«У тебя все в порядке?»
Этот взгляд почему-то не выветрился из его головы, даже после мыслей Ллойда про прогулку на свежем воздухе. Его в тот момент сковал нетрезвый…страх? Это мгновение, которого он до тошноты опасался. Он ведь не застрелил человека, или совершил что похуже, но когда мистер Даррет так глянул в его душу, его пробрало до костей, будто ему напомнили о зверском преступлении, что вызывает у него столь параноидальный приступ. Ему казалось, он спрятал это настолько непозволительно глубоко, что и самому наверняка не хватит длины руки, чтобы дотянуться, а этот вопрос, не спустил, а, что есть силы, швырнул его головой о землю, словно пытаясь достучаться. Разве сделать такие выводы возможно, глядя на обыкновенную картину? Искусство, однозначно, отражение души, но суть его в изображении этого таким образом, чтобы видеть там то, что невзрачно для чужих глаз, так ведь? Словно скелеты в твоем шкафу, чье присутствие ты чувствуешь сквозь закрытую наглухо дверцу. Эти глаза, точно не оценивали его мастерство, не критиковали его неприспособленность. Ллойд ощутил будто перед теми глазами захлопнулась книга о нем, о его чувствах, с последней прочитанной страницей. Будто он законченный психопат, чье существование было сущим адом, кой сжег дотла не одну жизнь. Это так дерьмово. Перед его глазами звучно щелкнули пальцы, в уши неприятно врезались звуки моторов, сигналов, вдали, кажись, и сирен. — Парень, ты в добром здравии? — не отрываясь от дороги, вел машину Гармадон. — Да? — колыхнулся Ллойд, — Конечно. — Тогда, может, ответишь на мой вопрос? — сомнительно покосился он в зеркало, что хорошо отражало сидящего позади Монтгомери. — Да, — лихорадочно ответит мальчик, — Мой ответ «Да». Мужчина серьезно рассматривал светловолосого, будто едет в одном автомобиле с преступником, что определенно не взывает доверия. Он видел Ллойдову ложь за сотни миль, когда он беспокоен, растерян или напуган, всегда, когда отводил глаза или прятал руки. — Ты уж извини, что докучаю, просто «Да» в ответ на «Каков первый день школы?» звучит весьма неубедительно. — Оу, я имел ввиду, что все супер, — как-то слишком фальшиво натянул он уголки губ. — Правда? Обычно, первый — самый противный день. — Наверное, я исключение? Или мне просто повезло. — Действительно так хорошо прижился? — легонько постучал он указательным пальцем по рулю автомобиля. — Ну, я не успел бы узнать всех, — равнодушно говорил Ллойд, — но есть и хорошие ребята, с которыми я все же умудрился познакомиться. Он повторял то, чего следовало ожидать от хорошего сына, они скажут друг другу слова, что хотели бы услышать любые другие люди на их месте и все вернется на круги своя. Или это и есть круги своя, а Ллойд питает себя убийственно сладкими надеждами, что это временно, пытаясь удержаться на плаву? Они будто жуют стряпню каждого из них, с трудом проглатывая и кривя тошнотворное счастье на лице. Гармадон должен поиграть в отца, а Ллойд подыграть спектаклю семьи, этим двоим всего-то стоит следовать образцам, что им уже, благо, предоставили. Он не испытывает счастья, не испытывает печали или злобы, не испытывает к этому человеку совершенно ничегошеньки. Его не воротит от этой игры в маскарад, ему омерзительна лишь мысль, что он привык и его это устраивает. — Новые знакомые? — улыбнулся мужчина, повернув голову. — Друзья, — неуверенно бросил зеленоглазый, в ожидании прихода в удивление, — Мы договорились, что я буду звать их так. — Прошу прощения? — Гармадон застыл, но уголки его губ неторопко сползали вниз, как капли осеннего дождя по квартирным окнам, — Я имею ввиду, ты успел подружиться с людьми первые же сутки? — как-то приводил он себя в нормальное состояние, начиная словно оправдываться. Ллойда, в каком-то отношении, забавляло такое зрелище. Это чувство, словно занавес опускается на один миг, и его насквозь пронзает понимание того, насколько эта картина о семейных ценностях — муляж. Облака смиловались над ним, дав дорогу лучу света хотя бы на какое-то время вспыхнуть напротив его глаз. Он чувствовал себя уставшим трудиться ребенком, которому напомнили про награду в виде любимой сладости. Ну, или, при учете его ситуации, уместнее было бы что-нибудь побезопаснее. — Для знакомства рановато, — выдал смешок кареглазый мужчина, — но может хотя бы введешь в курс дела? — Имеешь ввиду имена? — Было бы неплохо. Джип вновь тронулся от начатого движения. Пробками это назвать было нельзя, но убавлять ходу приходилось чрезмерно часто. — Ну, девушка Токсикитой именована, — соврал Ллойд, назвав имя того чудаковатого фотографа, — А парня…Как-то на «М»? М, м, м…Или «Н»..? — Ты забыл имя человека, с которым виделся час назад? — не понял мужчина. — Ну, я— — До боли знакомо, — хрипло рассмеялся он, на утешение Ллойду, ибо тот, впервые за сегодняшний день, успел порядком напрячься. Оправдать все провалом в памяти казалось ему чертовски глупой затеей, а на месте имени вечно язвящего над ним парня, действительно, шалил ветер. Сложно сказать, что он забыл его. Потому что он не знал? В его пленке воспоминаний, на месте вставленной Майлз реплики, у него крутилась несусветная чушь, будто потертость или дефект на фотоснимке. Только сейчас он понял это так ясно, до этого убеждая себя, что знает, ведь ему четко назвали, он помнит. Сейчас, когда он выдохнул после испарившегося провокационного вопроса отца, его встревожила именно эта мысль. Сам не зная, почему. Может из-за осознания такого очевидного? Он ведь был так уверен. Он видит в этом что-то важное. Наверное. — В студенческие годы я забыл имя девушки, с которой зависал порядком недели, — хлынули воспоминания на старшего. — Неделя? — опешил вовлечено парень, дабы отвлечься от назойливых раздумий. — Вот и я то же ощутил, — махнул он рукой, — Не хотелось ее разочаровывать, на паре с философии я предложил этой шатенке написать имя своим почерком, мол я свое, а она свое, на память, забавы ради. Девушки такое любят, пусть я и знал, насколько она отличающаяся от остальных, — мелькнула искренность в его улыбке. Ллойд не особо доверял таким вещам, когда речь заходит о его отце. Кивком в отражении зеркала он дал понять, что готов слушать дальше, не придавая значения каким-либо эмоциям повествователя. — Каюсь, я не сразу разобрал особенности этого почерка, — повернул Гармадон на перекрестке, — однако, прежде чем она отобрала у меня этот экземпляр для хранения в собственной “шкатулке воспоминаний”, у меня таки вышло разглядеть корявенько написанное «Мисако». Монтгомери словно переклинило, в голове образовалась каша, с осознанием, что речь о ней. — Ты забыл мамино имя? По правде, ему сложно давались любые рассказы родителей друг о друге, о страстной любви и совместных вечерах, будто того, от чего он видит мрачные сны даже сейчас и не было никогда. Будто они не бросали его на произвол, будто он не видел выражения Мисако в тот день, будто не глянул на отца впервые лишь в тринадцать. Его затянули в какой-то рехнувшийся танец на скользком полу, где он должен плясать пока не упадет, и как бы он не желал иного, любой исход будет блядски болезненным. Эти двое, ничто иное как играли с ним, то задавая темп, то подливая жидкости, чтобы сбить его с ног, похоже превратив это в соревнование. Потом обнимали, целуя в лоб, якобы все в порядке вещей. — Нюансы моей юности. — Останови за углом, пожалуйста. — Что? — Останови, я выйду. — О чем ты—? — Хочу проведать Мистаке-сан, — сухо объяснил Ллойд, глядя в окно. Эту местность он узнавал безошибочно, чайная Мистаке служила ему, ровным счетом, вторым домом. В какой-то мере даже первым. Гармадон перевел особое внимание на лицо сына, сквозь скептический взгляд в зеркало. Глаза парня не выражали ничего стоящего, непринужденное выражение, подуставшее после школьных лекций. — Постарайся вернуться к ужину, — хмуро ответил он, не желая отпускать мальчика куда-либо. Все же Ллойд был уже самостоятельным подростком, в праве решать, на что ему тратить свое время, и с кем его в целом проводить. Монтгомери промолчал, не издав ни звука. Где-то в своей голове он выдал «Хорошо» или «Постараюсь», однако ему не хватило ни сил, ни желания, дабы выдавить хоть слово из своего горла. Он не удосужился даже хмыкнуть или кивнуть головой, давая ненавистному молчанию затянуть их в свои сети, что впервые не тревожило Ллойда. Прошло меньше трех минут прежде чем он смог захлопнуть эту дверцу за собой, вдыхая свежий воздух полуденного Сан-Франциско. Жестом махания руки зеленоглазый попрощался с отцом, на что тот ответил тем же, скрываясь в толпе легковиков. Ллойд намеренно попросил его остановить именно здесь, немного дальше от места назначения, чтобы обеспечить себе возможность пройтись под ласковыми лучами солнца. Это славно помогало поразмышлять, сейчас его волосы колышет приятный ветер, и он может не думать ни о чем кроме того, о чем действительно стоит. Он понятия не имел, чем хочет забить голову, чтобы откинуть гнусные отростки прошлого из своего сознания. Лучшим выходом оставалось думать о сегодняшнем дне, о чем-то раздражающем, странном, стыдном и забавном, подвести итоги и обдумать завтрашний день. Все же, это куда приятнее в сравнении. В этих окрестностях было чертовски тихо, казалось даже ветер стих, когда добрался сюда. Ллойд понял, что немного увлекся идеей витать в облаках, когда очутился возле непонятного здания, вроде школы боевых искусств или чего-то в этом духе. Повертевшись, на свое счастье, он понял, что не прошел слишком далеко от намеченной чайной, она мелькала чутка позади. Ллойд решил пробежать оставшуюся дистанцию, чтобы неумышленно не вникнуть в вечные раздумья. И, оказавшись возле входа, тягостно пытаясь отдышаться и снять краснь с лица, он счел это не лучшим решением. Дверь привычно отворилась, по ушам пробежался знакомый мягкий звон. Чаще всего колокольчики в заведениях не очень радовали Монтгомери несущими за собой звуками, но в этом заведении все ощущается так самобытно. Теплая улыбка за прилавком вызвала у Ллойда ответную реакцию. Ранней осенью здесь самое ходовое время преимущественно утреннее или вечернее, почему он собственно и был уверен в том, что о массе людей тут думать не придется. За одним из столиков сидела молодая девушка с младенцем, где-то у окна красовался солидный мужчина в смокинге, и помимо такой компании заведение пустовало. — Приветствую вас, Мистаке-сан, — шагал Ллойд едва не вприпрыжку, словно действительно наконец оказался на кругу своя. — Ох, не утруждайся, — махнула она, потянувшись за баночкой рассыпного чая. Разговоры с этой заводной дамочкой, следуя обычаям японской культуры были для Ллойда вещью более чем привычной, даже в восемь лет он был отлично приспособлен. Большую часть жизни Мистаке провела в Хаконе, поэтому в детстве он иногда даже мечтал туда попасть. Мистаке была красивой женщиной. Несмотря на цифру, которую она никогда не произносила вслух, младший Гармадон знал, что она гораздо старше его матери, а то и отца. Ее особый шарм раскрывали пепельные волосы и яркие светло-серые, как тучи пасмурным весенним утром, глаза. Морщинистое и всегда ласково встречающее его мягким взглядом личико, такой Ллойд сохранил Мистаке в своем сердце еще будучи зеленым мальчишкой. По привычке он направился к столику, что поближе к рабочему месту женщины, зная, что она скоро подойдет. Он уложил сумку на соседний стул и стал рассматривать декорации в помещении, будто среди них есть те, что он не попадались ему на глаза. Такую идиллию единения с японской живописью, казалось, не могло прервать ничего, кроме самой владелицы кафе, однако Ллойд не учел уведомлений, с назойливостью которых сталкивался он довольно редко. Резкие вспышки сыпались одна за другой, что заставило его испытать одновременное волнение и раздражение от уверенности в том, что это его отец. Последний «дзинь» заставил его спешно нажать на кнопку блокировки, не поднимая мобильного со стола. И отправитель «Мисс Эдвард» таки его озадачил, чего он совершенно не ждал от этого конфуза. Парень спешно кликнул на уведомление, открывая всю цепочку переписки. М: Хей! М: Малец, мы договаривались про твое или. М: Ох черт! *Имя. М: Ты у меня при любом раскладе будешь помечен мальцом, но для статьи такое не катит. М: Хей? М: Агх, ты ведь должен быть дома. М: Соизволь ответить. Ллойд не знал превышает ли у него от этого монолога уровень ошарашенности, недоумения или раздражения на нахальную девушку. Возможно целое комбо. Л: Откуда у тебя мой номер?! И с какого твой записан у меня! Ответ не заставил себя долго ждать. М: Ох, изъявили желание не игнорировать! Да что вы! Л: Ты смеешься? Я всего на минуту отошел! М: Мне неинтересно. Пересланное сообщение от «Мисс Эдвард»: «Малец, мы договаривались про твое или.» Пересланное сообщение от «Мисс Эдвард»: «Ох черт! *Имя.» Монтгомери, от того что ему играют на нервах, стал наспех печатать нахалке. Пересланное сообщение от «Ллойд Монтгомери»: «Откуда у тебя мой номер?! И с какого он твой записан у меня!» М: Я Главный Редактор школьной газеты. У меня есть номера даже тех, кто пока не догадывается, что окажется в этой школе. Л: Но мой телефон-! М: Ну пошаманила чуток. Я просто записала себя, чтобы ты не задавал лишних вопросов и не именовал меня как-то глупо, в этом есть что-то криминальное? М: Аргх, а ты стал задавать еще больше! Л: ЧТО? Ты хочешь сказать…что взломала мой телефон-? М: Брось, я ничего лишнего не смотрела. М: И твоих детских фотографий с упавшим мороженым и щенком не видела. Л: … Л: Я тебя засужу. Л: А сейчас, поскольку ты такая интеллектуалка, со всеми вопросами справишься тоже сама. Л: Конец связи. Гармадон хлыстнул телефоном по столу, пока румянец расплывался на рассердившемся лице. Ему этот день столь докучал, что он не то, что был готов называть его вечностью, а и до сих пор не мог осознать, что это происходит с ним за последние двадцать четыре часа. Телефон, как по сигналу, завибрировал и Ллойд успел бессознательно глянуть, столкнувшись с ожидаемым «Эй! Вернись сейчас же!» и «Я не закончила!», прежде чем в конец выключить звук и снова нажать кнопку блокировки. — Надеюсь, он самый сладкий из всех, — устало пробубнил он, оперевшись личиком на руки, когда позади послышался тихий топот женщины с порцией чая. Она совсем неторопко направлялась к нему, зеленая жидкость в чашке смотрелась весьма привлекательно, в то время как с ее лица не спадала улыбка. — Плохой день? — с аккуратностью поставила она блюдце на стол, подсовывая параллельно небольшой кусочек мясного пирога. Гармадон бросил недопонятый взгляд, обнажая светлые, выразительные глаза из-под ладоней. — Ты наверняка проголодался, ешь. — Ох, я не— — Не смей спорить, — остро сказала Мистаке. Он слегка минорно переводит взор на тарелку, сводя брови, когда чувствует, что борется со своими потребностями. Лакомство и вправду сильно возбуждало рецепторы, красочный запах пробивался сквозь нежелание Ллойда соглашаться на такие привилегии. Он не ел с вчерашнего дня и он так помят. Поглотив небольшую часть пирога, его голову все еще озаряли мысли сожаления переплетаясь с тревогой о дискомфорте, но женщина, намеренно или нет, отвлекла его. — Юмено-чан отведает нас на днях, — затвердила она, глядя как Ллойд заинтересовывается, параллельно пожевывая свой обед. — Что вы имеете ввиду? — не понял мальчик. — Я ведь сообщала тебе об этом не так давно, — спокойно ответила Мистаке-сан. — Разве вы не говорили о моей бывшей школе? — опешил младший Гармадон. — Нет, — хмыкнула с улыбкой сероглазая, — У тебя появилась компания в этой. Юноша умолк, тяжело сглотнув остатки пищи во рту. Наверняка, Мистаке рассчитывала, что он вспыхнет, после такой молчанки, ибо пытается переварить сейчас. — Нет, подождите, — начал парень, — Мне бы самому освоиться, и я ведь совсем не фаворит там в данный период времени. Да, у меня положение сейчас просто отстой, просто моя удачливость, — ворчал парень самому себе, как во время лихорадки, пощипывая переносицу. Седовласая молча наблюдала за мальчишкой, что выливал все переживания. Она и думать не думала, чтобы остановить его, когда зеленоглазый выкладывает все карты на стол. Зная, что парниша порядком привык удерживать в себе все свои всплески отчаяния, она все еще была не против выслушать, когда переизбыток тревожности его характера рвался наружу и брал верх. — Еще и мы не виделись с Юмено так давно, к слову, это было девять лет тому назад? Черт, я ведь даже не знаю как она выглядит, — тараторил он неугомонно, — И я расценил ваши слова как то, что она переводится в мою уже бывшую школу, я договорился с Коулом и— — Тише, — почти шепча сказала женщина, на что он сразу стих, — Ничего не случилось. Он понуро опустил взгляд в тарелку, продолжая жевать шмат пирога. Сероглазая женщина протянула руку, закладывая непослушную прядку пшеничных волос мальчику за ухо. — Я знаю, что ты волнуешься, — проговорила она, — Я не полагаю на тебя никакой ответственности, услышал? Она подавно самостоятельная, я лишь хотела сказать, что возможно человек со схожей ситуацией облегчит твое серое восприятие этого. Юноша перевел взор к мутным глазам и минимально от этого внутренний шторм унялся каким-то образом. Пожалуй временно, возможно даже обманчиво, но, по крайней мере, по его внутренностям перестала гатить молния эмоциональных переживаний. — Как дела обстоят у Милли? — Ох, я рада, что ты спросил, Ллойди-чан! — взбодрилась она, — В последнее время моя Конэко-химэ стала такой привередливой, не угодишь! — женщина, на первый взгляд, возмущалась, однако Ллойд, как никто иной, знал насколько Мистаке восхищается своей пушистой подругой и как потешается от ее капризов. Милли очень полюбилась и самому Ллойду. Мистаке не раз даже зазывала его озаботить себя таким же комком счастья, если тот так любит кошек, но он все отговаривался, скидывая на то, что не уверен готов ли он к двойной ответственности. — Я вижу, что ты хочешь сказать что-то по поводу Коко, но молчишь, — ласково сказала она пареньку, кой расфокусированно сверлил взглядом то ли стол, то ли уже опустевшую посуду. — О…Нет, я не хотел чего-то конкретного, — завертел Монтгомери головой, отставив испачканную тарелку, — Просто беспокоюсь за нее, она целый день совсем одна одинешенька. — И причина, по которой ты не отправляешься домой, даже по такому поводу, мне предельно ясна. Зеленоглазый закусил губу и отвел унылый взгляд, опирая правую щеку на руку. — Ты можешь переночевать с Коко у нас, если тебе нужен полноценный отдых, — предложила она. — Извините, я не смогу. — Ох, нет проблем, — заверила женщина, — Я пожалуй принесу еще чая, — добавила она, поднимаясь. И, если бы планы Ллойда, которые ему припекло воплощать в жизнь именно дома, заключались в чем-то вроде реального отдыха — это, наверняка, было бы лучше попыток понять тему его первого проекта.***
Он не помнит, когда успел прозвенеть будильник, как садился на заднее сидение отцовской машины с пустым желудком, и смутно видит в своей голове, как вообще вернулся домой, обнимая с порога счастливого папильона. Кажется, сейчас под ухом звенит звонок. Слышен гам и смесь голосов, наверное снова споры по поводу открытого окна между Лукрецией и Алексис. Пока кондиционер, в очередной раз, прекратил выполнять свою функцию, рыжеволоску нагнетает духота в их аудитории, параллельно с блондинистой Лукрецией, что наотрез отказывается поганить шикарные локоны потоками ветра из улицы. Он почти что засыпает, пробиваясь сквозь шумиху, но внутреннее острое ощущение никак не уймется, заставляя своим бытьем возвращать Ллойда к утомляющей обыденности. Каждый час проходил так смутно, что Ллойд уже не был уверен, что он ничего запрещенного не принимал. Не спать почти двое суток, наверное, не так уж жутко звучит, но он, мать твою, не привык! Чувствуя себя изморенным жизнью брокколи с дальней полки холодильника, он уверенно может сказать, что впечатления отнюдь не очень. Он уже потерял какой-то либо счет времени или восприятие реальности. Когда его «будили», выводя из внутреннего сна он хотя бы слегка приспосабливался, но в общей картине приходилось только бить себя ладошами по щекам, чтобы не задремать. Сегодня Монтгомери, кажется, смог уснуть за время отведенное на ланч, однако он даже не знает насколько долго длилось его «Я всего лишь прилечь», пусть и результат, в любом случае, нулевой. С утра, как ему казалось, все шло гладко, до момента пока в своей голове он не взвыл «Вот приду домой, упаду на кровать и всхрапну как мертвец». Единственная мысль, что преследовала его, несмотря на нетрезвый рассудок это надежда на то, что не поступит очередных идей от Гармадона по поводу «сближения и укрепления семейных отношений», по крайней мере, сегодня. — Может еще поженимся, как считаешь? — задорно выдал Морро, глядя на серьезную мордаху, что якобы сосредоточенно кивала на каждый из несусветного нонсенса. А таких он успел перепробовать много с учетом последних пяти минут. Что? — А? — рефлексом спросил мальчик, — Ха?! Что?! — тот опешил и резко вскочил, никак не умышляя каким образом диалог заплыл в такое русло. — Ничего, — вернул свое привычное поведение он, — Я удостоверялся, как далеко отсюда ты успел улететь. — Несмешно ни капли, — устало хмыкнул Ллойд, пытаясь передать возмущение от вызывающей шутки, хотя больше походило на лай побитой дворняги. По крайней мере, он, как по щелчку пальца, выдохнул с осознанием, что отбыл все лекции на сегодня, пусть и толку с них как с козла молока. Они шагали по опустошенной улице, ее тишина в каких-то отношениях граничила с мрачностью, однако сегодня это не колебало никого из них. Морро шел совсем невозмутимо, Ллойд же начал всерьез считать, что идея идти за этим парнем неизвестно куда была поистине бредовой. Их разговоры вечно поворачивали не туда, черноволосый заставлял его раздражаться, ставив в тупик, а Монтгомери все не мог дойти до темы истории. Со временем его мотивация каким-то образом из «Надо бы наладить дела с учебой в начале года» переформировалась в «Я обязан утереть нос этому странному парню, забыл имя». И все же ключевыми фигурами выступали обстоятельства, хорошее впечатление очень даже значимо в учебе, пусть и не столь масштабно. — Ты таки продолжишь за мной ходить? — поинтересовался Морро. — Я же сказал, что иду не за тобой, а лишь по пути, — фыркнул мальчик. — Тогда тебе необязательно плестись за мной как телега. — Но ты ведь живешь здесь, значит ориентируешься лучше, очевидно. — Ты не знаешь где находится твой дом? — Да знаю я! Отец сказал идти другим маршрутом, мне по его объяснениям не особо понятно, — приврал Ллойд. Выбрал он отчасти хреновый день для таких гениальных планов однако. — Откуда тебе знать, где я живу, — хмыкнул он, давая Ллойду так называемый шанс скрыть очевидное, — Ты преследуешь меня от самого физического кабинета. — Еще раз скажешь, что я тебя преследую и я тебя обматерю. — Чертовски боюсь, — съязвил парень. — Ты же знаешь, что у нас чуть больше недели, — проигнорировал подросток. — Еще я знаю, что ты выглядишь будто споткнулся перед проезжавшим трамваем. — Агх, ты снова отводишь тему! Морро, по всей видимости, не был заинтересован в ответе, беспечно вышагивая впереди. Гармадон свесил нос и продолжал плестись, периодично склеивая глаза, будто это, не совсем ясно как, но это помогает ему набраться энергии. Как и уверяла его мать, безграничное упрямство когда-то таки его погубит, в такие минуты ему приходилось на это сердиться. — У тебя не больше двух минут, если хочешь что-то спросить — спрашивай сейчас. — Чего вдруг паинькой стал? — вскинул брови Ллойд. — Не зря же ты сюда столько топал, доходяга. — Ты ведь догадываешься о чем я хочу поговорить, — предъявил Ллойд, заинтересовавшись, словно рыба на сухом берегу, которую окинуло морской волной. — Даже знаю, — усмехнулся он, — С какого ты такой взбалмошный, будто тебе за это миллионов семь отбашляют? — Миссис Майлз не похожа на человека, который даст мне нормально учиться, после того, как я облажаюсь с первым же заданием, — недовольно бубнил Гармадон. — Делаешь несколько подтем, соединяем в среду в одну тему и вуаля, чего ты ждал? — вздохнул Морро, учитывая, что светловолосый не ошибся с выводами, — Плана по заселению человечеством Юпитера? — Но я ведь не знаю ничегошеньки, я пытался ввестись в курс дела, но запутался еще больше. — Не моя головная боль. — Станет ею, когда я запорю работу и нас отправят на переучет по прошлому году, — рыкнул юноша. — Если ты прибавишь мне такого гемора я отправлю тебя на практику в Кармельскую начальную школу. — Э? — не понял тот. — Там учатся сами последователи Сатаны. — Да ты смеешься, с какой стати я виноват в том, что из-за такой жизненной ситуации вынужден знать всю историю штатов?! Черноглазый лишь пожал плечами указывая на наручные часы, что гласили о начале шестого. — Ты серьезно игнорировал меня двое суток, чтобы потом сказать «Иди на все четыре»? Да ты сам дьявол, — решил использовать свои две минуты по полной Ллойд. Небольшая пауза длилась не столь долго, пусть и Ллойд успел придумать еще с сотню предъяв черноволосому, чтобы вложить их в «свои две минуты». — Хорошо, — вздохнул парень. — Что хорошего? — Я скину тебе пару наводок на эти темы, если в вашей школе другая программа, — сдался Морро, доставая мобильный из кармана джинс, — Какой штат? — Прованс — Альпы — Лазурный берег? Морро застыл, будто ведром ледяной воды облитый. Еще раз? Можно повторить? — Франция? — кое-как проговорил он оцепенело, наверняка зная ответ, — Ты серьезно сейчас? — Ха? А ты чего ждал?! Парень притих, в то время, как оба буквально глазели в чужие глаза, будто человек и один из инопланетян, не вникая во всю существенность друг друга. И сейчас, кажется, сам Морро в тупике. — Ты выглядишь, как результат чьей-то порчи на мою смерть, — отчаялся он, ускорив свой шаг. — Может хватит уже быть таким предвзятым? — подхватил победоносный конец молчанки Ллойд. — Как я должен реагировать на то, что мне впервые впаяли кого-то в пару, так еще и недоумка, который базы не знает? — едва не протараторил парень, настолько акцентируя на каждом слове, что зеленоглазому показалось он слышит волнение в его словах. А это, блять, вообще не свойственно камню вроде Морро, Ллойд уверен в этом на все сто двадцать. — Окей, я не знаю, что должен сказать сейчас, — догонял его блондин, — Извини, ладно? Это не твоя проблема, я просто прошу тебя о помощи, даже если мы едва знакомы. Он устал. До изнеможения, чувствуя как ноги начинают подкашиваться и насколько он не способен сейчас управлять своими руками. Глаза начинало отвратно жечь в паре с пульсирующим спазмом, что заставляло его чувствовать желание вырвать их к чертям. Он едва не начинает хныкать, и он, наверняка, будет пытаться стереть это с памяти, но чувствуя, как он готов просто молить этого человека о каком-либо понимании. Ему не хватает больше слов. Он будто истратил свой лимит, либо на него чересчур давят переживания касательно всей этой чертовщины, создавая груз за спиной. Благо у него все еще есть пять долларов за душой, и он может не думать о пути домой. В противном случае, он бы просто упал прямо на этой дороге от бессилия и взвыл как маленький ребенок, что остался без новой игрушки. Они начали замедляться, когда черноглазый повернул к одному из крупных жилых домов. Он остановился у аллейки, что вела прямиком к лестнице, которая в свою очередь к входной двери. — На выходных, — сказал он не сразу, — Только… — Есть свои «но»? — встряхнул головой Монтгомери, пытаясь включиться, чтобы ошибочно не согласиться на очередную идею, о которой придется жалеть. — Нет, забудь, — спокойно ответил юноша, — У меня работа, раньше выходных не смогу. — Нет проблем, — кивнул мальчик, пьяно улыбаясь. В ответ безжизненная тишина. Мальчик повернулся лицом к зданию, направляясь домой, и оставляя Ллойда самобытно столбить возле ящика для почты. В свою очередь он как-то успел переключиться, пометив где-то в блокноте своего сознания галочку. Сейчас же он начинал раздумывать об адресе, который нужно найти глазами и указать спикеру на линии такси. — И еще, — послышался вдруг уже знакомый голос, заставляя Ллойда перевести взор на дверь и стоящего возле, — Морро Сторм мое имя. Он сказал это порядком тише, стоя спиной к собеседнику. Рука держала дверную ручку, в ожидании реакции или ответа. У Монтгомери начинало плыть перед глазами, все покрылось белыми пятнами яркого света, что спешно мелькали, мешая картинку с всплесками водянистого белого. Он протер глаза, избавляясь от назойливых помех и пытаясь понять, что происходит вокруг него. Слова дошли к нему не сразу, он поднял озадаченный взгляд на спину мальчика. Сторм внутренне не хотел показывать какой-либо интерес, потому был готов в этот же миг ответного молчания, прокрутить ручку, чтобы войти, не подавая виду. Что-то заиграло на самых краешках сознания, гранича с необходимостью к познанию, когда он, не пересилив себя, глянул в недоумевающее личико. — Ты целый день задаешь мне эти странные вопросы, — невзначай кинул Морро, объясняя, — Мог бы просто спросить. Кажется, это подействовало в обратном направлении и Ллойд лишь стоял с еще более ошарашенной физиономией. — А ты бы не— — Нет, — прервал он, — Меня такое не интересует. — Хорошо, ладно, — пробубнил мальчик, отводя глаза, — Я так и собирался. Никаких реплик более не последовало, лишь хлопок двери, что замкнул безжизненную улицу. Гармадон, даже понятия не имея зачем, вяло помахал уже пустому месту, напротив двери. Скорее из вежливости, чем управляясь каким-то желанием.***
И пусть Ллойд воспринял выражение «работа» за какую-то назначенную встречу или мероприятие, Сторму предстояло, в буквальном смысле, корячиться в скудном кафе. Его устраивал такой график работы, или, быть точным, он понимал, что это тот не случай, где такие вещи кого-то интересуют. Приезжих в этом году прибыло суммарно вдвое больше, чем сравнительно в прошлом, и даже тот же мелкий блондин был тому примером. А это значило, что количество свободных вакансий сократилось, делая, и без того провальные попытки Морро сменить одну из подработок, еще невыполнимее. На сегодня солнце уже бесповоротно прекратило парить, такая предвечерняя погода не могла не радовать мягкой прохладой. Парень даже не пытался всматриваться в вывески и таблички, ноги сами знали куда идти. Единственное, о чем он сейчас сознательно не хотел думать — это следовавшее за ним по пятам отвратное состояние, что накатит к концу смены и следовательно утром. Морро не говорил это так часто, даже самому себе, но он любит долго и крепко поспать, а кто нет? Спустя столько пройденного пути черноглазый остановился напротив одного из неприметных заведений чья вывеска гласила «Rugiada Scarlatta». Снаружи это выглядело не особо впечатляюще, но то, что он был построен не так давно, сразу бросалось в глаза. «Домик» принял собой форму большого ровного квадрата из деревянного кроя, стеклянная дверь и большие окна делали заведение на первый взгляд светлым и просторным даже без нужды заглянуть внутрь. Парень толкнул дверь, на что та с легкостью поддалась. Надоедливых колокольчиков или других доставучих оповещений здесь не было, это Морро называл хоть каким-то плюсом. Это не особо помогало варить кофе, но, как минимум, не действовало на нервы, иначе Сторм бы попросту всыпал крысиного яда в чашку тому, кто заставил злосчастные колокольчики звенеть в последний раз. Не обнаружив ни души в помещении, он не удивился, тем более, не расстроился. Скоро планировалось вечереть, вот тогда действительно приходилось вкалывать. Парень привычно зашел в служебное помещение, но встреча лишь с бледно-розоватой макушкой, что была направлена в книгу, заставила его вскинуть брови. Сторм всегда и везде приходил четко вовремя, не раньше и не позже, так что приоритеты других людей равнял с чем-то в таком же направлении. — А Ния сегодня не выходит? — спросил он, расценив пять минут до смены, как то, что девушка в этот день не появится на работе. На него поднялись карие глаза, более оттененного красным, как алые розы в полумраке. Като, на первый взгляд, был парнем то ли меланхоличным, то ли более флегматичным, как и сам Морро. Он был довольно щуплым, на левом ухе красовалась парочка пирсингов, но, разделяя на какие-то подтипы, эти нельзя было назвать вульгарными, а скорее очень даже деликатными. Волосы цвета апрельской сакуры слегка крутились на концах, все еще оставаясь в основе прямыми. Они выглядели немного спутанными, что напоминало о скорее выпрямленных кудрявых волосах, чем естественно ровных, но Морро был уверен, что не видел этого юношу с завитушками на голове никогда ранее. Тот почти открыл рот, но волна нагрузки на спину Сторма сумела его опередить. Чужие ноги оплели его туловище, мягкие руки обвивали шею, когда парень осознал, как резко брюнетка запрыгнула на него с объятиями. Он почти не шелохнулся, лишь немного свел брови, когда пришло постижение, и юношеский взгляд пытался дотянуться до девушки на его спине, чтобы начать разговор. — Я собирался предупредить, — бросил светловолосый, указывая на Смит. — Я же просил не делать так, — хмыкнул мальчик хмуро Ние. — Хватит ворчать, — рассеянно чмокнула она его в щеку, все еще умащиваясь на теплой спине. Като, сидя напротив этой идиллии лишь пожал плечами, когда брюнет глянул в его сторону.***
Он почти отбыл свое, оставалось какие-то полчаса, чтобы закончить на сегодня свое ночное бдение. Кафе совсем пропиталось ласковым теплом, почему Сторм и решил, как обычно то было, выйди на слегка бушующую погоду, для того, чтобы избавиться от сонливости. — Там уже начали уборку, можешь пока не спешить, — послышался знакомый голосок у него за спиной, пока девушка присаживалась рядом. — Нет проблем, — ответил парень, отпивая уже почти холодный кофе о наличии в руках которого он успел забыть. Ния приняла сидячее положение и согнула ноги в коленях, зарываясь в них личиком. Сейчас повисла довольно несвойственная ей тишина, пусть и привычная для Сторма. Девочка думает, то ли сегодняшний день ее слишком извел, то ли нагнетает собственное колебание касательно вопроса, что хочет Смит задать приятелю. Она обняла колени руками, давая лишь своим глазам взглянуть на сияющий город пропитанный гробовой тишиной и поздним мраком. Девушка прислушалась к шелесту воды, что сейчас была так темна и отталкивающа. По ней словно пробежало желание опустить руки в столь пустую неизвестность. Уверяя, она бы наверняка сказала, что не знает откуда взялась подобная тяга и почему решила промелькнуть сейчас. Синие глаза мягко плыли взглядом вместе с колышущимися плесками воды. Ее кожа обретала неописанную сухость, она будто всего за долю секунды избавилась от влаги и сейчас привычное состояние казалось ей тягостным. — Морро, ты в порядке? — немного охрипше поставила девушка вопрос. — Какие-то вопросы по обслуживанию? — Нет-нет, — замотала головой она, — не в этом дело, — поежилась Смит. Дунул ночной ветер, заставляя ее вздрогнуть и прижать колени к себе еще теснее. Ния откинула голову влево, кладя на ноги, тем самым отвернувшись от парня. — Почему ты спрашиваешь? — спросил он без капли смятения в голове. — Ты будто не здесь, несмотря на работу, что выполняешь так отменно, — объяснила девушка, поворачивая лицо обратно, — Это вовсе не похоже на тебя. Парень шумно вздохнул и отложил стакан в сторону. Он все еще не сводил взора с ярко освещенного напротив них моста, отбивающего свой силуэт в непроглядной тьме реки. Сейчас город выглядел настолько иным, что Морро иногда принимал дневной и ночной за две контрастные реальности. Ночной тихий и размеренный Сан-Франциско нравился ему больше. Он не был как-либо зациклен, чтобы выбирать, но под ночным небом это как-то приходило как само собой разумеющееся. — Я знаю, что ты не возьмешь и не выпалишь мне все, но я все еще волнуюсь, — дала Ния знать. Последующий молчок и девушка скрипнула зубами, раздражаясь от такой напряженной атмосферы. Может она так злилась на саму себя, не исключено, что и на Морро. Юноша взял в руки размякший стаканчик, слегка повертев, и просто вглядывался в кофейный образовавшийся водоворот. — Тебе встречалось ощущение, будто встречал определенного человека раньше, даже если знаешь, что этого минимально в теории не могло произойти? — прозвучал вопрос от парня, кой чрезмерно проникся ночной вдумчивостью, даже если усталость сейчас отыгрывалась на нем. Брюнетка недоумевающе похлопала синеватыми глазами, будто пытаясь рассмотреть в темной ночи кто сидит с ней рядом. Возможно, вопрос показался ей довольно мелочным и кто-то вроде Сторма точно не играл роль описания таких вещей в ее голове. Парень повернулся, не услышав ни единого ответа, и, увидев действительную заинтересованность, она смягчилась. — Бывало, — улыбнулась она, едва не смеясь с того как полученный ответ избавил ее от тягостного груза на душе, — У меня почти всю жизнь так. — Оу, — выдал ровное Морро, снова отворачиваясь к эспрессо. — Это что-то вроде чувства дежавю, — объясняла Ния в надежде на то, что ее слова помогут другу, — Но я знаю, что не виделась с этими людьми никогда ранее. Я думаю такое есть у всех, пусть я и продолжаю считать это странным. Если тебе чрезмерно тревожно можешь попытаться для себя связать это с прошлой жизнью или что-то в этом духе, но лично я в такое не верю, — послышался тихий смешок. Он глянул в лицо девушки, наверное от простой неожиданности получить столь простую и спокойную реакцию. — Брось, ты же знаешь, что я не связываю подобные вещи с действительностью, это бред, — хмыкнул юноша. Его взгляд снова упал на качающиеся волны тусклой воды. Они разбивались одна об следующую, а парень все пытался уследить во что итогово превращается волна, чья жизнь, кажись, составляла несколько мгновений. — Не то, чтобы тревожило, — уточнил Сторм, отвлекаясь — Просто я хорошо запоминаю лица, а сейчас непривычное замешательство, вот и все, — взял он в руки уже остывший обветренный кофе. — Агх, прекрати пить эту белиберду! — отобрала Смит стаканчик в мгновение ока, — Ты сердце посадишь. — Эй, отд— Парень приподнялся и вытянул руку, но запнулся, наблюдая как девушка выливает все содержимое на асфальт. — Ясно, — фыркнул Морро, усаживаясь обратно. — Ни о чем не жалею, — вскинула бровь она, — Белый чай, прямиком из Китая. Пей, — буквально втюхала она ему теплый термос. Видимо, он все время был при ней, но парень просто не обратил должного внимания. Он вскинул брови и посмотрел на решительно настроенную брюнетку. — Пей, и даже не вздумай бурчать, — предупредила Ния, поднимаясь на ноги, — Он вкусный, сама заваривала. Мальчик, хмурый как туча, принялся справляться с крышкой, затем тихо посербывая. На самом деле, этот чай ему весьма…понравился? Кто бы знал, что с такой ироничной неприязнью к черному чаю, ему придет весьма по душе белый. — Вот и разумашка! — всполошила она его волосы, слегка потрепав по голове, на что тот поежился, — Чувствую себя хорошей старшей сестрой! — гордо заявила девушка, пока Морро убирал ее руку с макушки. — Ты всего на три года старше, не зазнавайся, — ворчал Сторм, поправляя темные пряди у корней. — Какие мы злые, — хихикала синеглазка, — Тебе жизненно необходимо поесть капкейков, я оплачу. — Ты же знаешь, что я не соглашусь, — продолжил попивать чай парень. — Да ладно тебе, — заскулила она, — Ты же любишь сладкое. — Но с тобой я никуда не пойду, к тому же, я хочу домой. — Ты вечно хочешь домой, — обижено пробубнила черноволосая. — Мой дом — моя крепость. — И эту фразу ты тоже вечно говоришь, надоел, — бухтела она. Смит любила проводить время с Морро и ценила каждое совместное занятие, пусть и иногда перегибала в попытках вытянуть его в какую-то глушь, даже посреди ночи. Этого парня было бы неплохо для начала научить выходить из дома среди бела дня без необходимости, а тут «Пойдем куда-нибудь сходим в час ночи». Он всегда отказывал, без малейших угрызений совести. — Похолодало, — серо сказала девушка, сводя брови, — Я сниму кассу, ты остаешься? — скрестила она руки на груди, направляясь обратно к небольшому зданию. Мальчик молча кивнул едва уловимо для глаз. Девушка стояла на месте парочку лишних секунд, прежде чем снова оставить Морро наедине с глубиной покрова ночи. Не хотелось контролировать время, казалось оно притворилось, что остановилось. Он сидел у воды около двадцати минут, возможно больше, просто глядя перед собой, без единой мысли в голове. Не размышляя даже о сне, о домашнем комфорте, он пуст, как ночное небо сейчас, чья темнота столь погустела, что скрывала собой звезды. Усталость не давала о себе знать, что ощущалось так дивно. То ли он не слишком устал потому она еще не ощущалась, то ли устал настолько, что она уже не ощущалась. Несмотря на то, что любой захотел бы склоняться к первому исходу, Морро знал наверняка, что это не его вариант. — Ровно час, пора сдавать смену! — послышался женский вскрик со стороны служебного входа, что заполнил пустотелость его сознания. Юноша дал себе минуту, затем лениво поднимаясь, и стряхивая грязь с ладоней. — «Rugiada Scarlatta», — пробормотал себе он, выкидывая пустой картонный стаканчик и направляясь к двери.