Духом и Сталью: Сильнее тебя

      — Селима! Помедленнее, куда ты так спешишь? Уж поверь, успеем, вся ночь впереди! — засмеялась Огинь, когда они с далканкой чуть не запнулись о растянутую верёвку от одной из палаток. — Мне и ночи мало будет! — уверенно заявила черновласая, быстро обернувшись и одарив любимую задорной улыбкой.       Не сбавляя ходу, она хотела как можно скорее оказаться в их палатке, ведь в голову с каждым мгновением лезли совсем уж дурные мысли. Казалось бы, всё сложилось как нельзя лучше. Селима быстро отошла от приступа ревности, простив Марике танец с охотницей, да ещё и сама заставила любимую понервничать. Она тоже успела покружиться с русоволосой, да ещё и два раза, но какого тайхрана надо было задавать Сильвии эти глупые вопросы? Селима ведь знала, что была неотразима! Растерялась? Наверное… Но почему? Что так смутило? Неужели то, как эта лесная лань бережно обходилась с ней? И не в первый раз уже, если подумать. Сильвия была заботлива, обходительна, доброжелательна, и танцевала она замечательно… «Что-о-о?!» — перед входом в палатку дочь гор резко остановилась, пропустив вперёд Марику. «Матерь гор! Твоя непутёвая дочь совсем ошалела!» — помотала головой далканка, вспоминая, как сама же истово прижималась к русоволосой девушке. Не от этих ли размышлений она так и бежала сюда, дабы поскорее развеять этот тайхранов морок, слившись с Марикой в захватывающей пелене страсти и любви?       Сконцентрировав внимание на том, как беловласая забирается в укрытие, Селима не стала медлить, а ринулась следом. Растопырив пятерню, она немедля приложилась ладонью о ягодицы, ещё и вцепившись пальцами в плоть, скрытую обтягивающими штанами. Марика громко вскрикнула, больше от удивления, нежели от боли. Далканка просунула голову за полог и навалилась на спину любимой, прижимая её к расстеленному одеялу. — Селима! — повернула голову Огинь, силясь впотьмах разглядеть выражение лика дочери гор. — Да? — горячо прошептала та, приблизив лицо, и зарылась в белые волосы, обхватывая губами ухо. Её язык скользнул в раковину, и она с ещё большим желанием сжала губами ухо блондинки. — Что ты… ох… — Марика не успела закончить фразу, ощущая, как по всему телу пробегает волна удовольствия от этих ласк, в то время как руки любимой переместились сначала на бёдра, а теперь подбирались к пряжке ремня. — Я же сказала, что хочу тебя, — даже как-то властно ответила Селима, отодвигая в сторону волосы и припадая долгим поцелуем к шее, там, где пульсировала вена, качающая кровь.       Несколько раз проведя языком, она впилась зубами в нежную кожу, идеально выдерживая тонкую грань меж болью и наслаждением. Дворянка вмиг расслабилась, мягко опустившись на одеяло, и прикусила нижнюю губу, немного удивляясь этому порыву. Дочь гор в своих всполохах желания действительно была резка и порывиста, но кажется, никогда прежде не проявляла такой настойчивости. Решив проверить серьёзность настроя, Марика попробовала было слегка перевернуться и полностью забраться в палатку, но новый укус, куда более болезненный, сопровождаемый ещё одним шлепком, быстро убедил девушку прекратить эти попытки. А вот действия далканки увенчались успехом. Пряжка на поясе раскрылась с лёгким металлическим звоном, и пальцы Селимы тут же забрались под ткань. — Ничего, что нас с улицы могут увидеть? — с лёгким смешком поинтересовалась Марика, краем глаза едва видя лик любимой. — И плевать, — небрежно ответила та, схватив зубами край рубахи, начиная стягивать её в сторону, оголяя плечо. — Зачем тогда мы ушли от костра? — развеселилась блондинка. — Тут удобнее, — Селима наконец-то преодолела сопротивление ткани, касаясь нежных складок кожи, добираясь до заветного бугорка.       Марика, ощутив это прикосновение, вместо связного ответа судорожно выдохнула, прикрыв веки. Было необычно, но очень приятно и как-то волнующе. По правде, она думала о их близости едва начался танец, но и не подозревала, что всё обернётся так. Видимо, возбуждение оказалось даже сильнее, чем предполагала Огинь. Селима покрывала поцелуями оголённую кожу, прикусывала, проводила влажные дорожки, но своих ласк там, внизу, не прекращала, начиная вызывать из груди дворянки тихие стоны. На это даже среагировал змей, поднимая голову и как-то удивлённо шипя. — Я тебе сейчас пошиплю! — мгновенно огрызнулась дочь гор, — а ну уполз в угол, свернулся там и замер!       Беловласая бы даже сейчас улыбнулась, если бы не сконцентрировалась на приятных ощущениях, что дарили ловкие пальцы возлюбленной, а та, ощутив, как завелась Марика, наконец-то позволила им обеим полностью забраться в палатку, сменив не самое удобное положение. Но только Огинь попробовала перехватить инициативу и перевернуться, оказавшись на Селиме, как её тут же вжали в пол. — Даже не думай, — властно распорядилась дочь гор, пристально посмотрев в зелёные глаза.       Схватив блондинку обеими ладонями за руки чуть выше локтей, не ослабляя хватки, далканка нагнулась, прильнув к губам. Марика попыталась ответить на поцелуй, но Селима нагло дразнилась, прерываясь сразу, как только та пыталась его углубить. Это раззадоривало ещё больше, всё сильнее погружая разум в сладкую пелену. Дворянка чувствовала на губах еле заметное дрожащее дыхание дочери гор. Вот и сейчас, в очередной раз прервавшись, Марика, словно затерявшись в наслаждении, даже вытянула навстречу поцелую кончик языка, но в тот же миг резко вдохнула, тихо захрипев, ощутив, как Селима быстро провела рукой ниже, без промедления войдя внутрь пальцами.       Приятные мурашки пробежали по коже, стоило Селиме различить в темноте, как её красавица резко запрокинула голову назад, со всей силы ударившись затылком об расстеленное одеяло. Немногочисленные пылинки взметнулись в воздух. Далканка аккуратно сместилась, улёгшись сбоку, лишь накинув ногу на ноги возлюбленной, сплетая их вместе. Она пристально и с наслаждением наблюдала за реакцией Марики на ласки, хорошо чувствуя, как её тело реагирует на каждое движение. В затуманенном сознании настойчиво металось желание прильнуть к этим влажным пьянящим полуоткрытым губам, не давая возможности сделать вдох, но дочь гор неистово желала отомстить за то, что Марика пригласила на танец Сильвию.       Чуть расслабив пальцы, далканка сместилась выше, действуя чуть нежнее, позволяя отдохнуть. В этот раз вина была не только на дворянке. Задумавшись, Селима приблизилась к лицу, сплетая их языки в поцелуе, а после начала спускаться дорожкой ниже по телу, стараясь не разрывать прикосновения их тел.       Она замедлилась на шее, ощущая, как Огинь положила руки ей на лопатки, бережно прижимая к себе. Немного помучавшись с застёжкой, Селима сняла и раздражённо откинула в сторону бюстье Марики. Проведя кончиком языка меж грудей, далканка неспешно поднялась к набухшему соску, обхватывая его губами, слегка посасывая и прикусывая. Вздохи и стоны любимой от каждого её движения заставляли едва ли не дрожать, но дочери гор по-прежнему не давала покоя собственная реакция после танца с Сильвией. Эти мысли всё никак не хотели отпускать её разум, новой и новой волной напоминая о себе. Несомненно, она сделала это только лишь из-за Марики, чтобы заставить ту ревновать, но почему же ей было так хорошо в объятиях русоволосой? Почему она задала тот тупой вопрос? Это злило…       Марика громко застонала, когда Селима до боли сжала зубы на её соске и резко усилила давление пальцами внизу. От неожиданности дворянка согнула ноги в коленях, запутавшись в полуспущенных штанах. Кажется, чернявая намеренно не снимала их полностью, дабы сковать движения. В следующий миг Селима резко задрала рубаху, накрывая ею лицо и тем самым сковывая руки. — Не вздумай снимать, — быстро поднявшись выше, прошептала Селима. Она ещё сильнее задрала ткань, заведя её за голову Марики, заставляя придавить её затылком.       Не успела Огинь сказать и слова, как далканка, проведя языком вдоль шеи, снова вцепилась в сосок, а после сжала обе груди ладонями. Пальцы смяли мягкую кожу до боли, впиваясь ногтями, заставляя ещё один стон выпорхнуть из уст. Получив плату, Селима начала чуть нежнее массировать груди, одновременно спускаясь дорожкой поцелуев вдоль живота. Миновав пупок, она сместила руки ниже, не отрывая пальцев от кожи, и остановила их на поясе.       Селима, не спеша, наращивала темп движений, учащая поцелуи и начиная слегка сжимать кожу губами. Марика хотела спустить руки и толкнуть голову чернявой ниже, но не могла этого сделать. Ткань её рубахи совсем запуталась, или это наоборот она так сильно прижимала голову к полу, что не давала самой себе высвободить руки?       Далканка хорошо ощущала притягательный аромат, чувствуя этот манящий вкус на языке, но она хотела поиздеваться, помучить бесову Марику, судорожно вздрагивающую едва ли не от каждого прикосновения её губ. Стоило им дотронуться до кожи всего в мгновеньях от полыхающей плоти, как блондинка резко напряглась, чуть приподняв таз. Улыбнувшись, Селима намеренно сместилась чуть в бок, высунув язык, медленно проводя им сверху вниз едва ли не по бедру. — Селима… Селима! — взмолилась Марика, начиная сотрясаться всем телом.       Далканка не поддалась на эти стоны. Они лишь принесли ей неистовое наслаждение. Девушка медленно провела языком по второй стороне, чувствуя, как блондинка желает обхватить её спину ногами, как часто делала, и прижать к себе, но в этот раз штаны не позволяли подобного.       Огинь была в полной власти кареглазой. Словно вспышка, непонятная, тягучая, застилающая взор, мелькнула перед закрытыми глазами, ослепив. От резкого вдоха она едва не подавилась, втянув в рот край своей же рубахи. — К бесам, — прошептала магнатка, через силу выдёргивая руки из рубахи и выкидывая кусок ткани куда-то прочь.       Марика протянула ладони к голове чернявой искусительницы, прижимая ту сильнее, ощущая каждое движение её языка, как та напрягает губы, затем вдох. Воздух, будто бы обжигающе-ледяной, обдаёт всё внизу и снова ошпаривающие жаркие губы возлюбленной. От наслаждения Огинь едва не позабыла как дышать. Вдох. Лёгкие наполнились чуть спёртым воздухом палатки, и в голове словно бы прояснилось. Разум начинал работать, или же он и так работал, а сейчас лишь прошёл этот опьяняющий эффект. От негодования девушка сильнее сжала пальцы…       Селима почувствовала, словно тысячи игл воткнулись в кожу головы. Было больно до слёз, но вместе с тем, была бы возможность, она бы победоносно завизжала. Именно этого она хотела! Хотела, чтобы Марика от удовольствия перестала контролировать свои действия, утонула в наслаждении, запомнила этот яркий миг. Кареглазая начала ускорять движения губ, снова чередуя их с движением языка, жадно слизывая сладкий нектар. Она поглаживала напряжённые ноги блондинки, не давая им сжаться, но этого было мало, Селима чувствовала каждой клеткой своего тела, ощущала своим ртом.       Скользнув ладонью по мокрой от пота внутренней стороне бедра, далканка неспешно ввела пальцы внутрь, размеренно ими двигая. Сейчас она старалась быть медленнее и нежнее, чтобы любимая привыкла к этому. Теперь Селима не хотела действовать грубо, как в самом начале. Вскоре к вздохам блондинки добавились всхлипы, но та по-прежнему продолжала со всей силы тянуть далканку за волосы, прижимая к себе. — Не так быстро, — прервавшись, чернявая резко встала, через боль в волосах пересилив хват Марики, и тут же резко перевернула беловласую на живот, и снова скользнула рукой меж ног, не останавливая ласки. — Курва! — выдохнула Огинь, не в состоянии из такого положении контролировать свою девушку. — Пока нет, — довольно хмыкнула дочь гор, навалившись всем телом.       С лица стекали капли пота, падая на такую же взмокшую кожу спины блондинки. Её волосы спутались, неряшливо рассыпались по одеялу, несколько прядей прилипли к спине. Марика опустила голову вниз к груди, пытаясь сопротивляться одурманивающим чувствам, и сквозь сумрак палатки смотря назад на согнутые колени кареглазой девушки. От наслаждения она неспешно выпрямила свои ноги, почти что лёжа на животе, и ощутила, как далканка всем весом навалилась сверху на спину. Согнув ногу в колене и просунув меж её ног, Селима не позволила свести их вместе. От того, что Марика лежала, пальцы чернявой ещё сильнее давили на нежные разгорячённые ткани, причиняя уже скорее боль, но и она тонула в невероятных, доселе не испытываемых ощущениях.       Далканка вдруг чуть приподнялась, но вскоре, если бы у Марики была возможность, она бы точно едва ли не облила возлюбленную всеми ругательствами, что только знала. Селима развернулась и вальяжно уселась ей на спину, почти на голову, лишив шанса хоть немного приподняться, и мало того, что кареглазая продолжила ласки одной рукой, она снова вошла внутрь пальцами второй руки, заставляя мышцы тела биться в судорогах от наслаждения. Не желая огласить палатку своими стонами, Огинь со всей силы впилась зубами в одеяло, дыша сквозь ткань.       «Вот же курва горная» — промелькнула мысль в голове Марики. А с чего всё началось? Почему это случилось, ведь у них обеих не было планов вот так сбегать с праздника? Они хотели проследить за Сильвией, и только убедившись, что у дочери леса всё хорошо, уйти, но этот танец… Кажется, Марика начала думать о грядущем ещё до него, стоило ей увидеть танец Сильвии с Селимой. Чем дольше она следила за тем, как охотница нежно обходится с её девушкой, как Селима сама прижимается к охотнице, вот тогда, именно тогда у неё и возникло это желание. Русоволосая болотная лерва! Она ведь знала, эта литаусская сурта знала, как Марика себя будет чувствовать…       Мысли в тот же миг вылетели из головы от всепоглощающей и ослепляющей волны. Не в силах сдержать эмоций, беловласая уткнулась лицом в одеяло, издав тяжёлый стон. Ощутив, как организм требует отдыха, она решила воспользоваться своим преимуществом. Едва заметные искры проскочили в её глазах и, почувствовав приток сил, поймав момент, Марика резко перевернулась на спину, одновременно схватив удивлённую кареглазую за край штанов. Едва ли не сорвав их до колен, она заставила Селиму сесть и тут же прильнула к обжигающей плоти. — Марика… — тихо прошептала Селима, закусв губу, но вырываться не стала.       Далканка наоборот спустила штаны, насколько позволяло тело Марики, и нагнулась, снова опуская голову меж ног возлюбленной. Было неудобно, тайхрановы штаны не позволяли раздвинуть ноги нормально, из-за чего она лишь ещё сильнее обездвиживала ими блондинку, но оно было и к лучшему. Снова прильнув губами к ароматному цветку, Селима наконец-то смогла полностью раздеть девушку, с раздражением откинув прочь её штаны. Чернявая мысленно улыбнулась маленькой победе, ведь, кажется, это был первый раз, когда любимая первой осталась без одежды, но прочувствовать этот миг девушка так и не смогла. Бесова Марика едва не лишила её рассудка своими движениями.       Прикрыв глаза, восстанавливая дыхание, Селима опустила голову, вновь почувствовав этот незабываемый вкус и вновь взор начал тонуть в белой пелене. Дочь гор решила не противиться. Прикрыв глаза, она встретила этот новый порыв, который, как и ожидалось, не был таким уж сильным, но не стоило давать беловласой думать так же. Далканка, как и Марика в ту ночь в лесу, расслабила тело. Она понимала, что Огинь останавливаться не будет, но так можно было собрать силы для…       Снова ощутив губы Селимы у себя меж ног, Марика от неожиданности даже отпустила её бёдра, оставив длинные красные царапины на коже. Лерва горная! Желание перенять инициативу не пропадало, но сил на это с каждым мигом становилось всё меньше. Откуда в этой плутовке появилась такая черта? Только Огинь вознамерилась опять прильнуть к лону далканки, как та встала, резко избавившись от всей одежды, и тут же впилась в её губы, углубляя поцелуй, нагло просовывая язык в рот, требуя того же от Марики. Она ответила на поцелуй, обняв кареглазую, а та вновь опустила руку меж её ног, продолжая ласки, но Марике было уже плевать. Она обняла возлюбленную, прижимая её голову, желая, чтобы девушка легла сверху, но Селима всё не поддавалась. Подогнув колени, сидя рядом, она продолжала двигать пальцами, одновременно не прерывая поцелуй.       Пару раз скользнув слабыми пальцами по спине и плечам возлюбленной, не в силах прижать её сильнее, Огинь почему-то ощутила непреодолимое чувство тревоги, словно ещё мгновение, и она окажется во тьме, совсем одна, ей не хотелось отпускать Селиму. — Селима, — всхлипнула Марика сквозь поцелуй. — Что такое? — улыбнулась кареглазая, прервавшись и заглянув прямо в глаза. — Селима… Будь со мной, не оставляй меня, — прошептала девушка, едва сдерживая слёзы, навернувшиеся на сияющих зеленью глазах. — Я буду с тобой вечно, — тихо пообещала далканка, снова слившись в поцелуе.       У Марики пропало желание перенять инициативу, ей уже было достаточно, что Селима, её Селима, рядом с ней, она любит её. Огинь погрузила пальцы в волосы чернявой, прижимая её голову сильнее, а вторую руку опустила поверх руки далканки, надавливая, словно запрещая останавливаться. Раньше Марика боялась уступить, не хотела выглядеть слабой перед своей девушкой, но сейчас, в этот миг, было можно. Блондинка прикрыла глаза и, запрокинув голову, позволила Селиме впиться в её шею так, как она этого желала.       Улыбка скользнула по лицу, когда она ощутила боль от укуса кареглазой. Хотелось ещё, и вскоре последовал новый укус, как добавление к ласкам, которые Селима ей доставляла рукой. Свободной рукой далканка ещё и обняла Огинь, слегка поглаживая кожу большим пальцем. В следующий миг она спустилась чуть ниже, нежно коснувшись губами соска девушки. Селима обхватила его, чуть поводя языком вокруг, а после жадно накрыла ртом. — Ты меня с ума сводишь… Я словно не в себе, эти п… пады настроения, — дрожащим голосом усмехнулась Марика, запрокинув голову, но любимая ничего не ответила.       Девушка лишь продолжала сосать её грудь и начала ускорять движения своих пальцев. Беловласая хорошо ощутила, как все мышцы тела непроизвольно резко напрягаются от ласк далканской красавицы. Сколько они уже были в палатке? Может все уже давно пошли спать, и лишь они двое только не спали, Марика не знала, да и не хотела знать ответы на свои вопросы, погружаясь в сладкую пелену удовольствия и неги, сознание покидало её…       Она резко распахнула глаза, чуть встрепенувшись, пытаясь осознать, что же произошло. Всё тело было мягким и ленивым, оно неохотно отвечало на попытки своей хозяйки двигаться. Рядом послышался довольный, чуть сдавленный, смешок. — Тсс, — нежно успокоила Селима, поглаживая длинные белые волосы. — Что… — хрипло вымолвила Марика и, прочистив горло, закончила свой вопрос, — что произошло? — только сейчас дворянка осознала, что валяется на одеялах, а рядом, подперев голову одной рукой, лежит возлюбленная. — Ну, — загадочно протянула плутовка, отведя взгляд хитрых карих глаз, — сначала ты сказала о своих перепадах настроения, потом тебе стало так хорошо, что ты даже стонать не могла, только пару раз выругалась, а потом тебя затрясло так, что я сама испугалась. Мы с тобой упали на одеяла и, кажется, ты ненадолго просто вырубилась, — поведала Селима, переведя на возлюбленную довольный взор и начиная сильнее улыбаться. — Приехали, — ошалело проговорила Огинь, устало откинув голову на одеяло, чувствуя, как пересохло в горле. — Мне показалось, что тебе очень понравилось, — прильнув ближе, дочь гор быстро поцеловала немного распухший сосок. — У меня такое впервые, — хрипло призналась Марика, ощущая, как по телу волной пробегают мурашки удовольствия даже от таких лёгких прикосновений. — Ох, я буду считать это комплиментом в свою честь, — обрадовалась далканка, немного задирая нос, — Та, кто своими ласками заставила Марику Огинь потерять сознание. Неплохо звучит, да? — обрадовалась она. Резко усевшись на живот, Селима прильнула к её губам, а после нежно провела носом по носу девушки, смотря той в глаза. — Ты же понимаешь, что я этого просто так не оставлю? — начала улыбаться магнатка, пытаясь сгрести чернявую в объятия, — только попить бы… — Ах, я сурта пустоголовая! — чуть не подскочила на месте Селима, — как же это я забыла? — девушка потянулась куда-то в один из углов палатки, и, кряхтя, с усилием заставила лежащий там бочонок подкатиться ближе. — Вот! Это мой подарок тебе! Сама сделала! — гордо сообщила дочь гор. — Бочка? — слегка изогнула бровь Марика, ехидно улыбаясь. — Её содержимое, — капризно возмутилась возлюбленная. — Бочку я стащила у олуха Махейма. Я хотела приготовить нашу раккы, но получилась настойка, на вкус даже приятнее, — быстро проговорила далканка, метнувшись за флягой. — И что же ты там настояла? — слегка приподнялась на локтях Огинь, наблюдая за действиями возлюбленной, силясь при этом не смотреть куда-то кроме лица. — Это вино, смешанное с мёдом и ягодами, и небольшой секретный ингредиент, — улыбнулась далканка, вытащив пробку и подставляя флягу. — Не хочу, — капризно заявила беловласая, рухнув обратно на одеяла, — обычной воды нет?       Услышь такой отказ ещё недавно, Селима, наверняка бы обиделась, но она хорошо изучила привычки Марики, особенно после стольких недель общения с охотницей. Магнатка могла упрямиться до одури, и это касалось всего. Но если уж дочери гор сегодня удалось пробить брешь в защите Огинь, позволив девушке утонуть в наслаждении, разве бы она не справилась с тем, чтобы соблазнить любимую попробовать напиток? — Нет. Только настойка. Уверена, что не хочешь? — как можно более отстранённо уточнила Селима, поднося флягу к своим губам. — Я не люблю напитки, в которых бывает какая-то взвесь, — резко покачала головой Марика. — Ну, как хочешь. Мне же больше достанется, — немного равнодушно пожала плечами кареглазая, и жадным глотком припала к горлышку, осушая содержимое. Ей даже не нужно было смотреть, как отреагировала любимая.       Огинь, наблюдая за тем, как пьёт красавица, судорожно вздохнула. Даже во мраке палатки она различила, что от губ девушки вниз быстро пробежала тонкая полоска пролитых капель. Жажда стала попросту невыносимой. А ещё Марика прекрасно понимала, что всё это сделано нарочно, дабы сломить. С самого начала торжества, что Селима, что бесова Сильвия, только и делали, что провоцировали. Магнатка решила держаться, даже если бы в этот миг умерла от жажды. — М-м-м, — протянула дочь гор, отирая губы тыльной стороной руки. — Извини, я… Я просто не могу переселить это чувство, — немного понуро проговорила беловласая. — Понимаю, — напротив, легко приняла её слова далканка, сделав ещё несколько глотков.       Дочь гор, молча, протянула руку, переплетая пальцы с пальцами Марики, чуть наваливаясь на неё. Зеленоглазая покорно улеглась на спину, смежив веки. Но только губы Селимы коснулись её губ, и Марика тут же ощутила, как прохладная сладкая жидкость заполняет рот, а дочь гор сильнее прижимает губы. Огинь открыла глаза, попытавшись оттолкнуть далканку, но та вцепилась в её плечи, до боли прижимаясь губами, не позволяя даже вдоха сделать. Лишь только почувствовав, что возлюбленная проглотила напиток, Селима с довольной ухмылкой отпрянула, хитро смотря на девушку. — Ах ты коварная курва, а я ведь тебе доверяла, — засмеялась Марика. — Как я поняла, пообщавшись с Сильвией — с тобой только так и нужно, — в ответ засмеялась Селима, легко слизав с уголка губ Марики небольшую каплю напитка. — И чего вас всех так и тянет в меня что-то влить? — вздохнула Огинь, приложив ладонь тыльной стороной ко лбу. — В этот раз хоть вкус приятный. — Так тебе понравилось? — чуть склонила голову на бок дочь гор, пытаясь одной рукой на ощупь найти флягу. — Даже больше, чем вино, — улыбнулась Марика. — А я знаю, как сделать его ещё вкуснее, — найдя флягу, выпрямилась далканка, а затем, поджав под себя ноги, села и снова наполнила её. — Да? И как же? — заинтересованно спросила беловласая, чуть приподнимаясь на локтях. — А вот так, — усмехнулась Селима, сжав локтями свои груди и, хитро извернувшись, вылила немного напитка в ложбинку, сразу переведя взгляд на блондинку. — Не могу устоять от нового ингредиента… — прошептала Огинь, быстро становясь на колени перед далканкой, — надо было сразу так предложить. — Только кормить тебя так не проси, — улыбнулась кареглазая, чувствуя, как Марика приникает к её коже своими губами, и чуть застонала, ощущая пробежавшую по телу волну приятной дрожи.       Селима тут же положила обе руки на голову Огинь, прижимая её к своей груди, и слегка отклонилась назад. Такой праздник у неё был впервые в жизни, и по большому счёту, он проходил гораздо лучше, чем она могла бы представить. Дворянка выпила всё до капли и, приподнявшись, слилась в поцелуе с возлюбленной, делясь с ней напитком. Их языки снова сплелись, и блондинка, чуть придерживая, опустила свою девушку обратно на одеяло. — Ещё хочу, — заключила Марика, сама найдя флягу, чтобы наполнить её настойкой.       Удерживая одной рукой небольшой сосуд, она прилегла рядом с дочерью гор. — Открой рот, — без своего привычного повеления попросила магнатка.       Селима послушалась, чувствуя как Огинь подносит к её губам флягу, и одновременно приближает лицо. Настойка потекла сверху, и дочь гор ловила тонкую струйку на язык. Марика присоединилась, перехватывая эти капли, порой их языки касались друг друга. Тогда напиток проливался мимо, но девушек подобное нисколько не заботило. Целуясь горячо и жадно, они в считанные мгновения опустошили флягу, продолжая наслаждаться этими ласками, вбирая вкус до малейшей капельки. — Этого слишком мало, — тихо вздохнула Марика, отстраняясь, дабы вновь наполнить сосуд, когда в голову ей пришла одна мысль.       В потёмках палатки Селима различила, как глаза Огинь засияли зеленью, и та двумя руками легко подняла бочонок, сделав несколько больших глотков. Пару капель напитка упали на живот чернявой, отчего девушка вздрогнула, ощутив прохладную жидкость. — Я рада, что тебе так нравится, — улыбнулась дочь гор. — Ещё как нравится! — выдохнула Марика и, вновь выпив, поставила бочонок на одеяло, резко падая вниз.       Нависнув над далканкой, она поцеловала её, вливая в рот немного напитка. Проследовав влажной дорожкой вниз по телу, слегка коснувшись сосков, беловласая принялась трепетно слизывать все капли с живота Селимы, опускаясь всё ниже, неспешно обхватывая руками бёдра девушки. Дочь гор в блаженстве прикрыла глаза, и лёгкая улыбка тронула её губы. Несомненно, этот праздник летнего Солнцестояния был лучшим в жизни. Наконец-то не одна, и не просто не одна, а с любимой девушкой, доверившей ей своё сердце, свою любовь, но…       Но почему чернявая не могла до конца забыться и расслабиться, словно упустила нечто очень важное? Что-то как будто тянуло её сейчас прочь из укрытия, приказывая закончить начатое. Ответ всплыл в голове образом одной надоедливой, настырной, невозможной, милой и забавной девчонки из Литау. Сильвия. Они ведь с Марикой условились, что присмотрят за подругой, но сбежали раньше времени. Тайхран бы побрал эту лесную лань! В иной день далканка бы и внимания не обратила, но в такой большой праздник Матерь Гор особенно зорко следила за тем, как исполняются данные обеты. — Марика, погоди, пожалуйста — тихо прошептала Селима, протянув ладонь вниз, подхватывая пальцами подбородок своей любимой. — Это странно звучит, но... может, давай Сильвию проведаем сначала? — В смысле?! — искренне изумилась дворянка. — Ну… — дочь гор прервалась, потупив взгляд. — Вдруг ей помощь опять потребуется? Не хотелось бы, чтобы она вновь ошиблась… Давай проверим её и вернёмся сюда? — улыбнулась кареглазая, нежно коснувшись щёк возлюбленной. — Хм… — расплылась в улыбке блондинка. — Кажется, теперь моя очередь ревновать? — хихикнула Огинь и, подтянувшись, прильнула к губам Селимы, чуть смазав поцелуй, касаясь шеи и подбородка. — Марика, — засмеялась девушка, положив руки ей на плечи. — Если серьёзно, то я теперь могу задуматься, — скосив взгляд, неопределённо произнесла кареглазая, приложив указательный палец к губам. — Сели-има-а, — протянула магнатка, начав щекотать девушку. — Ай-ай, пощади! — тут же принялась извиваться та, пытаясь перехватить руки несносной Огинь, — Ай! Ес… Если совсем серьёзно… Я пообещала Матери Гор, что мы присмотрим за Сильвией и поможем ей! Ай! Это важно… — Тогда идём, — враз став серьёзной, перестала дурачиться Марика. — Правда? — теперь настал черёд далканки удивляться, что её девушка так легко, но с пониманием, приняла эти слова. — Селима, я не раз говорила, что принимаю и уважаю твою веру. Пусть я не могу в полной мере её разделить, но мне важно, чтобы ты не испытывала никаких угрызений совести. И ты права, мы условились, а сами сбежали сюда, — честно ответила беловласая. — Марика! — дочь гор крепко обняла девушку, начиная покрывать её лицо быстрыми поцелуями. Сердце стучало часто-часто. Она знала, что своенравная дворянка была далека от божеств как Митхейм от Лун, но то, как серьёзно Огинь относилась к её вере, лишь сильнее показывало истинную любовь Марики — Ладно. Встаём! Идём спасать Сильвию! — вскинув вверх кулак, рассмеялась беловласая. — От кого? — засмеялась и Селима. — Не знаю… От рыжей курвы! Вдруг она опять… — фыркнула магнатка, отведя недовольный взгляд. — Учитывая, что творит наша лесная лань, я бы больше переживала за капральскую сурту, — захохотала далканка. — Но сначала, — ухмыльнулась Огинь. — Мы ещё немного отведаем твоего напитка… И к слову, куда ты зашвырнула моё бюстье?

***

      Большинство кадетов уже пресытилось танцами, да и сержанты, игравшие мелодии, притомились, им явно хотелось быстрее вернуться за стол. Несколько последних песен, тягучих и плавных, они исполняли куда тише. На поляне, в свете прогорающих костров оставались лишь считанные парочки. Они неспешно переступали и обнимались, для них весь мир существовал в глазах человека напротив. Сильвия растворялась в этом ощущении. С того мгновения, как Агидель пригласила её, они ни разу не присели и не передохнули, станцевав всё, что было только можно. Рыжеволосая красавица не бросала слов на ветер, говоря, что танцует не хуже Марики. Дочь леса уже и думать забыла, что недавно обижалась на Агеллон, сегодня долго сердиться попросту не получалось. Да и зачем было сердиться, если держа Агидель за талию, неспешно переступая на месте, она смотрела в эти невозможно голубые глаза и чувствовала, как учащённо бьётся собственное сердце. Она бы, наверное, вечность готова была провести в этих объятиях.       Казалось, ещё чуть-чуть, и она не выдержит, поцеловав губы Агеллон, находившиеся так близко. Сильвия ещё не сделала этого лишь потому, что почти ощущала, как собирается с духом капрал, дабы предложить отправиться на поиски цветка папоротника. Музыка совсем стихла, и девушки остановились на месте, смотря в глаза друг другу, чувствуя это лёгкое волнение, пропитавшее всё вокруг них. Капрал быстро сморгнула и чуть хрипло начала: — Сильвия из Литау, хочешь ли ты пой… — А-а! Вот и вы! — раздался над ухом возглас, и в следующий миг русоволосая почувствовала, как ей с силой наваливаются на плечо. — Какого… — чуть не ругнулась Агеллон, когда на шею опустилась тяжёлая рука, — Марика?!       Эверстейн, отпивая из кубка, едва не поперхнулась, заметив это неожиданное возвращение беловласой. Лейтенант, приняла для себя решение не вмешиваться и, в какой-то миг, казалось, смирилась с тем, что этой ночью ничего не произойдёт, и от скуки, а может, и в раздражении от танцев Агидель и Сильвии, неспешно потягивала вино, позволив себе больше, чем обычно. Но сейчас, внутри, даже разлилось какое-то приятное удивление. Зверь, будто почуяв азарт, тоже поднял голову. Едва не послав куда подальше порядком надоевшего сержанта, дер Кин даже вперёд подалась, не сводя взгляда с девушек. Сердце от волнения ускорило ход, а разум с трудом начал снова работать, отдаваясь болью в висках…       Дворянка почти повисла на парочке, словно ноги не держали её. Взгляд Огинь казался шалым, зрачки слегка расширились. Волосы растрепались, цветок из причёски и вовсе куда-то пропал. От девушки исходил слабый, но устойчивый запах вина и мёда.       Переведя взгляд в сторону, капрал заметила приближающуюся Селиму. Дочь гор отчаянно пыталась идти ровно, но получалось у неё не слишком-то хорошо — казалось, этими попытками не выдать себя, она наоборот выделялась ещё сильнее. — Где вы успели так набраться? — одновременно недовольно и удивлённо шикнула Агеллон. — А что, танцев больше не будет? — немного разочарованно протянула Марика, напрочь игнорируя вопрос Агидель.       Рыжеволосой отчаянно захотелось скинуть с себя руку Огинь, схватить её за шиворот, да оттащить к речке, пару раз мокнув головой в воду. Раздражение нарастало стремительно. Вот опять, когда она уже почти предложила охотнице уединиться, всё снова пошло наперекосяк, и испортила всё эта несносная белобрысая курва. — Нет, всё закончилось, — быстро посмотрев на Агеллон, терпеливо ответила охотница, заметив благодарный взгляд возлюбленной. — Вот и хорошо, я уже точно не танцор, — доковыляв, Селима притулилась к Сильвии с другого бока и подняла взор, расплываясь в улыбке. — Как у вас дела?       «Были бы куда лучше, если б вы не припёрлись!» — в мыслях ругнулась Агидель, собираясь ответить как можно вежливее, но не успела. — О-оу! Сильвия! Что ты сделала?! Ты вся сияешь! — громко воскликнула Марика, едва не хватая лицо изумлённой дочери леса в ладони, — переливаешься прямо как драгоценный камень! — восторженно произнесла зеленоглазая девушка. — Я?! — опешила русоволосая, лихорадочно соображая, что за странные видения посетили Огинь. — Боги небесные, можно так не орать? — гневно прошептала капрал. — А? А! Ты тоже сияешь! Только ты… Как рубин! Красноватым! — ещё больше удивилась беловласая, — что вы такое сделали? — Пойдём к столам, — выдавила из себя капрал, — там поговорим. Только тихо, мы и так приковали к себе слишком много внимания.       Огинь, к счастью, возражать не стала. Слегка помотав головой из стороны в сторону, но не выпуская девушек, она сама чуть не потащила их вперёд. Селима в последний миг скользнула руками под плед, свисавший с плеч дочери леса, и уцепилась за её поясок, опустив ладонь гораздо ниже талии.       Эверстейн одним глотком допила оставшееся в кубке вино и, немного небрежно растрепав длинную прядь, взглянула из-под волос, напрягая зрение. Приложив ладонь ко лбу, воительница сделала вид, будто слегка перебрала с выпивкой, и пережидает, когда пройдёт головокружение. — Госпожа лейтенант, вам нехорошо? — тут же осведомился сидевший рядом сержант. — Я в порядке, слегка устала. Не стоит беспокоиться, — почти по слогам произнесла старшая, чувствуя, как голос подчинённого громом отдаётся в ушах, когда она напрягала слух Зверя.       Огонёк азарта превращался в набирающее мощь пламя. Ещё пару месяцев назад Эверстейн, вероятно, напомнила бы себе, что заниматься подобной слежкой не совсем прилично, ведь это не её дело, но суть крылась в том, что сейчас это было как раз таки её дело. И обещание не вмешиваться она соблюдала, она просто смотрела и слушала, тщательно всё взвешивая и обдумывая. От неё не укрылось, что Агидель и Сильвия, рассаживающиеся у дальнего края стола, пытались держаться вместе, но охотница ещё и слегка придерживала Марику. Селима тоже помогала своей девушке, однако на лавке оказалась раньше, и Огинь, вместо того чтобы опуститься рядом с рыжеволосой, или сесть напротив, буквально втиснулась меж охотницей и далканкой. Ещё и приобняла первую за талию, как будто ей нужна была какая-то опора, дабы не свалиться. Дер Кин вся обратилась в слух, лишь только её острый взгляд зацепился за эти мельчайшие детали. — Марика, Селима, куда вы пропали? Где были всё это время? — дочь леса, опасливо поглядывая на стол, за которым разместились офицеры, наклонилась чуть ближе к блондинке, — почему у вас такой растрёпанный… вид? — Да ясно дело, куда они пропали, любились, как лярвы неугомонные! — раздался с противоположной стороны стола грубоватый смешок.       Четвёрка девушек чуть не подскочила от неожиданности, когда Инги, мирно развалившаяся на лавке чуть ближе к центру, резко поднялась и направилась к ним. Дер Зиг приземлилась напротив, невольно скрывая собой компанию от взоров сержантов и Эверстейн. — О, дер Зиг! Тебя-то мы и не заметили! — хихикнула Марика. — Инги! Нельзя же так грубо! — выговорила подруге Сильвия. — Зато, по сути, — теперь уже по-настоящему рассмеялась дворянка.       Капрал нахмурилась ещё сильнее, погружаясь в нерадостные мысли. Мало того, что ей с охотницей сейчас всё испортили, так и своего при этом не упустили! Оглянувшись по сторонам, Агеллон заметила, как дочь гор усиленно подливала вина охотнице, да ещё и сама навалилась, выпростав руку, захватив и спину Огинь, и плечо Сильвии. Поморщившись от этого зрелища, Агидель посмотрела на дер Зиг, спрашивая: — Ты где Радана потеряла? Вы так лихо отплясывали недавно… — А, они с Ингваром пошли выяснять отношения, — легкомысленно махнула рукой Инги, лениво взяв двумя пальцами кусочек какого-то гриба. — Чего-о?! — ахнула дочь леса, — зачем? Они ведь друзья! — Мы тоже с тобой друзья, Сильвия, однако я была суртой… — усмехнулась дочь гор, аккуратно положив свою руку поверх руки охотницы. — Но мы тогда не очень ладили, а тут… — Сильвия задумчиво посмотрела на Инги. — Радана задели слова моего брата в нашем споре. Да и пусть. Парни, что с них взять? — пожала плечами сестра Ингвара, — сейчас пар выпустят, приволокутся в обнимку, пьяные в распоследнюю фоссе. Наши вон пошли посмотреть, как это будет. Я им напоследок сказала, чтобы ещё выпивки притащили. На такую прорву народа не напасёшься! — А если покалечатся? — не унималась Сильвия. — Кто? Ты их видела? Ими только ворота в крепостях сносить, — гоготнула Инги, — расслабься… Но на вино не налегай, это у нас пока последнее. — Последнее, да не последнее, — коварно улыбнулась Огинь, заметив, как на неё устремились взгляды остальных девушек. Не обращая внимания на эти взоры, дворянка перегнулась через стол, указав на дер Зиг, — а ты, оказывается, хитрая лярва! — До тебя мне далеко, — с ухмылкой отозвалась крепкая девушка, пытаясь вникнуть в слова зеленоглазой. — Выпьем! — радостно заявила та, воздевая над головой кружку с мёдом. Ей было уже всё равно, что пить.       Бывшая жительница Хайрайха с готовностью ударила своей чашей о чашу Марики, немного расплескав на стол. — Инги, но почему ты не пошла с остальными? — не отставала охотница. — Потому что я прекрасно знаю, чем эти разборки заканчиваются, но ещё и поняла одну вещь: Когда кто-то дерётся из-за кого-то, этому кому-то лучше держаться подальше и не влезать. Помнишь, что творилось в начале лагеря? Я как одержимая носилась со своими убеждениями насчёт тебя, Марики и Агидель, а закончилось всё тем, что Огинь выбила из меня всё шлиссе, да так, что я ещё долго отойти не могла. В какой-то мере, могу быть даже благодарна за этот урок, — с ухмылкой ответила дер Зиг, переведя взгляд на блондинку. — Обращайся, если ещё раз потребуется, — хохотнула та, подмигнув, — но вообще, Инги, ты не промах!       От такого заявления глаза у сестры Ингвара округлились, и она даже слегка замерла, не веря, что ей не послышалось. Хоть после их вражды отношения нормализовались и они вполне сносно общались, но видеть перед собой такую Огинь было столь же странно, как если бы посреди зимы стало жарко как летом. — Ты тоже, Марика, — отозвалась Инги, немного улыбаясь в ответ, — так что это ты там сказала про выпивку? — прянув чуть вперёд, тихо спросила дер Зиг. — О-о, — довольно протянула Огинь, — благодаря Селиме, у нас есть один напиток… Но я вам его не дам, — наигранно вздохнув, блондинка развела руками. — Как ты сказала, напиток есть, благодаря мне, — заметила далканка, — не будь такой алчной дворянкой, там на всех хватит. Только, думаю, нам лучше уйти отсюда. Этот бочонок я у сержанта стащила, он явно не обрадуется, если увидит его тут. — Пойдёмте тогда к нашему месту, где обычно собираемся? — предложила вдруг Сильвия, — там сейчас никого нет, и оттуда всегда видно, если кто идёт. — Только надо, чтобы было весело! — потребовала Марика, уже позабыв, зачем они с Селимой явились сюда.       Но дочь гор помнила. Чуть придержав охотницу, когда компания выбиралась из-за стола, далканка подхватила подругу под руку, намеренно сбавляя шаг, пока дер Зиг и Агеллон пытались немного угомонить разошедшуюся Огинь. Дворянка намеревалась прихватить со стола как можно больше кружек, но чуть не рухнула поверх, в то время как осмелевшая и расслабленная Инги отпустила шутку про белобрысого порося. Агидель, стоя рядом, просто сгорала от стыда, заметив, что на них поглядывает едва не весь офицерский состав. — Ну? — деловито поинтересовалась кареглазая, поднимая взор и устремляя его на Сильвию. — Что? — захлопала та глазами. — Не прикидывайся. Мы с Марикой нарочно пришли убедиться, всё ли хорошо у тебя с рыжей. Так что? — состроила важный вид Селима, уперев руки в бока. — Капрал Агелллон! Что ты стоишь как на параде? Не видишь? У тебя товарищ в беду попала! — донёсся сзади требовательный и капризный призыв магнатки. — Уверена, что за этим вы пришли? — прыснула со смеху охотница. — Божье шлиссе, Огинь! Отпусти ты этот стол, сама же вцепилась в него, как собака в кусок мяса! — с гоготом Инги пыталась привести в нормальное положение беловласую, — Ги, не стой, в самом деле, надо её отодрать! — Я бы попросила! — хохоча, Марика таки дотянулась до дальнего от себя кубка, подцепив его мизинцем. — Ну, у нас… Всё хорошо, — быстро улыбнулась дочь леса, взглянув на чернявую подругу, — перед тем как вы пришли, Агидель, кажется, собиралась позвать меня на поиски цветка… — Тайхран меня задери! — ахнула Селима, округлив глаза, — так что, выходит мы вам помешали? — схватившись за голову, спросила она. — Нет-нет-нет, — поспешно подняла руки русоволосая, — наоборот, так даже лучше. Я, признаться, готова, но когда вы рядом, мне будет легче согласиться, да и вообще, ночь недавно началась, а с вами так весело! Да и… Я хочу ещё твоего напитка попробовать! — нагнувшись, девушка прошептала последнюю фразу на ухо Селиме, а после одарила подругу хитрым взглядом. — Проказница Сильвия, — расплылась в довольной улыбке дочь гор, — ну, хорошо… Идём. Только заберём сначала Марику.       Огинь, не смотря на все попытки Агеллон и дер Зиг поднять её со стола, отнюдь не спешила как-то помочь девушкам в их стремлении. Вкусив вольности праздничного дня, так отличавшегося от всего того, к чему она привыкла, магнатка откровенно придуривалась. Конечно, настойка тоже давала о себе знать: разум, вроде бы, оставался ясным, если не считать излишней словоохотливости, благодушного настроения и неясных видений, а вот ноги слушались с трудом. И всё же, Марика даже сквозь пелену этого лёгкого дурмана, безошибочно уловила на себе чужой пристальный взгляд. Не стоило большого труда понять, от кого он исходил. Дворянка заметила как их наставница, хоть и прикрываясь, следит за кадетами. — Ладно, идём! — скомандовав, Огинь стремительно поднялась и развернулась, первой отправившись прочь от столов. Кажется, к ней вновь возвращались силы, ведь сейчас девушка едва не парила над землёй, ступая мягко и беззаботно. — Да она издевается что ли? — хмыкнула Инги, заметив такое преображение.       Агидель откровенно сомневалась, стоит ли им с Сильвией вообще отправляться следом. Она разрывалась между желанием уговорить охотницу прямо сейчас отправиться на поиски цветка папоротника и долгом присматривать за остальными кадетами, поскольку являлась капралом. И, кажется, вообще единственным относительно трезвым человеком во всём этом окружении. Похоже, выбора не оставалось. Четверо девушек уже направлялись в сторону любимого костра. Агидель быстро тряхнула головой, не заметив, как её внимательным взглядом провожает Эверстейн.