Похороните меня в солнечных очках

Телевизор пылился в квартире Горошко добрый год. Давно его уже не включали, пыль налипла толстым слоем. Да и зачем его было смотреть, там уже давно не показывают ничего стоящего, только второсортные сериалы да новости. На этот раз телевизор работал именно ради второго. Новости. Читать в интернете было, конечно, тоже здорово. Молодую девушку убили в Питере, выбросили тело, никаких зацепок, какой кошмар… Но услышать это по телевизору — было в это что-то завораживающее. Что-то, придающее больше авторитета делу. И Серёжа терпеливо ждал, когда услышит из уст ведущего об этом “неизвестном”, развалившись на диване, с дотлевшим окурком в руке. К сожалению, прошло уже десять дней, и обсуждалось это не так активно, как в первые. Щёлкнул замок двери, и Серёжа закатил глаза. Только один человек мог так, без приглашения, зайти к нему. Конечно, Даша. Он даже своим триумфом насладиться как следует в одиночестве не может. Почему всегда кто-то должен быть рядом? — Зайчик, это я, — раздалось в прихожке, зашелестела ткань. — Я твой костюм постирала и погладила, давай как-нибудь попробуем не помять его до театра. Серёжа сосредоточенно продолжал смотреть в телевизор, надеясь поймать тот самый момент, когда скажут о нём. Дашины шаги приближались, и вот раздалось то самое заявление. — Труп девятнадцатилетней Екатерины Мирошниченко из села Крутовка, Тульской области, сегодня было передано её родителям… Улыбка сама вылезла на лицо, но пришлось быстро совладать с ней, Даша была уже рядом. Одно дело, когда о нём говорили, как об актёре, но сейчас чувство было куда приятнее. Оно возвышало, открывало новые границы, и никто не командовал им, чтобы достичь этого. — Что смотришь? — Даша села рядом, держа в руках треклятый белый костюм. — А, про эту девочку… Кошмар, конечно. Сложно представить, что вот она была на нашем спектакле, а через несколько часов её просто… не стало. Надеюсь, нас к этому никак не приплетут. — Ага, — репортаж закончился словами о том, что пока подозреваемых у следствия нет. И Серёжа выключил телевизор. — Просто кошмар. — Ладно, собирайся, что ли, — Даша подтянула ноги на диван и рукой провела по щеке Серёжи. Её прикосновения стали настолько привычными, что он почти не обращал на них внимания. Как если бы он сам касался себя. Не было больше в этом ничего волшебного, ничего сравнимого с тем, как было вначале. Или с тем, что он испытал той ночью. Он убрал её руку, но осторожно сжал, словно просто хотел сам потрогать её, а не отдалиться, и только теперь повернулся. На него смотрело знакомое лицо, но выглядело теперь как-то иначе. И на ней была худи, та самая, с надписью “Дичь”. Тёмные волосы рассыпались по плечам, очки приспущены на нос. Она выглядела… почти так же, как та Катя. Точнее Катя выглядела почти как она. Он застыл. А сердце забилось быстрее. Даша всем своим образом напоминала его жертву. Та, которая им командовала, стала той, которая бессильно обмякла в его руках. — Ты чего так улыбаешься? Ммм? — Даша улыбнулась и наклонила голову. — Да так. Ничего, просто задумался. Давай собираться. *** Зал на “Цветах” тёмный, атмосфера тяжёлая, и роль соответствует. Мёртвая и агрессивная. Играть не сложно, но раз за разом в поле зрения попадается Даша, а внутри всё начинает дрожать. Мысли путаются, перед глазами встаёт образ угасающей жизни. Руки затряслись, так им хотелось снова ощутить кого-нибудь. Но план уже есть. На этот раз будет больше времени, чтобы насладиться процессом. Потому что всё время он посвятит именно ему, остальное спланировано. И даже ту самую, которая разделит с ним ночь, он выбрал. На ней было лёгкое платье и кардиган, сложно сказать, какого всё цвета, волосы кудрявые и длинные, тоже неясного оттенка, и, конечно же, очки. Через стекло в чёрной оправе её глаза непрерывно следили за ним уже час, он делает шаг — и она следом. Неясно, о чём она думала, но внимание у неё точно получилось привлечь. Серёжа зажал между пальцев записку, которую накорябал за несколько минут до “Цветов”. Встал рядом с ней, выпрямившись, пока Никита читал монолог, и все взгляды были устремлены на него. Даже его новой жертвы. Тогда он и передал ей записку. Не глядя на неё, просто толкнул её руку и подождал, пока она заберёт сложенный квадратик. После этого он спокойно отошёл на несколько шагов, оглядывая всех, и развернулся к ней лицом, чтобы увидеть реакцию. В записке чётко говорилось, что никто не должен знать об их встрече. Что если она с кем-то заговорит или он увидит её с телефоном, всё отменяется. Там же было сказано, где они встретятся. Направо после дверей, до стены. Там никто её не заметит, а он дождётся, пока театр снова опустеет. До самого конца Серёжа, не выходя из роли, то и дело кидая на неё взгляды, наблюдал, выполняет ли она его требования. А девчонка почти тряслась, смотрела на него огромными глазами. Умница. Самое тяжёлое началось после финального акта. Все стали выходить, конечно же, не торопясь. Разговаривали, смеялись, актёрская труппа уже ушла из зала. Ждёт ли она его? Решилась ли остаться? Что она чувствует? Предвкушает или испугана? Соскочит ли? Долго пришлось ждать, пока все сотрудники покинут завод, чтобы хорошенько отоспаться. Серёжа даже взял на себя обязанность убрать зал, лишь бы те побыстрее свалили. Наконец, никого не осталось. Только тишина. Но не тишины ему сейчас хотелось. Словно опаздывая на последний в жизни поезд, он вылетел из дверей и уставился в темноту, туда, где он сказал девчонке ждать. Только бы она осталась, только бы осталась. Серёжа торопился в темноту, пока не увидел едва различимый силует. Потом силует вышел ему навстречу. Волосы у неё оказались светлыми, ближе к русому. Платье бежевое, босоножки. Девочка-лапочка. Тело залилось восторгом и радостью. Она станет его, полностью его! Он может делать с ней всё, что угодно. Только сначала… — С кем ты пришла? — он наблюдал за ней с самого начала, она ни с кем не разговаривала ни разу. — О-одна, — оторопев, ответила девочка. — Ладно. Рассказала кому-нибудь обо мне? Она помотала головой. — Тогда не возражаешь, если мы вместе проверим твой телефон? — спросил он и вдруг понял, что ведёт себя слишком резко. Только напугает её. — Прости, просто, сама понимаешь, мне будет очень тяжело, если кто-то узнает о нас. Но ты мне так понравилась, только послушай. И он схватил её руку и ладошку приложил к своей груди. Конечно, сердце его колотилось бешено. Только не из-за того, из-за чего она подумала. На лице её появилась улыбка. — Хорошо, вот, смотрите, — она повернулась так, чтобы было видно экран телефона. Они просмотрели всё, инстаграм, ВК, сообщения, твиттер, каждую соцсеть, где можно было спалить его. Не солгала. — Тогда… Спасибо тебе большое, — он сжал её руку. — У меня не так много мест, где я могу уединиться с тобой… А мне очень хотелось бы побыть наедине. Я чувствую, как будто наши сердца связаны, понимаешь? Не прощу себя ни за что, если ты скажешь нет. Как там ещё в ваших фанфиках говорят, подумал он. Но ведь им только такое и нужно, чтобы всё как в сказке. Глазки у неё загорелись, такая счастливая. Давай быстрее соглашайся, уже до коликов в пальцах хочется уединиться с ней. — Мы можем встретиться завтра или послезавтра… Я потом уезжаю, но ещё смогу приехать… — скромно заговорила она. — Как тебя зовут? — Серёжа провёл пальцами по её лицу, убирая волосы. Даже голос сделал пониже. — Алина. — Тебе очень идёт. Или нет, вообще всё равно, первое, что на ум пришло. Серёжа генерировал рандомные комплименты, лишь бы были. Алина смотрела на него и таяла. — Пожалуйста, не откажись провести эту ночь со мной. Не знаю, когда у нас ещё выпадет шанс. Такой подарок судьбы… Мы не будем делать ничего такого, чего ты не захочешь. И я подвезу тебя после, чтобы ты не думала о дороге. Хорошо? И Алина робко кивнула. Робко, скорее, потому, что была ошеломлена и сбита с толку его комплиментами. Она вышла первой, Серёжа спустя какое-то время следом. К счастью, на этот раз не пришлось ни от кого отбиваться и отпихиваться, никто не поджидал его. Они быстро добрались до арендованной машины, пылая, каждый по своей причине. Было приятно играть с ней, пока они ехали. Играть роль милого и доброго, на этот раз это не составляло труда, потому что разрядка того стоит. Это как кошка, которая гоняет мышь, держа её живой, просто чтобы позабавиться. Грудь наливалась кровью, иногда потоки спадали вниз, заставляли возбуждаться, но он старательно сдерживал себя. Пока рано расслабляться. Телефон Алины лежал в подстаканнике между их сиденьями, чтобы она не нервировала его, залезая в интернет. Алина и не особо тянулась, всё смотрела на него с восхищением. Дорога была пустой, вокруг был лес. Серёжа высматривал тот самый поворот, который приметил несколько дней назад. Та дорога вела к пруду, даже болоту. Наконец, почти незаметный съезд попался на глаза, и Серёжа свернул. — Мы устроим милый пикник под звёздами, — мечтательно произнёс он. — Никогда не видела такого чистого неба. А оно и вправду было чистым. Красивым таким, с кучей звёзд. Даже Серёжу это радовало. Они отошли поближе в пруду, глядя в небо, а потом замерли. — Здесь нас никто не услышит, — задумчиво сказал Горошко. — Да… Наверное, она подумала о другом. Скорее всего она подумала о другом. Точно не о том же, о чём Сергей. С улыбкой, он повернулся к ней, положил руки на плечи и погладил. Вот-вот всё случится. Пальцы гладили её кожу, напрашиваясь вцепиться с силой. — Знаешь, как вы все меня заебали, — вдруг сказал он и сжал пальцы на горле. Алина не успела сообразить, только захрипела и вцепилась в его руки, пытаясь оторвать от себя. — Давай, старайся, ага, — он усмехнулся, глядя на неё в свете звёзд и луны, что отражались от пруда. — Вот так же и вы меня душите, мрази. Все вы хотите, чтобы я был удобный вам. Злость пробрала до самых костей, он начал душить сильнее. На секунду вместо лица Алины появилось Дашино. Как бы хотелось услышать, как она так хрипит, не в силах больше командовать. Это было бы волшебно. Но пока есть только эта Алина. Воплощение его фанаточек, этих приставучих, надоедливых, не дающих шагу ступить… Она ослабла. А сердце у Серёжи забилось за двоих. Убрав руки, тело грохнулось, а Серёжа победоносно смотрел на него сверху. — Заебали, — крикнул он и с силой ударил тело ногой. — Только и слышу, делай то, делай это, так не говори, скажи вот так обязательно! — продолжал он, пиная тело с такой силой, что, наверняка, сломал пару рёбер. Он никогда не реализовывал свою злость так активно. Словно освобождал её. Освобождался сам от неё. Удары сыпались, с каждым становилось радостнее, счастливее и легче. Так продолжалось, пока смех не сморил его. Серёжа сел на землю, сгибаясь пополам от смеха и слёз. Трясло. Наверное, от адреналина. Потом он посмотрел на не ещё раз. Думала, получила его сердце. Серёжа залез в карман куртки и нашёл несколько квадратных листков, на одном из которых написал ей то самое сообщение. И ручка валялась там же, в кармане. Он вынул всё и тщательно нарисовал сердечко на одном из листов. — Держи, — он скомкал бумажку и засунул в её пока тёплый рот. Рядом с телом он просидел ещё около часа. Просто наслаждаясь ощущением силы и свободы. Впитывая в себя каждую секунду. Потом снял с девчонки очки, сунул в карман, поднял тело и бросил в пруд. Телефон её выключил, из сумочки достал свою записку, порвал на мелкие кусочки и бросил туда же. И сумку после с телфоном. От счастья хотелось плакать. Сердце продолжало стучать с удвоенной силой.