-
В комнатах не изменилось ничего, хотя отсутствие пыли подсказывало: домовые эльфы здесь делали регулярную уборку. Это не могло не радовать, ведь даже за потраченные пару месяцев отпуска, проведенных в поместье, Гермиона так и не освоила бытовые чары. Экскуро из школьного курса могло помочь в случае серьезных загрязнений, но при устранении им банальной пыли вредило глянцевым поверхностям и тканям. На столике перед зажженным камином по-прежнему валялись перья, и даже лист пергамента лежал в том же положении, в каком Грейнджер его оставила. Книги в кабинетном углу тоже были не тронуты. И нигде не наблюдалось ни единого письма. Последнее, несомненно, радовало. Значит, она действовала верно. Гермиона боялась этих писем, перемещающихся во времени и сквозь защитные чары. Точнее, она страшилась того, что за ними стояло. Раз Гарри оставил попытки вернуть ее, значит, там в будущем все хорошо. Грейнджер выбрала правильный курс. Она призвала из шкафа праздничную мантию — черную, с серебряным узором по канту. Как профессору ей не полагалось отдавать предпочтения тому или иному факультету. Этой привилегией пользовались лишь деканы, из года в год превосходя друг друга и даже Альбуса по эпатажности одеяний. Гермиона не сразу поняла, почему ее вдруг охватила апатия. Но потом в ушах эхом пронесся голос Волдеморта, предупреждающего, что готов ждать лишь до лета. Он, скорее всего, потребует, чтобы она разорвала контракт уже зимой, сразу после объявления о помолвке, а после свадьбы оставалась рядом с ним. Пока его влияние как члена попечительского совета еще распространяется на школу, он наверняка попробует продвинуть в преподаватели ЗОТИ кого-нибудь из своих людей. В этом были и плюсы, и минусы для Гермионы. В следующем году она сможет оставаться рядом с Волдемортом и принимать участие во всех его делах, оказывать какое-никакое влияние на его решения. Но ради этого придется отказаться от собственных желаний. Это стало еще одним открытием: несмотря на загруженность, Грейнджер прикипела к должности учителя. Ей нравилось преподавать, нравилось жить в Хогвартсе. Накинув мантию и покрутившись перед зеркалом, неспешно направилась к выходу. Ученики должны были вот-вот прибыть в замок, а значит, Гермиона потратила на рефлексию приличное количество времени. Она задумалась, будет ли возможность сегодня после ужина и посиделок в учительской посетить Волдеморта и потребовать от него объяснений. И Грейнджер поразилась силе мысли, когда в зал полный студентов и профессоров вошел не кто иной, как сам Волдеморт. Провожаемый взглядом учениц, находящихся в том самом трогательном возрасте, когда не влюбляться — дурной тон, он прошел к столу преподавателей. — Прошу прощения за опоздание, — вежливо произнес, продвигаясь к краю — там, оказывается, находился свободный стул, который Гермиона сразу не заметила. Сама она теперь сидела на месте Галатеи, а Волдеморт расположился через пару учителей от нее. Нет ничего удивительного в том, что до этого Грейнджер не смотрела в ту сторону — все ее внимание было приковано к Мэгги Эббот, место которой находилось по левую руку от Дамблдора, и комментариями Спраут на каждое действие нового преподавателя. Помона, оставшись без вечной спутницы в лице Минервы, втянула Гермиону в разговор сначала об учениках, а после и об Эббот. Как оказалось, она не тратила времени, оставшегося до ужина, зря и накопала некоторые сведения. Информация являлась в основном бесполезной, но очень уж забавной. Появление Волдеморта удивило если не всех, то многих. Нобби, до этого державшийся расслабленно, ощутимо напрягся; это чувство передалось и Гермионе. Она по-прежнему не знала, как строятся их с опекуном отношения, когда они находятся наедине, но Лич всегда был накормлен, сносно работал и никогда не жаловался, так что до поры Грейнджер не решалась вести жесткие расспросы. — Что ж, раз все собрались, — начал Дамблдор, поднявшись с места, — и сыты, можем приступить к будничным вопросам. Во-первых, я хотел бы представить нового преподавателя зельеварения и декана факультета Слизерин — профессора Мэгги Эббот. Оценивающие взгляды слизеринцев, ощутимо взволнованных отсутствием на пиру прежнего декана, приковались к Эббот. Сюрпризом смена преподавателя явно не была, но, судя по всему, никто из учеников не видел женщину до этого, и сейчас они с интересом к ней присматривались. Прочие факультеты не были впечатлены новостью, лишь некоторые ученики показались Гермионе искренне расстроенными. Выдержав приличную паузу, Дамблдор продолжил: — Вы все, без сомнения, гадаете, что здесь делает председатель попечительского совета. — Гермиона перевела удивленный взгляд в сторону Волдеморта — о том, что занял новый пост, он тоже не потрудился ей сообщить. — Лорд Волдеморт станет в этом году частым гостем в нашем замке. И не единственным, раз уж на то пошло, — торжественно провозгласил Альбус. — Хогвартс избран местом проведения Турнира Трех Волшебников, поэтому в конце октября мы ожидаем две делегации — из Ильверморни и Колдовстворца, которые пробудут здесь до окончания этого учебного года, будут жить с нами под одной крышей и ходить на занятия вместе с вами. Гомон, мгновенно поднявшийся в зале, подтверждал: эту новость встретили с куда большим возбуждением, чем появление нового преподавателя и декана. — Оговорюсь, — предупреждающе произнес Дамблдор, — в Турнире смогут принять участие лишь достигшие совершеннолетия ученики. — Его речь на мгновение перебили возмущенные стоны — все было один в один, как во время объявления о Турнире, когда Гермиона обучалась на четвертом курсе. — Более подробно о том, почему введены такие ограничения и что представляет собой состязание, вам поведают ваши деканы. Кроме того, — вдохнув, продолжил он, — вы уже, несомненно, заметили кое-какие изменения, произошедшие в замке. Благодаря попечительскому совету и спонсорам, — коротко взглянул на Волдеморта, — школа полностью отремонтирована: восстановлены некоторые чары, открыты две ранее не используемые башни, которые займут делегации из других школ, а также добавлены общие гостиные, свободные к посещению для представителей разных факультетов. Остальные изменения, уверен, вы захотите изучить самостоятельно, — лукаво улыбнувшись, произнес он. — Напоследок напомню: Запретный лес посещать по-прежнему запрещено. А запись в дуэльный клуб будет открыта через неделю. По любым имеющимся вопросам вы можете обращаться к вашим деканам и учителям. Он сел, и на мгновение воцарилась тишина. Но лишь на пару секунд — затем послышались шелест одежды и неуверенные шепотки, постепенно перерастающие в полноценный гул. Общее возбуждение захватило зал, и никто больше не возвращался к ужину — ученикам не терпелось приступить к изучению обновленного замка и оказаться в гостиных, чтобы как следует обсудить новости. Дождавшись команды деканов, они в рекордные сроки построились и покинули Большой Зал вместе со Спраут, Макгонагалл, Флитвиком и Дамблдором с Эббот. Остальные учителя тоже засобирались, только Синистра и Вектор задержались, чтобы раздать указания домовикам, а Гермиона и Волдеморт, видимо, не привыкшие к таким резким изменениям, замешкались на местах. Последнее, пожалуй, было Грейнджер на руку. Она не продумала свою речь, но клокотавшее в ней возмущение в любом случае вынудило бы отклониться от плана. Пристально посмотрев на Волдеморта, она вышла в коридор — он ее взгляд считал правильно и не заставил себя долго ждать. Грейнджер пожалела о теперь отсутствующих укромных нишах и уголках, но справедливо рассудила, что учеников поблизости, скорее всего, нет. Она тут же набросилась на Волдеморта с претензиями: — Ты же говорил мне, что способен скрыть факт своего нахождения в замке! — прошипела возмущенно. Волдеморт моргнул. — Возможно, тебе следует более развернуто объяснить, почему я снова вынужден слышать от тебя такой тон в свой адрес. — Альбус знал, что ты посещал меня! Мужчина не выглядел хоть немного удивленным, лишь пожал плечами. — Для меня это тоже стало сюрпризом, — произнес он. Гермиона отшатнулась. — Ты говоришь так, словно для тебя это не является новостью. — Так и есть, — усмехнувшись, сказал Волдеморт. — Мы выяснили это еще в августе, пока специалисты из Франции, Флитвик, Дамблдор и я занимались восстановлением защитных чар. Вот теперь возмущению Гермионы не было предела. — И ты ничего мне не сказал?! — Это заставило бы тебя нервничать, — просто ответил Волдеморт, вновь пожав плечами. — Я не хотел тебя беспокоить. Альбус, — с презрительной усмешкой произнес он, — судя по всему, таким благородством не обладает. Гермиона шумно вдохнула через нос, подавившись рвущимся наружу возмущением. Обхватив плечи руками, она отошла к окну, выходящему прямо на Запретный лес — единственное, чего не затронули изменения. Спраут обмолвилась, что специалисты из Франции собирались привести его в «божеский вид», но подстриженные ветки деревьев и кустов отросли за час, приняв еще менее привлекательный облик. Она почувствовала горячие ладони, скользнувшие поверх ее. Волдеморт обнял ее, прижимаясь сзади, и поцеловал в макушку. Обида постепенно таяла. — Ты правда не знал, что Дамблдору известно о твоем периодическом пребывании в замке? Гермиона сфокусировала взгляд на отражении Волдеморта в стекле, испещренном бликами свечей. — Да. Она вздохнула, коря себя, что в очередной раз не разобралась в ситуации, а набросилась с нападками. — Извини, — произнесла, оборачиваясь и утыкаясь носом ему в грудь. — Это действительно выбило меня из колеи. Почувствовала ладони Волдеморта, скользнувшие по спине вверх и остановившиеся у линии волос, дабы не разрушить прическу. — Могу себе представить. Полагаю, разговор был не из приятных. Гермиона ощутила, как кровь прилила к щекам — сейчас ее лицо наверняка пошло некрасивыми красными пятнами, — и была рада, что Волдеморт не видит ее. — Да. Он предупредил меня, что теперь ты не сможешь приходить. Вышло даже более жалко, чем она предполагала. — Ну, зато ты сможешь приходить ко мне. Грейнджер отстранилась, позабыв о красных пятнах, и посмотрела на Волдеморта. — Что ты имеешь в виду? Его брови выгнулись в удивлении. — Ты можешь перемещаться из своего камина куда угодно и возвращаться в свои покои даже не из замка. — О, — протянула Гермиона. — Это… хорошо. — Дамблдор не упомянул об этом? — спросил Волдеморт, вглядываясь в ее глаза. — М-м, наверное, я не так его поняла. Мужчина поморщился. — Должно быть, — недовольно произнес он. — Что ж, мне пора возвращаться. Днем у нас произошел неприятный инцидент в одном из магазинов в Годриковой впадине. Вальбурга уже должна ждать меня там. Грейнджер нахмурилась. — Снова поджог? — Да. Не бери в голову, — проговорил он и поцеловал ее в лоб. — Мне приятно твое беспокойство, но я разберусь с этим в ближайшее время. — Хорошо. Ты отправишься камином или… — Предпочитаю немного прогуляться, — бросил он, скривившись от перспективы пользоваться директорским камином. Он снова поцеловал ее — теперь в губы, и с явной неохотой направился к выходу из замка. Грейнджер, проводив взглядом его спину, неспешно поплелась в учительскую.***
Убедившись, что Гермиона в порядке, и попрощавшись с ней, Волдеморт, как и обозначил ранее, отправился в магазин, расположенный в Годриковой впадине. Хотя и было понятно, что в этом нет никакого смысла, он не мог проигнорировать происшествие и не показаться там. Волдеморт чувствовал приближающуюся развязку, не в последнюю очередь потому, что план в его голове по решению этой ситуации сформировался полностью. Хотелось начать действовать уже сейчас, но он не обладал определенными ресурсами: ему не хватало людей, а еще требовалась небольшая услуга от Гермионы. Именно по этой причине на новый ее выпад он отреагировал спокойно, хотя внутри все тут же заклокотало от злости на Дамблдора и на очередное проявление недоверия со стороны Грейнджер, как бы они ни работали над отношениями. Он сохранил лицо и страшно собой гордился, но куда больше он удивился: без упреков и скандалов, оказывается, можно еще скорее решить проблему. А чувство вины, заметное даже в искаженных отражением чертах лица Гермионы, стало приятным бонусом. В который раз он убедился, что куда лучше, когда она находится поблизости. Их отношениям определенно шло на пользу, когда он контролировал окружение, в котором она вращается, а соответственно и информацию, достигающую ее ушей. В какой-то момент ему даже показалось удобным наличие под боком Нобби Лича, пусть тот и является грязнокровкой — Гермиона, похоже, тяготела к убогим. Парень занимал почти все ее свободное время днем, а вечера она проводила с Волдемортом или в одобренных им компаниях. В своем поместье он появился поздно, немного раздраженный этим фактом, потому что время, проведенное в Годриковой впадине, казалось ему потраченным впустую. Отсутствие ставшего привычным за два месяца покалывания в области лопатки — знака нахождения в доме кого-то еще — заставило его на мгновение напрячься, но потом он вспомнил, что до лета это чувство не появится вновь. До тех пор, пока Гермиона не переберется к нему, здесь больше никто не будет жить. Он подумывал было разобрать детскую — Мерлин, как же ему хотелось сжечь все, чего касался Нобби, — но с этим, определенно, требовалось повременить. И все же в доме было как-то пусто без привычного копошения мальчишки — тот после предупреждения по поводу показательной дуэли в Хогвартсе старался вести себя тише воды, но выходило у него скверно. Может быть, думал Волдеморт, стоит прислушаться к совету Абраксаса и все же завести домового эльфа?-
Спустя примерно полчаса после возвращения Волдеморт, убедившись, что время еще не слишком позднее, все же вызвал Абраксаса и Антонина — единственных, в чьей безусловной преданности он был уверен. Они расположились в кабинете, освещенном сейчас не привычными парящими в воздухе огоньками, а красивым пламенем, заключенным в стеклянные баночки. Это вечное пламя — изобретение Гермионы, и Волдеморту было приятно, что какая-то ее частичка присутствует здесь, хотя поначалу он воспротивился изменениям. На самом деле, этот огонь освещал гораздо больше пространства, чем стандартные заклинания, и разгонял привычный полумрак. Грейнджер не могла этого знать, но Волдеморт ненавидел темноту. Может быть, в нем говорили отголоски старого «я» — Тома Риддла, но он предпочитал не думать об этом долго. Кратко обрисовав ситуацию и введя Долохова и Малфоя в курс дела, Волдеморт отметил, как те мгновенно помрачнели — не тогда, когда он оторвал их от собственных планов, назначив очередное собрание, а сейчас. Он знал, что Абраксаса ждет дома молодая жена, а у Долохова, кажется, что-то намечалось со старшей сестрой Нотта — разведенной чистокровной женщиной, немного старше самого Антонина, которой после распавшегося брака пути в известные дома были закрыты. Признаться, до появления Гермионы Волдеморт с неким пренебрежением относился к наличию личной жизни без какой-либо выгоды. Сейчас же испытывал небольшую гордость за то, что его люди, несмотря на занятость и опасность деятельности, находили время и силы на себя. Осознал, что разрядка куда важнее, чем считал ранее. — Я думаю, стоит просто расставить Пожирателей в магазинах, и плевать, что скажет Вальбурга. Антонин покачал головой, услышав реплику Абраксаса, и тот бросил на него возмущенный взгляд. Долохов, впрочем, этого не заметил — он открыл в себе новую страсть и сейчас, нависнув над столом, с максимальной усердностью вручную скручивал сигарету, используя собственную смесь табаков. — Иногда я забывать, что ты ответственен за контроль Министерства, — пробормотал Антонин, прикладывая к пергаменту фильтр. — Слишком… грубо — да, грубо — ты всегда хотеть действовать. Понимая, что больше пояснений от увлеченного Долохова не дождется, Абраксас перевел вопросительный взгляд на Волдеморта. Тот и сам не знал, когда стал своеобразным буфером между этими двумя, но порой было полезно общаться именно в этой связке — иногда хотелось о чем-либо поразмышлять вслух. Он ответил: — Антонин хочет сказать, что, если мы поставим своих людей в каждом магазине, Вальбурга может воспринять это негативно. — Почему? Долохов вздохнул. — Представь, что завтра в Уилтшире появи́ться люди Блэков. Малфой, казалось, крепко задумался о перспективе такого соседства — он мгновенно поморщился. — Мы можем поставить охранников везде, исключая Годрикову впадину. Настал черед Волдеморта вздыхать. Помедлив, он ответил: — Во-первых, если ставить наших людей, то повсюду. Во-вторых, Вальбурга в любом случае воспримет наши действия как угрозу — рэкет, если угодно. Именно по этой причине магазины еще не охраняют люди Блэков. В-третьих, Пятый тоже вряд ли обрадуется такой перспективе — мы видели, что случилось с егерями в Хогсмиде. Кроме того, уверен, ему тоже не нравится, что он не контролирует свои районы — для него нападение на наш магазин так же невыгодно, как и для нас. Если люди почувствуют, что в Хогсмиде небезопасно, попросту переберутся в другие районы. На некоторое время воцарилась тишина. Волдеморт буквально слышал, как в мозгу Абраксаса крутятся шестеренки. В отличие от Антонина, он не считал, что Малфой действует топорно — тот просто привык идти по пути меньшего сопротивления. Это пробивало ему дорогу не хуже, чем умение увиливать и изгибаться, как работал Септимус. Более того, Волдеморт видел Абраксаса в действии — тот умел быть скользким и въедливым, но также жестким и твердым, в зависимости от ситуации, — и ценил его предприимчивость гораздо сильнее. Да, Малфой-младший не умел строить долгосрочные планы, но для этого и нужен Антонин — по части тактики ему не было равных. — Значит, ты не сомневаешься, что это дело рук Вальбурги, — проговорил Абраксас отстраненно, не обращаясь к кому-либо конкретному, а просто констатируя факт. Но Волдеморт услышал невысказанный вопрос — Малфою не хватало опыта, чтобы понять мотивацию Вальбурги. В его глазах она просто уничтожала и восстанавливала собственные труды, и, конечно, с такой точки зрения это выглядело крайне сомнительно. — Она надеется, что я захочу отказаться от проблемного бизнеса. — Но что, если ты ошибаешься? — настаивал Абраксас. — Что, если не она за этим стоит? — О, я окончательно убедился в этом сегодня, — холодно произнес Волдеморт. — Когда она заговорила об убытках, которые вызваны простоем. Вал очень переживает, что эти проблемы с бизнесом мешают мне развиваться в остальных сферах. — Ну, это действительно так. Волдеморт пожал плечами. — Да, но я не откажусь от своего, какую бы компенсацию она ни предложила. — Сколько еще мы можем ждать? — спросил Долохов, наконец делая затяжку. Это был справедливый вопрос, ведь Антонин не имел данных о доходах и расходах официального бизнеса — Волдеморт по максимуму оттягивал момент, когда сможет загрузить его еще и этим, помимо теневого. — Полагаю, пару месяцев, — рассудив, сказал он. — За это время Тоду необходимо отобрать тридцать самых смекалистых мужчин из Центрального и Лютного и натренировать их так, чтобы могли охранять. Я хочу, чтобы они придумали средства связи и в случае чего мгновенно перемещались на помощь в соседние точки. — Сейчас бы не помешать Грейнджер… Абраксас громко цокнул. — У Тода опыта побольше, чем у преподавателя Хогвартса, — заявил он, скрестив руки на груди. По какой причине Малфой недолюбливает Гермиону, Волдеморт понять не мог, но осознал, что запускать этот конфликт больше нельзя. — Кстати о ней, — заметил он, твердо глядя на Абраксаса — тот поежился, — по окончании учебного года я женюсь на Гермионе. Во второй раз в комнате воцарилась тишина. Малфой потрясенно открывал и закрывал рот, а Антонин, развалившись на стуле и вытянув ноги, с абсолютно невозмутимым видом сделал затяжку — на конце сигареты на мгновение заалел огонек. — Поздравляю, — проговорил Долохов, выпуская дым. Абраксас снова бросил на него возмущенный взгляд. — Нам нужны рядом верные люди. И это полезно для твоего… твоей репутации. Волдеморт кивнул. — В том числе. И нам необходим человек, который будет тренировать молодняк. А на ее место мы посадим кого-нибудь из своих. — Вы не можете всерьез обсуждать это, — с неверием в голосе проговорил Малфой. — Она ведь не… она не принадлежит высшему свету. Да, со своим характером и замашками Грейнджер неплохо вписалась бы в ряды Пожирателей, но брак… — Абраксас, — предупреждающе произнес Волдеморт, — этот вопрос закрыт. Но распалившегося Малфоя было так просто не остановить. — Она взбалмошная! Сколько раз она тебя подводила? Поверить не могу… ты ведь можешь выбрать кого угодно! — Абраксас. — Более выгодную партию, союз с которой принесет не меньше пользы… — Дело не всегда в пользе, — внезапно опасным тоном произнес Долохов — от прежней расслабленности не осталось и следа; Малфой осекся, ошарашенный, что тот вообще заговорил на такую тему. Кроме того, нынешнюю избранницу Антонина тоже нельзя было посчитать «выгодной». — Тебе повезти, что ты полюбить Мариэллу, а она — тебя. Абраксас перевел удивленный взгляд на Волдеморта. Тот был не менее впечатлен репликой Антонина — он даже не предполагал, что Долохов думает о таких вещах, как чувства. А еще ему внезапно стало дурно от осознания, что эти двое теперь в курсе его истинного отношения к Гермионе. Мерлин, да он себе не мог признаться, что на самом деле что-то испытывает к ней. Да и не был уверен, что разобрался в этом. — Прошу прощения, — не своим голосом произнес Малфой — его руки упали плетьми, но спина оставалась по-прежнему ровной и напряженной. — Я не думал… — Не стоит, — перебил Волдеморт, — больше обсуждать это вслух. Понятливо кивнув, Абраксас молча потянулся к портсигару Антонина, в котором хранились табаки и пергаменты.