***
К небольшому удивлению дер Кин, после поединков жизнь в лагере стала куда спокойнее. Ещё до отъезда из города Эверстейн ощущала очень странную атмосферу, царившую в кругу десятки, но лейтенант не могла понять, из-за чего у неё было это чувство. Однако как прошли поединки, это волнение почти пропало, и оставалось лишь непонятное напряжение, проявившееся среди её подопечных после показательных боёв, но дальше этого дело не зашло и поводов для беспокойства не возникало. Лейтенант ясно осознавала, что никогда не узнает всех тонкостей взаимоотношений среди подопечных, но понимала, что в ходе этих сражений кадетов друг с другом случилось нечто важное, будто бы разрешившее скрытый конфликт. Единственное, что не давало покоя — странный бой Марики и Инги. Конечно, в этом была и её собственная доля вины — всё же не из пустого места всё так случилось. Ещё и эти пугающие ощущения, когда дворянка едва не покалечила соперницу окончательно… Засмотревшись на поединок, дер Кин и дёрнулась лишь потому, что в тот миг её собственное нутро перекрутило от недовольства. Ярость Зверя, то, что таилось внутри, под кожей, явно ощутило исходящую угрозу, и отступило так же стремительно, оставив лишь недоумение. Почему это случилось? Почему то, что помогало в бою, ощутило угрозу? Эверстейн попробовала пристально проследить за обеими подопечными, но все последующие дни ни Огинь, ни дер Зиг не проявляли друг к другу не то что какой-либо агрессии, а интереса в целом. Обе держались друг от друга как можно дальше, хотя лучше было бы сказать, что обе девушки предпочитали работать и находиться в одиночестве. Марика разве только, к удивлению и непониманию дер Кин, всё время проводила в компании Сильвии из Литау, иной раз не расставаясь с русоволосой в течение всего дня. Но и это можно было воспринимать как хороший знак, доказывавший, что хоть некоторые из кадетов, несмотря на возникшие разногласия после вступления, учились существовать вместе. Марика даже взялась учить охотницу сражаться, когда появлялось свободное время, а его было не так уж и много. Зарядившие дожди вынудили не только заниматься дополнительным обустройством лагеря, но и заготовкой дров впрок к тому дню, когда должны были приехать остальные кадеты и сержанты. Кроме того, дер Кин увеличивала количество тренировок, гоняя и себя, и подопечных в бесконечных марш-бросках, и какая бы ни стояла погода, а занятия становились лишь длиннее и сложнее. Теперь недостаточно было пробежать из одной точки в другую, требовалось выполнить это в учебном снаряжении, что весило как боевое, да и движения стесняло даже сильнее. При этом лейтенант требовала слаженной командной работы, и тем, у кого получалось лучше, приходилось зачастую помогать отстающим, иначе старшая могла и не засчитать итог марш-броска. Сразу же после него она переходила к поединкам с учебным оружием, но и тут всё было непросто. Объясняя какой новый приём они должны сегодня выучить, дер Кин требовала идеального его повторения от каждого из кадетов, и пока у того не получалось, все только и делали, что отрабатывали один и тот же навык. Тут-то и выделились те, кто претендовал на новое звание капрала. Самые хорошие результаты показывали Марика, Ингвар, Лонгин и, к скрытой, тщательно оберегаемой радости Эверстейн, отлично себя проявила Агидель. Рыжеволосая после поединка хоть и ходила какая-то подавленная, но на следующий день что-то в ней переменилось, во взгляде появилась целеустремлённость, девушка будто вспомнила о том, что именно она раньше вела своих друзей и вдохновляла их, а потому ко всему подходила с горящими глазами. На одном особенно сложном марше она даже кинулась помогать Богумилу и Густаву, в то время как Марика им подсобить не могла, слишком увлёкшись подбадриванием Сильвии. И пусть у Агеллон не всегда получалось сносно разучить приём с оружием, но теперь она, как и Огинь, старалась проводить свободное время в оттачивании навыков, не говоря уже о том, что на дополнительных занятиях с Эверстейн, кадет стала как-то злее, увереннее в себе. Изменилась даже её манера наносить удар. Если что-то раньше словно сдерживало девушку в последний миг, то теперь она не останавливала оружия, не пыталась немного отвести клинок. И похвала из уст дер Кин стала звучать чаще. Но с Марикой ничего подобного не происходило, скорее наоборот. Огинь с каждым днём начинала терять интерес ко всему происходящему. И пусть её результаты в любом деле всё равно оставались на высоте, но нужно ли было это ей самой, теперь было большим вопросом. В этом она вдруг стала похожа на ту же Инги. Что-то важное случилось меж девушками на поединке, потому как сестра Ингвара будто в миг лишилась всех амбиций. Лейтенант задумывалась, что неплохо было бы поговорить с подчинёнными, но прежде хотела посмотреть, чем закончится соревнование кадетов меж собой за звание. Потому она не спускала глаз с подопечных, даже когда объявляла перерыв, которым каждый распоряжался по своему разумению. Огинь, например, при любом удобном случае занималась с охотницей, и это виделось единственно важным, что как-то ещё интересовало дворянку. — Больно, Марика! — вскрикнула Сильвия после того, как беловолосая девушка снова с силой ударила плоской стороной меча по спине. — А будет больнее, если думать не начнёшь… Мне хватило твоего показательного выступления в прошлый раз, так что в этот раз ты должна бить так, словно от этого твоя жизнь зависит… — прошипела зеленоглазая. — И уж поверь — так и есть. Не знаю, что я с тобой сделаю, если ты проиграешь так же, как тогда… Что это было? Огинь развела руки в стороны. Сильвии казалось, что блондинка нарочно каждый день упоминает об этом лишь из вредности, но сама Марика хотела разозлить охотницу, заставив ту, наконец, тренироваться серьёзнее. — Я не такая… — еле слышно промямлила Сильвия, и светловолосая девушка её тут же перебила. — Сильная и прочая чушь… Так зачем ты тогда здесь? Сама же видела, что сила это не главное. Ингвар вон Радана свалил просто нанося удары в одну точку и избегая оных от противника… Ну, почти избегая, — закатив глаза, добавила Марика. Ей в целом понравился бой Ингвара, но всё же такое прямое противостояние, да и ещё с пропуском довольно очевидных тычков, показалось ей чересчур топорным, учитывая, что Ингвар был далеко не новичком в воинском деле. — Отдохнёшь? — Я в порядке, можем продолжать, — едва стоя на ногах, выдохнула охотница, отерев лицо от капель пота. — Может, мне тогда использовать всю силу? — ухмыльнулась Марика, хрустнув пальцами, что, как она успела заметить, просто таки неимоверно раздражало русоволосую. — Всё-всё, отдых! — в панике выпалила дочь леса. Марика уселась под деревом, что росло на небольшом возвышении и, находясь у подножья ствола, можно было хорошо видеть весь лагерь. К сожалению, дер Кин не разрешала уходить с учебным оружием далеко, но блондинка не очень хотела, чтобы все наблюдали за тренировками Сильвии, поэтому они и занимались за холмом, скрываясь от любопытных взглядов. Всё же она показывала девушке из Литау далеко не самые распространённые приёмы, и было бы не сильно хорошо, если бы их выучил кто-то ещё, да и к тому же дворянке почему-то казалось, что так будет лучше для самой охотницы. Пример Инги хорошо продемонстрировал, что даже друзья далеко не всегда будут относиться к человеку хорошо. Поэтому Марика и уходила на самую опушку, едва только начинался рассвет. Взгляд Огинь скользил по тихому лагерю, освещаемому ранним утром лишь парой костров, задержавшись на Агеллон и дер Кин, только начавших будить остальных кадетов. Марика пока не отказалась от уроков Эверстейн, но уже не видела особой нужды в них. Лейтенант, как ей казалось, медлила, слишком много уделяя внимания отработке техники, а не объяснению новых приёмов. Но дворянка ещё до гвардии, когда её тренировал брат, поняла, что необязательно идеально знать все приёмы. Порой у неё не получались некоторые отдельные удары, но она придумывала комбинации, в результате чего такие не совсем идеальные выпады вместе превращались в полезную связку. Однако надо было признать, что старшая действительно была самой умелой мечницей, которую Огинь только доводилось видеть. И даже из того довольно скромного арсенала приёмов Марика нашла для себя что-то новое, желая как-то улучшить их, подстроить под себя, вот и пользовалась любой возможностью, как и сейчас, решив слегка потренироваться на Сильвии. Уровень охотницы хоть и возрос, но полностью раскрыть свой потенциал с ней Огинь не могла, однако она нашла, в чём тренировки Сильвии могут быть полезны и ей. Марика с блаженством опёрлась спиной о дерево, слегка откинув голову на мягкую после многочисленных дождей кору. Вздохнув, она перевела взгляд на охотницу, усевшуюся рядом и украдкой поглядывающую в сторону Агидель и Эверстейн. — Долго ещё будешь это представление разыгрывать? — слегка ухмыльнувшись, спросила светловолосая. — Ты о чём? — тут же развернувшись к девушке, непонимающе проговорила Сильвия, сидевшая едва ли не вплотную к Огинь, опираясь рукой о землю. — Уж от меня-то можешь не скрывать, — усмехнулась Марика, чуть склонившись и коснувшись плеча Сильвии. — Знаешь, поначалу я даже… не знаю, забеспокоилась что ли? Когда ты в тот вечер разозлилась на тех двоих, но спустя эти несколько дней я понимаю, что ты не я. Это я могу легко выбрасывать людей из жизни, но ты не такая… Ну и что теперь? Не забывай, через пару дней приезжают остальные, включая Селиму, и ты вряд ли сможешь доставать меня так же часто, — хохотнула Огинь. — Рискуешь порой долго пребывать в одиночестве, что, в общем-то, не так уж плохо, но не для тебя… — Я не знаю… Я ничего не знаю… — расстроенно вздохнула русоволосая, склонив голову. — Тогда мне действительно казалось, что это всё, это конец, но за эти дни было пару раз, когда всё словно вернулось в норму, словно всей этой ссоры, драк, ничего не было, но потом снова… Будто между нами на ветру колышется занавеска, и мы можем друг с другом разговаривать, лишь когда ветер её сдувает, — поникнув, добавила Сильвия. — Опять эти сравнения! Просто подойди и объяснись… Не нужно просить прощения, просто расскажи, как ты себя чувствуешь… Без красивых слов, что больше подошли бы каким-нибудь бардам… Конечно, если ты этого действительно хочешь? — ухмыльнулась Марика, намеренно наклоняясь в сторону девушки ещё больше, рассчитывая услышать уже знакомое недовольство. — Это не так просто, Марика. Извини, конечно, но не тебе об этом говорить, — немного обиженно произнесла Сильвия и сразу чуть толкнулась плечом. — Слишком смелые слова, — недовольно произнесла Огинь, в ответ резко толкнув Сильвию на траву и навалившись сверху. Положив голову на живот охотнице, очень пристально глядя снизу вверх, Марика продолжила куда как спокойнее. — Знаешь, я была готова её на куски разорвать, если она только подойдёт к тебе… Мне даже смешно от того, что я себя так вела… Что у меня в голове-то творится? — засмеялась дворянка, не очень понимая столь резкую свою реакцию. — Сейчас же я вижу, что ситуация поменялась. Мне кажется, что у вас теперь молчанка какая-то. Вы обе намеренно друг друга избегаете и игнорируете… И ладно ты, но я не думала, что эта рыжая курва так просто отступит, — вздохнула Огинь, повернув голову чуть в бок. — Вечно лезла на рожон, меня выводила тем, что совала свой нос везде и всюду… А сейчас лишь пару раз я хотела запустить в неё чем-то, когда она нарушала границы, так сразу бегом. Не ожидала я такого, не ожидала… Кажется, тебе точно нужно брать ситуацию в свои руки, — вздохнула Огинь, взяв обе кисти русоволосой, слегка надавливая большими пальцами на центр ладоней. — Но я не могу! После всего, что было… — испуганно произнесла Сильвия, смежив веки и откинув голову на траву, не желая смотреть в ядовито-зелёные глаза. — Знаешь что, Сильвия из Литау? — Марика переменилась в лице, прижав руки охотницы к земле, и, нависнув над девушкой, с явным недовольством заставила смотреть на себя. — Либо ты решаешь этот вопрос с Агеллон, либо сама будешь решать кое-что другое с Селимой, — насмешливо произнесла дворянка, ведя руками по телу девушки от низа живота к груди. — Как ты думаешь, сможешь одолеть Селиму? — улыбнулась Огинь, а глаза её вновь заблестели зелёным сиянием. — Да повезёт, если она меня не убьёт! — опешила Сильвия от предложения светловолосой. — Вот поэтому решай… С Селимой я разберусь, но только если ты разберёшься с рыжей. Или, может, тебе настолько понравилась моя компания, что ты действительно не хочешь теперь меня бросать? — широко улыбнулась Марика. — Если так, то можем перейти к куда более близкому общению. Обещаю, я уж заставлю тебя забыть обо всех своих переживаниях, окунувшись с головой в обжигающий омут желания, страсти и похоти, — сладко прошептала Марика, едва не касаясь губами уха охотницы. — Уйди! — приглушённо вскрикнула Сильвия, в миг выскочив из-под несносной Огинь. — Жаль… — безразлично буркнула блондинка, вальяжно лёжа на земле. — Ладно, пошли уже. А то дер Кин опять орать начнёт, не досчитавшись парочки кадетов, — засмеялась Марика, отряхиваясь и вставая с земли. — Это верно, — слегка улыбнулась Сильвия. — Помнишь, как мы после проверки силков немного задержались? Я думала, что она нас там на месте взглядом испепелит. — Да-да… Ужас с ней в один отряд попасть. Надеюсь, не все командиры такие… Это Агеллон твоей хорошо, свалит при первой же возможности в усцары, а мне надо думать, как не загреметь под руководство Эверстейн. Нервная она в последнее время стала. Наверное, никто не удовлетворяет, вот и бесится… — Марика! — вспыхнув, возмутилась Сильвия. — Ну почему ты такая? Почему у тебя всё в итоге сводится к таким вещам? Может существовать ведь и другое объяснение?! — И я даже уверена, что оно есть, но поверь мне, дорогая, всё порой вытекает совсем из простых вещей, — немного хлопнув по плечу девушку, Марика уверенно зашагала к месту сбора. Продолжать беседу дальше было невозможно, поскольку вся десятка вскоре приступила к своим ежедневным обязанностям, но это ещё не означало, что дворянка не могла немного отвлечься на собственные мысли. После разговора с Сильвией Марика и сама задумалась о прибытии кадетов. Ранее ей не терпелось, чтобы дни пролетели как можно быстрее, дабы встретиться с Селимой, но теперь желание девушки поугасло. Селима для неё была лишь коротким сладким мигом, который сам пришёл ей в руки, но зачем был нужен этот миг, когда перед ней появилась Сильвия? Хоть та и пресекала любые попытки перейти нужную Марике границу, однако дворянке от этого было даже интереснее. Странные, пусть и не столь пьянящие, чувства всё больше окутывали разум, и светловолосая допускала возможность последовать за ними, однако во всём этом водовороте Марика чувствовала что-то ещё, что-то, что останавливало её, словно бы запрещая переходить незримую черту. Пускай Сильвия и не была такой доступной, как дочь гор, но именно общение с ней нравилось Огинь, и она хорошо понимала, что вряд ли их, если так можно назвать, дружбу, в таком же виде можно будет продолжить и после прибытия далканки. Вначале Марика вообще не рассчитывала на возможность продолжения неожиданного приключения с Селимой, но теперь что-то изменилось. Это было необычно, ново и странно — раньше девушка легко меняла служанок чуть ли не каждый день лишь по настроению, а теперь что-то, чего пока Марика до конца не могла понять, не давало ей так поступить, но, тем не менее, надо было решать. Можно было просто наплевать на все чувства Сильвии, можно было соблазнить её, перестать придуриваться, но всё же Марика чувствовала, что это будет не то. Просыпаясь иногда ночью, она порой смотрела на спящую рядом Сильвию, думала, а что если прямо сейчас забыться и просто накинуться на девушку? Но на место сиюминутного желания вдруг приходило обжигающее до боли непонятное чувство. Сильвия была настолько открыта и добра, что одна лишь мысль для Марики, что она вот так просто может погубить этот луч света, вызывала отвращение к самой себе лишь за появление таких мыслей. Огинь не нужно было такое, но и возвращение Селимы её уже не радовало. Впервые Марика жаждала от общения чего-то ещё помимо физической близости, и это что-то было в Сильвии. Эти размышления, как бы сама Марика не противилась, не отпускали её едва ли не весь день, заставляя ошибаться по пустякам. Последующие замечания дер Кин только раздражали ещё больше. Даже после того как Огинь разобралась со всеми своими врагами, злость не отпускала девушку из-за новых проблем, а настроение портилось дальше. Вся десятка вновь выстроилась в шеренгу, ожидая команды дер Кин, чтобы сделать ещё один бросок по склону. Марика слегка потянулась, незаметно покосившись на Сильвию, стоявшую слева от неё сразу за Ингваром. На миг остановив взгляд на высокой девушке, дворянка словно надеялась обнаружить ответ на все возникшие вопросы. Оглядывая русоволосую, изучая её, Огинь чуть задержала взор на бёдрах, талии, слегка скрытой заправленной рубахой, и небольшой груди. Подняв взгляд выше, Марика посмотрела на сжатые губы и сосредоточенное лицо, покрытое потом после целого дня занятий. Дворянка пыталась чуть лучше распознать реакцию собственного разума и тела, но однозначного ответа не было. Сильвия её привлекала, но не было того самого порыва, когда хотелось прижать девушку и впиться ей в губы. Тогда Марика сосредоточилась, попытавшись представить в голове Селиму. Она всеми силами старалась забыть проведённые вместе ночи, сосредоточившись лишь на обычном облике кареглазой, но выходило не очень. Собственное тело, кажется, и без её ведома вспоминало то, что не нужно. Или же это и было ответом на всё? Светловолосая подумала, что разработать план атаки и создать комбинацию приёмов против самого умелого противника было бы проще, чем дать ответ на этот, казалось бы, довольно лёгкий вопрос. Неужели у неё к далканке было что-то ещё, помимо обыкновенного желания? От такого предположения Огинь с силой сжала зубы, пытаясь отогнать глупые мысли. Не могло быть этого, эта кареглазая бестия лишь только… Сделав медленный вдох, чуть со свистом выдыхая воздух, блондинка пыталась успокоиться, срываясь на бег. Невозможность дать чёткий ответ выводила из себя. Вновь уйдя в размышления, Марика споткнулась и едва не полетела вниз по склону. Выругавшись, она лишь краем глаза заметила, как мимо быстро пронеслась Агеллон. Впервые не было желания даже пытаться показать свои силы — это теперь не имело значения в сравнении с куда более важными для Марики чувствами. Она не могла объяснить этих чувств, зато их прекрасно понимала Агидель, как раз и лишившая сама себя той душевной теплоты и заботы, исходивших от охотницы. Именно поэтому рыжеволосая так и старалась в последние дни, зная, что не может просто подойти и заговорить с девушкой из Литау, вот и хотела привлечь к себе внимание, делая гораздо больше, нежели остальные. Но всё это работало совершенно не так, как ожидала Агидель. Её успехи действительно приносили ей признание, делали её сильнее в глазах друзей, да и что уж там скрывать, даже Эверстейн перестала её отчитывать. Наоборот, стала относиться куда как уважительнее, даже хвалила несколько раз. И всё это было очень приятно, особенно скупые, но ободряющие слова старшей, но это ни в какой степени не возвращало Сильвию, что, кажется, и внимания не обратила на все потуги Агидель. Куда больнее было то, что охотница просто не обращала на неё внимания — если бы она намеренно игнорировала все её успехи и действия, то наверное, Агидель было бы даже лучше, ведь так девушка могла понять, что Сильвия испытывает к ней хоть что-то, но не было ничего… И новый день, слившийся в сплошное испытание на выносливость, вновь ничего не изменил, так что к вечеру, находясь в походной бане, снова еле держась на ногах от усталости, Агеллон понимала, что если так и дальше продолжится, то ни о каком восстановлении даже дружеских отношений и речи быть не может. Зато, неровен час, она может легко свалиться без сил, изнуряя себя на тренировках и после них. Мышцы иной раз болели так, что Агидель иногда пугалась, боясь, что повредила сустав или растянула связки. Организм на утро так и требовал отдыха, отказываясь не то что продолжать выполнять упражнения, а просто поднимать тело. Поэтому Агидель решила воплотить в жизнь мысль, что витала у неё в голове все эти дни — нужно было как-то всё же переговорить с Сильвией, даже рискуя нарваться на Марику. Пусть Огинь была настроена враждебно, но в отношении охотницы ещё можно было уловить ту доброту, что и раньше, а значит, она вполне могла бы остановить Марику в случае чего. Вот уж кого, а любимого человека даже Марика бить не стала бы… Возможно. Агидель схватила ковшик и, зачерпнув холодной воды, вылила на себя, едва не выругавшись от пробравшего в этой жаре внезапного холода. Отойдя от лёгкого шока, Агеллон услышала голоса, донёсшиеся из предбанника. Лишь начав только прислушиваться, она вновь чуть не выругалась, когда Марика резко отдёрнула занавес, разделявший пространство палатки. Спокойные, даже расслабленные глаза Огинь резко прищурились, как только она увидела Агидель, но более никакой реакции не последовало. Светловолосая прошла внутрь, явно нарочно, будто змея, что шипением предупреждает о своём присутствии, с шумом взяв таз для воды. За Марикой в баню вошла Сильвия, слегка удивившаяся присутствию Агидель. Рыжеволосой даже показалось, что охотница слегка улыбнулась, увидев её. Не будь тут Марики, она бы точно попыталась бы заговорить, но Огинь… Агидель перевела взгляд на дворянку, что теперь разбавляла себе воду, наливая её ковшиком так, что брызги едва не летели во все стороны. Светловолосая была настороже, хотя и не показывала этого, но Агидель за всё время уж слишком хорошо изучила повадки Огинь, чтобы ошибаться. А вот в чём Агеллон могла ошибиться, так это в догадках относительно реального положения вещей. Наблюдая за девушками, она засомневалась в том, что Марика и Сильвия стали парой. Вспоминая, как вела себя Огинь с Селимой, и видя, что с Сильвией на подобное не было даже намёков, предположения Агидель не казались столь однозначными. Все те моменты, которым она была свидетельницей, лишь добавляли больше вопросов, чем точно говорили о ситуации. Но всё же, если меж ними ничего не было, то Марика всё равно сильно пеклась о Сильвии, и даже без романтических чувств можно было легко призвать «беловолосого демона», скажи Агидель что-то лишнее, и с этим «демоном» Агеллон очень не хотелось пересекаться. Сама охотница за последнее время пришла в себя, хоть и избегала почти всех в лагере, за исключением Ингвара и, конечно же, Марики. На тренировках она казалась более раскрепощённой, но всё же даже там она работала куда охотнее с Огинь и, глядя на их пару, рыжеволосой пришли в голову догадки о причине выбора Сильвии. Пускай у дворянки был не самый приятный характер, если не сказать хуже, но что её отличало — она не церемонилась ни с кем. Агидель видела, что Марика в парных поединках иногда так влепляла русоволосой девушке, что Агеллон едва не порывалась высказать за это, но в последний миг о последствиях предупреждал разум, и десятник успевала сдержать себя. Марика действовала очень жёстко, но этим она показывала, что видит Сильвию равной себе. Она не пыталась её пожалеть, не пыталась смягчить свои удары во время тренировки и, таким образом, действительно помогала охотнице становиться сильнее. А что делала Агидель, когда ещё нормально общалась с Сильвией? Учила ту так, как считала, что охотнице будет легче. И тем самым пусть и пыталась помочь девушке, но одновременно и принижала способности русоволосой. Агидель вынуждена была признать, что Марика более решительна во всём, и тем более в том, что касалось отношений. Уж она-то точно не ходила вокруг да около, не думала над своими чувствами и не сомневалась в них. Огинь, скорее даже, вместо слов сразу действиями показала свои чувства. А что Агидель? Мялась, сомневалась, размышляла, но только не действовала, а ведь если бы она лишь только показала, что не против сблизиться, то всё, всё было бы по-другому. Осознание ошибок только ещё больше заставляло рыжеволосую корить себя. — Хватит спать, — раздался в бане голос дворянки, а затем звук глухого удара чем-то деревянным. — Больно, Марика. Хватит уже так делать, — пробурчала Сильвия, потирая лоб после того, как Огинь легко стукнула её пустым ковшиком. — Будешь смотреть по сторонам, буду и дальше бить, — вздохнула светловолосая, обливая себя водой. Этой фразой Марика явно имела в виду Агидель. — Вот поэтому тебя все и обходят за лигу, — наставительно заметила девушка из Литау. — Скажи им за меня «Спасибо», — равнодушно ответила Марика и, спустя мгновение, ухмыльнулась. — Да и… — Огинь неожиданно чуть ли не подскочила со спины к Сильвии и, отмахнув мокрые волосы, легко схватила девушку за руку. — Давай-ка посмотрим, что же тут у нас? Раз, два, шесть… Шесть синяков… — Марика! Уйди! Я же тебя просила… — смутившись, выкрикнула русоволосая, прикрываясь руками после столь наглых действий дворянки. — И ты ещё меня чему-то учить пытаешься? — спросила Марика, пропустив все слова мимо ушей, начав растирать мыло по телу. — Я и так всё знаю, — обиженно начала девушка. — Мне сложно запомнить и выучить так много за столь короткое время… — О курва, — закатив глаза, вздохнула Марика. — Ты хоть понимаешь, что с таким медленным прогрессом вылет из гвардии для тебя — лучший вариант? — Знаю, ты мне каждый день это говоришь, — чуть дрожащим голосом сказала Сильвия, повесив голову. Агидель лихорадочно начала размышлять, как же ей поступить. Влезать в разговор девушек, суть которого она едва улавливала, да и ещё перечить Марике было едва ли не самоубийством, но сердце Агеллон чуть не разрывалось, от вида того как Огинь в своей манере едва не доводит охотницу до слёз. Рыжая почти решилась высказаться, наплевав на себя, но тут Марика прервала затянувшееся молчание. — Сильвия, — вздохнула Огинь, сев рядом на скамью и чуть приобняв девушку, положила руку ей на плечо. — Пойми… Ты сама видела всё несколько дней назад, да и в целом, на тренировках ты едва держишься на уровне остальных… Я тебе показала несколько приёмов, и ты вдруг выросла в их глазах. Если ты будешь стараться, то и с тобой начнут считаться… Поверь, я знаю, что значит жить в тени, пытаться доказать, что ты тоже чего-то можешь. И вот сейчас ты будто нарочно хочешь попасть туда, откуда я сбегала половину жизни, — явно сдерживаясь, прошипела Марика. — Но я не могу стать другой… Я стараюсь, пытаюсь тренироваться до конца, пересиливая усталость, но… Я не ты. — Порой нужно радоваться, что ты это ты, — усмехнулась светловолосая. — Ладно, я немного заигралась. Отчасти в этом не только твоя вина. Улыбнувшись, Марика слегка покачала Сильвию из стороны в сторону, пытаясь таким манером прогнать из неё плохое настроение. — Не надо так падать духом… Я, например, мягко говоря, в смятении от всего того бардака, что здесь творится. Какие-то звания, какое-то повышение… Да все тут десятниками стали по прихоти недоумков! Пришли первыми, играя в дурацкие игры, — хмыкнула Марика, равнодушно посмотрев чуть в сторону. — У нас из всего набора от силы пара-тройка человек найдётся, кого в десятники перевести можно было, и большая часть из них будет не из нашей десятки шутов, — растирая мыло по ногам, расслабленно добавила зеленоглазая. — Это прозвучало в духе «высокомерной Марики», — засмеялась Сильвия. — И ты, конечно же, считаешь себя достойной? — слегка съязвив, девушка покосилась на дворянку. — Я не знаю, — неожиданно, как для Сильвии, так и для Агидель, ответила блондинка, выпрямив спину. — То есть да, это, конечно, неплохо стать во главе отряда и всё такое, но… — Огинь чуть ли не навалилась на дочь леса, упёршись грудью в локоть и руку Сильвии, почти положив голову на плечо охотнице. — Это сейчас у всех вас в голове: «Смотрите, я главная!». Да что шутить? Я сама в гвардию пришла с такой кашей в голове, а Густав с Богумилом… Хотя бы один из них, да точно тебе говорю, грезит мыслями о повышении, но так ли оно нужно? Например, часть наших воинов отправились защищать границы от захватчиков, там есть и обычные воины и командиры, да не важно. А много там будет толку от такой, как ты? Ты ведь десятник, и ты можешь отдать любой приказ людям в твоём подчинении как старшая, и таких там не один или два, а пара десятков, сотен или может тысяч… — Наверное… — задумалась Сильвия. — Но Марика, там же есть опытные воины. Работа в отряде это не только помощь в бою, но и принятие решений. — Сильвия, ты меня поражаешь, — засмеялась Марика. — Я не берусь утверждать, но думаю, в лучшем случае, в отряде среди обычных воинов есть также пара-тройка, кому голова дана не только для ношения шлема… А других послушаешь, потом сама на виселице у противника болтаться будешь. — Поэтому мы и тренируемся, чтобы научиться правильным действиям, тактике и остальному, — ответила дочь леса. Охотница пыталась найти хоть что-то, чем можно оправдать всё то, о чём говорила блондинка, но с каждой минутой это становилось всё сложнее. — И многому тебя научили? Дер Кин тебя едва на лошади научила ездить, хотя это заслуга кое-кого другого, — хмыкнула Марика, переведя взгляд на Агидель, едва не возмутившуюся в этот миг. — Из лука стрелять ты и так умела, я тебе показала пару ударов, и что там у нас осталось? — Были ведь ещё те занятия с картами, сейчас вот нас лагерь учат обустраивать, — продолжала защищать дер Кин Сильвия. — О-о, а ещё строевая подготовка, — округлив глаза, издевательски протянула Марика, едва сдерживая себя от смеха. — Ну, уж всё это вот точно поможет тебе… Нет. Поэтому я и не вижу смысла в этих званиях. У меня нет желания отвечать за жизнь отряда только лишь из-за помешательства, творящегося с нами сейчас… Десятнички, — усмехнулась светловолосая девушка. — Н-но Сильвия права, мы ведь ещё только учимся, — тихо пробормотала Агидель, сдержавшись, когда Марика, по её мнению, издевалась над Сильвией, но сейчас, когда Огинь понесло ещё и на гвардию, да и на дер Кин, она не смогла смолчать. — Что, прости? — резко обернулась беловласая. Взгляд её был надменный и одновременно равнодушный. Пускай Марика, по её словам, и не хотела быть командиром, но её внешность, взгляд и тон точно бы заставили подчиняться. — Мне кажется, что ещё рано утверждать, кто и где лучше себя показывает… — как можно более мягко и дружелюбно начала Агеллон. — Может, дело не в нынешних навыках, может командиры, и дер Кин в том числе, видят то, чего даже мы сами в себе не замечаем, поэтому мы и стали десятниками, и через пару дней кто-то продвинется в звании после ряда состязаний, где покажет, что он или она действительно… — Агидель запнулась на полуслове, глядя, как прямо на глазах настроение Марики камнем летит вниз. Рыжеволосой казалось, что если она спокойно и взвешенно возразит Огинь, то та поймёт, но вид дворянки говорил об обратном. Зелёные глаза недобро блеснули. — Знаешь, А-ги-дель, — выделив имя девушки, несколько странно произнесла Марика. — Мне кажется, что кто угодно мог бы рассуждать о мозгах всяких там «дер Кин», если бы он сам демонстрировал хоть что-то, соответствующее своему положению, — Огинь медленно встала, выверенным шагом приближаясь к рыжеволосой, словно дикая кошка, охотящаяся на птиц. — Совершенно недавно кто-то очень сильно пожалел о том, что не может держать язык за зубами, а кого-то от такой же участи спасла подруга, которую эта голубоглазая лярва отвергла без зазрения совести, — равнодушно и тихо, с улыбкой проговорила Марика. Ситуация ухудшалась стремительно, Агидель начала нервно оглядываться по сторонам, ища чем в случае чего ей прикрыться, если станет совсем плохо. Марика подошла совсем близко — их едва разделяло расстояние в пару шагов. Не отрывая взгляда от голубых глаз, дворянка медленно наклонилась так, что теперь нависала над рыжей. — Так вот, Агидель Агеллон, ты считаешь, что все эти люди достойны, чтобы принимать решения? Командовать отрядами? Хм, а если вдруг снова кто-то вне того, что подчиняется правилам, сделает что-то, что не понравится такому командиру? Он, наверное, тоже решит наказать «плохого человека», и вот незадача, — нервно засмеялась Марика, смотря на Агидель сияющим взглядом сквозь пряди белых волос, спавших на лицо. — Это ведь неправильно, пытаться использовать свои полномочия для решения личных проблем, ведь так, Агидель Агеллон? — Марика, хватит! — раздался окрик Сильвии, быстро подбежавшей и схватившей Огинь за талию, обвивая её обеими руками. — Не нужно… Не надо… — испуганно произнесла охотница, упираясь ногами в землю и прижимая тело Марики к себе. — Сильвия, как видишь, некоторые не учатся, — выпрямившись, расслабленно улыбнулась Марика, вальяжно указывая на Агидель пальцем. Запрокинув голову, светловолосая легко прижалась к Сильвии, пытаясь заглянуть в серо-зелёные глаза. Охотница опустила подбородок, впиваясь пальцами в талию Марики, боясь, что та вырвется из хватки. В безмолвии дочь леса пристально смотрела в сияющую зелень, словно бы ведя безмолвный разговор с девушкой. — Кулаками тоже нельзя обучить всему, — прошептала Сильвия. — А я и не учу, — равнодушно сказала Марика. — Мне просто хочется… поиграть, — улыбнулась Огинь, прищурив глаза и снова зыркнув на Агеллон. — Агидель просто не понимает… Она ничего не понимает… — охотница разочарованно посмотрела на рыжеволосую, которая сама уже не была рада всему тому, к чему привели её необдуманные слова. — Мы все учимся, но кто-то учится лучше, кто-то хуже… Не надо. Дворянка ещё раз усмехнулась. На мгновение тишина окутала баню. Марика, легко улыбаясь, смотрела прямо в глаза Агеллон, обдумывая происходящее. Вздохнув, она чуть повернулась к Сильвии, приобнимая её и положив ладонь на голову охотнице. У Агидель чуть сердце не остановилось, когда она подумала, что Марика сейчас при ней поцелует Сильвию, чтобы добить окончательно. — Скажи «Спасибо» этой добренькой дурочке, — недовольно прошипела Марика, кивая на дочь леса. — Ну же! — рявкнула Огинь. — С… спасибо, Сильвия… Извини… — А теперь, — Марика наклонилась и, положив руку на плечо, прижала Агидель к стенке палатки, отчего ткань слегка натянулась, — запомни, Коронное войско это не сказка, где каждый живёт так же, как жил до неё… Став даже немного выше над отрядом, пусть даже из одного человека, ты становишься ответственной за жизнь этого человека. Хватит ли у тебя мозгов сохранить жизнь этому солдату? Я вот не желаю отвечать за жизнь кого-то ещё… Да я вообще ни за кого, кроме себя, отвечать не хочу, и очень интересно, каким это образом, кто-то тут сможет так просто взять на себя эту ответственность? Хватит уже жить глупыми детскими мечтами… — словно рассекая лезвием воздух, сказала Марика, возвращаясь на своё место. Мёртвая тишина повисла в бане. Сильвия и Агидель, боясь сказать хоть слово, тихо продолжили мыться дальше, пока Огинь, явно находясь на пределе терпения, раз за разом выливала на себя воду. Агидель, чуть успокоившись, задумалась над словами дворянки. Девушка в целом не знала, что возразить, но и не понимала, почему ей нужно отступать. Она всё ещё верила в то, что она лишь учится, и если её повысят, то это продемонстрирует, что она не только сильнее, но ещё и более целеустремлённая, чем остальные. Это качество, как считала рыжеволосая девушка, было далеко не самое последнее, а для командиров отнюдь не бесполезное. Желание победить никогда не бывало лишним. Уверенности и небольшой радости придало и то, что охотница кинулась её защищать. Это значило, что у неё ещё есть шансы на восстановление их дружеских отношений. Сильвия явно не была равнодушна к ней, раз спасала даже от Марики, точно не собиравшуюся более терпеть кого-либо. Такое поведение блондинки пугало, ведь в первый раз Огинь начала с разговоров, но, будь они одни, она без лишних слов перешла бы к действию. Агидель перевела взгляд на охотницу, что с несколько поникшей головой медленно растирала мыло по ногам. Рыжеволосая и не заметила, как бесцеремонно рассматривает тело девушки, скользя от колен к груди. С распущенными волосами Сильвия выглядела очень необычно. Агидель уже и забыла, когда в последний раз видела девушку такой — уж слишком резко прервалось их общение. Десятник обернулась в поисках мыла, оставленного рядом, и невольно встретилась с далеко не самым дружелюбным взором Марики. Белые волосы слегка скрывали лицо, но полный недовольства взгляд пробирал до мурашек. Реакция была странной. Агеллон могла бы понять ревность, но она не знала, почему Огинь ограничивается лишь пассивными способами оградить Сильвию от неё. Будь Агидель на месте Марики, давно бы уже «подошла поговорить» с возможным «неприятелем», вежливо попросив держаться подальше, а уж Марика с её силой и характером точно молчать бы не стала. Недавний пугающий случай был тому подтверждением. Но он продемонстрировал всем, что будет с теми, кто станет на пути, и поэтому, зачем дворянке было напрягаться, когда прошлое уже работало на неё? «Может, я неправильно поступаю? Может, мне нужно до Сильвии поговорить с Марикой, чтобы всё разрешить?», — предположила рыжеволосая. Раньше Агидель не видела ничего плохого в соблазнении чужих девушек, но сейчас она понимала, насколько ужасно поступала. Конечно, доля вины соблазнённых так же имелась, но это не отменяло и её вины. Да и слишком мерзко ей было от мысли, что она попытается разрушить любовь Сильвии лишь из-за своего эгоизма. Как бы ни хотела Агидель этого признавать, но у неё просто не оставалось варианта, кроме как смириться с выбором Сильвии. Она уже пыталась себя заставить это сделать, пыталась принять то, на что повлиять не в состоянии, но только сейчас Агеллон действительно смирилась. Сколько ошибок она допустила и чего только не натворила из-за своего эгоизма? Раз ей нравилась Сильвия, и раз та уже сделала свой выбор, то, как любящий человек, лучшее, что можно было сделать, это принять его. Это было тяжело, это было больно, но так Сильвия точно была бы счастлива. Ведь недаром охотница начала общаться тогда именно с ней: русоволосая выбрала её именно за то, что Агидель старалась наладить отношения между всеми кадетами. А Агидель… — Какая же я эгоистичная курва… — прошептала сама себе девушка, оставшись сидеть в бане в полном одиночестве. Сильвия с Марикой давно ушли, угли в кладке почти прогорели, а в остывающее помещение начала пробираться прохлада. Место, где она сделала неправильный выбор, кажется, превратилось в место исправления своих же ошибок. Исправить содеянное было трудно, но больше это не казалось невыполнимой задачей. Желание быть рядом с Сильвией, общаться с ней, пускай и не надеясь на большее, было намного сильнее страха и стыда за ошибки. Агидель почувствовала, как что-то коснулось её щеки, словно пером провели. Девушка сосредоточила взгляд и увидела быстрый блеск в свете догорающих лучин, оставивший маленький круглый прозрачный след на земле. Слёзы медленно катились из её глаз, и Агидель сдавленно вздохнула, проводя рукой по лицу. Слёзы обжигали, и боль отдавалась где-то в груди… Резко встав и схватив ведро, рыжеволосая вылила на себя всё, что в нём было. Не сдержавшись, она громко выругалась, чувствуя, как тело словно бы обожгло холодной водой, сводя мышцы и словно заставляя кожу гореть. Дыхание сбилось, а сердце застучало сильнее. Холод пробрался едва ли не в самую душу. Громкий чих раздался в бане и девушка тут же кинулась в предбанник побыстрее вытереться и одеть тёплую форму. Ледяная вода легко выбила из головы все дурные мысли, заставив успокоиться и, кажется, даже подняла настроение. Неспеша поднимаясь по склону обратно в лагерь, Агидель ещё раз обдумала всё и поняла, что теперь поступает правильно. Вот только главной проблемой оставалась Марика, ведь именно она охраняла охотницу, и основания этому были вполне понятные. Огинь несколько дней после поединка ходила бешеная, разительно меняясь при общении с одной только Сильвией. Даже Густав с Богумилом старались избегать излишних разговоров с предводительницей, что же было говорить об остальных? Агидель и вовсе старалась не попадаться Марике на глаза, особенно когда начала осознавать своё отвратительное поведение в отношении девушки из Литау. Какие бы там чувства ни были, тут любой бы грозился прибить обидчиков любимых, а уж дворянка и подавно — повезло ещё, что Марика выбрала поединок для сведения счётов. Если бы она пошла путём их первой встречи, то ничем хорошим ни для Инги, ни для Агидель это точно бы не закончилось. «А что действительно Сильвия нашла в Марике?», — остановившись, задумалась Агеллон. Быть может, то, что Сильвия увидела в Марике, вполне могло помочь ей самой найти не только общий язык с Огинь, но и научиться лучше работать в команде, чего от них всех постоянно добивалась дер Кин? Но как было преодолеть страх перед дворянкой? Кажется, прежде чем говорить с Марикой, всё же нужно было как-то посоветоваться с Сильвией.Глава 24. После бури
1 октября 2022 г. в 10:56
Погода испортилась окончательно. Всё небо затянуло тяжёлыми, полными воды тучами, началась гроза, и поднявшийся ветер щедро швырял брызги в лицо, словно чьи-то невидимые руки старались яростно умыть любого, кто попадался на пути. Верхушки деревьев раскачивались под порывами, мелькали яркие вспышки, и гром грохотал над лесами, полями и холмами. Это была первая гроза в этом году и земля, высохшая за несколько дней тёплой погоды, щедро впитывала в себя живительную влагу. Правда, уже скоро воды было столько, что кадетам лишь оставалось радоваться удачному размещению почти на вершине холма. Ручьи журчали прямо по склонам. Делать в такой ситуации было решительно нечего, даже огонь не пытались развести, дабы приготовить обед. Все ждали окончания непогоды, и лишь изредка кто-то отправлялся вместе с Эверстейн, чтобы проверить, как себя чувствуют лошади, которых разместили на опушке неподалёку, постаравшись немного прикрыть оставшимися тентами, растянув их меж деревьев.
Гроза миновала довольно быстро, как и началась, но дождь так и не прекратился. Ослабив свой натиск, он продолжал заливать всё вокруг. Но так хоть можно было начать что-то делать, и кадеты под руководством наставницы потянулись из шатров, поминутно оскальзываясь, ругаясь и хмурясь. Настроение в отряде после поединков царило смурное. Даже победившие не слишком радовались своим успехам, да и вообще все держались обособленно или тесными группами. Впервые за многие дни сказалось напряжение от того, что здесь никто и никогда не был полностью предоставлен самому себе. Ещё и ушибы с ссадинами напоминали о себе болевыми ощущениями, так что и за трапезой никто не разговаривал. Казалось, что понурилась и сама Эверстейн, став ещё более замкнутой и молчаливой, но спрашивать её никто не решался, полагая, что дер Кин осталась недовольна состоявшимся состязанием. Только в самом конце обеда она объявила, что вечером будет ещё одно занятие, на этот раз уже по обращению с оружием. И этому тоже впервые никто не радовался, хотя подобные тренировки, как правило, вызывали воодушевление.
Но одно дело, когда всё это проводилось на арене в казармах, и совсем другое, когда будущим гвардейцам пришлось ходить едва не по колено в грязи и воде, поминутно оступаясь на мокрой траве. Дождь и сам по себе промочил всю одежду, грязь была везде, широкими разводами покрывая форму, которую потом надо было ещё и стирать. Оружие скользило в руках. Мысли о том, что им в будущем предстоит драться в самых разных условиях, особого утешения не доставляли. Так что когда наставница объявила об окончании тренировки, разрешив греть ужин и отправиться на помывку, все прямо вздохнули с облегчением.
Агидель, правда, едва ли почувствовала это облегчение. Она ощущала только полную безысходность и отчаяние. Осознание собственной беспомощности так давило девушку, что она, едва приведя себя в порядок, поспешила вернуться в шатёр и сразу же завернуться в походное одеяло, бесцельно уставившись в стену, слушая, как барабанит снаружи дождь, как доносится треск от костра и шипение дров, что успели подмокнуть. Иногда раздавались редкие голоса, когда кто-то из ребят проходил мимо, но общение их было скупо. Казалось бы, шум дождя и ветра должны были мешать, но на удивление эффект был противоположным, да и тёплое одеяло, согревая, способствовало скорейшему сну. Она уже почти задремала, когда услышала, как к шатру приближаются Марика и Сильвия, оживлённо о чём-то беседуя. Почти против собственной воли Агидель напрягла слух, стараясь разобрать слова.
— …чем больше наказывали, тем больше сопротивлялась, и вредность моя просто безгранична, — легко хмыкнула Огинь, успев во время помывки объяснить охотнице, откуда у неё такие шрамы на спине.
— Меня тоже наказывали, правда, только словами, но я редко слушала и делала по-своему, — откликнулась Сильвия, — старалась втихую… Но получалось не всегда.
— А я не старалась скрывать. Какая разница? Если даже за одно не накажут, всё равно найдут к чему ещё прицепиться. Одним шрамом больше, одним меньше… Другое дело, если бы их вообще не было, — ответила на это Огинь, откидывая полог, и пропуская вперёд охотницу.
— Если бы я могла, я бы постаралась эти шрамы вылечить, — откровенно призналась Сильвия, заметившая Агидель, но полагающая, что та уже спит, поэтому лишь понизила голос, — ну, знаешь, как всякие маги там делают. Говорят, они это могут.
— Только самые сильные, да и то, даже им бывает не под силу излечить слишком старые следы, — тоже немного понизив голос, отозвалась Огинь, — забавно только, меня хоть эти отметины не радуют, но ты как-то уж чересчур о них переживаешь… будто они твои, — Марика сдавленно усмехнулась, пытаясь сбить с одежды и волос ещё не впитавшиеся капли воды.
— Я не только переживать могу, — немного гордо ответила Сильвия, — я могу совсем свежие раны лечить травами, если нужные есть под рукой. Отёчность снять, боль уменьшить. Немного, конечно, но и это ведь тоже хорошо…
— О-о, — довольно протянула Огинь, — значит, и этот синяк после драки убрать можешь? — чуть сдвинув распущенные светлые волосы, Марика демонстративно показала лёгкое покраснение Сильвии.
— Могу, — уверенно сказала охотница. — Мне только травы нужны…
— А зачем травы? Любовь лечит всё, поэтому ты меня сейчас поцелуешь, и всё пройдёт… само, — усмехнулась блондинка, раскинув руки для объятий.
— Марика! Это не так работает… — слегка обиженно вздохнула русоволосая, убрав выставленную руку Огинь с пути и, обойдя девушку, направилась к своему одеялу.
— Тогда поведай мне, о целитель, какие ушибы ты точно можешь лечить, и я даже постараюсь получить небольшую травму, чтобы ты меня полечила… Наверное, когда твои руки прикасаются, это должно быть приятно… Я бы даже сказала, это определённо приятно… Хм, а давай попробуем? — хитро улыбнувшись, Огинь попыталась схватить девушку за талию, но та юрко выскользнула, резко отклонившись в сторону.
— Марика! — почти в панике прошептала девушка. — Ты снова за старое? Да и вдруг кто услышит всё это…
— Сильвия, я сегодня сделала так, что ты должна плевать на окружающих… Я прибью любого, кто станет у меня на пути, и если тебе кто-то посмеет что-то высказать, говори. Я от него и мокрого места не оставлю, — ухмыльнулась Марика, выпрямившись во весь рост.
Сильвия хорошо понимала, что дворянка говорила это не на полном серьезе, и она просто одна единственная пребывала в хорошем настроении после всего произошедшего, поэтому не особо переживала за сказанное. Да и самой охотнице была приятна такая забота, тем более со стороны Марики, с которой у неё сначала отношения сложились так себе.
— Не стоит… Я не хочу ещё раз утешать тебя, — улыбнулась охотница.
— И не нужно будет, — хихикнула Огинь, но Сильвия не обратила на блондинку внимания, начиная разворачивать одеяло.
Марике такой расклад не понравился, её снова распирали эмоции, и они требовали выхода.
— Сильви-ия-я, солнышко ты моё, — протянула Марика, навалившись на девушку сзади. — Давай ляжем спать вместе… Сегодня дождь, сыро, холодно… костёр того и норовит погаснуть, а тепло наших тел поможет не замёрзнуть, — обняв охотницу, Марика едва не повисла на её шее. — Можно даже согреться одним способом, — пьяняще произнесла Огинь, проведя руками по ногам и бёдрам девушки.
— Марика! Хватит уже. Тебя будто подменили, — шикнула на блондинку Сильвия, которая пусть и свыклась с подобным поведением девушки, но сейчас она вела себя уж как-то совсем развязно.
— Вот такая я несносная, — сдавленно прыснула зеленоглазая, показав язык, и начала разворачивать свою скатку, — хотя, без всякого обмана, сегодня и правда будет довольно прохладно, мы могли хотя бы спать вместе под двумя одеялами, — не унималась Огинь, чуть ли не упав на своё одеяло. — Даю слово, что ничего более не сделаю… наверно, — Марика приложила ладонь к щеке, задумчиво смотря в потолок.
— Не поверю больше ни одному твоему слову, — чуть хохотнула и Сильвия.
— Тогда я буду действовать, — прошептала дворянка, легко накинув на Сильвию одеяло и навалившись сверху. — Может передумаешь? — слегка игриво спросила Марика, сковав Сильвию плотной материей, удерживая руками края. Волосы блондинки упали на лицо охотнице, скрывая его.
— Ты сегодня научила меня нескольким приёмам и только теперь решила действовать? Лёгких путей ты не ищешь, — усмехнулась дочь леса, легко сбив с ног Марику, выбираясь из оков Огинь и замахиваясь для удара своей полусвёрнутой скаткой…
Агидель едва не дёрнулась, чтобы закрыть себе уши. С каждым мигом, что она слушала разговор девушек и слышала их смех, ей становилось всё хуже. Глаза болели от обжигающих слёз, в горле стоял ком, и дышать было трудно, всхлип так и готов был пронзить воздух. «Почему всё так? Я ведь не ненавижу тебя, я тоже хочу с тобой так же разговаривать. Это я должна быть с тобой. Ты ведь нравишься мне, Сильвия», — сорвались беззвучные слова с губ Агидель.