чужой планете, пока у Нейтана не закончится кислород, а у посла не закончится его чёртово спокойствие. Ах, да, оно, видимо, никогда не закончится.
Нейтану хочется кричать.
— Как вы этого делаете, а? — он не выдерживает, — почему вы всегда такой?! Почему вы, блять, такой?
Посол молчит некоторое время, смотря Нейтану прямо в глаза. Видимо, пытается мысленно логически заполнить все пропуски в речи капитана, чтобы понять, что ему на всё это отвечать.
— Это всего лишь опыт, — наконец выдаёт он.
"Конечно, опыт, что же ещё?", — думает Нейтан, но говорит другое:
— Ага. Вы вулканец.
— Я вулканец и человек. Но не это делает меня тем, кто я есть.
Голос посла впервые с самой первой их встречи отдает чем-то металлическим. Холодным. Ледяным. Нейтан понимает, что сильно задел его.
— Вы хороший капитан, Чен, опыт сделает вас отличным капитаном.
О, отлично, он снова полез ему в голову. А главное, как точно нашёл источник нейтановой истерики — его неуверенность в себе.
Нейтан качает головой.
— Я таким, как вы, никогда не стану.
Это должно было быть произнесено с сарказмом, а звучит почему-то с грустью.
— Это правда.
Спасибо за честность, но Нейтан её всё же не ожидал настолько в лоб. Но лучше уж так, чем слушать какие-то лживые сладкие слова.
— Вы никогда не станете мной, Чен, точно так же, как никто не станет вами или кем-либо ещё. Я нахожу нелогичным сравнивать собственный успех с успехом других, основываясь лишь на фактах без учёта индивидуальности. Это неэффективно. Вы хороший капитан. Уметь сплотить экипаж так, как делаете это вы, значит очень много.
Нейтану кажется, что он близок к тому, чтобы заплакать. Этого ещё не хватало.
— Я всегда к этому стремился. Учился отлично, старался попасть на все корабли, мечтал стать капитаном. Я победил и стал им. А сейчас стараюсь ради заданий, в которых придётся стараться ещё больше, — Нейтан грустно и зло усмехается, чувствует, что глаза всё-таки становятся мокрыми, — вся моя жизнь кажется чередой побед ради новых ограничений и ответственностей. Я не хочу так. Я хочу, чтобы у меня были друзья. Я хочу, чтобы у меня были отношения и семья. Чтобы мой экипаж был моей семьёй, а не просто подчинёнными.
— Я понимаю вас, капитан.
Это кажется смешным. Как это может быть правдой, чем-то искренним? Нейтан знает, что космос, как бы сильно он его не любил, всегда будет лишь частью его жизни. Важной, огромной, но частью. Он сможет лишиться его, вечно вздыхать, с грустью смотря в небо, но в конце-концов он заулыбается снова, если будет иметь то, что он сможет любить.
Смотря на Ханю кажется, что космос — вся его жизнь. Но ведь вулканцы не лгут. А в глазах Ханю сверкает что-то такое, что Нейтан вдруг понимает — посол действительно не врёт. И он понимает его так, как не понимал никто до этого. И не поймёт.
— Космос — это намного больше, чем протоколы Флота, капитан. И вы знаете это. Вы любите его. Как и я люблю, — лицо посла всего на секунду выражает такую человеческую печаль, что у Нейтана перехватывает дыхание не только от неподходящего для его организма давления планеты. Он отворачивается, резко вдыхая противный сырой воздух, пытаясь не дать скопившиеся слезам пролиться.
— Это нелогично, да? Плакать.
— Для людей это вполне естественный, а значит и логичный способ справиться со стрессом, капитан.
Нейтан нервно смеётся. На любое слово у посла есть идеально логичный ответ. Это так сильно бесит. Бесит и привлекает одновременно. Почему-то это успокаивает его. Может быть, нужно было лишь выговориться? Ему и правда нужно взять себя в руки и начать вести себя как настоящий капитан.
— Перестаньте.
— Не беспокойтесь. Уже совсем скоро перестану.
Это звучало странно. Это звучало как-то очень по-человечески и с какой-то непонятной хитринкой в голосе.
Нейтан поворачивает красное лицо обратно в сторону посла. И только через несколько секунд улавливает едва слышные звуки... Боя? Должно быть, посол услышал этот шум раньше, благодаря своим ушам.
Но... Это и правда его экипаж? Они спасут их?
Проходит всего минута, прежде чем дверь в их камере с громким треском отлетает в сторону и, расходясь трещиной от удара о стену, слетает с петель. В проёме стоит потрёпанный, побитый, но явно победивший кого бы то ни было боевой десант.
— Ну, ёмоё, капитан!
Нейтан видит кучку краснорубашечников во главе с их главным инженером и истерически смеётся от счастья. Пара из них целится в цепи, удерживающие пленников на месте. Когда они плавятся и падают, Нейтан понимает, что они не только удерживали его в плену, но и на ногах, которые тут же его подводят. Попытка встать приводит к ужасному приступу головной боли, ему невероятно сложно даже вдохнуть.
— Капитан, вы в порядке? Вы можете идти? Мы вырубили тут всех, но они могут очнуться. Сюда плохо идёт сигнал, и у вас нет коммуникаторов. Нужно быстрее выйти наружу, чтобы нас подняли!
Нейтан почти успевает ответить, что никакая помощь ему не нужна, как вдруг ощущает руки, перехватывающие его талию и поднимающие вверх в невероятной лёгкостью. Он видит вытянутые лица десанта и не знает, холодеет или загорается изнутри, когда осознаёт, что его поднял на руки не кто иной, как посол Ханю.
— ПОСТАВЬТЕ МЕНЯ НА МЕСТО! — кричит Чен в возмущении. Точнее, он пытается кричать, но из его горла вырываются только хрипы. Сильнее всего ему хочется пнуть посла чем-нибудь, чтобы его отпустили, но меньше всего ему хочется падать пятой точкой на пол, поэтому он в остаётся неподвижным в надежде, что его не уронят.
— Вы не можете идти, капитан.
— Я могу!
Ещё один пункт из стремительно растущего списка под названием "чего Нейтану Чену хочется в последнюю очередь" — это чтобы в транспортаторной Немезис его материализовали вместе с послом Ханю, держащим его на руках, как какую-то невесту, с лёгкостью, доказывающей, насколько вулканцы сильнее людей.
Посол слушается и ставит капитана на ноги.
— Вы не будете против, если я буду поддерживать вас?
— Не буду.
Нейтан чувствует землю под ногами и понимает, что вполне может устоять.
— Эээ, капитан? Мы идём?
Голос лейтенанта Трусовой очень переживающий, а вот её выражение лица ясно даёт понять, что тайной случившаяся только что сцена точно не останется. Нейтан вздыхает и встаёт настолько прямо, насколько ему позволяет боль в лёгких.
— Не идём, а бежим, лейтенант. Бежим.
***
В крошечном иллюминаторе своей каюты лежащий на кровати капитан Nemesis видит проплывающие мимо крошечные звёзды. Они, конечно, совсем не крошечные на самом деле и, если подойти к ним слишком близко, то можно запросто сгореть заживо, даже плотная обшивка корабля не спасёт. Нейтану тоже кажется, что он подошёл слишком близко к чему-то, что виделось маленьким и незначительным, а оказалось едва ли не смертельным. Слишком много ответственности он взял на себя, слишком близко подошёл к чему-то опасному. Не справился. Сгорел.
Вообще, если бы Нейтану давали по одному трибблу каждый раз, когда он задумывается о смысле своего существования и всех принятых им решениях, которые привели его на борт этого космического корабля, то он бы в этих трибблах уже утонул. В принципе его мысли и размножаются так же быстро, как милые пушистики, и так же быстро пожирают всё, что только находят.
У Нейтана много проблем. Самой очевидной кажутся очень вероятные грядущие выговоры от командования. Дальше — причитания Стефана о плече Нейтана и его голове, в которой "и так мозгов маловато, а ты ей ещё и приложился". А ещё Нейтан совсем не знает, как быстро по кораблю расползутся подробности невероятной сцены на планете. Нейтан старается об этом не думать. Он всё ещё фантомно чувствует чужие руки на своей талии.
Ему нужно отдохнуть перед тем, как начать разбираться со всеми своими проёбами. Ему очень хочется спать, и он почти отрубается.
В комнате раздаётся тихий звук, оповещающий о том, что кто-то хочет зайти в его каюту. Нейтан упрямо молчит, чтобы этот кто-то просто ушёл и оставил его в покое. Ему не хочется никого сейчас видеть и тем более разговаривать. Он не хочет ничего слышать, особенно жалость.
— Капитан, я могу войти?
Голосовая связь чётко передаёт Нейтану слова и голос того, кто находится за дверью.
Это Ханю. Надо же.
Нейтан одновременно не готов видеть его и хочет этого.
Он нехотя встаёт с кровати, чтобы по стеночке доползти до двери и нажать на кнопку, блокирующую двери, впуская гостя.
— Заходите. Заприте дверь, пожалуйста.
Он сразу же идёт обратно к кровати, даже не смотря на входящего, и ложится обратно, наплевав на правила приличия. Он слышит шаги, закрывающуюся дверь и писк кнопки блокировки.
— Капитан, вам нужна помощь?
— Нет, всё нормально. Я просто устал.
— Я понимаю.
Нейтан приподнимает голову, чтобы всё-таки увидеть посла, и тут же поднимается на локтях.
На Ханю впервые за эти дни не чёрное.
Нейтан обратил внимание на его одежду только в самый первый день, а с того момента на после всегда было нечто подобное, так что Чен просто принял как должное этот концепт, стиль, что бы это ни было. И теперь такая резкая смена бросается в глаза очень сильно.
Одежда Ханю всё ещё похожа на что-то среднее между рубашкой и платьем, но теперь она белая с несимметричным принтом в виде разводов синего и серого, её рукава как будто бы подвёрнуты немного так, что видны тонкие вулканские запястья. В остальном — ничего нового. Обычные темные брюки и обычные туфли. Но в таком сочетании это напоминает земную одежду. Нейтан думает, что послу идёт. Тот на самом деле выглядит как землянин. Выглядит... Уязвимо? Нейтану сложно поверить, что тот способен с такой лёгкостью поднять его на руки, с какой поднял на планете. Возможно, Нейтан думает об этом слишком много. Он точно никогда в жизни не поднимет эту тему ни с кем. Тем более с самим послом. Может быть, он сделает вид, что ничего не было? Почему посол вообще пришёл?
Нейтан смотрит на посла уже
неприлично непривычно долго, как будто видит его впервые в жизни. Как будто он первый раз
видит его. Его, а не какую-то историческую личность из учебника. Дело явно не в смене стиля, конечно, но Нейтан не понимает, почему так внезапно не может оторвать взгляд от вулканца, почему так внезапно его фигура притягивает взгляд, почему черты его лица кажутся такими правильными и остро-мягкими, словно отражающими всю суть самого вулканца и его характер. Они всегда были такими. Но теперь они кажутся притягательными. Нейтан понятия не имеет, почему видит это только сейчас и почему вообще в принципе думает так. Это заставляет его чувствовать себя странно. Может быть, ему всё ещё недостаёт кислорода? Или наоборот, он вдохнул его слишком много?
Что это значит? Это неправильно.
Посол нарушает тишину, подходя ещё ближе.
— На планете произошёл сбой в химической обработке выращиваемых растений, что привело к резкому увеличению темпов размножения и взросления пчёл, которые опыляли их. Сбой также привёл к тому, что ранее безвредные бактерии на растениях начали мутировать, вместо того, чтобы умирать от обработки. Попав на пчёл, бактерии заставили их сходить с ума, жалить друг друга и людей, передавая мутировавшие бактерии, поэтому пчёлы умерли так же быстро, как расплодились, и поэтому так агрессивно вели себя местные. Они не отдавали отчёта своим действиям. Болезнь быстро распространялась, главы оказались заражены за пару часов до прилёта Немезис. Однако, Немезис прибыл вовремя. Федерация пришлёт учёных, которые найдут и устранят проблему, и медиков с вакцинами от этого пчелиного бешенства.
Нейтан потерял нить ещё на первом предложении.
— Что за бред?
Посол кивает и приподнимает уголки губ.
— Я согласен, капитан. Звучит... Забавно.
Забавно — явно не то слово, которое стоит использовать для описания такой ситуации, но Нейтан списывает это на вулканскую природу своего собеседника.
— Из-за каких-то пчёл случилось всё вот это?
Из-за каких-то пчёл Нейтан едва не потерял жизнь и может потерять всё, что у него есть? Корабль, должность, экипаж? Дурацкие пчёлы какие-то.
— Не из-за пчёл, капитан, — глаза вулканца сужаются на мгновение, словно тот реально обижен за чёртовых пчёл, — из-за ошибки системы.
Нейтан не собирался обижать пчёл, просто это реально кажется очень глупой шуткой. Но у него могут быть большие проблемы из-за этих пчёл, из-за того, что он не связался с планетой прямо перед спуском и из-за всего, что произошло на ней.
Словно прочитав его мысли, Ханю добавляет:
— Представители планеты не сообщали Федерации о проблеме, так что вашей вины в ситуации нет.
Нейтан кивает, хотя и слабо верит, что проблем у него совсем не будет, и внезапно осознает ещё один глупый факт. Он лежит на кровати, пока сам посол Ханю стоит, ведь ему даже присесть не предложили. Нейтан садится, свесив ноги с края, и взглядом указывает на стул, который стоит прямо за послом. Тот продолжает стоять, игнорируя безмолвное предложение.
— Как вы себя чувствуете?
"Хуёво", — думает Нейтан.
— Нормально, — отвечает он же, — а вы?
— Тоже, капитан. Мистер Уно просил вам передать, что Немезис идёт к базе на четвёртом искривлении, чтобы успеть по графику. Вас ждут на мостике, но вы можете остаться здесь, если хотите отдохнуть ещё.
Нейтану всё равно, нужно или не нужно ему работать сейчас.
Тот факт, что они идут быстрее, чем обычно... Это значит, что меньше, чем через сутки...
— Чтобы мы могли спустить вас на базу вовремя, — продолжает Нейтан и скрыть в голосе эмоции у него совсем не выходит.
— Да, капитан.
Нейтану опять хочется кричать что-нибудь вроде: "Нет! Стойте! Подождите! Ещё рано!", но он понятия не имеет, почему испытывает желание задержать посла, почему мысль о том, что совсем скоро они доберутся до места его спуска, пугает его сильнее, чем что-либо во вселенной.
— Посол...
Нейтан сам не знает, что он собирается сказать. Может быть, лучше ничего не говорить? Или вкинуть какую-нибудь тупую шутку про пчёл? Но лицо Ханю выражает абсолютное внимание, поэтому Нейтан просто говорит, что думает.
— Мне жаль, что я наговорил столько всего. Там... И я повёл себя действительно трусливо для капитана. Мне действительно жаль. И спасибо, что помогли мне...
— Я принимаю ваши извинения и приношу свои. Я не учел более сильное влияние стресса на вас. Очевидно, многие мои слова были неуместны.
Нейтану очень интересно, что тот имеет в виду под "вас". Людей в принципе или конкретно Нейтана? Не настолько уж Нейтан нытик...
— В конце-концов вы справились. Иногда сложнее всего верить и доверять, когда неизвестно, что будет дальше. В вашем случае — доверять своей команде.
Нейтан чувствует, что его уши горят. Это приятно. Это странная похвала, она, как всегда, отдаёт каким-то снисхождением, но... Может быть, Нейтан себе это "снисхождение" просто выдумал? Нейтан снова смотрит на лицо посла. Оно совсем не выглядит таким, каким он его себе нарисовал ещё несколько дней назад. Оно совсем не холодное и не надменное, а в глазах нет ничего насмешливого. Эти глаза смотрят прямо на него, на Нейтана, неотрывно, не моргая. И в них хочется продолжать смотреть, но в то же время хочется скрыть взгляд и отвернуться. Это всё очень неправильно. Неправильно так смотреть на посла Федерации.
Нейтан неосознанно трёт ноющее плечо, на которое пришёлся тот удар, чтобы хоть куда-то деть свои руки.
— Вам больно, капитан?
Нейтан не успевает ответить, как на его плечо, совсем рядом с его ладонью, ложится чужая. Он не заметил, что посол подошёл к нему настолько близко. Смотреть тому в глаза из его положения становится некомфортным для шеи. Нейтан надеется, что его голова не отвалится. Но это просто ерунда по сравнению с другой причиной, вызывающей учащённое сердцебиение.
Нейтан прекрасно помнит про нелюбовь вулканцев к физическому контакту без необходимости, но очень сильно старается не придавать значения тому, что Ханю нарушил это правило. Снова. Чену в принципе всё равно, какие правила там могут быть нарушены, потому что ладонь ощущается странной приятной тяжестью. Должно быть, Ханю просто хочет выразить свою обеспокоенность человеческим способом.
— Да. Но не переживайте, посол, доктор уже осмотрел меня и выписал мазь, так что всё будет в порядке, — Нейтан говорит это, пока чувствует, как на него давят сильные пальцы. Удивительно, как легко это успокаивает боль. Не вовремя вспоминается знаменитый вулканский захват и приходит осознание того, что Ханю может запросто вырубить его буквально одной рукой. Мысль об этом по какой-то причине заставляет сердце Нейтана биться быстрее. Не от страха. Но от чего?
— Это очень хорошо, капитан, — вулканец продолжает смотреть на Нейтана сверху вниз и свою ладонь не убирает.
Всё-таки то сравнение его глаз с чёрными дырами было далёким от правды.
Этот взгляд сейчас больше напоминает выстрел из фазера. Как минимум на оглушении.
Пальцы Нейтана внезапно обжигает прикосновение. Вот это уже совсем странно. Посол Ханю перемещает свою руку так, что она ложится поверх руки Чена. Температура тела вулканцев на несколько градусов ниже температуры человека, и всё-таки ощущение чужой кожи обжигает. Посол не предпринимает никаких действий несколько долгих секунд, а потом медленно поднимает свою ладонь с плеча капитана. Ладонь последнего, как примагниченная, тянется следом, не желая разрывать контакт. Нейтан не хочет его разрывать. Их руки оказываются между ними, всё ещё прижатые друг к другу. Нейтан не уверен в том, что делает, но он решает развернуть свою ладонь. Посол Ханю резко и глубоко вдыхает, переводя взгляд на их руки. Нейтан делает то же самое и давит нервный смех. Пальцы посла немного длиннее его собственных. И тоньше. Они красивые.
Сердце капитана колотится так, что от него можно было бы запитать двигатель небольшого звездолёта. Чен снова не вовремя вспоминает рандомный факт, прочитанный когда-то давно в учебнике. У вулканцев сердце находится справа, а не слева. Интересно, бьётся ли оно сейчас у Ханю так, как бьётся у Чена? Нейтан поднимает взгляд обратно.
Нервно сглатывает. Фазеры на максимальной мощности. Лицо вулканца такое же, как и всегда, не выражающее обычных в людском понимании эмоций, но Нейтану почему-то кажется, что он эти эмоции он всё-таки видит. Каким-то образом. Но сейчас никак не может их расшифровать.
Прохладные пальцы невесомо скользят вниз по ладони капитана, и тот думает, что посол собирается убрать свою руку, но затем мягкие подушечки вновь движутся вверх, словно лаская или щекоча. Нейтан в полной растерянности. Всё это очень странно. Он не понимает, почему его сердце так сильно бьётся, почему так приятны эти простые невинные для людей прикосновения, почему это всё вообще происходит. Как они пришли от обсуждения бешеных пчёл к такому близкому расстоянию между ними, к тому, что их колени слегка соприкасаются, к этим непонятным прикосновениям пальцами. Странно. Непонятно. Нелогично. Вулканцы не тактильны. Но Ханю продолжает полностью не соответствовать этому факту, а Чен продолжает нервно вспоминать рандомные факты о вулканцах, то ли от паники, то ли чтобы найти объяснение происходящему, пока его ладонь буквально горит.
У вулканцев кровь зелёного цвета из-за меди, ниже давление и ниже температура тела.
У вулканцев сердце находится справа, а печень — слева.
У вулканцев отличный слух, благодаря острым ушам.
У вулканцев есть дополнительное внутренне веко, защищающего от яркого света.
Вулканцы в два раза сильнее людей, живут в два раза дольше, чем люди.
Вулканцы — телепаты и не касаются других, потому что это усиливает ментальный контакт. Исключение составляют их близкие.
Вулканцы используют прикосновения пальцев рук для того, что люди называют поцелуем.
Нейтан задыхается от осознания ровно в тот момент, когда Ханю сцепляет их пальцы в замок. Нейтан думает, что хочет, чтобы они держались вот так вот за руки вечно, пока не закончится всё топливо Nemesis, пока не потрескаются все дилитиевые кристаллы, пока их просто не пришибёт случайным метеоритным дождём.
Это неправильно.
— Посол, — Нейтан хрипит, даже не придумав, что именно он хочет сказать, как вдруг его прерывает неприятный писк системы голосовой связи.
Как всегда. Вовремя.
— Капитан, вы придёте на мостик?
— Вам пора идти, капитан. Если вы хотите. — оба одновременно разжимают пальцы. Нейтан не хочет никуда уходить. Нейтану кажется, что его руке стало холодно. За несчастные несколько минут он успел привыкнуть к ощущению чужого прикосновения.
Чен кивает Ханю и самому себе и встаёт, неловко отводя взгляд, сразу же направляясь к выходу, словно в тумане. Он ещё успеет об этом подумать. Он успеет понять, что всё это значило.
Внезапно Нейтана ослепляет настолько сильная уверенность в том, что Ханю тоже хочет на мостик, что он останавливается и снова смотрит на вулканца, оборачиваясь.
— Вы можете пойти со мной, — ни один мускул на лице вулканца не двигается, но Нейтан уверен, что посол рад его предложению по одному только сверканию глаз, — если хотите. Вам ведь нравится смотреть на звёзды.
Нейтан не видит улыбки, но он её ощущает.
***
Дневник капитана. Звёздная дата: 2269.115.
Nemesis прибыл к Звёздной базе Федерации в срок. Посол Ханю был транспортирован и встречен местными учёными. Всё прошло успешно. Мы будем на орбите ещё несколько часов, чтобы после продолжить путь согласно расписанию.
Личный дневник.
Да пошло оно всё нахуй, вот что.
