Фракталы времени

      Что ж, Гермиона могла с уверенностью заявить, что это интересный опыт — находиться по ту сторону происходящего на Турнире. Но стоило отметить: возраст, помимо того, что добавлял скоротечности времени, скрадывал и кое-какие другие преимущества. Например, теперь она острее воспринимала любую опасность.       Дети с легкостью переключились на наблюдение за следующей участницей, тогда как сердце Гермионы все еще колотилось от пережитого ужаса. Она без проблем представила страшные сценарии, которые могли произойти, если бы Матвей вовремя не взял себя в руки — все они картинками диафильма промелькнули перед глазами.       Где-то там внизу Голикова уже осматривала Поппи. И не приходилось сомневаться, что для него произошедшее — лишь очередное приключение. Гермиона прекрасно помнила, как быстро забыл о первых двух этапах Гарри. Куда труднее оказалось пережить смерть Седрика, конечно, но и тот остался в памяти только очередной жертвой войны.       Борясь с нахлынувшими воспоминаниями и подступившей тошнотой, Грейнджер старалась сосредоточиться на Джули Боуэн.       — Вы побледнели, — тихо произнес Дамблдор, склонившись к ней.       — Да, я… испугалась.       Гермиона почувствовала прикосновение, и ее словно прошибло током. Горячая ладонь Альбуса сжала руку. Он мягко провел большим пальцем по коже.       — С Матвеем все будет в порядке, — проговорил успокаивающе. — Дети куда проще переносят потрясения, чем взрослые. Хотите чая с ромашкой? Вы дрожите.       Пока он не сказал, Гермиона не замечала, что ее трусит. Она не знала, от холода или от волнения, но ее ощутимо потряхивало.       — Я… — Она замялась, собираясь отказаться, но передумала. Впереди еще целых два испытания, и ей требовалось сохранять трезвый рассудок. — Да, было бы неплохо.       Кивнув, Альбус поднялся и двинулся в сторону ступеней — так как другие директора по-прежнему отсутствовали, его уход не привлек внимания. Ну, можно сказать, он остался почти незамеченным.       — А нам он чая не предложил, — проговорила Спраут.       На ее лице красовалась лукавая улыбка; Гермионе было знакомо это выражение — именно с таким Помона всегда подшучивала над Эббот. Она почувствовала, что заливается краской. Этот маленький момент между ней и Альбусом вдруг показался донельзя интимным, не предназначенным для чужих глаз.       — Не так уж сильно мы волновались, — нейтрально сказала Минерва. — Это Гермиона еще не привыкла к такого рода потрясениям. А я однажды разнимала драку равенкловца и слизеринца — вот где настоящий кошмар. Они тогда умудрились увеличить паука случайным Энгоргио, да таким сильным! Если бы не Филиус…       Она все говорила, и Гермиона почувствовала, что расслабляется от звука ее голоса.       Дамблдор вернулся с небольшим термосом, когда Джули Боуэн справилась с половиной испытания — девушка уже разобралась с чарами Филиуса и теперь ступала на полосу с волшебными существами, которую готовили Кеттлберн и Хагрид.       — Спасибо, — искренне поблагодарила Гермиона, дрожащими руками сняла крышку и сделала глоток прямо из горлышка.       Альбус ей коротко улыбнулся. Взгляд его устремился к полю, где Джули сражалась с каким-то особенно вертлявым джарви — тварь напоминала хорька-переростка. Что ж, где-то там впереди девушку ожидали притаившиеся в траве ипопаточники и клабберты в лианах.       В том, что она эти препятствия преодолеет, сомнений не было. Грейнджер, однако, ждала от нее большей деликатности. Но она знала Джули лишь по предмету ЗОТИ — на уроках та успешно справлялась; с Волшебными Существами, судя по всему, дела обстояли хуже. Вместо того чтобы найти к каждому виду свой подход, девушка безжалостно и кроваво расправлялась с ними. Правилам это не противоречило, и останавливать ее никто не собирался, но выглядело происходящее препротивно. Волдеморт и Блэки, впрочем, наблюдали за этим с искренним интересом. Смотрели бы они так внимательно, подумала Гермиона, если бы знали, что Джули — наполовину вампир?       На встречу с боггартом Боуэн вышла перепачканная в крови и грязи, и никто бы не удивился, если бы волшебная тварь испугалась девушку, а не наоборот.       Главным страхом Джули, как выяснилось, была женщина, подозрительно похожая на нее. Гермиона не успела разобраться, сама ли это Боуэн в старости или же боггарт принял облик ее матери — девушка резко рассекла воздух рукой с зажатой в ней палочкой, и тварь эффектно взорвалась на черные клочки, которые медленно спикировали вниз. На землю упала шкатулка, Джули легко ее подхватила и не спеша поплелась к выходу. Складывалось впечатление, что этот этап Турнира не представил для нее никаких сложностей.       Первой прервала воцарившуюся тишину шокированная Помона:       — Признаюсь, я ожидала чего-то менее… кровавого.       — Да уж. Такая не спасовала бы и перед огромным пауком, — негромко промолвила Минерва.       Они обе подобрались, когда на краю квиддичного поля показался Нобби. Людо Бэгмен, притихший ненадолго после ухода Джули, вновь затараторил — его голос эхом разносился по стадиону и растворялся в небе, затянутом тяжелыми низкими облаками.       Филиус в очередной раз взмахнул палочкой, возводя последние на сегодня декорации.       Из земли, извиваясь словно живые, поднялись лианы. Толстым слоем они затягивали поле; но ровно до середины стадиона — там, будто наткнувшись на невидимый барьер, они останавливались. Ядовитые стебли переплетались так плотно, что почти скрывали под собой грязь. Испытание, подготовленное Помоной, не уступало в зрелищности всем остальным.       В некоторых местах образовались узлы, и из них прямо на глазах вырастали огромные мухоловки; их фиолетовые шипастые рты открывались с противным чавкающим звуком.       Бесчисленное количество мелких огненных лилий, пробивающихся прямо сквозь стебли других растений, раскрывали бутоны; стадион тут же наполнился гнилостным сладковатым ароматом. Красивые на первый взгляд цветы таили в себе угрозу посерьезнее, чем мухоловки. Как всегда, подумала Гермиона, все красивое обязательно оказывается самым опасным. Стоило коснуться такого лепесточка или вдохнуть их пыльцу, и можно было запросто получить ожог.       — … соединила: ни огонь, ни вода теперь не помогут.       Школьных познаний Гермионы хватило, чтобы сообразить, о чем толкует Спраут. Вода — верное средство борьбы с лилиями — заставила бы мухоловки и лианы набрать силу. А от огня лилии бы живо увеличились в размерах и выпустили опасную пыльцу.       Застывший у входа Нобби, видимо, пришел к тому же выводу.       Волдеморт не отрывал от парня взгляда, и Гермиона почему-то почувствовала тревогу. Не тогда, когда кровожадные опасные растения появлялись из-под земли, а именно в этот момент.       Лич поднял палочку в воздух и, поколебавшись мгновение, заморозил ближайший к нему участок лиан. Сделал неуверенный шаг вперед. К нему тут же повернули свои разинутые рты не замороженные мухобойки и опасно клацнули шипастыми челюстями. От фиолетовых голов в стороны брызнул, будто слюна, яд.       Не сомневаясь больше ни секунды, Нобби побежал. Путь перед ним леденел, и парень то и дело поскальзывался, опасно кренясь в сторону ядовитых растений. Лилии и мухобойки затряслись и задрожали, словно хотели встать и пойти, чтобы перехватить нарушителя спокойствия. В воздух со всех сторон огромного поля поднялась пыльца — плотное желтое облако устремилось к Личу. Он догадался использовать заклинание головного пузыря, чтобы частицы не добрались до дыхательных путей, хотя это, конечно, не защитит кожу рук и шеи.       Ему предстояло преодолеть еще около трех сотен метров, когда облако опасно приблизилось к нему. Из-за пузыря обзор был ограничен, и парень не заметил атакующую мухобойку. Ее челюсти уже практически сомкнулись на его плече, но он снова поскользнулся и, не удержав на этот раз равновесия, упал. По инерции схватился за ядовитые корни и резко отдернул руку. Тут-то его и настигла пыльца лилий; он попытался ее развеять, но вышло лишь отогнать облако на незначительное расстояние.       Лед под ним уже таял, напитывая водой лианы — те забурлили, раскачиваясь, а ближайшие к нему мухобойки склонялись, пытаясь схватить.       С трудом поднявшись, Нобби направил палочку сначала на свои ботинки, а после — на лианы, и продолжил путь.       Теперь он двигался медленнее, но явно приобрел устойчивость. Успевал оборачиваться, помня о сгущающемся желтом облаке, и заставлял то отступать.       Срезал простым Секо неожиданно напавшую фиолетовую голову мухобойки, и та пролетела мимо него. Но не осталась на месте, в переплетении зеленых стеблей лиан, а повернулась в его сторону и… поскакала. Буквально запрыгала, будто чертов мяч, прямо к нему.       — Какого хрена!       Гермиона словно со стороны услышала свой голос. К ней повернулось сразу несколько человек, каждый из которых одарил ее возмущенным взглядом.       — Извините, — тихо произнесла она, возвращая взгляд к Нобби.       Парень, хромая, приближался к середине стадиона, а за ним неслось ядовитое желтое облако и скакала обрезанная голова мухобойки — Бэгмен счел это презабавным, и Гермиона тут же его возненавидела. Нобби кубарем вывалился в грязь и спешно развернулся, готовясь отражать атаку, но преследовавшая его пыльца и бутон ядовитого цветка ударились о невидимую преграду, достигнув ровно середины стадиона.       Гермиона не сдержала облегченного вздоха.       — Пока движется быстрее предыдущих участников, — прокомментировала Минерва в унисон с Бэгменом, этим идиотом.       Теперь Личу оставалось лишь разгадать загадку Эббот. Основная ее сложность заключалась в том, что задание не так просто было обнаружить.       Нобби, стоя на стадионе, должен был заметить необычный запах — где-то там находилось серное зелье.       — А он ведь в пузыре? — уточнила Спраут встревоженно.       Гермиона совершенно забыла об этом факте: взгляд ее был прикован к покрасневшим рукам Нобби. На его коже расцветали волдыри от контакта с лианами и пыльцой.       — Он не сможет колдовать, — обреченно сказала она. — Альбус, он палочку держать будет не в силах через пару минут. Нужно это остановить.       — Мы не можем влезать в ход испытания, профессор Грейнджер, — произнес Дамблдор.       — Конечно, можем, — заявила Гермиона, преисполненная решимости, — я прямо сейчас спущусь туда и…       Дамблдор опустил ладонь на ее плечо.       — Все будет в порядке, — тихо сказал он, склоняясь к ней. — Дайте ему шанс.       Грейнджер сцепила челюсти. Она уставилась на Нобби, застывшего одинокой маленькой фигурой внизу. Он выглядел совершенно растерянным, и ему наверняка было больно — определенно было, ведь его кожу разъедал яд.       Если бы он захотел выслушать ее накануне, он оказался бы лучше подготовлен к этому испытанию.       Гермиона сделала еще одну попытку подняться, но Дамблдор крепче сжал ладонь, усаживая ее на место.       — Отпустите меня сейчас же, — прошипела она.       Толпа загудела, и Грейнджер резко перевела взгляд на Нобби, подаваясь вперед.       Он снял заклинание головного пузыря. Взмахнул палочкой, вырисовывая знакомую руну Ревелио в воздухе, и перед ним материализовалась парта с котлом и ингредиентами.       — Я же говорил, — гордо произнес Альбус. — Он справится.       Нобби и правда сделал это: он подошел к котлу и, потратив не больше десяти секунд, в строгом порядке всыпал ингредиенты. Гермиона не могла точно идентифицировать зелье, которое у него должно было получиться, но отчего-то закипевшая и забурлившая жидкость вызвала тревогу. Снова подалась вперед, заметив, что Нобби отскочил, прикрывая себя щитом Протего. Сфера засияла голубым, когда варево взорвалось и жидкость выплеснулась.       От земли, куда попало зелье, поднимался столп плотного пара.       — Все идет как надо, — шепотом заверила Спраут.       Грейнджер заподозрила, что в этом и был замысел всех испытаний: боггарт всякий раз появлялся в тумане или пару. В случае с Джули — в дыму.       Она сделала еще одну попытку встать, а Альбус снова крепче сжал ее плечо.       — Вы не понимаете, — отчаянно прошептала она, — ему не справиться с боггартом с такими увечьями. Он еле держит палочку.       Хватка Дамблдора внезапно стала еще крепче, чем раньше, теперь он доставлял Гермионе боль. Она зашипела, пытаясь вырваться, но мужчина не реагировал. Грейнджер проследила за его прикованным к стадиону взглядом и пораженно замерла.       Большое расстояние все равно не позволяло ошибиться: там внизу, в грязи лежало ее тело. Ее мертвое тело. Стоящий рядом Нобби, не отрываясь, смотрел на боггарта, не делая никаких попыток избавиться от него. Каждая секунда промедления стоила ему жизни — тварь в любой момент могла напасть.       Палочка на мгновение выпала из его покалеченной руки, но это, кажется, вывело Нобби из оцепенения. Он резко обернулся, безошибочно находя Гермиону на трибунах, а после решительно взмахнул рукой, и боггарт исчез. Не было ни Риддикулуса, ни других заклинаний, ни даже черных клочков. Существо просто растворилось в воздухе, словно его и не было, а на земле осталась лежать деревянная шкатулка.       Нобби непослушными распухшими пальцами с трудом поднял ее, устроил на сгибе локтя и нетрезвой походкой направился к выходу с поля, не реагируя ни на аплодисменты, ни на восторженные крики.       — Теперь-то я могу пойти к нему?       Альбус резко разжал пальцы.       — Да. Да, конечно, — рассеянно проговорил он.       

***

      Волдеморт перехватил Грейнджер, когда та стремительным шагом спускалась по ступеням. Уже не впервой ему доводилось ловить ее именно на этой лестнице, но, к сожалению, в отличие от прошлого раза теперь трансгрессия внутри Хогвартса для него была под запретом.       — Мы уходим, — коротко бросил он, не размениваясь на приветствия.       — Мне нужно к Нобби…       — Нет, — отрезал, приобнимая ее за плечи, — мы отправляемся в мое поместье. Нам нужно быть там раньше, чем придут гости.       Гермиона попыталась вырваться, но он лишь крепче прижал ее к себе.       — Отпусти меня, — прошипела она, — ты не понимаешь…       — Это ты, кажется, не понимаешь, Гермиона, — произнес Волдеморт. — Репортеры разойдутся, и нам не нужно играть счастливую семью. Мы уходим прямо сейчас.       — Неужели это не терпит…       — Не терпит, — категорично заявил мужчина.       Грейнджер беспомощно оглянулась, но поддержать ее было некому. Волдеморт уводил ее с территории и, как только они вышли за ворота Хогвартса, трансгрессировал.       — В моей комнате лежит платье, переоденься. И да, камины закрыты, — добавил, заметив, куда метнулся ее взгляд.       Она пулей вылетела из гостиной, но направилась не к лестнице, а в сторону входной двери — Волдеморт не волновался, потому что та тоже была заперта.       Он прошел на кухню, где в духовке подходила медвежатина с картофелем. Потрясающий запах уже распространился по всему дому.       Увидев его, Чер тут же испарился, не желая прогневать хозяина. Эльф неплохо справлялся со своими обязанностями и мог приглядеть за блюдом, когда это требовалось, но остальное Волдеморт предпочитал делать сам.       Сегодняшний ужин был запланирован, чтобы подвести итог всем событиям даже не последних двух недель, а полугода. Волдеморт должен был поставить точку.       Гермиона, сама того не зная, положила основу этому решению. И если придя в сознание, злился на нее за то, что влезла в его дела — и официальные, и нет, — то сейчас был рад такому исходу. Ему давно следовало разобраться со всеми тревожащими факторами.       Поначалу он даже собирался наказать ее за то, что вздумала отдавать приказы Пожирателям. Тем более что ее решение расходилось с его мнением.       Малфой, пользуясь отсутствием и Волдеморта, и Антонина, с радостью ухватился за эту возможность. Они расставили людей во всех районах в ущерб Лютному и Центральному, и рвануть могло в любой момент. Конечно, все обошлось, но риски… они того не стоили.       Кроме того, им точно следовало обсудить то, что, как думала Гермиона, он не слышал. Она многое рассказала ему за эти две недели: начиная с мелочей, вроде того, как прошел ее день, до крестражей! О, им просто необходимо обсудить этот важный вопрос.       Взглянув на часы, Волдеморт убедился, что до прихода гостей осталось не больше пяти минут. Он приглушил верхний свет и оставил парить в воздухе баночки с волшебным огнем, создавая уютную располагающую атмосферу. Отлевитировал в столовую цветочную композицию из вьюнов и шоколадных лилий, отчего комната наполнилась сладковатым, но не гнилостным, как в случае с огненными, ароматом. Выключил духовку, достал блюдо и поспешил наверх — убедиться, что Грейнджер готова. Было вполне в ее характере проигнорировать его просьбу.       Но нет, Гермиона обнаружилась облаченной в специально подготовленное для нее платье — на похудевшей фигуре оно смотрелось великолепно, — хотя глаза ее сияли не от благодарности, а от злости.       — Отлично, идем, — бросил коротко.       — Может, объяснишь мне, что происходит? — холодно спросила она.       — Обязательно, но позже, — произнес Волдеморт. — Просто… держись рядом.       Гермиона проворчала что-то в ответ, но мужчина проигнорировал это. Оказавшись в гостиной, он открыл камин. Не прошло и минуты — пламя вспыхнуло бриллиантовой зеленью.       На высокий ворс ковра один за другим ступали Блэки. Сигнус, Орион, Вальбурга и Друэлла — ни в ком из них сейчас не было заметно той спеси, как чуть меньше года назад, когда они в первый раз оказались в его доме.       Теперь они не смотрели на него свысока. Да и как на равного тоже не смотрели. Все держались замкнуто и настороженно.       — Рады вас приветствовать, — доброжелательно проговорил Волдеморт. Гермиона дернулась, бросив на него странный взгляд, но послушно улыбнулась. — Пройдемте в столовую. Надеюсь, вы голодны.       — Благодарим за приглашение, — ответил за всех Орион.       — Я чертовски голоден, — признался Сигнус. — Весь день провели на этом стадионе…       — Ну, может быть расскажете, как все прошло? — пытаясь избавиться от неловкости, поинтересовалась Друэлла.       Волдеморт обратил внимание на взгляды, которыми обменялись Гермиона и Вальбурга. Он знал, что между ними произошло, а потому надеялся, что в нужный момент это сыграет свою роль.       Гости расселись за столом, и только после этого Волдеморт прошел к своему месту, а Гермиона расположилась по правую руку от него.       Пока раскладывали еду — медвежатина и картошка пропеклись идеально, — Сигнус и Орион соловьем разливались, рассказывая о первом испытании, Волдеморт тоже вставил свои комментарии. Блэки старались втянуть в обсуждение и Гермиону, но та отвечала односложно и неохотно.       — А эта девочка — как ее, Джули? — вы бы видели, как она расправилась с джарви!       — Точно, точно! Тварь буквально взорвалась в воздухе!       — Фу, Сигнус, не за столом, — одернула его Друэлла. — А как же… м-м-м… грязнокровка из Хогвартса?       — Нобби Лич, — произнес Волдеморт холодно.       Казалось, даже его имя марает стены этого дома.       Мальчишка стал еще одним сюрпризом — и приятным, и нет, — когда Волдеморт пришел в сознание. Он рассчитывал, что Лич станет участником Турнира. Был готов заколдовать Кубок. И если бы не пожар в Центральном, непременно бы провернул задуманное.       Лич, однако, и так стал Чемпионом, и осознавать это было крайне неприятно.       — Он справился хорошо, — произнесла Грейнджер; Волдеморт видел, что похвала не напускная, и понимал: она говорит с искренней гордостью. — Уверена, он заслужил самое большое количество баллов.       — Ох, Гермиона, — по-свойски сказал Сигнус, — при нас-то вы можете не стараться. Вообще-то, мы были возмущены, когда выяснилось, что он — Чемпион Хогвартса. Но против Кубка не пойдешь…       Он скривился в подтверждение своих слов.       — Беллатриса отзывается о нем положительно, и меня это тревожит, — обеспокоенно проговорила Друэлла. — Наша дочь не должна иметь ничего общего с отбросами. Отвратительный, грязный… не понимаю, как мы это упустили.       — Давайте не будем портить аппетит разговорами об этом мальчишке, — попросил Орион. И тут же, посмотрев на Волдеморта, добавил: — Хотя вкус этого блюда, кажется, испортить невозможно. Мясо потрясающее. Это медведь, верно?       Волдеморт улыбнулся.       — Да. Благодарю. Представляю, как вам понравится десерт, — произнес он, отрезая кусочек и накалывая его.       Ненадолго воцарилась давящая тишина, которая нарушалась лишь звоном посуды. Гермиона беспрестанно ерзала, поглядывая на часы. Блэки сидели с идеально выпрямленными спинами и были непривычно сдержанны, хотя потягивающий виски Сигнус заметно расслабился.       — Как ваши люди? — внезапно поинтересовался Волдеморт. — Обнаружили что-нибудь стоящее у магазинов?       Вальбурга резко вскинула взгляд.       — Нет, — ответила она слишком быстро. — Ничего. А твои?       Волдеморт отложил приборы и соединил пальцы, складывая руки домиком перед собой.       — Ничего, — вторил он, бросив короткий взгляд на резко выпрямившуюся Грейнджер. — Но я и не ждал иного.       Он играл, и все это знали. Кроме, разве что, Гермионы, которая совсем перестала двигаться и внимательно следила за разговором, тоже отложив приборы.       — Отчего же? — поинтересовалась Вальбурга, пригубив вина.       Она приняла его правила.       — Дело в том, — медленно проговорил Волдеморт, — что мне и без того давно известно, кто стоит за поджогами.       Вальбурга заметно побледнела. От уверенной в себе светской леди не осталось и следа. Даже противно было теперь смотреть на нее, лишенную привычной надменности. Перед глазами всплыли воспоминания, как она вела себя в присутствии Итана. Волдеморт думал использовать этот козырь когда-нибудь в будущем, но сейчас ему было невыгодно дискредитировать женщину в глазах Ориона.       — Почему же ты… не сообщил нам?       — Потому что вам это известно тоже, — просто ответил он. Блэки заметно занервничали. — Не стоит, — проговорил он и поднял ладонь вверх, останавливая их, когда те потянулись к палочкам. — Мы, думаю, в состоянии решить эту проблему мирным путем. Но сначала — десерт.       Провозгласив последнее, он громко хлопнул в ладони.       Под растерянные взгляды Блэков в столовую медленно вплыло двухметровое блюдо, накрытое крышкой. Из тени коридора выступил Антонин, который управлял левитацией.       — Итак, господа, прошу всех сохранять спокойствие и не делать резких движений, иначе не получите противоядие, — улыбаясь, заявил он.       Ловко поднялся из-за стола и подошел к блюду.       — П-противоядие? — пробормотала Друэлла.       Она побледнела настолько, что ее губы стали синими.       — Именно, — подтвердил Волдеморт. — Предупреждаю сразу: безоар вам тут не поможет. И если вы не примете противоядие до полуночи, то не спасет уже вообще ничто.       — Какого черта происходит?! — воскликнул Орион, сминая салфетку и поднимаясь.       — Сядь, — приказал Волдеморт. Помедлив мгновение, мужчина нехотя опустился. — И не смей повышать на меня голос в моем доме.       Он посмотрел в лицо каждому, убеждаясь, что все внимание приковано к нему. Грейнджер, казалось, вот-вот свалится в обморок. Задержав на ней взгляд чуть дольше, чем на остальных, он вновь улыбнулся.       — Чтобы получить противоядие, вам придется отказаться от всех прав на наш совместный бизнес. А Орион, как глава семьи, даст клятву, что не станет в дальнейшем мне препятствовать.       — Это и мой бизнес тоже…       — Ты готова оставить любимых племянниц сиротками, Вальбурга? — поинтересовался Волдеморт, склонив голову к плечу. — Глупо. Все в любом случае достанется мне, а будете вы живы или нет — меня не волнует. Вообще-то, если так подумать, мне бы было выгоднее, чтобы вас не стало. Но я великодушно предлагаю альтернативу. И еще кое-что. Просто в качестве подстраховки.       Он взмахнул палочкой, и полусфера, накрывающая блюдо, с тихим хлопком испарилась. Этот едва слышный звук мгновенно оборвал весь остальной шум, будто пространство комнаты охватил купол тишины.       Казалось, даже воздух на несколько секунд затвердел, превратившись в желе, состоящее из смеси шока и напряжения. Взгляды присутствующих — растерянные и ошеломленные — были направлены в одну сторону.       Туда, где на идеально гладкой поверхности серебряного подноса в окружении сочных фруктов и ягод располагался обнаженный Альфард Блэк. Бледную кожу украсили тонкие веточки розмарина и красноватый клубничный сироп, напоминающий в отблесках огней свежую кровь.       Хотя Альфард был без сознания, но цел и невредим — предмету торга полагалось иметь презентабельный вид.       Блэки синхронно ахнули, а Грейнджер побледнела еще сильнее, хотя казалось, что это физически невозможно.       — Альфард!       Друэлла поднялась на ноги, но тут же остановилась — Волдеморт мгновенно направил палочку на нее.       — Я не разрешал вставать, — сказал он. — Еще хоть одно движение без разрешения, и я отрежу Альфарду палец.       — Что все это зн…       — А то, Сигнус, — перебил Волдеморт, — что мне также стало известно и о готовящемся восстании. Единственное, что мне не удалось разузнать, так это были ли вы причастны. Потому, собственно, я вас и собрал. Что ж, рад лично убедиться, что это Альфард пытался провернуть и за вашими спинами.       Потрясение на лицах Блэков казалось достаточно красноречивым, чтобы не приписывать им и этот грех. Глупо было со стороны Альфарда пытаться провернуть все в одиночку, хотя результаты его кампании казались тревожащими — Пожирателям удалось узнать лишь примерное количество чистокровных и грязнокровок, готовых присоединиться к Блэку, но число этих людей поражало. И только то, что большинство волшебников были из Косой аллеи и Хогсмида, дало повод думать, что остальное семейство не в курсе готовящегося восстания. Волдеморту, однако, оказалось выгодно, что Альфард действовал один и не поделился с семьей информацией о его старом имени — Томе Риддле. Возможно, если бы они обладали этим знанием, тоже могли взбунтоваться против полукровки. А все вместе они смогли бы дотянуть руки и присвоить оба его района.       — Не убивай его, — взмолилась Вальбурга.       Волдеморт искренне улыбнулся.       — Не буду. Если, конечно, Гермиона не хочет наказать Альфарда за то, что он подставил ее.       Умоляющий взгляд Вальбурги метнулся в сторону Грейнджер. И Волдеморту стало жаль, что она не видит этого взгляда и не знает, что отомщена — девушка смотрела, не отрываясь, на фигуру Альфарда, лежащего на широком серебряном блюде. Она помотала головой и выдавила хриплое:       — Нет.       — В таком случае, — произнес Волдеморт, — если вам нужно время подумать — мы можем оставить вас ненадолго. Если нет — документы на передачу права владения у меня готовы. Вы подпишете их, Орион даст клятву, и мы разойдемся.       Блэки молча переглянулись, затем их взгляды по очереди устремились к Альфарду. Грудь его равномерно поднималась и опускалась, медленно, как при глубоком сне. В окружении яблок, апельсинов и винограда он выглядел как редкий, изысканный десерт.       — Мы все подпишем, и я дам клятву, — произнес Орион наконец.       Волдеморт, снова улыбнувшись, призвал документы из кабинета и привел Альфарда в чувства.