***
Огинь первым делом забросила в палатку злосчастный бочонок, а потом, резко дёрнув полог, забралась сама, какое-то время прислушиваясь к тому, что происходило на улице. Сердце учащённо билось. Кажется, весь лагерь спал, но крадясь со своей ношей вдоль палаток, она слышала нарастающую ругань от центральных укрытий, где размещались сержанты, и от того перед глазами вдали начало мерещиться, словно там идут крикуны. Змей встретил свою хозяйку недоверчивым пристальным взглядом, но прянул вперёд, высовывая длинный раздвоенный язык, ожидая, что его одарят чем-то вкусненьким. В ответ на это дворянка лишь в раздражении дёрнула рукой, отпихивая от себя покатую чёрную голову. Гад зашипел, но послушно уполз в уголок. — Что? Получил, наконец-то? — хихикнула Селима, проснувшаяся ещё в тот миг, когда бочонок вкатился в их с Марикой жилище. — Ты не спишь? — немного напряжённо спросила дворянка, оборачиваясь. — Уснёшь тут, — слегка проворчала дочь гор, приподнимаясь на локтях, — что случилось? — улыбнулась девушка, убирая с лица растрепавшиеся чёрные пряди. — Голова твоя непутёвая случилась, — в лёгком раздражении от разговора с дер Кин, фыркнула Марика, — кто бочку вчера оставил у костра? Если б я её сейчас не принесла, кто-то из крикунов точно заметил, они вон уже на весь лагерь орать начали… — сказала Марика, аккуратно всматриваясь в тонкую щель у полога. — А вот этого не надо! — мгновенно ощетинилась далканка, усевшись на одеяло, — мы все из бочонка пили, и раз уж ты его этим утром нашла, молодец, что принесла. Я была не в состоянии… И спасибо, что меня принесла, раз такое дело. Что там снаружи, из-за чего суета? — Сама не знаю. После того как тебя отнесла, заметила, что к дер Кин кто-то приехал, — успокаиваясь, ответила Марика, заговорив чуть тише, — не уверена, но, кажется, я видела посыльную гвардии. Потом я зашла к Всезнайке, хотела извиниться за Сильвию, и думала выяснить чуть больше, а та на меня окрысилась, словно я эта курва лесная! Ещё и назначила над ней опеку! — прищурив зелёные глаза, она опустила недовольный взгляд. — Интересно, — задумалась далканка, но почувствовав, как напряглась любимая, поспешно добавила, — не подумай, мне это тоже не нравится, но странно, что это она на тебя взъелась? — задумчиво спросила кареглазая. — Потому что я, вроде как, отвечаю за Вию, раз уж её приписали к нашему отряду. Да и бесы бы с этим, не первый раз, и с Сильвии я за это спросить ещё успею… — вздохнула Марика, тряхнув головой. — Меня куда больше взбесило, что она запретила пределы лагеря покидать! — чувства в миг взяли верх, и блондинка со всей силы ударила кулаком по одеялу. — О как… Вот это новости! — изумилась Селима, — ты же вроде с ней умела договориться? — В том и дело. А ещё, представляешь, она вдруг решила предложить мне возобновить с ней занятия. Мол, если никуда ездить нельзя, то и она может помочь! Конечно, я отказалась! — передёрнула плечами Марика. — Зачем? — опешила далканка. — Как это зачем? Ты хочешь, чтобы я с рыжей суртой виделась чаще, чем с тобой?! — теперь уж удивилась беловласая. — А она тебе предложила заниматься так же, как с Агеллон? — слегка нахмурилась Селима, чувствуя, как любимая замирает. — Не знаю, — вздохнула Огинь, слегка задумавшись, — она, вроде, что-то сказала про то, мол, как мне удобно. Да какая разница?! Это ведь Всезнайка! — развела она руки, напряжённо согнув пальцы. — А разница большая, — весьма здраво заметила Селима, вскинув ладонь, устремив на Марику указательный палец, — Всезнайка лучшая из бойцов, ты сама говорила. Но ты хочешь сама стать лучшей, так разве это не прекрасная возможность была, дабы с ней отточить свои навыки? Понимаю, почему ты отказалась в самом начале, но сейчас она явно подразумевает помочь тебе улучшить то, чему ты научилась, а не показывать те или иные приёмы… Блондинка ненадолго смолкла, обдумывая сказанное своей возлюбленной, а затем, сделав глубокий вдох, упала назад на ноги своей девушки. Подняв взгляд, Марика внимательно посмотрела в карие глаза. Девушка неспешно поднесла ладонь к щеке Селимы, легонько погладив её тыльной стороной. — И когда это ты стала такой рассудительной? — немного нервно хохотнула она. — Когда от тебя по шее получила, — хихикнула дочь гор. — Прости… — вдруг понурилась Марика, немного поёжившись. — Не надо, мне на пользу пошло, — девушка нагнулась, тепло прильнув к губам блондинки, задержав поцелуй как можно дольше, одновременно переплетая пальцы их рук. С улицы донёсся резкий оклик одного из сержантов, призывавший остальных пошевеливаться. Селима ни с кем не спутала бы этот голос. Прервав поцелуй, она едва ли не прошипела: — Махейм, чтоб ему пусто было. Не угомониться никак! Чего они опять затевают? Сегодня ведь свободный день ещё… — Выясним? — хмыкнула дворянка, подняв руки и обвив шею девушки. — Непременно, — кивнула чернявая. Марика в миг встала и уселась у самого полога, а Селима быстро пристроилась немного сбоку, намеренно прильнув к телу возлюбленной, слегка её приобняв. Отодвинув полог, они, сквозь щель, уставились на улицу. К опушке леса, где находилась коновязь, прошествовали трое сержантов, тащивших на себе снаряжение и припасы. Девушки попытались разобрать, о чём переговаривались старшие, но расстояние было слишком большим. — Не нравится мне это. Неужели нам завтра опять устроят что-то вроде большого испытания? — закатила глаза далканка. — Сразу после праздников? — усомнилась магнатка. — С таких-то лярвиных детей станется, — проворчала Селима. — Они это любят — устраивать нагрузки, будто специально подгадывая худший момент… — Идём за ними. Узнаем точно. Дочь гор согласилась, пропуская девушку вперёд. Она запомнила, что слежка не её конёк и доверилась в этом деле любимой. Та, как всегда, наказав Чернышу стеречь палатку, поспешно отправилась на улицу, таясь за любыми возможными укрытиями, подсказывая Селиме, когда перемещаться. Подобравшись к коновязи, никак себя не выдав, девушки застали там крикунов, уже седлавших скакунов. Прячась за корнями дерева, того самого, где хоронилась дочь гор, выслеживая Огинь, парочка прислушалась к разговору: — Я всё в толк не возьму, какого беса решили нас отправить? — сокрушался сержант Вамир. — А кого ещё? Все остальные воевать поехали. И потом, вы неправильно рассуждаете. Мне лично, уже опостылело торчать с этими тупыми сотнями. Лучше думайте об открывающихся перспективах. Если пораскинуть мозгами, ничего нового придумывать не надо, а условия-то, гляди, куда приятнее будут… Кого лучше натаскивать — тех кто недавно только начал лево и право различать или, каких-никаких, но всё же дворянских воинов? — гыкнул Махейм. — Так-то оно так, но как будто мы на половине пути бросаем товарищей. И как дер Кин без нас? — заметил третий из наставников — Лешек. — Товарищей, — усмехнулся Махейм. — Вот вроде сороковой десяток разменял, а рассуждаешь, словно вчерашний юнец, — хохотнул сержант, — или собираешься до самого посвящения кадетов носиться с ними, словно с торбой писаной? Маршировать научились, приказы знают, приёмы тоже. Всё. Так они ещё и себе на уме — некоторые не слушают ничего, без ошибок вообще ничего сделать не в состоянии… Что с них взять-то, раз учиться не в состоянии? Да и вообще, какая разница? В первом бою половину неумех выкосят, как обычно, остальные сами ума наберутся! Уж я хорошо понял, что учить новое поколение себе дороже — пусть жизнь учит. — Разорался, давай тише. Не хватало ещё, чтобы кто-то из кадетов, а то и сама Эверстейн, не приведи боги, услышали, — буркнул Вамир. — Да кто там услышит? Все дрыхнут без задних ног после праздника. Вон, даже на дер Кин глянь, и та как обухом ушибленная. Видать, тоже где-то вчера налакалась, — хохотнул Махейм. — И вообще, много она нас слушала в последнее время? Как с цепи сорвалась: начала все эти бесполезные изменения, хотя откуда ей вообще знать? Вот пущай и разбирается с этим бардаком сама. Тоже, чего удумала?! Натащила на собрание этих придурошных! — Уймёшься ты сегодня, или нет? Понятно, приказ есть приказ, но чего напрасно язвить? Девочке нашей и так непросто, не знает бедняжка, что её больше никогда в войско не возьмут… Так и хромает… — Иди ты на кутас Лешек! Не надо только жалобить меня. Раз такой правильный, поди в ножки бухнись и скажи, что не поедешь! Если останешься, то точно хоть какой-то толк от обучения будет! — А это он не хочет на восток ехать, — хохотнул Вамир, — мало того, что заслали в самую глухомань, так ещё и отборной деревенщиной командовать придётся. — Всё лучше, чем тебе досталось. Посмотрю я, как шандаусских бездельников ты тренировать будешь, — окрысился Лешек. — Тренируй не тренируй, кутас конский посмакуй! — расхохотался Махейм, — ладно, утомили вы меня, поеду. До северных земель поди ещё доберись, зато уж там… Бывайте, лярвины дети! — И тебе не хворать, — хмыкнул Вамир, а когда их товарищ отъехал подальше, злобно бросил, — чтоб ты навернулся по дороге, бес старый… — Ага, дождёшься. Это ж такое дерьмо, а оно, как известно не тонет… Поди, остальных поторопи, что ли? — предложил товарищу Лешек. Марика жестом подала Селиме знак, что им стоит уйти. Не издав ни звука, они отправились обратно в лагерь, и лишь возле родной палатки смогли поделиться мыслями, коих возникло немало: — Война? Это из-за того вторжения? — озвучила первый вопрос далканка. — Похоже на то, причём, всё явно оказалось хуже, чем мы представляли… Не думала, что здесь так метко попаду, — немного прохладно ответила Огинь. — Ты о чём? — удивилась кареглазая. — Да так… — мрачно усмехнулась Марика. — Этих курвиных детей рассылают усиливать подготовку поместных ополчений. А Махейм, мужеложец, в самом худшем смысле этого слова. Курвы блэт! Я и подумать не могла, что Всезнайку окружает такое шлиссе! — прищурив глаза, Огинь посмотрела на шатёр Эверстейн в центре лагеря. — А чего нёс тот петух Лешек? — захлопала глазами дочь гор, — дер Кин правда так хромает? Я не замечала… У неё рана была серьёзная? — Я ещё в самый первый день заметила. Правда тогда я думала, что это у неё временное, но выходит, последствия оказались гораздо тяжелее, — только отмахнулась Марика, — не важно. Теперь я понимаю, почему она запретила все отлучения из лагеря, да и всему этому бардаку в лагере, кажется, нашлось объяснение… — А я вот ничего не поняла, — слегка растерялась кареглазая. — Меры предосторожности. Помяни моё слово, скоро и у нас караулы усилят. А ещё теперь десятники будут замещать сержантов. Кто в здравом уме разрешит сразу трём старшим покидать лагерь? Уверена, дер Кин ещё и на должность капрала постарается кого-то найти… Может и не одного, — объяснила Огинь, наспех собирая в хвост свои волосы. — Ты по-прежнему не хочешь воспользоваться возможностью? — уточнила Селима. — Не хочу, — резко помотала головой Марика, — учитывая положение дел, я опасаюсь, как бы нас тоже раньше времени не отправили в войско. Если же это случится, я должна быть готова, а заодно подтянуть твои и Сильвии навыки… Это рыжая курва всё летает в облаках, думая о геройствах, я же помню рассказы брата слишком хорошо. Чем сильнее вы с Сильвией станете, тем лучше будет… Но если хочешь, можешь сама попробовать стать капралом, — улыбнулась блондинка. — Кто? Я?! — опешила дочь гор, даже разведя руками. — А почему нет? — резонно заметила беловласая девушка, — чем ты хуже Агидель или Ингвара? Пожалуй даже так — если бы не опыт Ингвара и тренировки Агидель у Всезнайки, ты была бы не просто равна, а лучше их обоих, — ухмыльнулась Огинь. — Но ты же сама говорила, что мне не хватает навыков и дисциплины! — совсем растерялась далканка. — Да и навыки… Меня Сильвия победила! — Значит, задело? — сверкнула глазами Марика. — Ничего не задело, — насупилась далканка. — Селима, есть много чего важнее… В твоём случае — дерзости и устремления не занимать. Остаётся направить в нужное русло. Сама подумай, ты звание десятника получила без чьей-то помощи, и не за дурацкую беготню. Я ещё в начале нашего знакомства заметила твоё желание добиться большего. Или я не права? — прищурилась Марика, слегка улыбаясь. — Ну… В последнее время я больше думала о тебе, — смутилась далканка, потупив взгляд и краснея. — Я уже есть у тебя. А ещё, я могу помочь с навыками и дисциплиной, — подмигнула Марика, притянув девушку к себе, — подумай… Это твой шанс действительно добиться того, о чём мечтала. — Х-хорошо, — выдохнула та. Когда любимая так говорила и смотрела, она до сих пор чувствовала лёгкую дрожь в коленях и мурашки на спине. — Умница, а теперь идём в баню, пока остальные не поднялись и не началась эта сутолока… Эх, даже жаль, что попросить некого, как вчера, — вздохнула Огинь, ныряя в палатку за чистыми вещами. — Вдруг повезёт, и кто-то уже поднялся и затопил? — предположила Селима. — Хм, может и повезёт… — призадумалась Марика, показавшись обратно, — я после дер Кин хотела до Сильвии с Агидель зайти, отомстить нашей лесной лане за её внезапные вторжения, но их на месте не было. — Ушли искать цветок папоротника? — рассмеялась далканка, зашагав вместе с беловласой к реке. — Учитывая ночные приключения Сильвии, думаю, ей сейчас не до цветов, — с улыбкой откликнулась магнатка. Обсуждая безумства и веселье подруги, девушки вскоре добрались до бани, заметив, как из окошка для дыма поднимаются вверх сероватые клубы, а воздух вокруг едва подрагивает от жара. Переглянувшись друг с другом, они тихонько прокрались в предбанник, заметив, что на лавках лежит комплект формы и женская, характерная для Литау сорочка. Дочь гор жестами тут же обрисовала Сильвию, на что Огинь, обогнув возлюбленную, кинула чистый комплект формы на лавку и смело направилась в парную. — Ещё не всю воду… — прервалась Марика, увидев, в каком положении находились девушки. Улыбка невольно расцвела на её губах, — хм… — Что такое? — Селима тоже заглянула внутрь, но, уперев руки в бока, отреагировала куда ярче, — Матерь гор! Экое беспутство устроили эти тайхрановы девки! — Вы, может, выйдите отсюда?! — Агидель, покрываясь краской с головы до ног, поднялась, не зная, то ли прикрывать свою русоволосую красавицу, то ли себя, хотя вроде все друг друга уже видели, но сама ситуация казалась крайне смущающей. — А чего мы не видели? — будто прочитав мысли, хохотнула Огинь, стараясь заглянуть за спину Агеллон, и обратилась к охотнице, — Вия, мои поздравления! Теперь избавишь меня от мучений? — рассмеялась блондинка. — Спасибо… Может быть, — улыбнулась дочь леса, в отличие от своей девушки, не выглядя растерянной или смущённой. Она лишь поднялась и уселась на лавке, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, — доброе утро. — Да уж добрее не бывает, — подмигнула Селима.Глава 77. Накал чувств
15 декабря 2023 г. в 13:00
Сильвия испуганно оглянулась и, заметив преследующую её Агидель, припустила изо всех сил. Рыжеволосая была ловчее, но бегала охотница быстрее. Не издав ни звука, девушки пронеслись сквозь лагерь, устремляясь вниз по склону. Дочь леса не понимала зачем Агеллон погналась за ней, она ведь ясно всё сказала, и какой смысл был что-то обсуждать дальше, если их отношения оказались обречены? От одной этой мысли в глазах всё начинало размываться из-за подступающих слёз, но Сильвия, на ходу, зло отёрла рукой лицо, сосредотачиваясь лишь на том, чтобы оторваться. Сейчас было не время думать о том, как всё сложилось. Ей было необходимо уединиться, чтобы где-то в тишине, хоть как-то, успокоиться или, наоборот, дать волю чувствам.
Как назло, в голове всплыли воспоминания об их уговоре с Марикой, когда блондинка спрашивала её о серьёзности намерений, угрожая последствиями, если после охотница вдруг решит, что эти отношения не нужны. Так и вышло, и теперь предстояло ещё и перед Марикой извиниться, что злило ещё больше. Будто мало было ей того, что она испытала только что.
— Сильвия! Стой! — отчаянно закричала позади Агидель, когда лагерь остался позади.
— Телепис ин бис, лерва! — грубо откликнулась на это дочь леса, сворачивая с тропы и вламываясь в заросли кустов.
Не замечая, как ветки то и дело цепляются за сорочку, иссекают кожу ног и лица, она решила продраться сквозь этот бурелом, дабы потом выбраться к месту, где вчера с Марикой и Селимой разыскивала подходящий к причёске цветок. Всё до боли напоминало тот день, когда после отказа Агидель в близости, она точно так же, среди ночи, убежала из лагеря, продираясь сквозь ночные заросли. Фрая заступница! До чего же она была глупа и наивна, пытаясь произвести впечатление на эту рыжую курву! Столько стараний, переживаний — всё впустую! Да лучше бы она вообще ничего не делала! Было ведь так много явных признаков, но она всё не отступала, считала, что борется со своей нерешительностью. Сожаление от тщетности усилий придали злости, и охотница, вместо того, чтобы пробиваться подобно кабану, вспомнила о навыках, ловко юркая мимо зарослей, стараясь выбрать такой путь, чтобы слегка отставшей Агеллон было сложнее. Позади всё чаще стали слышны сдавленные ругательства, перемежавшиеся отчаянными просьбами:
— Курва! Ай… Сильвия, пожалуйста! Нам нужно поговорить!
— К Всезнайке своей иди и там говори так, чтоб у тебя язык отсох! — ответила чуть дрожащим голосом охотница.
— Прекрати себя вести как обиженное дитя!
Ответ Агеллон разозлил до резкой боли в голове. Это её-то эта рыжая сравнивала с ребёнком?! Тоже, нашлась вся из себя важная! Сильвия вспомнила, как с удивлением, во время игры узнала, что Агеллон, на самом деле, даже младше неё. Понятно почему Марика говорила, что она может натворить много дури. Агидель творила не просто много, она совершала её постоянно, являясь мировой концентрацией! И при этом ещё и пыталась её чему-то учить? И какого тайхрана только Сильвия позволила себе влюбиться в такую дуру? Хотя, была не меньшей дурой, раз ничего не замечала, а ведь Огинь предупреждала! И почему каждый раз Марика была права? Это ухудшало и без того ужасное состояние. Вновь раздался очередной вскрик рыжеволосой. На этот раз какой-то болезненный.
Звуки преследования смолкли. Сделав ещё пару шагов, дочь леса замерла, прислушиваясь. Тишина. Только собственное сердце громко стучало, отдаваясь прямо в голову. Кошмарное состояние после такого тяжёлого утра казалось попросту невыносимым. Переводя дыхание, стараясь не шуметь, она ждала, что где-то рядом последует хруст ветки и в любой миг готова была сорваться с места, будто та самая лань, но ничего не происходило. Девушка почувствовала укол совести — она не знала, что там случилось с Агидель и, как бы ни была на неё зла, всё же переживала. Чувства и разум боролись меж собой, заставляя медлить.
Разум вынуждал пойти и проверить, но это промедление оказалось роковым. Уже готовая развернуться на месте охотница едва различила тихий нарастающий шелест листвы. Кое-как отскочив в сторону в самый последний момент, русоволосая увидела, как из кустов к ней стремительно метнулась капрал, едва не ухватив за руку. Благодаря тренировкам с Огинь, дочь леса явила непревзойденную реакцию и ловкость, живо разрывая дистанцию. Лервина Агеллон решила её обхитрить! Курва такая!
Вновь мелькнув средь зарослей, Сильвия понеслась куда глаза глядят, и это стало фатальной ошибкой. Утратив ориентир, она выскочила прямо на небольшой обрыв над рекой. Кое-как остановившись, девушка быстро заозиралась в поисках дальнейшего пути. Деревья и кусты едва не свисали над поверхностью воды, а река здесь была значительно шире, чем рядом с лагерем. Не успела она хоть что-то придумать, как сзади послышался нарастающий хруст веток, и в следующий миг Агидель, пробившись сквозь заросли, крепко схватила её за руку.
— Отпусти! Не трогай меня! Я всё Марике расскажу! — рассерженно закричала Сильвия, начав вырываться, остервенело отталкивая Агеллон от себя.
— Да вертела я твою Марику! Успокойся, Сильвия! — рявкнула та, пытаясь схватить вторую руку девушки и при этом как-то сгруппироваться, чтобы не так сильно получить этой же рукой. — Успокойся! Ай!
Охотница ещё раз со всей силы рванулась, и Агидель, не ожидавшая этого, потянулась к ней из-за чего, внезапно для себя, русоволосая оказалась на самом краю обрыва. Девушка забалансировала на одной ноге, но её слишком сильно потянуло вперёд, и даже Агеллон, державшая за руку, не спасала. Взвигнув, Сильвия ощутила, что падает.
— Держись! — кое-как Агидель ухватилась второй рукой за край сорочки.
Сероглазая одарила девушку всё тем же злым взглядом. Раздался противный треск ткани, и Сильвия полетела прямиком в реку, а следом за ней, навернулась и капрал. Обе шлёпнулись в воду. Студёная по утру, да ещё и в заводи в тени деревьев, река с готовностью приняла их, тут же вливаясь в нос и горло. По счастью место оказалось не таким уж мелким, хотя охотница и приложилась коленом о камень. Забарахтавшись, она вынырнула, тут же закашлявшись. Рядом точно также кашляла и фыркала Агеллон. Обе молчаливо взглянули друг на друга.
— Блэт, совсем мне жизнь хочешь испортить?! Ты мне порвала чуть не единственную вещь из дома, лерва! — сплюнув, обиженно проговорила Сильвия.
— Ну извини, что я думала, как бы не дать тебе упасть, — не менее раздражённо ответила Агидель, — давай выбираться.
— Первая здравая мысль за всё утро, — едко заметила дочь леса, первой резво направившись к берегу.
— Иди в фоссе… — беззлобно проговорила капрал, лишь махнув рукой, последовав за девушкой, разыскивая место, где можно было бы попробовать выбраться.
Таковое, как назло, отыскалось рядом с самой бузой, и пока они сумели взобраться на берег, обе перемазались до состояния поросей, отыскавших самую большую и грязную лужу. Ещё пришлось и помогать друг другу, подталкивая и подтягивая. Ил и водоросли покрыли их с головы до пят. Глядя на Агеллон, Сильвия понимала, что и сама выглядит не лучше. Злиться как до падения в реку у неё больше не получалось, да и утренний прохладный воздух, с лёгким порывом ветерка заставил думать в первую очередь не о ссоре и обидах, а о том, что следовало как можно скорее избавиться от мокрой одежды и согреться.
— Прямо как в той твоей дурацкой истории, — хмыкнула Сильвия, искоса смотря на рыжеволосую.
— Уж не то слово, — с отвращением отметила та, пытаясь сбить с одежды побольше мерзкой массы.
— Нам нужно в баню, — чуть не выбивая зубами дробь, вымолвила охотница.
— Вторая разумная мысль за утро, — хмыкнула рыжеволосая.
— Могла бы придумать и что-то другое, — дёрнула головой Сильвия, стараясь не смотреть на капрала.
— Я не собираюсь соревноваться сейчас в остроумии, пошли уже, — мрачно заметила Агидель, проходя мимо.
Охотница глянула ей вслед, собираясь ввернуть ещё что-то, но смолчала, отправившись следом. Правда, вид девушки сейчас начинал раздражать буквально всем: эта её манера ходьбы, то, как она ступала босыми ногами по холодной траве… Только сейчас дочь леса заметила, что Агеллон немного косолапит на левую ногу. И как только она раньше подобного не разглядела? Наверное, была ослеплена своей дурной любовью. Всё сейчас во внешнем виде рыжей бесило. Ускорив шаг, Сильвия сначала поравнялась с ней, а затем и обогнала, но ненадолго. Вскоре голубоглазая вышагивала рядом.
— Обязательно сейчас идти рядом со мной? — возмутилась охотница.
— Холодно, если ты не заметила, я просто стараюсь быстрее добраться до укрытия, — ровно ответила Агидель.
— Тогда шагай быстрее! — передёрнула плечами русоволосая, ускоряясь.
Под конец пути они едва не бегом влетели под своды ближайшей бани, оказавшейся той самой, где охотница провела вчера едва не половину дня. Впопыхах сбрасывая с себя одежду, они старались даже не пересекаться взглядами и не обращать внимания друг на друга, но в парную всё равно зашли вместе. Конечно, камни небольшой сложенной походной печки уже остыли, но внутри шатра было хотя бы немного теплее, чем снаружи. К тому же, как помнила Сильвия, со вчера тут должен был оставаться запас дров.
— Добудь огонь, — практически приказала она Агидель, отправившись обратно в предбанник, дабы принести сухие поленья и щепу.
Капрал промолчала, но в мыслях проговорила: «И как бы я без тебя не догадалась?» Впрочем, чем язвить, она действительно решила заняться делом. Достав из всегда лежавшей в бане котомке кресало, девушка принялась высекать искру. Делать это дрожа от холода было не сподручно, что заставляло нервничать.
Вскоре вернулась охотница, принимаясь раскладывать щепу. Невольно девушки оказались бок о бок и почти в тот же миг искра получилась достаточно сильной и зажгла трут. Наклонившись низко-низко, Агеллон раздула пламя. Щепа занималась, изредка тихо потрескивая. Девушки так и прильнули к слабому костерку, дожидаясь, пока тот разгорится в полную силу. Но даже когда огонь заплясал на более крупных дровах, они не спешили отстраниться, протягивая руки.
У обеих в этот миг были самые противоречивые мысли, хорошо описывающие всю ситуацию. Ведь как ещё недавно обе не понимали, как их вообще угораздило влюбиться друг в друга, так в тоже время где-то внутри обе не хотели прекращать отношения. Агидель осторожно перевела взгляд на охотницу, так и смотревшую на пламя, подмечая, насколько сильно та изменилась — не только взгляд, а даже выражение её лица демонстрировало новый, непонятный Агидель характер девушки. Сегодня утром она впервые увидела такую новую Сильвию…
— Сильвия? — тихо позвала рыжеволосая.
— Да? — откликнулась та ровным спокойным голосом, даже позабыв, что недавно не хотела дышать одним воздухом с Агидель, но было уже поздно.
— Прости меня, — вздохнула девушка рядом, — за всё… Я не должна была себя так вести…
— Это уж точно… Но все мы порой совершаем ошибки, — я тоже была той ещё лярвой. Извини, — тихо выдохнула дочь леса, неожиданно устремив взгляд на рыжеволосую.
Агидель, вдруг смутилась и, покраснев, поспешно отвела взор. Она не понимала, что же с ней творится — она вела себя ровно так же, как Сильвия… «Как та, прошлая Сильвия» — поправила она себя в раздумьях. Слишком много противоречий возникало, когда у неё в голове сталкивались образы той, прошлой, охотницы, и девушки, которой она предстала вчера вечером и сегодня утром. Хотя так ли Сильвия изменилась в сравнении с парой последних дней, или это Агидель лишь сейчас заметила всё, когда русоволосая впервые совершенно потеряла над собой контроль?
В бане вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь редким потрескиванием дров. Обе обдумывали свои поступки, поведение, и как ни глянь, приходили к мнению, что оказались неправы. Капрал размышляла, почему не сказала о своём предвзятом отношении к алкоголю? И дело даже не в минувшем вечере. У неё ведь была возможность поведать об этом гораздо раньше но, закрывшись в себе, привыкнув почти никого не посвящать в столь личные переживания, она сама возводила стену, боясь довериться. В какой-то степени ей даже было проще обсуждать подобное с Огинь. Не от того ли, что Марика тоже пережила немало плохого? Но неужели этого откровения заслуживали лишь те, кто попал в поганые ситуации? Капрал долго убеждала себя, что не хотела навредить правдой девушке из Литау, да вышло, что утаивая, породила преграду меж ними, теперь лишь мешавшую. Вот и ответ на её вопросы: как так получилось, что Сильвия легко общалась с Марикой? Они обе просто не утаивали ничего о себе, были собой, находясь рядом друг с другом, а она всё пыталась оберегать Сильвию от себя. Но зачем?
— Поговорим? — предложила Агеллон со слабой надеждой, которую Сильвия таки распознала.
— Хорошо, — согласилась та, поспешно добавляя, — только не о нас. Мы не понимаем друг друга, — едва улыбнувшись, охотница отвела взгляд.
— Это скорее как раз о непонимании, — кивнула Агидель, чуть отстраняясь от пламени. Подтянув ноги к телу, она обхватила колени руками и задумчиво посмотрела на огонь. — Я тебе никогда не рассказывала о том, почему не сильно жалую выпивку… Дело в том, что моя семья… Я… Ух, — она зажмурилась, но продолжила, справляясь со своими эмоциями, — мой отец начал пить едва не с той поры, как я себя помню. Однажды, я почти рассказала тебе правду, но испугалась. Тогда мне казалось, что это приведёт тебя в ужас.
— Погоди, — недоверчиво взглянула на Агеллон дочь леса, — я всё не могла взять в толк, почему ты почти ничего не говорила о своей семье. Поэтому? Агидель! — русоволосая даже всплеснула руками, даже не обратив внимания, что, кажется, впервые с их ссоры обратилась к девушке по имени, — ох, Фрая! Зачем же ты скрывала?!
— Потому что это больно, страшно и… И мне всегда казалось подобное позором. Я не хотела жаловаться… — удивившись неожиданной реакции, начала оправдываться та.
— Какие же вы глупые курвы! — слегка рассердилась охотница.
— Под второй, я так понимаю, ты подразумеваешь Марику? — хоть и догадываясь, уточнила Агеллон.
— Да всех вас! Что ты, что Марика, что Селима, что Инги! Упёртые, пребывающие в иллюзиях, будто если дадите хоть чуть-чуть слабины, то станете хуже, чем есть… Только и делаете, что стараетесь относиться к другим словно они из стекла. Действуете только по-разному. Или отталкиваете, или умалчиваете, а потом вот это всё! — Сильвия быстро помотала головой из стороны в сторону, подцепив с волос кусочек тины и кинув его в костёр. — Даже вчера, ну сказала бы просто, что тебе не нравится, когда человек много пьёт, я бы действительно не стала. Или не спрашивала я этого у тебя? — недоверчиво поинтересовалась дочь леса, нервно ухмыльнувшись.
— Но мне казалось, что я тебя ограничиваю… — удивилась Агидель, быстро сморгнув и глянув в ответ. — Ты с Марикой себя ведёшь так свободно, что мне и казалось…
— Что и тебе надо проще относиться к другим? Агидель, раз уж ты заговорила, я далеко не всё спускаю с рук Марике, и она, если уж начистоту, не всегда потакает мне, но мы этого друг от друга не скрываем… В конце концов, некоторые ограничения не помешали бы нам всем. Тем более, обоснованные. Давай, Агидель, рассказывай… Всё, — на сей раз, по-настоящему приказала Сильвия. — И в дальнейшем всегда говори, если что-то не так… Так будет и тебе, и мне проще.
— Хорошо… — немного потупив взгляд, в изумлении произнесла капрал. — Так… Ну… Помнишь, я говорила из-за чего предпочитаю короткие стрижки? Пламя не просто так занялось на волосах. То была не моя вина, и не свеча… — помотав головой, нахмурилась Агеллон. — Отец, этот пьяный скот, в приступе гнева сунул меня в печку, — содрогнулась от переживаний капрал, — началось с того, что его выгнали со службы и, вернувшись домой, он стал пить напропалую. Он растранжирил всё то, что у нас было, колотил мою мать, доведя её до состояния, когда она и слово боялась поперёк сказать. Всего за пару лет она превратилась в собственную бледную тень. А я, дура малая, пыталась как-то её уберечь, но тогда доставалось и мне. Считай, дня не проходило, чтобы я не получила. Но когда я повзрослела, всё стало ещё хуже. Чтобы поправить бедственное положение, эта тварь решила выдать меня замуж, а тут я поняла, что мне нравятся девушки… Побоев стало только больше, единственное, что изменилось, меня перестали колотить по голове. Не знаю, сколько раз мне ломали рёбра, по возможности я старалась как можно реже появляться дома, но это не слишком помогало. Я скрывалась у девушек, если была такая возможность, только ни с кем не получалось выстроить длительных отношений, я даже не представляла, как у меня может что-то получиться. Всё время боялась, словно стоит попытаться, и всё закончится, как в моей семье… да и кто бы согласился быть со мной, узнав такую правду? А ещё я, кажется, пыталась не построить отношения, а сбежать из своей семьи, и все девушки, с которыми я была, это чувствовали, — виновато вздохнула рыжеволосая. — Хуже становилось от того, что моя мать не только смирилась со своей участью, но и принялась убеждать меня следовать воле этого скота. Больше я терпеть не хотела и при первой же возможности отправилась в Коронное войско…
— Боги пресветлые! — выдохнула Сильвия, всё это время внимательно слушая, прижимая ладони к губам.
— И… и когда вчера ты напилась, а потом ночью даже дышать перестала, я испугалась Сильвия. Я так испугалась! Словно наяву воплотились все мои худшие опасения. Это было похоже на то, словно на мне какое-то проклятье от которого мне никуда не сбежать, — всхлипнула голубоглазая девушка, и сорвавшиеся слёзы прочертили влажные дорожки по щекам.
— Глупая-глупая Агидель, — охотница порывисто подалась навстречу, быстро обнимая девушку, прижимая её к себе и шепча на ухо, — не надо ничего скрывать, и не будет никакого недопонимания. Если бы я только знала… Ты ведь всегда можешь мне всё рассказать!
— Спасибо, — шмыгнула носом рыжеволосая, слегка поворачивая голову…
Дочь леса, считав это движение, тоже повернула своё лицо, и в тот миг их губы встретились. В миг по телу пронеслась тёплая волна от едва заметного щекочащего ощущения за мгновение перед соприкосновением. Ни один поцелуй до этого не вызывал в душе Сильвии такого отклика. Он был немного странным: из-за беготни и минувших приключений губы обеих были слегка обветрены и суховаты, от обеих пахло рекой, обе по-прежнему были грязными, зато прикосновение к телам раздавалось настоящими обжигающими приливами тепла. Как безумные они продолжали танец языков, пока в какой-то миг охотница чуть не рухнула на пол, чувствуя, как всё сильнее Агидель наваливается вперёд. Судорожно выдохнув, девушка открыла глаза и увидела, как ошалело смотрит на неё возлюбленная.
— Мыться? — немного хрипло предложила та.
— Немедленно! — согласилась дочь леса, поспешно облизнув свои губы.
Они слегка засуетились, метнувшись в предбанник, где, по счастью, оставалось несколько вёдер с водой. Охотница не знала, что с ней творилось, но бросая частые поспешные взгляды на Агидель, она чувствовала, как внутри всё ярче разгорается пламя желания. Это было странно. Ещё совсем недавно её всё раздражало в этой рыжеволосой, а теперь она думать не могла ни о чём, кроме того, что хочет девушку, да так, что чуть ноги не подкашивались. Низ живота свело одним долгим болезненным спазмом, который вопреки всем попыткам разума угомониться никак не желал спадать. С Агидель тоже что-то происходило. Та постоянно тяжело сглатывала и пыталась прятать взор, но её выдавали порозовевшие щёки.
Поставив пару вёдер у лавки, она водрузила остальные на каменную кладку разгоревшейся печи и теперь как-то остервенело подбрасывала сухие поленья в огонь. Помещение быстро прогревалось. Сильвия вскоре ощутила, как на собственной коже выступают первые капли пота. Она перебралась на лавку и оттуда наблюдала за рыжеволосой. Та всё не отходила от топки, стоя коленями на полу и глядя за всполохами внутри кладки. Её кожа искрила отблесками пламени в печи, не давая отвести взор. От такого вида охотница перекрестила ноги. Всё, Фрая свидетельница, её терпению подошёл конец и единственное, что сдерживало, так это не самое чистое тело, хотя, кажется, уже и это не было границей. Заёрзав на лавке, легонько потирая одну ногу о другую, стремясь преодолеть настойчивые позывы тела, она сделала лишь хуже. Желание усилилось настолько, что разум покидал голову. Девушка глубоко и прерывисто вздохнула.
Агидель заметила это и повернулась. С самым началом их минувшего поцелуя она не могла думать ни о чём ином, как о страстном желании этой лесной нимфы. Все сомнения и переживания отступили и растворились. Далёкий отголосок сожаления из-за собственной скрытности пропал бесповоротно. Как сказала Сильвия — не нужно ничего скрывать, а сразу рассказывать. К бесам все их ссоры, все недомолвки, она знала чего хочет, и вид Сильвии подтвердил это. Слишком хорошо были знакомы Агеллон такие знаки. Девушка, сидевшая на лавке, изнывала от желания. Никакие барьеры, прежде сдерживающие, больше не работали. Рыжеволосая смотрела и не могла насмотреться. Томным румянцем расцвело лицо охотницы, она не знала куда деть собственные руки, опустив их на колени, всё время стараясь подтянуть их выше, на свои бёдра. Девушка даже спину чуть выгнула, подавшись грудью вперёд и один лишь взгляд этих притягательных серо-зелёных глаз, казалось, был готов поглотить всю её.
От внимательного взора Агидель не ускользнуло, как Сильвия едва заметно изредка вздрагивала, как осторожно и глубоко делала вдохи, как она чуть касается своей кожи руками и ладонями, немного сжимая, как заострились её соски. Она сама даже невольно приоткрыла рот, думая о том, с какой охотой хотела бы обхватить их губами, провести языком… Вновь пришлось тяжело вздохнуть.
— Думаю, вода уже достаточно нагрелась! — дочь леса подорвалась с лавки, поспешно подходя и забирая одну бадью, чтобы окатить себя с головы до ног. Вся кожа её тут же покрылась мурашками. Ещё бы! Ведро должно было греться ещё с четверть часа.
Впрочем, это знание не остановило и рыжеволосую. Последовав примеру своей девушки, она тоже подхватила кадку и опрокинула на себя. Вода оказалась немногим теплее той, что была в реке, но это хоть ненадолго помогло обеим прийти в себя, дабы начать мыться, а не пребывать в сплошной пелене желания. Хотя, то никуда не делось. Затаившись, оно накинулось вновь, стоило Агеллон попросить дочь леса как следует натереть ей спину. Тонкие длинные пальцы охотницы пробежались по её плечам, опустились вместе с мочалом на лопатки, устремились вниз до копчика, затем поднимаясь вверх, и так несколько раз, пока осмелевшая Сильвия не опустила руку ниже. Ладонь легла на ягодицу, пальцы чуть сжались.
Она чувствовала, как кончики пальцев едва не прошибает молнией от каждого прикосновения. Так и хотелось обнять Агидель сзади, прильнуть к спине всем телом и поцеловать плечо, шею и, наконец, губы. Сердце билось так, что она ощущала его удары даже на мизинцах. Нужно было что-то сделать, срочно. Это был тот сигнал, о котором говорили ей подруги, но девушка не хотела, чтобы всё произошло именно так, но почему не хотела? Непонятные противоречия, сомнения, так и нахлынули. Ведь вчера она готова была на что угодно, так что изменилось? Почему сейчас ей нельзя хотеть того же?
— Что-то вдруг вспомнилось, — натужно усмехнулась Сильвия, испугавшись своих же размышлений.
— Что? — поспешно переспросила Агидель, всячески пытавшаяся отвлечься, и ухватившись за единственную возможность.
— Как мы в баню пошли утром после прибытия остальных кадетов, помнишь?
— Да, — рассмеялась капрал. — Как там было — полей на шею? Ещё? — нервно расхохоталась она, но проклятое желание не отпускало.
— Да-да, а я ведь тогда… — запнувшись, охотница вдруг вспомнила, из-за чего облила Агидель. Словно ощутив слабину, чувства с новой силой хлынули наружу, заполняя разум и ослепляя. Русоволосая девушка непроизвольно перестала водить руками по спине Агеллон, слегка переведя их на бока и застыла, чуть сжав пальцы.
Голубоглазая девушка не смогла удержать вздоха, ощутив, как они почти коснулись её груди. Вот теперь точно, к бесам всё! Более полугода, если не дольше, она не знала близости, а за последний месяц так часто находилась на грани, что сдерживаться было выше всяких сил.
— Давай теперь я! — преувеличенно оживлённо предложила она, быстро разворачиваясь, пока её вздохи ещё не превратились в сладострастные стоны.
— Конечно, — даже слишком громко откликнулась русоволосая девушка, выдавая своё состояние.
Сильвия с готовностью обернулась, перекидывая волосы вперёд через плечо. В отличие от неё, Агидель не стала долго бороться с искушением. Она сразу опустила ладони на бёдра, смещая их на упругую подтянутую… «Какие ножки!» — в голове прозвучала фраза, брошенная одной из похотливых курв прошлой ночью, но сейчас Агеллон это даже не злило. Трудно отрицать правду — телосложение охотницы было немного необычным, но очень притягательным. Жилистая, высокая, Сильвия давно перестала казаться нескладной — тренировки сделали своё дело. Поднимая ладони выше, едва не обронив при этом мочалку, капрал не отказывала себе в удовольствие прочувствовать силу, что крылась в мышцах спины русоволосой. Малость привстав на мыски, Агидель нежно коснулась губами выступающей косточки на шее, ненадолго задержав поцелуй.
От этого простого, но очень явного сигнала, дочь леса чуть вздрогнула, а потом наклонила голову, будто выражая свою покорность. Рыжеволосая принялась плавными движениями намыливать спину девушки, хотя с куда большей готовностью она бы отбросила мочало, прижавшись грудью и сама двигаясь, усиливая трение кожи о кожу… «И что тебе мешает?» — прозвучал соблазнительный ехидный голосок внутри головы. «Да и правда, а что мне мешает?» — задумалась Агеллон. Если охотница возмутится на подобные действия, это её право, но что-то подсказывало — не возмутится. Проведя ладонями вниз по спине, Агидель неспешно провела пальцами по бокам дочери леса, выпуская мочалку. Та с тихим шлепком упала куда-то на пол. Положив руки на живот охотнице, Агидель прижалась грудью к её спине, начиная незамысловатые движения.
Сильвия чуть дар речи не потеряла. У неё перехватило дыхание от действий возлюбленной. Неужели та, наконец, научилась верно распознавать желания? И вот же странно, даже объяснять ничего не пришлось. Всё было, как говорили подруги. Она знала — миг настал. Не так, как ей грезилось, но было ли от этого хуже? Конечно, нет! Особенно когда возлюбленная немного толкнулась вперёд, прижимаясь пахом к её ягодицам. «О Фрая!» — ноги чуть не подкосились, и дочь леса сильнее нагнулась вперёд, мечтая только о том, чтобы руки Агеллон, невольно оказавшиеся у неё на груди, сместились ниже.
— Пену бы смыть… — хрипло проговорила едва не на ухо рыжеволосая.
— А-ага, — ощущая приятное покалывание по всему телу, еле ответила сероглазая девушка, едва державшаяся, чтобы не опуститься на пол бани.
— Подашь воды? — Агидель с огромным трудом заставила себя выпустить красавицу из объятий.
— Сейчас… — думая только о том, как бы вновь почувствовать прикосновение этих умелых нежных рук, Сильвия сняла с кладки две бадьи, на сей раз, начиная смешивать воду с той, что осталась неподалёку от лавки.
Она не собиралась допускать недавней ошибки с холодным обливанием, которое, правда, даже помогло ей прийти в себя, но когда подошла рыжеволосая, вновь обнимая со спины, охотница напрочь забыла, какая вода, где находится. Агеллон повезло — ей досталось ведро с разбавленной, а вот Сильвия второй раз за это утро окатила себя студёной. Дыхание перехватило, но уже не от чувств, а от холода. Коротко взвизгнув, она ринулась к возлюбленной, ища тепла в её объятиях.
— Сильвия… Ай! — вскрикнула и капрал, когда её разгорячённой тёплой кожи коснулась охотница.
— Я опять напутала, — мелко подрагивая, но прижимаясь ещё сильнее, дочь леса обвила руками её шею.
— Я почувствовала, — хихикнула та, но не отстранилась. Казалось бы, этот резкий контраст должен был слегка сбить желание, но куда там. Это словно придало особенности их моменту, — согреть тебя? — с улыбкой прошептала Агидель, прижимая к себе девушку из Литау.
— Как? — слегка улыбнулась Сильвия, но голос слегка дрогнул.
Вместо ответа Агидель приникла долгим жарким поцелуем к губам Сильвии. Медленно прикрыв глаза, охотница неспешно ответила на поцелуй. Агидель нежно сжала губами её губу, затем на мгновение отстранилась, и после их губы вновь слились. Охотница слегка приоткрыла рот, чувствуя горячее дыхание своей девушки, а затем нежное прикосновение языка, заставившее её сильнее сжать пальца на коже Агеллон.
Голубоглазая соблазнительница была права. Это согрело её в считанные мгновения, а может всё дело в том, что небольшое помещение походной бани прогревалось очень быстро? Какое это имело значение, если охотнице стало так хорошо, как никогда ещё в жизни! Особенно в тот миг, когда возлюбленная плавно раздвинула ногой её ноги. Нежная кожа внизу мгновенно ощутила это прикосновение, Сильвия чуть согнула колени, желая ещё сильнее, ярче, почувствовать это касание. От страхов и сомнений не осталось следа. Да она бы вечность могла наслаждаться этим мгновением, но Агидель, вновь уловив состояние девушки, то, как она подавалась навстречу, опустила руки со спины на поясницу, затем ещё ниже, и всё это не прекращая целовать.
Сама толкнувшись вперёд, Агеллон постаралась направить девушку к лавке, возле которой они и замерли, и всё это, не прекращая поцелуя. Обе чуть через эту лавку не перелетели, в последний миг, кое-как сохранив равновесие, и ненадолго прервавшись. Словно цепляясь за последнюю возможность, Агидель привстала на мыски, снова на мгновение коснувшись нежных губ возлюбленной.
— Согрелась? — быстро улыбнулась рыжеволосая, смотря прямо в тёмные от желания глаза.
— Ещё нет, — сделала вид, что вздрагивает дочь леса, хотя вздрагивала отнюдь не от холода.
Любое, даже мельчайшее прикосновение доставляло ей доселе невиданное удовольствие. Оно не шло ни в какое сравнение с тем, как они пытались ранее стать ближе. Кожа по всему телу покрылась мурашками, отдаваясь столь приятным покалыванием, что от него даже сводило дыхание. Всё было прямо как тем туманным утром…
После ещё одного поцелуя, охотница, не размыкая век, задрала шею и слегка наклонилась назад, позволяя Агидель впиться губами в кожу. Сильвия плавно опустилась спиной на дерево, немного жалея, что эта лежанка была узковата, однако она, ни за что бы сейчас не остановилась. Особенно когда возвышавшаяся над ней Агидель не могла отвести взора, жадно разглядывая тело девушки так, будто увидела впервые. В тусклом желтоватом свете немногочисленных лучин кожа Агидель притягательно поблёскивала, слегка скрываемая тенью.
Капрал неспешно перемахнула одной ногой через лавку, опустив взгляд на столь притягательную охотницу. Только теперь рыжеволосая поняла, насколько же Сильвия загорела в сравнении с весной — вся её кожа стала намного темнее в сравнению с тем, насколько бледной была кожа самой Агеллон, всё время скрываемая от солнца рубахой и штанами. Она только всё не могла взять в толк, когда и как её избранница успела так загореть, но и не это заботило в тот миг, когда Сильвия, такая красивая, такая трепетная, такая любимая, была перед ней. Взор немного сместился к рукам, украшенным далканской вязью. Вчера она едва ли заметила, поглощённая всем обликом русоволосой красавицы, но сейчас подмечала и то, насколько гладкой, бархатистой была кожа дочери леса. Медленно опускаясь поверх, капрал тихо прошептала:
— Ты самая красивая, Сильвия, — голос чуть не дрогнул, когда она вновь поцеловала девушку.
Руки охотницы легли на лопатки рыжеволосой. Вначале немного несмело, но всё больше увлекаясь поцелуем, она принялась всё ощутимее исследовать касаниями пальцев спину Агидель. Проводила вдоль позвоночника, поднималась к шее, дотрагиваясь до её волос. Те после стрижки малость покалывали, но приятно. Увлечённая этими ощущениями, Сильвия даже не сразу сообразила, что обнаружила особо чувствительное место на теле возлюбленной — опустив одну руку к нижней части спины, она ощутила едва заметное движение Агидель, слегка, но настойчиво ткнувшей её руку локтем, заставив спустить ту ещё ниже. Девушка повиновалась, скользнув ладонью по мокрой разгорячённой коже. Прервав поцелуй, Агидель тихонько простонала ей прямо в губы. Русоволосой понравилась эта реакция. Осмелев ещё больше, она второй рукой провела до поясницы, сместила её ниже, чуть сгребла пальцы и легонько вцепилась короткими ногтями в нежную плоть. Кажется, что-то подобное делали Марика с Селимой, но все мысли вылетели из головы, когда в ответ на её действия Агидель прижалась сильнее. Сильвия чувствовала, как соприкасаются их груди, разнося новую волну возбуждения по всему телу, выбив стон уже из её собственных уст.
— Хочу тебя, — выдохнула Агеллон, для которой этот звук стал тем самым сигналом, и девушка, смещаясь ниже, прошлась дорожкой поцелуев до груди охотницы.
Быстро целуя вначале затвердевшую кожу, перекатывая бугорок соска под своим языком, играя с ним, рыжеволосая внимательно наблюдала за реакцией своей девушки, определяя, что той понравится больше всего. Сильвия смежила веки от удовольствия, даже одну ладонь опустила себе на подбородок, закрывая рот, но когда Агидель немного сдавила зубами плоть и принялась часто двигать языком, не выдержала. Устремив руку к волосам Агеллон, чуть хватая, охотница тихонько застонала, слегка двинувшись всем телом.
Немного приподнявшись, рыжеволосая ловко юркнула рукой меж их тел, проводя по плоскому животу, добираясь до паха, следуя дальше, пока не остановила пальцы на нежных складках кожи. Аккуратными прикосновениями она провела по линиям сгиба ног девушки, не желая напугать её, как в прошлый раз. В этот раз Агидель боролась со своими желаниями, в первую очередь, следя за реакцией охотницы. Русоволосая не размыкая век, лишь глубоко выдохнула.
Агидель аккуратно сместила руку, проведя трепетно кончиком одного лишь пальца. Тут уж она сама чуть не охнула, осознав, как на самом деле хотела её девушка. Кожа вся была влажной и разгорячённой, и отнюдь не из-за того, что они даже вытереться толком не успели. Трогая девушку там, она продолжала дразнить грудь возлюбленной, уже выяснив, что ей нравилось чуть грубее. И кто бы мог подумать, что эта прежняя тихоня подвержена подобному? Впрочем, двигая пальцами, Агеллон не спешила проявлять подобное отношение везде, прекрасно помня о том, как переживала в первый раз сама и какие неприятные чувства возникли у неё.
Дыхание и тихие стоны Сильвии усиливались пока рыжеволосая перебирала пальцами, когда нашла крохотную точку и теперь постоянно касалась её. Дочь леса замотала головой из стороны в сторону от непреодолимого удовольствия. До этого она ощущала лишь отголоски, приятные, но не сводящие с ума, а теперь только мечтала о том, чтобы эти чувства нарастали, не ослабевали, продолжались… Смущение и неуверенность пали под напором страсти.
— Аги… Агидель, — кое-как сумела позвать она, слегка поднимая голову, чтобы взглянуть в глаза любимой. — Пожалуйста… — вымолвила Сильвия, ощущая непонятную ей слабость на сгибах рук и ног, от которой едва не сбивалось дыхание. Больше не было возможности делать плавные движения, она не могла контролировать собственное тело, но это более не пугало. Вот откуда та необычная реакция, которую она наблюдала в тот день у озера.
Смущение всё же напомнило о себе, когда рыжеволосая красавица отвлеклась от ласк, поднялась и уверенным жестом развела её ноги в стороны, смещаясь гораздо ниже. Этот миг дочь леса запомнила на всю жизнь. Вот она, вся обнажённая, на этой лавке, с распущенными влажными волосами, как обезумевшая смотрит на Агидель, видит, как та касается её ног, как ладони скользят по гладкой поверхности кожи, а дальше…
«Ободралась вся о ветки» — отдалённо подумала Агеллон, проводя по свежим царапинам, но это была последняя отвлекающая мысль. Затаив дыхание, она постаралась улечься так, чтобы было и самой удобно, насколько позволяла эта треклятая скамья, а потом приникла губами к истекающему соком бутону, высовывая язык, пробуя на вкус. Податливое лоно легко приняло её. Сильвия ахнула так, что рыжеволосая подумала, будто перестаралась и на краткий миг отстранилась. Капрал даже удивилась. В повседневной жизни голос дочери леса, за редким исключением, был тихим и размеренным, но сейчас она ахала так, словно до того постоянно сдерживалась.
Охотница, испытывая подлинное удовольствие, даже чуть испугалась этой паузы и, не раздумывая, опустила обе руки на голову Агидель, наклоняя её обратно. Та послушалась, однако умерила свой пыл, целуя внутренние стороны бёдер, постепенно приближаясь обратно. Это было приятно, но не так как до этого. Стоило бы подать знак. Но как? А вдруг опять она всё испортит? Сильвия поморщилась, понимая, что сейчас такого уже точно не будет. И ответ на другой вопрос пришёл сам собой. Чем ближе была возлюбленная к пышущей жаром плоти, тем громче принялась стонать Сильвия, каждый раз ощущая мурашки от собственных стонов, но её это уже не волновало. Вот только когда язык возлюбленной коснулся заветного местечка, возбуждение вкатило так, что и простонать не получилось — она даже вдох сделать не успела. Дыхание в один миг сбилось, а мышцы едва ли не сковало, заставив отдаться волне чувств. Охотница резко дёрнулась, ноги, разведённые по разным сторонам лавки, упёрлись пятками в пол, слегка выгибая таз навстречу губам возлюбленной. От удара ног о пол по телу разнеслись искры боли, непонятным образом усиливая волну удовольствия.
Агидель очень хорошо считала это движение, ощущая правоту своих действий, но вновь немного замедлилась, пробуя разные касания, стараясь определить, что нравилось девушке больше всего. От подобного разнообразия, чередующегося, длящегося чуть больше или чуть меньше, Сильвия в такт двигала тазом, с каждым разом делая эти движения всё более несдержанно, стонала громче, но пока лишь сбивала с толку. Агеллон подумала, что раз уж некий схожий приём сработал с грудью, то и тут стоит испробовать. Вытягивая язык вперёд, напрягая его мышцы, она будто акцентировала касания, сделав их более выраженными, несдержанными, даже жёсткими.
— Лерва блэт… Обиситься можно! — вдруг выругалась русоволосая красавица, уронив голову обратно и приложившись затылком о дерево, одновременно ещё и сильно ударив обе руки о края узкой скамьи под собой.
Из глаз чуть звёзды не посыпались. Может, даже и не от боли. Её целиком захватили эти новые ощущения. Голова шла кругом, теряя связь с реальностью, уже не давая осознавать, где она находится. Возбуждение, плотно охватило всё тело, казалось, она ухнула на дно глубочайшего озера состоящего из сплошного потока удовольствия, и этот поток тянул её всё ниже, а потом… Потом верх и низ поменялись местами, слившись в одну сплошную круговерть. Импульс, пришедший откуда-то снизу, вспыхнув жаром и удовольствием, разнёсся по всему телу. Не контролируя себя, Сильвия протяжно с хрипом простонала, резко дёрнув вверх ногами, заплетая их позади спины Агидель, заставляя прижаться её сильнее. И вот тогда эта любимая рыжая плутовка вновь скользнула языком прямо в лоно, а затем накрыла губами самую горячую точку, жадно втягивая и одновременно надавливая туда кончиком языка.
Из самых глубин безбрежного моря наслаждения Сильвия взлетела в невероятную даль облаков, переживая ярчайший миг своей жизни, а потом рухнула обратно, да так и осталась лежать, содрогаясь всем телом, делая быстрые вздохи. Малейшее касание Агидель, кажется, успевшей испугаться и ошалеть, дарило новое наслаждение. Пусть не такое сильное, но очень приятное. Рыжеволосая красавица сместилась вверх, быстро целуя её, и высовывая язык навстречу касанию, сливаясь в новом долгом поцелуе. Сильвия в полной мере поняла выражение Марики, когда та сказала, что Селима «сладкая»…