Тайны белых роз

      Когда они вернулись в имение, пройдя в притихший, точно тот чувствовал настроение нового владельца, холл, никто из прислуги не посмел не то что подступиться к барону, на пути попасться. Только Генри, да и тот, исполнив нехитрые свои обязанности, отступил в сторону. Настороженно смотрел на него и Уильям, впервые ставший свидетелем подобного поведения барона.       — Генри, мы будем в кабинете. Пусть нас никто не тревожит, — велел он, хватая Амелию за руку. Повторил, для пущей надежности: — Никто.       И потащил племянницу за собой. Будто в этом имелся какой-то смысл — она была отвратительно покорна ему. Вот только справиться с собственной яростью, бушующей внутри, не помогли ни дорога, ни курение. Пить не стал, понимая, что это все равно, что тушить пожар керосином. Однако накрутил Винсент себя знатно, готовый уже к любому повороту событий. Казалось, даже к признанию в том, что Амелия переметнулась на сторону культистов. Хотя нет. При всей браваде и ярости, что держали в тонусе, подобное его убьет.       — Рассказывай, — потребовал он, швырнув красавицу в кресло, прежде чем защелкнуть замок на двери.       Девушка молчала, теребя в пальцах оборку платья, собираясь с духом или мыслями. А может, это были нервы. Вдруг вздрогнула, бросив взгляд вниз, и из густой тени под столом материализовался кот. Потерся о ее ногу, заглядывая в глаза, и Амелия скользнула рукой вдоль его длинного тела.       — Это чистачер, — наконец разомкнула Амелия губы, представляя тварь, которой удалось избежать попадания в его бестиарий. — Я его давно замечала, знаешь, на краю зрения, — прошелестела девушка, едва слышно шмыгнув носом, продолжая наглаживать настороженное существо, — а потом, в день гибели отца, он пробрался в мою комнату и обосновался в шкафу.       — Ты дура? — только и смог, что ошарашенно выдохнуть Винсент, до побелевших костяшек сжимая рукоять трости. Абсурд происходящего не укладывался в голове. Может, чистачер мог как-то влиять на разум жертвы?       Порождение Тьмы подобралось, будто понимало человеческую речь, а потом запрыгнуло к девушке на колени. В поисках защиты, хотел надеяться Винсент, а не в качестве угрозы барону, ведь ее горло оказалось в прямой доступности для клыков твари.       — Он не опасен, — вступилась за питомца Амелия, почесывая шею отчаянно ластящегося к ней существа. То разве что не мурчало по-кошачьи. Не умело?       — Ты должна была прийти ко мне, а не устраивать самодеятельность! — вновь вспыхнув, повысил голос Винсент, заставив девушку сжаться, а существо недовольно ощериться. — Мы не знаем, насколько чистачер может быть опасен. Тем более что он так легко преодолел защиту дома!       — Чтобы ты разобрал его по кусочкам? — фыркнула Амелия, покровительственно обнимая потустороннюю тварь. — Почему мы вообще решили, что вся Тьма равна абсолютному злу? В нашем мире тоже есть хищники.       На мгновение потерявший дар речи, Винсент даже зажмурился. Это не с ним происходит. Не могла его добрая, светлая, разумная Амелия нести подобную чушь! Бедняжка повредилась умом, не иначе!       — Так!.. — барон Файнс только сделал шаг, а тварь, словно по условному сигналу освобожденная от объятий, скользнула с девичьих колен, растворившись в породившей ее тьме. Стиснул кулаки, чтобы, взяв себя в руки, разжать их. Ничего, он знал, как заполучить сей экземпляр. — В свою комнату! Немедленно! С этой минуты ты под домашним арестом!       — Винсент! — возмущенно вскочив на ноги, девушка сжала пальчики в кулаки, едва дыша от возмущения.       Несмотря на всю строгость Артура, брат всегда старался решать проблемы в семье путем разговоров, а не наказаний. И уж тем более никогда не ограничивал дочь в столь категоричной форме. Однако Винсент не был Артуром. А потому церемониться не стал. Слишком отчаянным было их положение.       Схватив племянницу за локоть, он буквально выволок ее из кабинета и потащил вверх по лестнице, не обращая внимания на слабые попытки высвободиться. На ходу раздавая указания прислуге: не выпускать из комнаты без крайней необходимости, трапезы приносить туда же, мистера Барретта в комнату не пускать.       Уильям, идущий следом, даже чуть вздрогнул, кинув на Винсента недоуменный взгляд. Однако барон его проигнорировал — не до мальчишки сейчас. Закрыв за спиной Амелии дверь ее комнаты, привалился спиной к стене, прикрывая глаза. Только сейчас, когда эмоции пошли на спад, почувствовав, как к злости и испугу за родное существо примешивается облегчение.       — Отнесешь письмо Эдмонду Честертону, — велел он Барретту. Сделав глубокий вдох, выпрямился. — Сейчас отпишу.       — Милорд… — выдохнул Уильям, хоть и выглядел он недовольным, но все же был обеспокоен. — Вам дурно?       Винсент так плохо выглядел? Впрочем, немудрено.       Качнул головой.       — Все в порядке, — оттолкнувшись от стены, стараясь не вслушиваться в тихие всхлипы за дверью, барон направился в кабинет Артура. Конверты из черной бумаги были наготове. Как и всегда. Быстро, в паре строк, обозначив ситуацию, Винсент вложил записку в конверт и протянул его не менее бледному, чем он сам, помощнику. Под глазами Уильяма залегли глубокие тени. Сколько тот уже не спал?.. — Я знаю, ты устал, но… Передай письмо как можно скорее.       Уильям кивнул, видимо, простив барону его поведение, сделав скидку на не лучшее состояние и настроение, которое ухудшалось с каждой новой проблемой, что наваливалась на его милость. Пообещав обернуться в момент, покинул кабинет, и Винсент позволил себе помянуть Тьму словами, которых не следовало знать юным особам. Провел рукой по лицу, в который раз безуспешно пытаясь смыть усталость и дымку сна. Дотянулся до графинчика с бренди, но выпить не успел, заметив уголок ткани с его инициалами, что торчал из нижнего ящика. Неужели… Решаясь нарушить собственное табу, выдвинул ящик, убеждаясь, что это тот самый носовой платок. Заметив под ним рабочие записи, бросил беглый взгляд, и сердце болезненно сжалось, при мысли о брате. Артур сам исследовал ткань. Обнаружив на ней… следы потустороннего происхождения, реагирующие на ультрафиолет.       О Артур… Ты ведь собирался показать результаты, правда?       Осторожно свернув бумагу, Винсент спрятал ее в карман. В этот момент, без стука, в кабинет влетела матушка. Если бы он верил в смертные сказки, то мог бы вполне резонно сравнить ее с фурией, чей гнев сжигал ее изнутри. И куда делась холодная степенная женщина, которую он знал всю свою жизнь? Губы чуть изогнулись в усмешке, но Винсент быстро спрятал ее в бокале.       — В чем дело, матушка? — поинтересовался он, смочив горло.       — Что ты вытворяешь?! Даже Артур никогда не заставлял Амелию плакать, хотя и держал в строгости, — заявила Эванджелина Файнс, вступаясь за обожаемую внучку. Вырвав у него из руки бокал, хлопнула им о столешницу. — И перестань пить.       — Видимо, мало держал! — рявкнул Винсент, вскочив на ноги. Перегорел почти мгновенно, обессиленно опустившись обратно. Вернул себе бокал, осушив в пару глотков то, что еще не успело расплескаться. — Ты не представляешь, что она сотворила.       — Забеременела от мистера Барретта? — скучающим тоном, будто говорила об одном из балов, которые терпеть не могла, предположила матушка, переставив графинчик на книжную полку за своей спиной. — Когда разберемся с проблемами, сыграем свадьбу. Не вижу в этом катастрофы, достойной таких сцен, Винсент. Тем более, девочке не стоит волноваться…       — Что?.. — Винсенту показалось, что у него земля ушла из-под ног. — Какая еще к Тьме беременность?! Что ты… — Винсент осекся, подавившись воздухом от пазла, сложившегося в голове. — Они, что?..       — Свечку не держала, — честно признала баронесса, примирительно подняв ладони. — Если это не беременность, то что? Отчего ты ведешь себя, как Тьмой зараженный?       Голова шла кругом. Мысль о близости, даже гипотетической, между Уильямом и его Амелией, казалась дико неправильной, несуразной. Она же ребенок… Передернувшись, он с тоской глянул на графин за спиной матушки.       — Узнал бы такое, убил бы, — выдохнул он, не скрывая облегчения. — Все гораздо прозаичнее. Амелия приютила тварь! В этом доме. Подвергая всех, и себя в первую очередь, опасности. Или она не знает, что из Тьмы приходят лишь зло, беды и разрушения? Смерть!       — Говоришь мне ты, кто приволок в этот же дом три яйца неведомой дряни, что даже в бестиариях не описана, из чистого научного интереса, — чуть усмехнулась матушка, опускаясь в кресло визави пасынка. — Амелию я не оправдываю, она сотворила глупость, повела себя неразумно. Но ей есть с кого брать пример, не находишь?       — Эти яйца никогда не вылупятся, — пообещал Винсент, тем не менее, тон виновато сбавив. Все верно, он далеко не являлся образцом для подражания, в особенности для юных леди. — Собственно, меня больше другое задело, — признался он. — Мне казалось, между нами существует доверие, а выходит...       Эванджелина Файнс лишь покачала головой:       — У девочек должны быть секреты от мальчиков. Это нормально. Тебе придется свыкнуться с этим, — отозвалась она, милостиво дотянувшись до графина, чтобы наполнить два бокала. — Что касается ее поведения… Девочкам с большим сердцем свойственно творить всякие глупости. Приютила животинку. К тому же, он мог помутить ее разум. Не думал об этом?       — Не похоже… — благодарно приняв бокал из рук матушки, Винсент приподнял его. — За то, чтобы добрые сердца никогда не тронула Тьма.       — Да будет так, — кивнула женщина и чуть пригубила бренди. Помолчав, осторожно спросила: — Что ты намерен делать?       — Изловлю этого чистачера, — устало пожал Винсент плечами. — Во имя спокойствия обитателей нашего славного города. Амелия немного посидит, чтобы впредь думать, что делает. Лишним не будет. Да хоть шляться по ночам перестанет. Одна. Страшно представить, что могло случиться, и ведь ни одна… кому в Старой Столице есть дело до жизни изгнанника?..       Матушка обреченно прикрыла глаза, соглашаясь со всеми его выпадами. Вздохнула:       — Ее хранит Великий, не иначе. Что до смертных — ты прав. Но больше меня беспокоит, как она выбиралась из дома. Ведь она не в первый раз ходила на кладбище, я правильно все понимаю?       — Возможно, ее новый питомец показал какую-то лазейку. Я попытаюсь узнать, когда мы оба успокоимся.       Под неодобрительным взглядом матушки, Винсент налил себе еще. Впрочем, он зарекся, что это последний бокал, и сдержал свое слово.       К тому же уже через четверть часа стук дверного молотка заставил его встрепенуться. Быстро они. Впрочем, только на скорость ему сейчас и жаловаться… Стремительно прошествовав мимо Элизабет, что дежурила под дверью Амелии, игнорируя ее возмущенный взгляд, спустился в холл, лично встречая ночных гостей.       — Спасибо, что так быстро приехал, — кивнул он Эдмонду, пожав протянутую ладонь.       — Твой протеже мертвого заставит пошевеливаться, — усмехнулся баронет. — Благо моя невеста ничего не поняла и не успела обидеться.       — Да когда бы они успевали обижаться? Ты этих “невест” еженедельно меняешь, друг мой.       — Уж кто бы говорил, — хмыкнул Честертон в ответ. Нахмурился. — Расскажи толком, что случилось? Амелия в порядке?       — Хвала Великому, — не скрывая облегчения от этого факта, Винсент жестом предложил гостю пройти в одну из гостиных, где они смогут спокойно все обсудить за чашечкой кофе. — Должен признать, существо не проявляло агрессии. Однако, оно очень умно и могло притворяться, спасаясь от участи своих собратьев, во время охоты.       Когда они расположились на диване, он подвинул к жрецу заметку в одной из книг предков, заложенной заколкой для волос, где приводилось несколько строк о чистачере. Кажется, Амелия зачитала их до дыр, изучая полуэфемерного падальщика, который не то что какого-то оружия самозащиты или эффективного нападения, не имел. Даже собственного облика. Мимикрировал под то живое, что попадалось ему на пути, если, конечно, примерно совпадало по комплекции. Впрочем, с его абсолютной беззащитностью барон бы не согласился. Слишком свежо было воспоминание об оторванной голове крайта, которого этот так называемый падальщик с удовольствием употребил. Впрочем, возможно, падальщиком чистачер являлся только в их мире, без особых альтернатив?       На вопрос, смогут ли они его изловить живьем, Честертон ненадолго задумался, после чего заявил, что при всем их разнообразии, суть всех тварей Тьмы, по-видимому, одинакова, а значит, они смогут применить технику, с помощью которой изловили попелави. Надо только будет заменить пару слов. Чем жрец и занялся, погрузившись в работу и лишь на ощупь завладев поставленной перед ним чашкой с благословенным, особенно в этот час, бодрящим напитком.       — Амелия тебе не простит, если ты причинишь “котику” вред, — заметил он между делом.       — Почему это только меня? — хмыкнул Винсент, также отглотнув бархатного на вкус кофе. — И тебя. И Уильяма. И вообще, всех, кто допустил подобное живодерство.       Обвел гостиную взглядом, рассчитывая увидеть Барретта, примостившегося в углу с чашкой кофе в руках. Однако чашка нетронутой остывала на столике. Решил передохнуть, пока господа решают свои потусторонние проблемы? Или сбежал к запертой в “башне” даме сердца?       Винсент только усмехнулся, качнув головой. Главное, чтобы в форточку не полез. Третий этаж все-таки.       — Вот-вот, — прозвучало над ухом, вырывая его из своих мыслей. — Так что ты уж постарайся, чтобы чистачера не постигла участь его предшественника… Тем более он не самый худший персонаж мифологии. Может, общение с ним даст нам много больше, чем вскрытие тушки.       Эдмонд протянул ему листок, но уходить не собирался — в ритуале нужно было участвовать двоим.       В такие моменты Винсенту не хватало Эвана. Все же пляски с бубном были не его коньком. Кстати, Кемпбелла стоило бы навестить, иначе тот может решить, что его бросили в неведении на произвол судьбы. Совесть болезненно куснула. Хотя, конечно, Винсент и понимал, что Эвана ни в коем случае не оставили. Даже надвигающаяся катастрофа — не повод бросать друзей в беде.       — Что ж, если ты готов, пойдем, я покажу тебе лабораторию, — предложил Винсент, слабо улыбнувшись. После потрясений последних недель сил не осталось даже для гордости своими предками, которым удалось сохранить для потомков все самое ценное, невосполнимое…       И первым поднялся, направляясь к лестнице.       — Смотри, как бы слушок не прошел, что чересчур прогрессивный глава Совета благоволит представителям побочных ветвей настолько, что даже пускает их в святая святых, — тихо засмеялся Эдмон, следуя за Винсентом, чтобы на ходу до дна осушить чашку кофе.       Винсент только фыркнул в ответ, возведя глаза к потолку. Вот на краю гибели об этом ему только и оставалось беспокоиться…       Входить в помещение, как хозяин, было непривычно, и каждый раз в душу настойчиво скреблись боль потери и щемящая тоска. Однако он не пускал их. Иначе он не сможет работать и довести до конца то, что должен сделать. И он качнул головой, прогоняя посторонние мысли. Подвинув к стене столик с инструментами, освободил пространство для ритуала.       — Да простит меня Артур… — выдохнул он, доставая черные свечи.       Эдмонд лишь покачал головой, заметив, что Винсенту не за что просить прощения. Он делает, что должно, как и его брат в свое время.        За время подготовки знакомого уже Винсенту ритуала призыва, они не проронили ни единого слова. И барон был за это искренне благодарен Честертону. Когда последняя точка была поставлена, и жрец начал нараспев читать текст заклинания, он крепче сжал рукоять кинжала, который должен был запереть тварь в ловушке.       Тьма вихрем закрутилась в центре печати. Не имеющее формы, существо тем не менее смотрело на них огромными желто-зелеными глазами, в которых отражалась настороженность и изумление. Недовольно мявкнув, оно потянулось прочь от печати, но Винсент успел пресечь попытку к бегству, вонзив кинжал в ее контур. В ответ получив недовольное шипение. Обернувшись котом, чистачер бросился было на обидчика, но лишь отлетел прочь от барьера.       Винсент облегченно выдохнул и даже подарил пленнику легкую усмешку:       — Вот так, дорогой. Хочешь остаться тут жить, тебе надо подружиться со мной.       А точнее доказать, что его присутствие в этом мире не грозит неприятностями Винсенту и старой аристократии, у которой и без потусторонних котов хватало проблем.       Впрочем, у твари явно имелись свои планы. Выгнув спину и угрожающе зашипев, чистачер вновь кинулся на барьер, чтобы вдруг начать драть его когтями. Тот бил существо силовым полем, как ему и было положено, в то время как пленник орал дурниной, то и дело теряя приглянувшуюся форму, но продолжая сражаться.       — Упорный, — заметил Честертон, невольно отступая на шаг.       — Ничего, выдохнется — притихнет, — пообещал Винсент, абсолютно уверенный в барьере, который выдержал и попелави, и нурда.       Они едва услышали за воплями стук в дверь, что, робко приоткрывшись, впустила в помещение встревоженного Генри. Тот привычно готов был ретироваться по одному только слову барона, но таки осмелился спросить:       — Все в порядке, ваша милость? Звуки беспокоят соседей...       — Его так слышно? — изумился Винсент. Он думал, что со звукоизоляцией в фамильной лаборатории все же получше… Или просто ни отец, ни брат не занимались подобным живодерством? — Да, Генри, все хорошо. Ни с кого тут кожу живьем не сдирают. По крайней мере пока.       Дворецкий почтительно кивнул:       — В таком случае, скажу, что госпожа Амелия моет своего котика.       Генри всегда знал, что сказать.       Когда дверь закрылась, Винсент решительно приблизился на расстояние менее фута и коснулся барьера:       — Перестань орать. Никто не придет к тебе на помощь. Ты понимаешь меня? — спросил он, проверяя эту дикую, в каком-то смысле, мысль.       Тварь внезапно отступила, оказавшись в центре печати. Имитируя тяжелое дыхание, болезненно скорчилась, теряя четкую форму. С пасти срывалась кровь, обращаясь в дымку, не достигнув пола. Как у попелави.       Винсент поморщился. Если тварюшка сдохнет — не сносить ему головы...       Чистачер кинул на него несчастный взгляд и демонстративно отвернулся, подтверждая неожиданную теорию. Существо действительно отличалось от прочих порождений, не только рационом, но и не в пример более высоким интеллектом, позволившим научиться понимать чужую речь.       — Молодец. Будешь хорошо себя вести, я принесу тебе вкусную древнюю косточку, — пообещал Винсент.       Чистачер лишь фыркнул, раздраженно дернув хвостом, игнорируя обидчика. Улегшись в центре печати, принялся вылизывать лапы. Изранил о барьер? Амелия точно его придушит.       Винсент качнул головой. Он что, серьезно размышляет о том, что стоит оставить тварь в доме?       — Есть какой-нибудь способ определить: имеет ли он влияние на человеческий разум? — поинтересовался барон, чуть повернув голову к жрецу.       Тот передернул плечами, не сводя взгляд с удивительного существа:       — Я никогда с подобным не сталкивался, — признался Эдмонд, ничуть не удивив, впрочем, собеседника. С последней попытки проникновения Тьмы в мир прошло столько времени, что тех, кто помнил его лично, уже не осталось, а для их потомков все было впервые. — Надо поискать в книгах.       Верить ветхим книгам, которые не отражали и половины реальной информации, было предприятием, как оказалось, крайне рискованным, но с другой стороны, что им оставалось? Винсенту разве что кивнуть, наблюдая за тем, как Эдмонд укрепляет барьер на всякий случай, все же тварь была прыткой. А еще крайне голосистой. Барон осознал это в полной мере, когда через пару часов слушал заунывные жалостливые завывания из подвала, лежа в своей постели в тщетной попытке уснуть.       Только он знал человека, которому сейчас еще хуже, и с сожалением покинул уютную постель. Накинув халат, приложился к фляге, сделав глоточек для тонуса, и отправился в спальню племянницы. Прежде чем открыть дверь, постучал, давая девушке время, если ей нужно было привести себя в порядок или одеться. Все же время позднее...       — Что тебе нужно? — послышался глухой ответ. — Уходи.       Безошибочно, однако, определила. Впрочем, кто же еще в этом доме мог бродить до утра?       Вздохнув, Винсент качнул головой самому себе и осторожно приоткрыл дверь, готовый даже к тому, что в голову ему полетит что-то тяжелое. Но нет. Опасности не было. И Амелии не было. Только сбитые подушки и одеяла. А еще эта гора подушек и одеял тяжело вздымалась и судорожно всхлипывала.       — Амелия, — негромко начал он, проходя внутрь и закрывая за собой дверь, отрезая пути отступления. Набравшись наглости, присел на краешек кровати, как в ее не таком уж и далеком детстве. — Ты ведь взрослая девочка и все понимаешь, правда?       — Уйди, — всхлипнула та в ответ, чуть вздрогнув, когда Винсент откинул краешек одеяла и упрямо коснулся ее взмокшей макушки, утешая.       Бедный ребенок…       — Не уйду, — спокойно отозвался Винсент, продолжая поглаживать волнистые локоны. — Я очень испугался за тебя.       — Я понимаю, — судорожно выдохнула девушка, тут же упрямо прошелестев: — Но он не опасен. Он спас меня от нурда, когда я ездила в поместье Ибрайтесов.       И немедленно прикусила свой острый язычок. Потянула на себя одеяло, но Винсент не позволил ей “сбежать”, жестко перехватив одеяло:       — Куда ты ездила?! — едва сдержался он, чтобы не зарычать, что, несомненно, вернет их к тому, с чего они начали. Попытался спросить как можно спокойнее: — Одна?       Девушка вдруг резко села, смело и даже дерзко взглянув на Винсента.       — За мной увязался Уильям, — поджала она губы, выказывая все то упрямство, на которое была способна.       Великий, за что ему это? Винсент мысленно сосчитал до пяти, прежде чем продолжить, поинтересовавшись:       — И что же ты там искала, подвергая вас обоих смертельной опасности?       — Информацию о ключе Ибрайтесов, — признала девушка, кинув тоскливый взгляд в окно. — Библиотека почти полностью сгорела. Но я нашла записи из дневников Валентайна Ибрайтеса. А еще вот это…       Поднявшись с постели, не удосужившись даже накинуть поверх ночной сорочки халат, девушка подошла к книжному шкафу, чтобы вытащить что-то из шкатулки. Протянула сокровище Винсенту. Старая глянцевая фотокарточка с уже потрепанными краями блеснула в лунном свете, и сердце болезненно дрогнуло.       — Я такой никогда не видел… — растерянно признал Винсент, поглаживая образ юной темноволосой красавицы, кокетливо смотрящей в камеру из-под пушистых ресниц. Ей здесь было лет шестнадцать, не больше. Да и фотокарточка сделана еще по первым технологиям, о которых ему рассказывал отец. А вот отец на карточке уже стоял рядом.       — Я нашла фотокарточку в одной из книг… — признала девушка, присев на край постели рядом с Винсентом. — Сделана еще до твоего рождения, да?       — Верно, — подтвердил тот догадку племянницы. Потянулся за портсигаром, но ни в халате, ни тем более в пижаме сигарет не оказалось. — Амелия, милая, я тебя очень прошу, будь осторожнее. Не хочу видеть твое личико лишь на такой вот карточке. Обещай мне.       Взяв его под руку, буквально обнимая за локоть, девушка положила голову ему на плечо и тихо вздохнула:       — Я просто хочу быть полезной. Не могла усидеть на месте. Ты не представляешь, что у нас тут творилось, когда ты с лестницы упал… Ужасная беспомощность.       Винсент виновато скользнул ладонью по растрепанным волосам племянницы, утешая:       — Хотя бы бери с собой кого-нибудь, если уходишь, — попросил он, не отступаясь от своей позиции.       — Таскать Барретта за собой постоянно я не могу, у него и свои дела есть, — неожиданно фыркнула Амелия, посмурнев. — Да и вообще, он только путается под ногами.       — Раньше ты так не считала, — усмехнулся Винсент. — Бери тогда, хотя бы Генри, или он для тебя староват, прыткая юная леди? А может, выделить специального человека?       — Да ну его, — отмахнулась девушка. Вновь уложив голову ему на плечо, мечтательно вздохнула: — Я бы попросила Виктора, но боюсь, тогда мы не сможем уйти далеко от борделей, пабов и прочих злачных мест.       — Я подумаю, как с этим быть, — пообещал Винсент. — А теперь ложись. Надо поспать.       И в этот момент, руша слабую надежду отдохнуть, в подвале заорал притихший было чистачер. Чтоб его…       Губы Амелии задрожали, и она поджала их, сдерживаясь:       — Что ты там с ним делаешь?.. Он ведь страдает.       — Просто запер, — передернул Винсент плечами, поднимаясь. Необходимость решить очередную проблему вернула барона на грешную землю. — Я лишь хочу его изучить. Ты знала, что он понимает человеческую речь?       — Догадывалась. Он очень контактный, — шмыгнула носом девушка, смотря на него настороженно. — В каком смысле “изучить”, Винсент?       И тот раздраженно фыркнул. И впрямь, будто он чудовище какое, палач…       — Да не сделаю я ему ничего. Возьму пару проб: шерсть, кровь, кожный соскоб. Понаблюдаю.       Спустя мгновение Амелия уже повисла у него на шее, зацеловывая.       — Спасибо-спасибо-спасибо, — всхлипнула она. — Даже если мы не сможем его оставить, пожалуйста, я не хочу ему навредить. Он очень хороший, правда.       Хороший. Потому что употребляет в пищу иные элементы… Впрочем, вслух Винсент ничего не сказал. В конце концов, они ученые, а значит, работают с тем, что есть и может быть, а не с тем, что могло бы быть. Это пусть Элизабет придумает, если захочет.       — Посмотрим на его поведение. А кости лучше брать на старом кладбище, у Нижнего Города, там уже родственники не всполошатся.       — Я же под домашним арестом, — ехидно сощурилась девушка, а после, отстранившись, потянулась за халатом, но подумав, отложила его. — Выйди. Я оденусь и спущусь с тобой. Соседи и так уже считают, что ты отловил кучу кошек и шкуру с них живьем сдираешь.       Винсент невольно поморщился, представляя, как это ему еще аукнется, и послушно вышел, оставляя племянницу одну. По привычке веря ей безоглядно и надеясь, что та не вздумает выкинуть какой-нибудь фортель. И даже позволил себе вернуться в спальню и также привести себя в должный вид. Облегченно выдохнул, когда, через десять минут, девушка выпорхнула в коридор в домашнем платье с темно-синей юбкой в тонкую полоску, верхняя часть которого скорее напоминала мужскую сорочку с белым кружевным воротничком. Волосы ее были едва расчесаны и наспех собраны, напоминая едва ли не гнездо, кои на голове носили творческие леди, занимавшиеся художествами и чудачествами разных видов и форм. Не оглядываясь на него, девушка поспешила вниз.       А дорогу она знала прекрасно, хотя Артур вряд ли брал ее с собой, разве что в раннем детстве, когда малышка отказывалась отпускать руку отца и идти с гувернанткой в свою комнату.       Все, что барону оставалось — направиться следом. И вроде бы он нигде не задерживался, а все равно потерял племянницу из виду. Впрочем, да, он постоянно забывал о ее небывалой прыти.       Амелия дожидалась его у запертой двери, пытаясь через преграду успокоить голосом надрывающегося чистачера, но тот словно не слышал. Маленький, кошковидный засранец… Послушно посторонилась, когда Винсент достал ключ, позволяя войти ему первым, включив свет.       — Эй! — окликнул он “кота”, что сидел к ним спиной, обвив длиннющим хвостом лапы, и самозабвенно надрывался.       Наконец умолкнув, будто сделав одолжение, чистачер раздраженно дернул кончиком хвоста. Выдержав необходимую для выказывания своего отношения паузу — актерского таланта тварюшке явно не занимать — чинно повернул голову к визитеру. При виде Амелии, в желто-зеленых глазах вспыхнули эмоции. Вскочив на ноги, чистачер бросился было к ней, но замер перед барьером, начав недовольно и жалобно мяукать.       — А ты ему понравилась. Если будешь хорошо себя вести, — обратился Винсент к зверушке, — обойдемся без особых мер. А нет, — он погладил рукоять клинка, спрятанного в трости. Приподнял бровь, ожидая ответной реакции.       Кинув на Винсента презрительный взгляд, пленник едва не фыркнул и отвернулся от него. Мог бы, безусловно, повернуться спиной. Но это означало отвернуться от Амелии, а этого псевдокот явно не хотел, смотря на девушку большими преданными глазами.       — Под твою ответственность.       Ухватив за рукоять клинок, замыкающий барьер, Винсент мгновение помедлил, еще раз взвешивая все “за” и “против”, а затем выдернул его. Немедленно выпрямился, отступая на несколько шагов, вправе ожидать от твари любой выходки. В том числе и попытки вцепиться когтями в лицо.       Однако тварь прекрасно понимала уязвимость своих позиций, а потому только осторожно коснулась лапой края печати, проверяя безопасность. Убедившись, что никто не собирается причинять ей вред, осторожно выбралась за пределы ловушки.       Теперь чистачер казался куда более заинтересованным в окружающей обстановке, внимательно приглядываясь и принюхиваясь. Винсент же просто наблюдал за ним, не мешая, даже когда, потершись о ногу Амелии, тот запрыгнул на стол, изучая анатомические препараты. Поведение существа действительно было схоже с кошачьим. Заметив плавающее в банке тельце нурда, чистачер угрожающе зашипел и начал интенсивно бить лапой по толстому стеклу. Любопытно. Чистачер избрал форму существа, что походило на него поведением, или мимикрировал не только внешне, в стремлении ему соответствовать?       Что ж, возможно, если тварь не сбежит, они смогут в этом разобраться. А пока не было времени на полноценное исследование, оставалось довольствоваться тем, что доступно.       — Кому-то стоит начать составлять бестиарий, чтобы нашим потомкам не пришлось собирать информацию по крупицам. Возьмешь это на себя? — предложил Винсент.       И попал в цель. Глаза племянницы вспыхнули восторгом и интересом. Но она тут же потупилась:       — Я бы очень хотела заняться бестиарием. Если ты считаешь это приемлемым, а мои навыки достаточными.       — Почему же нет? Ты уже сделала для этого немало. А если боишься, что не хватит литературного таланта, можешь приобщить к делу Элизабет. Уверен, тебе она не откажет.       Хитрил ли Винсент, желая удержать непоседливую племянницу в стенах родного дома? Разве что самую малость. Все это дело будущего, да, но учитывая количество книг, готовых рассыпаться в прах, начинать работать на него следовало уже сейчас.       — Как пожелаете, господин глава Совета, — вдруг присела она в легком реверансе.       Винсент даже не смог сдержать смеха. Вот же дуреха… Но если хочет играть по правилам, пусть так.       — Я верю в вас, баронесса Файнс. Вы меня не подведете. А теперь, нам всем следует отдохнуть, — он повернулся к псевдокоту, что внимательно изучал инструменты для вскрытия. — Тебе, блохастый, тоже.       Завтра он возьмет пробы и узнает что-нибудь интересное. Конечно, если в мир не ворвется Тьма, небеса не упадут на землю, или барона не вызовет к себе его величество.       Впрочем, у чистачера на эту ночь были свои планы, и оставаться в лаборатории в гордом одиночестве тот не собирался. А потому направился вперед, прекрасно ориентируясь в хитросплетениях коридоров и лестниц, ведя господ, конечно же, к спальне Амелии.       Надо бы распорядиться, чтобы прислуга обустроила ему специальное место. Потому что, стоило им открыть дверь, как чистачер совершенно по-хозяйски запрыгнул на постель и блаженно на ней растянулся. Наглая тварь. Винсент хотел согнать псевдокота, но в этот момент Амелия буквально упала рядом и сграбастала чистачера точно плюшевого мишку. Оглянулась через плечо:       — Доброй ночи, Винсент.       — Не забывай, кто он, милая, — посоветовал тот на прощание и послушно удалился, чтобы некоторое время еще стоять под дверью, прислушиваясь.       Однако ничего странного и страшного не услышал, сколько бы ни вслушивался напряженно. А потому, ему не оставалось ничего, кроме как пойти, наконец, спать.