***
Очень скоро помимо Сяо и Бай Чжу в хижине «Бубу» собрались и остальные адепты. Некоторые из них — мадам Пин и Гань Юй — были похожи на людей, а кто-то, наоборот, предпочитал звериный облик. Увидев, как в дверном проёме показался огромный олень, достающий своими рогами едва ли не до потолка, Чайльд решил ничему не удивляться. Его уже несколько раз подробно расспросили обо всём произошедшем, и он услужливо повторял свой рассказ вновь и вновь, упуская, впрочем, самые пикантные детали. Адепты и без того косились на него подозрительно. Не хватало ещё вложить в их головы мысль о том, что он развратил их ненаглядного бывшего Архонта. Чжун Ли лежал на кушетке, заботливо прикрытый тонким одеялом. Его кожа была настолько бледной, что сливалась по цвету с тканью. Чайльд отчаянно пытался не выпускать родное лицо из виду, но это было сложно, так как обзор загораживали многочисленные спины. Адепты обступили Чжун Ли и о чём-то совещались вполголоса: «сердцебиение замедленное, но стабильное», «температура понижена», «циркуляция гео должна прийти в норму»… — С ним же всё будет в порядке? — неуверенно подал голос Чайльд, но его вопрос оставили без ответа. Получив всю необходимую информацию, адепты начали вести себя так, будто бы Чайльда не существовало. В очередной раз он получил подтверждение того, что являлся в Ли Юэ чужаком. Всем было плевать на то, что он искренне переживал за своего друга и хотел быть полезным. Адепты взяли дело в свои руки и не собирались делиться информацией с посторонними. Чайльд был здесь просто лишним. Словно бы в подтверждение его мыслей Сяо, обернувшись через плечо, коротко бросил: — Тебе лучше уйти. — Нет, — скрестил руки на груди Чайльд. — Я не двинусь с места, пока он не откроет глаза. Восемь пар глаз с удивлением уставились на него. Чайльд разом почувствовал себя неуютно, но виду не подал. Наоборот, расправил плечи пошире. Сяо раздражённо зашипел и сделал шаг ему навстречу, словно бы собирался вытолкать его взашей, но Гань Юй выставила вперёд руку, преграждая ему путь. — Сейчас неподходящий момент для ссор, — покачала головой она, а затем обратилась напрямую к Чайльду. — Нам необходимо провести ритуал. Мы просим тебя удалиться на время, но не потому, что не доверяем тебе… — Не без этого тоже. Не забывайте, что он бывший Фатуи, — фыркнул Сяо, обиженный таким обращением. — К тому же, именно он является виновником произошедшего. Было бы лучше, если бы он вообще никогда не ступал на территорию Ли Юэ. Чайльда больно ранили эти слова. Именно потому, что он знал, что это было правдой. Не задумай Чжун Ли впечатлить его, всего этого не случилось бы. — Ты не прав, — торопливо проговорила Гань Юй. — Он избранник Властелина Камня. Для меня лишь это имеет значение. Сяо, видимо, не нашёлся, что на это возразить, поэтому отступил назад и скрестил руки на груди, в точности копируя закрытую позу Чайльда. В образовавшейся тишине подал голос Бай Чжу. — Не обращай внимания на защитника якса. Конечно же, он не имел в виду того, что сказал. — Вообще-то я стою здесь, — огрызнулся Сяо. — На самом деле он, как и все мы, беспокоится о твоём благополучии, — ничуть не смутившись чужой ремаркой, продолжил аптекарь. — Во время ритуала будет выделено огромное количество адептальной энергии. Смертному лучше не находиться поблизости в этот момент. Чайльд облизал пересохшие губы. Он смерил Бай Чжу долгим взглядом, словно бы пытаясь понять, можно тому доверять или нет. Затем посмотрел на бледное лицо спящего Чжун Ли. Кажется, выбора не оставалось. Бывший Архонт сейчас находился в руках самого талантливого целителя во всём Ли Юэ, если не во всём Тейвате. Чайльд же был всего-навсего простым смертным, годным разве что на то, чтобы сражаться, да выполнять приказы. Если он останется, то будет путаться под ногами и навредит ещё сильнее, чем уже успел. — Мы обязательно сообщим тебе, если его состояние изменится, — склонила голову мадам Пин. Чайльд до боли закусил внутреннюю сторону щеки, развернулся и молча вышел из комнаты. Всё его естество восставало против того, чтобы оставлять Чжун Ли в данный момент. Казалось, что между ними была протянута невидимая нить, которая напряглась до предела, утягивая Чайльда обратно. Он старательно игнорировал это ощущение, равно как и удушливую тяжесть собственной вины и бессилия. Ци Ци, дежурившая за конторкой в хижине, протянула ему стопку чистой одежды. Чайльд буркнул лишь короткое «спасибо», хотя обычно любил подолгу болтать с забывчивой девочкой. Натянув на себя слишком просторную рубашку и штаны, едва доходившие до щиколоток, он поспешил удалиться. «Почему ты так переживаешь, Тарталья? — спрашивал он себя, спускаясь по широкой лестнице мимо миллелитов. — Рекс Ляпис, твой тюремщик, находится без сознания. Мало того, что ты не воспользовался ситуацией, чтобы прикончить его, так и теперь продолжаешь медлить, оглядываясь назад». В самом деле, что с ним такое сделал Чжун Ли? Раньше Чайльд был верным цепным псом Царицы, жившим ради того, чтобы выполнять её приказы. А за последний месяц он почти даже не молился ей. Он не вспоминал о Заполярном дворце, не думал о Предвестниках, едва ли написал пару писем домой. Весь его мир сузился до Чжун Ли. Просыпаясь, Чайльд пытался угадать, чем тот сейчас занимается, засыпая — прокручивал в голове проведённые вместе моменты. Это было ненормально. Как можно было стать настолько одержимым чужим Архонтом? Только если в этом была замешана какая-то магия… Впрочем, Чайльд был не настолько глуп, чтобы обманывать себя таким простым объяснением. Он с ужасом осознавал, что в реальности всё было куда хуже. У него возникли в отношении Чжун Ли какие-то чувства. Чувства, которым он отказывался давать название. И произошло это ещё задолго до заключения контракта. Поначалу Чайльд думал, что имеет дело с простым консультантом ритуального бюро. Невероятно харизматичным и умным. Его хотелось оберегать от всех невзгод внешнего мира. На длительных прогулках по скалистым тропинкам Ли Юэ Чайльд всегда первым кидался в бой со слаймами и хиличурлами, не давая Чжун Ли возможности даже активировать свой щит. А ещё его хотелось баловать, водя по самым дорогим ресторанам и скупая всякие антикварные безделушки на рынке. Просто потому, что Чайльд мог себе это позволить. Намного позже, во время сражения в чайнике, он проникся истинной мощью Чжун Ли. То, с какой простотой тот перекраивал по своему усмотрению ландшафт и, играючи, отбивал смертоносные атаки электро-глефы. Бывший Архонт мог бы похоронить его под огромной скалой, но вместо этого утягивал в нежные объятия и целовал до дрожи в коленях. Ему хотелось подчиняться. Его хотелось боготворить. «Не потеряй себя в нём», — предупреждала Царица. Но кажется, было уже слишком поздно. Чайльд вскинул глаза на палящее солнце, стоявшее в зените, и сощурился. Он с внезапной ясностью осознал, что сегодня был идеальный день для того, чтобы положить этому дурацкому контракту конец. Сбежать. От терзавшей его целый месяц дилеммы и от этих непонятных чувств. Чжун Ли находился без сознания и не смог бы воспрепятствовать его побегу. Адепты были слишком заняты процессом врачевания и навряд ли даже думали о Чайльде. Не потребуется абсолютно никаких усилий для того, чтобы собрать свои вещи и под покровом темноты проскользнуть к северу от гавани. Туда, где его каждую ночь ждала снаряжённая Синьорой лодка. Скорее всего, к тому моменту, как Чжун Ли придёт в себя, Чайльд будет уже в Снежной. Вряд ли бывший Архонт рискнёт соваться в чужое королевство без гнозиса. Это было бы равносильно самоубийству. Или объявлению войны, если он решит захватить с собой адептов. Что же касалось приказа, Чайльд встанет на колени и покается в том, что не справился. Не смог победить в честном поединке, не рискнул связываться с адептами, провалил попытку соблазнения… Да что там, причин можно было придумать тысячи. Вряд ли его накажут. Как-никак, именно он способствовал приобретению сердца Гео Архонта. Так что пусть Царица отправит на выполнение этого задания кого-то ещё. Чайльд знал, что никому из Предвестников не совладать с гневом камня. Всё складывалось просто идеально. «Сегодня или никогда. Так будет лучше для всех», — понял Чайльд и твёрдым шагом направился в сторону своей квартиры.***
Сборы не заняли у Чайльда много времени. С юности привыкнув к кочевой жизни — специфика профессии — он не обрастал лишними вещами на новом месте. Вот и сейчас его рюкзак оказался полупустым — смена чистой одежды, немного провизии, стопка писем из дома. «Монштадтский путеводитель по любовным отношениям» тоже пришлось упаковать. Вдруг кто-нибудь захочет обыскать его квартиру после побега и обнаружит такое? Честное имя одиннадцатого Предвестника будет запятнано навсегда. Этого нельзя было допустить. Оставалось лишь два предмета, по поводу которых Чайльд не был уверен до конца — резные палочки для еды и чайник. Обе вещи были очень дорогими. Если продать их, наверняка можно было бы безбедно просуществовать до конца своих дней. Однако для Чайльда, не испытывавшего нужды в деньгах, основная ценность заключалась именно в том, что это были подарки Чжун Ли. Всякий раз проходясь кончиками пальцев по деревянному узору или глади керамической поверхности, он словно бы видел перед глазами улыбку бывшего Архонта. Будет ли такое напоминание по-прежнему приятным, если осквернить его собственным предательством? — В Ли Юэ есть какая-нибудь традиция по поводу отказа от подарков? — озвучил свои мысли вслух он. — К примеру, если сотрудничество двух сторон по какой-либо причине прекращается, нужно ли возвращать все подношения дарителю? Или это, наоборот, считается оскорблением? Связанный пленник — тот самый брат владельца Глазурного павильона, которого Чайльд похитил, чтобы устроить незабываемое свидание с Чжун Ли — успел задремать, свесив голову на грудь, но при звуке чужого голоса резко вскинулся. На запавших после бессонной ночи глазах вновь выступили слёзы, а сквозь кляп раздалось сдавленное мычание. Чайльд раздражённо цокнул языком и покачал головой. — Ты же знаешь, что мольбы меня ничуть не трогают. Однако, если ты надумаешь ответить на вопрос, я развяжу тебе рот. Кто знает, может я решу, что ты не так уж и бесполезен и оставлю тебя в живых… Пленник яростно закивал головой. В его глазах промелькнула бешеная надежда на спасение, так хорошо знакомая Чайльду по многочисленным предыдущим миссиям. Тщательно запуганные людишки были готовы открыть ему самые постыдные свои тайны, не то, что рассказать о местных традициях. — Всё… ах-ха… зависит от подарка, — осипшим от долгого молчания голосом начал объяснять мужчина, как только кляп был вытащен из его рта. — В культуре Ли Юэ каждый предмет имеет своё сакральное значение. Что именно интересует вас, юный господин? — Палочки и чайник, — отозвался Чайльд, беря в руки означенные вещицы и небрежно поднося их поближе к чужому лицу. Глаза пленника удивлённо расширились, а на щеках, прочерченных дорожками высохших слёз, проступил лёгкий румянец. — Что же, подобный набор может означать только одно… — как-то неуверенно начал мужчина и замолчал, облизав пересохшие губы. Бровь Чайльда дёрнулась в нетерпении. Он улыбнулся той самой обманчиво сладкой улыбкой, которая вселяла в его жертв животный ужас. — И что же? — В широком смысле палочки символизируют счастье и благополучие. Однако, поскольку они всегда используются в паре, то значение подобного подарка можно трактовать, как «нерушимый союз». Чайник отвечает за «полноту отношений». Здесь речь идёт о тепле и доверии. В совокупности эти предметы говорят о… — пленник нервно сглотнул и затих. Чайльд хищно проследил за движением его кадыка. С каждой секундой молчания руки начинали чесаться всё сильнее. Может появление водяных клинков развяжет этому тугодуму язык? Впрочем, пленник и без этого, кажется, был напуган настолько, что готов был в любой момент обмочиться себе в штаны. Чайльд был не в настроении убирать после него бардак, поэтому пообещал: — Я ничего тебе не сделаю… пока что. Заканчивай, раз уж начал говорить. — В совокупности эти предметы означают предложение брачного союза и обещание большой крепкой семьи. — Вот как, — отвёл глаза Чайльд. Он ощутил лёгкую неловкость от того, что незнакомец проник в тайный смысл подарков Чжун Ли раньше него самого. Однако, что-то не складывалось. Выходит, если палочки были вручены ему ещё до обряда Сошествия, а чайник — до первого намёка на нечто большее, чем дружба, то Чжун Ли планировал ухаживать за ним задолго до заключения контракта. Получается, что предлагая Чайльду сделку, бывший Архонт уже имел далеко идущие планы. Все эти прикосновения и поцелуи не были следствием внезапно вспыхнувшей ревности, они были плодом тщательно проанализированных чувств. Чайльд не знал, что делать с этой информацией. «Вы как обычно переиграли меня, сенсей», — подумал он. Чайльд был так озадачен, что абсолютно машинально запугал пленника, строго наказав не докладывать о похищении миллелитам, да и отпустил его на все четыре стороны. Солнце уже спустилось за горизонт, погрузив комнату в густые синие сумерки, а Чайльд всё никак не мог принять верное решение. Если он оставит подарки Чжун Ли, это будет означать отказ от фактического предложения о браке. Если возьмёт — то согласие. Но какой был тогда смысл в его побеге? Чайльд окончательно запутался. «Твоё место у ног Царицы. Если ты не воспользуешься этим шансом, то другого такого уже может не быть», — твердил голос долга. «Да, но разве ты сможешь преклоняться перед Крио Архонтом после всего, что понял и почувствовал в Ли Юэ?» — резонно возражал ему другой, прорезавшийся совсем недавно. В этой стране люди почитали своего бога не из страха, а из уважения. Адепты, в отличие от Предвестников, не пытались перегрызть друг другу глотки, чтобы выслужиться, а работали слаженной командой. А Чжун Ли, хоть и являлся непосредственным создателем всего вокруг, не стремился к власти, а лишь спокойно наблюдал за происходящим со стороны. Его мудрость, сила и любовь навсегда изменили Чайльда, оставив в его душе куда более глубокий отпечаток, чем Бездна. И всё же, когда он, уходя, закрывал за собой дверь, чайник и палочки остались лежать на прикроватной тумбочке. Как он и ожидал, в гавани на него не обратили ни малейшего внимания. Было даже немного обидно, что, когда он выходил за ворота города, ему не преградил путь кто-нибудь из адептов. Накопленная в ходе долгих размышлений фрустрация требовала высвобождения. Схватка была бы отличным вариантом, не говоря уже о том, что если бы его победили и связанного бросили у кровати Рекс Ляписа, это сняло бы с него всякую ответственность за принятия решения. Небольшая парусная лодка с горсткой скучающих матросов ждала его в обозначенном Синьорой месте. При появлении Чайльда игравшие до этого в «подкидного» Фатуи резко зашевелились. Кто-то поднимал якорь, кто-то загружал на палубу бочки с питьевой водой и припасами, а кто-то просто шуршал навигационными картами, создавая видимость активности. — Проложите прямой курс на Снежную. Без каких-либо остановок по пути, — скомандовал Чайльд. — Так точно, господин Предвестник, — дружно отозвались матросы. Чайльд ухмыльнулся. О, как же давно он не слышал этого обращения в свой адрес. По венам теплом расползлась позабытая мощь — приказывать, а не подчиняться, внушать ужас, а не сжиматься от страха. Вот каким было его истинное призвание. Его миссия в этом мире. Попутный ветер раздул парус, и лодка с лёгкостью отчалила от берега. Её нос разрезал тёмные волны, словно нож масло, а лунная дорожка указывала путь. Странно, но Чайльд не стоял впереди, вглядываясь в туманную даль, где в какой-то момент должны были появиться очертания Снежной. Наоборот, он занял позицию на корме, следя за огнями удаляющегося города. «Сяо, неужели не возникнешь, как обычно, из ниоткуда и не попытаешься предотвратить мой побег?» — с горькой усмешкой подумал он. Но в ветре не ощущалось отголосков чужеродного анемо. Путь был чист. Внезапно, матросы закопошились и принялись сверяться с картами. Лодка резко накренилась вправо. Боцман что-то разгорячённо обсуждал с капитаном. Чайльду пришлось оставить свой наблюдательный пункт и подойти, чтобы узнать, в чём дело. — Клянусь, этого острова нет ни на одной карте. Я уже много лет борозжу эти воды с торговыми крейсерами. Он словно бы появился только вчера. Чайльд лениво глянул за левый борт. В темноте вырисовывалась знакомая картина — гряда покосившихся гео-столпов и крохотный кусочек суши, на котором он провёл самую незабываемую в своей жизни ночь. Перед глазами вновь заплясали разноцветные краски метеоритного дождя. На теле затанцевали призраки чужих прикосновений. Руки Чжун Ли, губы Чжун Ли, его глаза отражающие мириады звёзд Ли Юэ. «Интересно, как он сейчас? Сработала ли задумка адептов или он по-прежнему пребывает в забытьи?» Чайльд усилием воли подавил в себе зачатки волнения. Конечно же с Чжун Ли всё будет в порядке. Он остался в надёжных руках. Верховный адепт, победивший Чи и Осиала, не мог быть сломлен какими-то пустяками вроде переутомления. Да, скорее всего, проснувшись и не обнаружив Чайльда, он придёт в настоящую ярость. Разрушит парочку гор, оставит несколько метеоритных кратеров, а потом пойдёт ужинать в «Народный выбор» или смотреть новый спектакль в театре. Только вот уже без Чайльда. «И кто тогда заплатит за него?» — Разворачиваемся, — глухим голосом скомандовал Чайльд. — Что? — разом вскинулись удивлённые боцман и капитан. — Я сказал, разворачиваемся. Мы плывём обратно в гавань. Мужчины обменялись понимающим взглядом, не ускользнувшим от цепких глаз бывшего Предвестника. Конечно, людям Синьоры не следовало доверять. Он почти даже не удивился, когда боцман активировал Глаз Порчи и выхватил блеснувший в лунном свете клинок. «Какая глупая смерть», — подумал Чайльд, ухмыльнувшись. Тела убитых матросов одно за другим были сброшены за борт. И пусть Чайльд не был силён в мореходстве, довести небольшую лодку до берега не составило никакого труда. Нос судна с размаху врезался в рыхлый песок. Чайльд спрыгнул с кормы прямо в воду, полностью игнорируя то, как противно захлюпало у него в ботинках. В тени прибрежных скал его уже поджидала знакомая высокая фигура. Чайльд неуверенно сделал шаг ей навстречу. Затем другой, третий, пока не сорвался на бег. Он бросился Чжун Ли на шею, втягивая носом давно ставший родным запах — благовония и камень. Да, так теперь пах его дом. Чжун Ли почему-то не спешил отвечать на объятия. Он выглядел холодным и отстранённым, словно статуя из Кор Ляписа. — Вы поправились, сенсей. Я так рад, — шептал Чайльд, целуя всё, до чего только мог дотянуться — щёки, скулы, подбородок. Отчего-то он был уверен, что непроницаемый барьер, который выстроил вокруг себя Чжун Ли, просто обязан был треснуть под напором этой нежности. «Я вернулся. Теперь, когда я точно знаю, что испытываю к нему, а он — ко мне, всё будет хорошо. Вместе мы преодолеем все трудности и найдём выход из сложившегося положения». Однако стоило Чайльду потянуться к чужим губам, как твёрдая рука упёрлась ему в грудь. — Нам необходимо разорвать контракт.