-
Гермиона не смыкала глаз до самого утра, ожидая, что Альбус зайдет к ней, когда вернется в Хогвартс, но он так и не пришел. Спускаясь на завтрак, она не ожидала, что Дамблдор уже будет там — он кивнул с совершенно невозмутимым видом; выглядел вполне бодрым, словно не сражался на дуэли с Волдемортом и не провел после этого всю ночь на ногах. Растерянная Гермиона прошла к своему месту, не замечая направленных на нее взглядов студентов. Завтрак был в самом разгаре, когда двери в Большой зал с грохотом отворились. И без того притихшие ученики замолчали и, казалось, перестали шевелиться вовсе — ни голосов, ни звона посуды, ни шороха тканей — все звуки резко исчезли, словно воздух испарился, оставляя за собой пустой вакуум. Порог переступил главный аврор — Крауч — с максимально недовольным выражением на лице; и без того высокий в своей аврорской мантии он казался великаном, а вкупе с широкими плечами вид имел совсем богатырский, внушительный. Грузная фигура Бенедикта настолько притягивала внимание, что его юркий помощник-секретарь практически терялся на фоне. Но даже вместе они не могли соревноваться в завоевании взглядов с Волдемортом, который, пусть и держался позади, но ступал так важно, будто вся эта школа принадлежит ему. Звуки их шагов разре̒зали внезапно обрушившуюся тишину, а следом зал наполнился осторожным шепотом учеников, удивленных неожиданной процессией. Заскрежетали по каменному полу ножки трона Дамблдора. Он поднялся, ожидая, пока гости подойдут ближе, и, взмахнув рукой, опустил полог тишины между профессорским столом и факультетскими: еле заметная вуаль разделила пространство. Взгляды Волдеморта и Дамблдора — безразличный и встревоженный — всего на долю секунды сошлись на Гермионе, но ей и этого хватило, чтобы понять: явились по ее душу. Мужчины перешли сквозь барьер, всколыхнув его и заставив покрыться едва заметной рябью. Гермиона почувствовала, что начинает заливаться краской, когда внимание всего зала устремилось к ней: от звуков Альбус их защитил, но от лишних глаз — нет. Ученики пристально следили за тем, как старший аврор, его секретарь и глава попечительского совета движутся в ее сторону. — Доброе утро всем, — пожелал Крауч. — Мисс Грейнджер, — обратился он; мягкий тон голоса совсем не соответствовал выражению лица, — прошу вас проследовать за мной в аврорат для допроса. — Здравствуйте, аврор Крауч, — произнес Альбус, внезапно оказавшийся за спиной Гермионы. — Допроса в качестве кого? Взгляд Грейнджер метнулся к Волдеморту. Тот стоял с максимально отстраненным видом, словно ничего особенного не происходит, и это почему-то настораживало. Крауч поджал губы. — Мисс Грейнджер приглашается, — проговорил он, выуживая из кармана мантии и левитируя в их сторону небольшой лист пергамента, — в качестве свидетеля по делу о похищении Нобби Лича. — Свидетеля? — почему-то уточнил Дамблдор. И по изменившемуся на миг выражению лица Крауча Грейнджер поняла: Альбус своим вопросом попал в самую точку. Он явно соображал быстрее, чем она, и уже успел оценить ситуацию. Гермиона все еще пребывала в замешательстве. — Пока — да, — нехотя ответил Бенедикт. — Судя по всему, мисс Грейнджер последняя, кто видел Нобби Лича. Кроме того, вчера мисс Грейнджер отсутствовала на приветственном пиру, посещение которого, насколько мне известно, для преподавателя обязательно. Кровь медленно отливала от лица Гермионы, пока Крауч раскрывал карты — он произносил слова с расстановкой, смотря лишь на Дамблдора и, очевидно, донося ему суть ситуации. Факты очень походили на обвинение, но Бенедикт упорно избегал приговора и явно в него не верил — все же репутацию Грейнджер зарабатывала не зря. Теперь невозмутимое спокойствие Волдеморта казалось Гермионе чуть ли не предательством по отношению к ней. Даже вчера, когда он собирался проклясть ее — или того, кто был ею, — она не испытывала такой глубокой обиды, как сейчас. Уж кто-кто, а он понимал, к чему ведет Крауч. И то, что не предпринял попытку защитить, а, более того, пользуясь прерогативой главы попечительского совета беспрепятственно попадать в школу, привел сюда Бенедикта, чтобы тот на глазах всех учеников вывел Грейнджер, — ранило, как ничто другое. — Что ж, в таком случае, полагаю, мы можем вместе отправиться в аврорат прямо сейчас, — легко произнес Дамблдор. Крауч удивленно моргнул. — Приглашена только мисс Грейнджер… — О, Бенедикт, вы, наверное, не в курсе, — проговорил Альбус, касаясь локтя Гермионы и мягко направляя к выходу, — я тоже отсутствовал на приветственном пиру. Полагаю, и у меня следует взять показания. Небольшой процессией они двинулись к маленькой двери со стороны профессорского стола. Дамблдор многозначительно посмотрел на Макгонагалл, и та кивнула. — Что ж, в таком случае, — внезапно растерялся Крауч, — да, пройдемте все в аврорат. Мы можем воспользоваться вашим камином? — поинтересовался он. — Конечно. Выйдя в коридор, Дамблдор уверенно зашагал в сторону директорской башни. Его хватка на локте Гермионы стала крепче. Отстраненный взгляд выдавал, что мужчина погрузился в размышления. Они наверняка думали об одном и том же. Грейнджер не могла обвинить Альфарда открыто: во-первых, у нее не было никаких доказательств, что тот причастен к похищению Нобби и нападению на нее, а во-вторых, о Блэке ей сообщил Пятый, а открывать Волдеморту их связь было нельзя. Кроме того, доказать, что вчера кто-то прикрывался ее внешностью, Грейнджер тоже не могла — ее воспоминания едва ли будут учитываться.-
В министерстве Волдеморт от процессии отделился. Как только его фигура скрылась из виду, Бенедикт поравнялся с Альбусом и тихо заговорил, так что Гермионе приходилось вслушиваться, чтобы не упустить ничего важного: — Есть несколько человек из Хогсмида, маглорожденных, заявивших о нападении на их участки, но имени мисс Грейнджер в их показаниях нет — официально обвиняется группировка, предположительно, из Лютного. Авроры из дежурного пункта в деревне тоже ее не видели, — произнес многозначительно. — Но похищение все еще на ней. Сам знаешь, как быстро распространяются слухи. Родители нескольких учеников уже обращались к нам за разъяснениями… — Мы ведь не будем привлекать детей, верно? — уточнил Альбус. Внезапная вспышка колдокамеры на миг ослепила всех троих. Грейнджер споткнулась, и Дамблдору пришлось ловить ее за локоть, чтобы она не упала. Крауч от неожиданности выругался и прожег репортеров таким взглядом, что те сочли за благо поскорее ретироваться. — Нет, конечно, нет, — быстро ответил Бенедикт, возвращая внимание Альбусу. — Никаких школьников. Кое-кто из жителей видел Нобби и профессора Грейнджер, — заговорил еще тише, — их показаний вполне достаточно. После этого о ее перемещениях не известно ничего. Так что вам нужен тот, кто притворялся ею, Альбус, — проговорил с нажимом он. — Или сам мальчик должен обозначить, что с ним была не профессор. Силы на его поиски уже брошены. Необходимо хотя бы одно из двух — иначе я буду вынужден вынести официальные обвинения. — Я все понял, — сухо произнес тот. Гермиона тоже начала кое-что понимать: кажется, Крауч и Дамблдор действовали заодно, значит, нахождение Грейнджер в министерстве запланировано. Но для чего — пока сообразить не могла, равно как и расспросить Альбуса, потому что в этом месте даже у стен есть уши. На четвертом уровне — этаже аврората — Бенедикт проводил Гермиону и Альбуса в комнату ожидания и, бросив на них многозначительный взгляд, удалился. Дамблдор повернулся к Грейнджер и опустил руки на ее плечи. — У вас будут брать показания в последнюю очередь, а пока придется посидеть здесь, — произнес он, глядя в глаза. — А вы… — Я постараюсь все устроить так, чтобы вам и вовсе не пришлось посещать допросную. А потому мне придется постараться. Невысказанным осталось: постараться сильнее, потому что отсутствие свидетелей того, как Грейнджер швырялась непростительными, — уже большая работа. Гермиона не сомневалась: Альбус приложил немало усилий, чтобы о ней не говорили. Она сейчас даже знать не хотела, стирал ли он память жителям или ограничился лишь разговором. — Л-ладно. Мягко вывернулась из хватки и опустилась на диванчик. Она испытывала огромную растерянность, потому что события развивались слишком стремительно, и Гермиона не успевала подстроиться под такую быструю смену декораций — всего десять минут назад ее окружали стены родного замка, а сейчас — холодные и безликие стены аврората. Сердце безумно колотилось, будто собиралось пробиться сквозь ребра наружу. Нервно усмехнулась, осознавая, что угроза попасть в Азкабан вполне реальна — может быть, в клетку на каком-нибудь верхнем ярусе, рядом с тем ложнообвиненным егерем из Лютного. Само Время потворствовало этому, лишний раз напоминая, насколько ее потуги изменить все — ничтожны. А ведь Гермиона думала, что чувство страха у нее атрофировалось вместе с тем, как сердце заменили на стальной капкан, а настоящее — оставили в будущем. Оказалось, все — ложь. И сердце, и страх, и боль — все оставалось при ней. Грейнджер слишком хорошо помнила малое заседание, в котором принимала участие, и знала судебную систему, чтобы понимать: без серьезных доказательств никто в оборотное зелье не поверит, какой бы хорошей ни была репутация. Если бы все было так просто, большинство преступлений сходили бы волшебникам с рук. Выходит, единственным свидетелем на ее стороне может быть Волдеморт — если предположить, что он видел обратное преображение человека, который притворялся Гермионой Грейнджер. Его воспоминания, плюс наличие этого самого волшебника теоретически избавляли Гермиону от любых преследований со стороны закона. Только Волдеморт решил бездействовать вовсе. Конечно, ведь в противном случае ему пришлось бы объяснять, почему он оказался буквально в эпицентре битвы в Хогсмиде... Происходящее напоминало страшный сон, который затягивал в себя все глубже и глубже — казалось, еще чуть-чуть, и нельзя будет сделать вдох. — Гермиона, — позвал Дамблдор, и Грейнджер вздрогнула. Он подошел ближе, опустился перед ней на корточки и взял ее ладони в свои. — Все будет в порядке. Она вымученно улыбнулась. — Да, — кивнула, — спасибо, Альбус. — Гермиона, я серьезно, у авроров есть план. Нобби все еще под надзором, понимаете? Гермиона нахмурилась. — Допустим, — произнесла неуверенно. — До недавнего момента, полагаю, чтобы попытаться обнаружить себя, у него не было достаточной мотивации. Мы ее ему предоставим. Остается надеяться, что я неплохо разбираюсь в привязанностях людей и что Альфард Блэк захочет почитать свежие новости, — добавил загадочно. Он быстро ушел, а Гермионе по его просьбе домовик подал чай. Грейнджер видела, что в кружке содержится немалая порция успокаивающего настоя — пар над жидкостью закручивался по спирали — но выпила все равно. Однако желанного спокойствия так и не получила, напротив, чем дольше она находилась одна, тем отчетливее понимала, что выбраться из этой ситуации поможет лишь чудо.***
Волдеморт нервно вышагивал по кабинету с зажатой в пальцах сигаретой, табак которой был пропитан успокаивающим настоем. Стоит ли говорить, что это ни черта не помогало? Долохов и Малфой, сидящие по разные стороны стола и имеющие противоположные настрои, оба молчали, делая и без того сложную ситуацию еще более напряженной. Исчезновение Альфарда одновременно с Нобби было красноречивее любых доказательств, даже Вальбурга поверила в его причастность. Впрочем, ответственным за похищение мальчишки и впрямь был Альфард, пусть саму идею в его голову вложил Волдеморт. Даже не идею, а целый план. Выверенный до мелочей, составленный им и Долоховым, он казался идеальным, но не предусматривал, что Блэка нужно будет официально обвинить. Волдеморту было достаточно лишь того, что тот перестанет мешать, исчезнув из страны. Это оказалось ошибкой. Все, теперь уже очевидно, пошло не по сценарию, когда Адара догадалась о том, что ее и брата подставили. Увидев ее в облике Гермионы на поле боя, швыряющуюся в Пожирателей и жителей Хогсмида непростительными, Волдеморт пришел в ярость. В куда больший гнев его приводила собственная растерянность, когда он увидел двух Грейнджер — он даже засомневался, что хоть одна из них настоящая. Потому что реальная Гермиона должна была находиться в замке, полном свидетелей. Адара Уайт своими действиями подставила Грейнджер, и выкрутиться из этой истории можно было лишь найдя Нобби — что сейчас, когда собственными руками избавился от него, казалось идиотской и практически невыполнимой задачей — или приведя настоящую виновницу в аврорат лично. Но Адара, конечно, не стала бы свидетельствовать против себя самой. Мнения Абраксаса и Антонина не совпадали: один считал, что все прошло как нельзя лучше, и то, что Грейнджер из потерпевшей фактически стала обвиняемой, его не волновало; второй думал о том, как Гермиону выручить. — Мне кажется, из-за этой статьи ее репутация пострадает еще сильнее, — протянул Абраксас отстраненно. Он отложил срочный выпуск вечернего «Пророка» с колдографией Гермионы в сопровождении Дамблдора и Крауча на первой полосе. Журналисты, как всегда, оказались прозорливее авроров и уже вынесли свой приговор. — Попечительский совет надавит на Дамблдора, чтобы ее уволили. — Сохранение ее рабочего места — последнее, что меня волнует, — огрызнулся Волдеморт. Он отвернулся к окну, устремив взгляд к линии горизонта — покрасневшее закатное небо казалось особенно ярким на фоне темной полоски леса. С того самого момента, как Пятый исчез после дуэли, беспокойство за Гермиону все нарастало. Утром, когда с основными задачами было покончено, волнение достигло апогея: Волдеморт отправился в аврорат, чтобы проводить Крауча в школу и лично убедиться, что девушка в порядке. — Все сложилось вполне удачно, — проговорил Малфой; он откинулся на спинку стула и помассировал виски. — Мы подставили Альфарда, избавились от парня и почти разобрались с Пятым. — Да, — согласно кивнул Волдеморт. — Но в план не входил арест Грейнджер. Особенно неприятно было осознавать, что волосы для оборотного зелья достал он сам. Малфой, впрочем, всем видом демонстрировал и словесно тоже дал понять, что на судьбу Грейнджер ему плевать. Из камина неожиданно выпорхнул слегка обгоревший по краям пергамент и направился прямо в руки Волдеморту. Пробежав глазами по буквам, он сжал бумагу в кулаке, и та вспыхнула. Долохов и Малфой встревоженно смотрели на него. — Что такое? — спросил Антонин, мгновенно напрягаясь. — Ада дала показания, что видела Гермиону во время нападения, — процедил он. — И поделилась воспоминаниями. — Блядь, — рыкнул Долохов, поднимаясь. — Не знал, что она тоже находиться в Хогсмиде. Волдеморт сцепил челюсти с такой силой, что заиграли желваки. Теперь необходимость решения проблемы стала еще острее. — Наверняка видела тех, кто собирался в Центральном, — произнес Малфой, тоже поднимаясь на ноги. — И отправилась за ними. — Что будем теперь делать? Адара не дать свои воспоминания просто так, — произнес Антонин. — Придется надавить через Альфарда, — выплюнул Волдеморт и бросил предостерегающий взгляд на Абраксаса — тот явно собирался возмутиться. — Приведи Адару, — приказал он. Раз уж Нобби никак не найти, придется искать Альфарда.