Sweater Weather

«Sweater Weather»

Head in the clouds,

But my gravity's centered.

Было чувство, что школа погрузилась в траур. Атмосфера нагнетающей тоски и мрачности съедала сердце Квака. Он знает, что дома ему точно прилетит, родители всё равно узнают, что его вызывали к директору. Это было неизбежно. Парень переводит взгляд на жутко расслабленного Сута, который размеренно шагает к кабинету. Хочется верить, что всё это — сплошной кошмар, и Квакити проснется сейчас, но они всё так же шли к кабинету директора. Учитель шёл за ними, чтобы они не смогли сбежать. Уилбур вовсе не обращает внимание на эту персону и остаётся таким же спокойным. Тихий штиль в голове Уила заставляет Квака всё сильнее злиться. Они уже здесь. Они у двери. Они там, где одного из них неизбежно ждёт смертная казнь. Квакити там, где он точно умрёт раньше. Не физически, но морально, духовно, ведь скандал дома от родителей ему неизбежен. Дверь медленно открывается, прямо как в замедленной съемке в типичных дурацких фильмах. Пред ними предстала высокая женская фигура, одетая в строгий деловой костюм. Ох, от одного её вида уже хочется убежать. Хочется поскорей свалить, чтобы ему не досталось. Директриса сидела за большим столом, заваленным документами: куча кип разных бумаг, которые ей нужно разбирать. Парни прошли в кабинет. Квакити на ватных ногах прошёл внутрь. Кажется, что Уилбур смотрит на него, и, кажется, что он в замешательстве, рассматривая лицо Квака. Парню всё равно, сейчас его ждёт наказание. Её серьёзный взгляд медленно переместился на них. — Что они натворили на этот раз? — Эти двое были за территорией школы, это же возмутительно! — стал причитать физрук, дёргая Квакити за плечо. На это Уил недовольно посмотрел на мужчину, но потом опять перевёл взгляд на директрису. Та, как в фильмах, сняла очки и положила перед собой, готовясь читать лекции. — А вдруг с вами что-нибудь случилось бы? Вы хоть понимаете, что в этом будут затронуты невиновные люди? А правила школы? Вам что, надо ещё раз пройтись по каждому пункту?! — Нет, мэм, мы всё понимаем, — хором ответили парни. Видимо, не только спокойный Уилбур сводил с ума Квакити, директриса нахмурилась ещё больше, пытаясь заставить Сута нервничать, но без толку. — Чтобы вы точно усвоили урок, я позвоню вашим родителям, — Уилбур боковым зрением уловил дёрнувшегося Квакити. Малыш чувствовал, как руки начало трясти, а к горлу подкатился противный ком, не дающий сказать ни слова. — А теперь идите на следующий урок, но запомните: если это повторится, то меры буду намного жёстче. Оба быстро вышли из кабинета. Преподаватели ещё некоторое время стояли вместе и общались, парни воспользовались этим, чтобы уйти. Уилбур облегченно вздохнул, хорошо, что его не спалили на курении, а то вылет из школы был сто процентов обеспечен. Квакити же выглядел поникшим, хотя Уил догадывался почему: скорее всего его родители жестоко относятся к этому, иначе зачем ещё ему волноваться? — Кваки… — Уилбур не успел договорить, ведь тот ушёл в противоположном направлении. Брюнету ничего не оставалось, кроме как идти и забирать вещи из раздевалки. Начался дождь, уроки только что закончились, а Квакити пинал камни у обочины, стоя за территорией школы. Парнишка не видел Уилбура, который должен был выходить из учебного заведения. Значит, скорее всего их класс отпустили ещё раньше. Взгляд падает на школьников, проходящих рядом с Кваком, иногда специально пихая его в плечо, но это было неважно. Подросток забил на это, охотно стоя под дождем и погружаясь в свои мысли на пару с переживаниями и тревогой из-за родителей. И как бы не хотелось стоять под ливнем, а идти домой всё равно было необходимостью, ибо пропажа мальчишки сильнее доведет взрослых. Ухватившись за лямки рюкзака, Квакити пошёл к своей улице, которая находилась не так далеко. Серая земля тяготит, нагнетая ту мрачную атмосферу предстоящего скандала. В грязные лужи попадают бесчисленные всплески дождевых капель. Небо переливалось разными оттенками серого. На самом деле, Квакити любит дождь. После него чувствуется приятная сырость вместе с успокаивающим эффектом. Но не сегодня. Сегодня Квак возненавидел дождь всем сердцем. Он пришёл. Момент, который снова разобьет сердце, а неплохое настроение испортится окончательно, лишь заставляя думать над собой и чувствовать вину за всё. Квакити стоит на пороге, глубоко вздохнув. Он медленно открывает дверь в дом. — Мам, пап, я дома… — в ответ звенящая тишина. Парень снимает обувь, шумно глотая ком, что подступил к горлу раньше времени. — Подойди сюда, — мужской голос доносится из кухни. Строгий тембр неприятно отдается в голове, заставляя вспомнить всё самое ужасное, что он слышал от отца. Квак поднимает свои поникшие глаза, встретившись со злыми взрослого. — Не хочешь объяснить, зачем нам звонили из школы? Сейчас начнётся. Взгляд падает на рядом стоящую мать, а затем глаза переводятся на отца. Учащенное дыхание, сердце уходит в пятки. Ожидание скоропостижных мучений убивает, заставляет пытать. — Итак, где же Вы были во время урока физры? Хаха, отец, тебе этого знать не следует. — С-сэр, получилось так- — Получилось?.. Получилось... Квакити!? — рявкнув на сына, мужчина показательно встаёт, смотря на свою жену и обращаясь к ней. — Получилось у него так, представляешь? То есть он может просто ходить где ему вздумается во время уроков, — мама Квака цокнула языком, осматривая сына сверху вниз. — Я думала, что мы даём ему достаточно хорошее воспитание, но, видимо, этого недостаточно, — парень чувствует как даже его мать начинает закипать, поэтому ему остаётся делать то, что он делает всегда в таких случаях: Надеяться, что его не забьют до смерти. — И что ты молчишь!? Язык проглотил? Я спрашиваю: где ты был во время урока? Квакити совсем не знает, что нужно сказать и как правильно это сделать. Он уже смирился, что будет избитым, потому что этим всегда заканчивается. Подросток рассматривает свои ноги, пол, но не смеет поднять взгляд. Он теребит руки за спиной, пытаясь хоть немного успокоиться. Но как ему это сделать, если он слышит звук расстёгивающегося ремня? — Я тебя понял. Значит, играем в молчанку... — мужчина одним движением вытащил ремень, начиная складывать его. Квакити машинально увернулся. Мужчина попал лишь по рукам, оставляя на них красную полосу следа. — Ах ты сукин сын... — подросток умоляюще смотрит на родителей, моля их не делать этого с ним. — Я-я не в-виноват! А-ай! — мужчина ещё раз ударил Квакити, на этот раз задев некоторую часть лица. Он резко отбросил ремень, приближаясь к сыну сам. Квакити попытался убежать. — Стой, слабый сопляк. Удар прошёлся в его живот, поэтому юноша согнулся по полам, не в силах больше сопротивляться. Подросток чувствует удар по лицу, что заставляет упасть на колени и дрожать, но не плакать. Пожалуйста, не сейчас. Отец продолжает бить собственного сына, показывая, насколько Квакити ужасный человек, что позорит их семью. Мать же стоит где-то недалеко, выпивая вино из бокала и наблюдая за происходящим. Бесконечное множество ударов приходится по телу, лицу, ногам и рукам. Отец успел взять ремень за это время, и пройти по каким-то частям тела, оставляя кровавые следы и полосы. Ручка двери поддаётся мгновенно. Квакити протискивается внутрь, тут же запирая дверь на щеколду. Он проходит в глубь комнаты, где окно открыто настежь, из-за чего его тело обдувает мягкой прохладой. Слеза катится с щеки, а боль на скуле обжигает, заставляя чувствовать тот сильный удар от отца, проносящийся мимолетным воспоминанием. Опять ссора с родителями… Обычно он пытается избежать этого, потому что на его лице могут быть неприятные подарки в виде синяков, царапин, следов ударов в целом. Парень смотрит в зеркало на своём шкафу: на его коже полно синяков. Впрочем, другого он и не ожидал. Квакити всегда становится мелочным и горьким из-за того, что его родители всего лишь накричали на него и побили. В его ситуации он мог бы просто отмахнуться от этого, чтобы избавить себя от нового напряжения между ними, однако юноша уже достаточно огорчён событиями, и в ближайшее время эта обида не пройдет. Снова. Он устал прощать их за это, ведь знает, что насилие в семье — это не нормально, однако у каждого полно своих проблем, правда? Парню повезло, что у него вообще есть дом, что ему покупают нужные вещи, что его обеспечивают. Так ведь? Ну, Квакити просто думает, что его проблема — ничто. А ведь просто не хочется признавать факт так серьёзно, не хочется думать, что юноша ничего не может сделать с этим. Но, конечно, Квак живёт с постоянной мыслью: лучше бы их не было. Проблем. Самих родителей. Ну, таких, которые сейчас. Он понимает, но не признаёт привычку приходить домой в постоянном страхе. И если бы её и всех тех проблем не было, всё было бы по другому. Абсолютно всё. Свет в комнате выключен, и темнота обволакивает всё, погружаясь в атмосферу мрачности, как в его сердце. Мысли вихрем перебираются в голове, заставляя думать, в чём парень снова виноват. Это тяготит его сознание, и он борется со слезами, грозящими пролиться. Устал. Пожалуй, это самая верная мысль, в которую он вообще верит и понимает. Квакити ложится на кровать, осматривая белый потолок, а к груди он притягивает подушку. А когда его в последний раз обнимали? Горькие мысли о собственной ненужности заставляют всхлипнуть. Он просто ничто, никто ни для кого, зачем он вообще существует? Он чувствовал себя жалким из-за этого. Осознание, что у некоторых людей проблемы намного хуже, заставляет думать: зачем он настолько самоубивается по этому поводу? Тупая трата времени. Квакити дотрагивается до своего лица, сразу шипя от горячей боли, пронизывающей кожу. Ему сегодня знатно досталось. — Чуть не прибили, — усмехнулся про себя парень, поглаживая ушибленную щёку. В памяти проносится тот инцидент в туалете, где его нашёл Уил. Случай был действительно забавным. Юноша даже почти усмехается, но это было опасно, он мог попасться. Уилбур совсем иной, не такой как все. Но он не мог ничего поделать, это так отвратительно. Этот идиот с тупыми гейскими очками, мерзкой улыбкой, ужасным стилем в одежде. Что теперь делать? Ведь он мерещится буквально повсюду, будь то сигареты Мальборо или утренний туман (хотя порой это и вправду приятно). Квакити невольно вспоминает его запах: свежий кофе, который напоминает ему об отце, что пьёт его каждое утро за просмотром новостей. Может, такая деталь подчёркивает некую властность и хладнокровие в Уилбуре? Квак думает над этим. Что ещё нравится в Уиле, так это слишком яркий мятный шампунь. Его периодический дым от сигарет и аромат волос с мятой очень приятно сочетаются. Это заставляет вспомнить кудрявые и мягкие пряди, которые были всегда ухоженными, пусть иногда растрёпанными. Даже если бы Квакити стоял за несколько миль от Уилбура, то всё равно бы разглядел насколько у него мягкие волосы… В комнате становится намного холоднее чем следовало бы, а постель становится намного мягче, будто бы тут не жёсткий матрас, а перина. Веки тяжелеют, и он окончательно засыпает с надеждами, что следующий день просто будет лучше. Будет?.. Лучше?.. Перед ним такая же пустая комната, внутри чувствуется сырость и неприятный холод. Квакити вскакивает с кровати, тут же жалея. У него появляется сильная головная боль, сопровождаемая головокружением. Из-за этого он опирается о стену рядом, чтобы стабилизировать равновесие, но боль только усиливается. Постояв ещё несколько минут, он решает первым делом закрыть окно, следом присесть на пол, устеленный ковром. Пульсирование в голове сливалось с острыми вспышками боли, пронизывающими тело. Всё, что Квакити мог сделать, так это сидеть, ожидая конца этого кошмара. На улице очень темно, видимо, он проснулся под самый рассвет, что только на руку. За окном можно видеть крыши соседних домов, утопающих в тёмно-оранжевом рассвете. Спустя некоторое время, боль стала только сильнее, так что Квакити решил выпить таблетки. Осторожными шагами он дошёл до кухни, никого не разбудив. В верхнем ящике быстро нашлась аптечка, пылившаяся очень долгое время. Квак достал нужные таблетки и быстро запил их водой. Горло обдавало тупой болью, голос был так же хриплым и осипшим, из-за чего даже пить было больно. Быстро сложив всё обратно, он отправился в комнату собираться в школу, с большим желанием уйти из дома. Это заняло буквально десять минут. Натянув любимую синюю шапку, он вышел на улицу: его встретили одинокие фонарные столбы. Квакити оглядывался, изредка замечая людей, проходящих мимо. Чаще всего это были пьяницы. Подросток до сих пор не мог смириться с концом лета, об этом напоминал холод, который он и так испытывал каждый день, не говоря про озноб сейчас. Вдалеке видится его учебное заведение, он уже несколько раз приходил в школу рано, и этот раз не был исключением. На территории школы, как и предполагалось, никого не было. Быстро пробежав по клумбам, Квакити оказался у парадного входа. Обычно сюда доставляли разную мебель, в некоторых случаях еду. Юноша быстро пробрался к большим дверям, сегодня сюда как раз должны были завозить новую мебель для одного класса. — Чёрт, я забыл худди, — мысленно дав себе пощёчину, Квакити решил, что возвращаться домой не стоит. Он стоял в одной рубашке. Дверь со скрипом поддалась, и он почувствовал, что помещение было таким же холодным. Быстро закрыв дверь, парень тихими шагами стал идти в нужное ему место… Пол под ним слегка скрипел, но это не отменяло того факта, что он передвигался почти бесшумно. Он смотрит на место, где должна сидеть вахтёрша: её нет. Квакити быстро пробегает к лестнице, с такой же скоростью поднимаясь на верх. Ноги сами несут его в туалет, как раз там он сможет подлатать себя. Дверь быстро захлопывается. Взгляд падает на знакомые надписи на стенках, чередующихся с граффити. Квак кидает свой рюкзак к стене. Настроив теплую воду, он промывает лицо медленно и осторожно. После пары часов сна разум никак не придёт в норму, а учитывая, что он вообще заболел, мыслить здраво точно не получится. Задевая лицо, чувствуется всё ещё яркая боль, как и вчерашние события, оккупировавшие его голову. Щека немного опухла, но всё выглядит не так страшно, как могло бы быть. Как он не заметил маленькую дорожку крови под носом? Быстро смыв и её, он стал оглядывать другие участки тела. Над руками тоже изрядно поработали, и это даже не говоря о своих действиях. Те же синяки, нечёткие отпечатки чужих пальцев. Это место хотелось промыть с мылом. Через некоторое время, когда он закончил с осматриванием ран, то решил пойти и сесть в тот самый конец помещения. Он неосознанно вспоминает, что не сделал ни одного урока, которого ему задали. Быстрыми движениями он вынул тетрадки с книгами и стал проходиться по параграфам, чтобы понять, что ему нужно сделать. Сколько он спал? Часа четыре? Возможно, поэтому его стало клонить в сон. Сколько раз он ни промывал лицо холодной водой, парень не мог справиться с сонливостью. Сон казался слишком сладким для такого сумасшедшего дня. Уил прошёл рядом с одной из научных комнат с большими окнами. Время от времени заглядывая в класс, хотелось, чтобы день прошёл быстрее, чем на самом деле. Всё его расписание на день было скучным, не считая химии. Через полчаса начнётся первый урок, а Сут прогулочной походкой идёт к туалету, чтобы опять выкурить несколько сигарет. Дверь открылась с тихим скрипом. Мандариновые лучи солнца пробивались сквозь окно и освещали комнату мягким мерцающим сиянием. Солнечный свет отражался от зефирных стен и наполнял комнату уютом. Но он сразу прошёл, когда Сут понял насколько тут холодно: и вправду, окно открыто нараспашку. Приблизившись к узкому подоконнику, он заметил знакомый силуэт. Непонятное чувство разогрело его грудь, но как только он повернулся, то понял, что ему стало в десять раз холоднее. Сердце ёкает, чёрные растрёпанные волосы юноши спали на спящее лицо, кожа была бледнее чем обычно, её украшали свежие синяки, губа была разбита. Подросток был таким же невинным, как и обычно. Заметив, что он надел только рубашку, Уил, чуть ли не спотыкаясь, кинулся закрывать окно. Он опять присел перед ним, Сут на пробу коснулся плеча Квакити кончиками пальцев: Квак был холодным, как труп. Всполохнувшись, он дотронулся до его лба, он-то был очень горячим. — Жесть, кто тебя так?.. — прошептал Уил, бегло осматривая Квака. Он быстро стянул с себя бомбер и накинул на чужие плечи, пытаясь обвернуть. Это был точно не размер Квакити, так как тот буквально утопал в нём. Уил поправил его выбившуюся прядь, которая прилипла ко лбу из-за пота. Рядом были разбросаны книги и тетради, Уилбур взял одну из них и стал читать: банальное домашнее задание. Вынув ручку из чужого пенала, он стал решать задачи, пытаясь подстроиться под чужой почерк. Примерно через двадцать минут он закончил, вернув все вещи в рюкзак Квакити. Уилбур ещё раз проверил температуру — на этот раз она уже не была такой низкой, что радовало. Постояв ещё несколько минут, он ушёл. Даже если уроки скоро начнутся, у него рука не поднимется разбудить Квакити. Сегодня должна быть химия, там он и сможет расспросить его.