Фракталы времени

      Гермиона крепко зажмурилась, и какая-то ее часть очень надеялась, что Волдеморт просто исчезнет.       Необходимое для корректировки плана время давно вышло, а Грейнджер все не могла переступить через себя снова, как тогда, в день, когда Волдеморт пригласил ее на ужин. Он, конечно, не догадывался, что омрачил не только потрясающий вечер, но и растоптал желание Гермионы двигаться дальше.       Вздохнув, она открыла глаза.       Волдеморт уже не улыбался, все наигранное тепло стерлось с его лица в тот же момент, когда Альбус вышел из класса.       — Объяснитесь?       Гермиона удивленно приподняла брови.       — Я?       — Вы игнорируете меня которую неделю, — недовольно произнес Волдеморт.       — Вы серьезно? — искренне поразилась Грейнджер. — После того…       — Мы это уже обсудили, — перебил мужчина, подходя к Гермионе и вторгаясь в ее личное пространство. — Разве нет? Надеюсь, вы усвоили урок и в то, что вас не касается, лезть не будете. — Он склонился к ее лицу. — К тому же вы мне отомстили, сбежав, и я, так и быть, прощу это. Будем считать, что мы в расчете.       Из груди Гермионы против воли вырвался нечленораздельный звук, явно обозначающий досаду. Она ловко ускользнула в сторону и принялась собирать бумаги со стола, качая головой.       — Поверить не могу, что для вас убийство живого существа лишь способ свести счеты…       — Вы действительно хотите продолжать обсуждать то, что вас не касается? — спросил он.       Обхватил ладонями плечи Грейнджер и опустил подбородок на ее макушку. Гермиона испуганно замерла.       — Я бы не сказала, что это меня не касается, — возразила она.       — А я бы в таком случае посоветовал поскорее сделать так, чтобы не касалось, — настойчиво произнес Волдеморт.       Гермиона опешила. Зависла на несколько секунд, пытаясь понять, какой смысл он заложил в свои слова.       — Я не перестану общаться с Альфардом, — твердо произнесла она. — Оставьте ваши советы при себе.       Почувствовала, что Волдеморт за ее спиной усмехнулся. Он скользнул ладонями по ее рукам и потянул на себя, прижимая лопатками к своей груди; Грейнджер устало прикрыла веки.       — Мне это в вас нравится, — внезапно признался Волдеморт, и его голос вибрацией разнесся по ее телу. — Ваша строптивость. Но не переходите черту, — добавил с предупреждением.       Грейнджер глубоко вдохнула. Запах Волдеморта и его гипнотический голос вводили ее в подобие транса, но важные мысли все же пробивались на вершину сознания.       — Это же вы усыновили Нобби? — уточнила она, хотя пазл в голове давно сложился. Нобби взяли под опеку, а Волдеморт, по словам Дамблдора, стал председателем попечительского совета — все предельно очевидно. — Неужели для того, чтобы поговорить со мной?       Последний вопрос был скорее провокацией — грубой и недейственной, судя по реакции мужчины. Волдеморт хрипло рассмеялся и сильнее прижал Гермиону к себе, хотя, казалось бы, куда уж ближе.       — Вы о себе довольно высокого мнения, знаете? — беззлобно поинтересовался он. — Мир не крутится вокруг вас, мисс Грейнджер.       Гермиона ехидно улыбнулась, пользуясь тем, что Волдеморт не может видеть ее лицо.       — Что же тогда? Решили искупить вину за убийство живого существа?       — В таком случае усыновлением одного ребенка не обошлось бы, — невнятно пробормотал мужчина. — Если я скажу вам, что это исключительно альтруистический поступок, вы мне поверите? — поинтересовался громче.       Теперь рассмеялась Гермиона. Она наконец нашла в себе силы выбраться из чужих объятий. Повернулась к Волдеморту, сложив руки на груди, и оперлась бедрами о стол.       — Прошу прощения, но с понятием «альтруизм» ваш образ не вяжется никак.       Он искренне ей улыбнулся, и Грейнджер в который раз поразилась, насколько улыбка меняет его искаженное темной магией лицо — в такие моменты он будто превращался в школьную версию себя: привлекательного молодого мужчину.       — Поверьте, мисс Грейнджер, после того, что я прошел, чтобы усыновить мальчика, я вполне могу претендовать на звание главного альтруиста.       Гермиона вздохнула. Не то чтобы она всерьез рассчитывала на то, что Волдеморт раскроет ей свои планы… хотя, вообще-то, на это она и надеялась, но все никак не могла подобрать к этому персонажу ключик; без конца меняла маски и прогибалась, извивалась и лавировала, — без толку.       — Вы… Ох, я просто надеюсь, что вы понимаете, что Нобби — живой человек. И достоин, чтобы его чувствами не играли.       — Он всего лишь грязнокр…       — Не смейте, — резко перебила Грейнджер, вскинув ладони, и Волдеморт, к ее удивлению, действительно замолчал. — Не смейте произносить это слово. Тем более в таком контексте, — добавила угрожающе. — Он в первую очередь обыкновенный мальчик и не заслуживает пренебрежительного отношения.       Волдеморт с преувеличенным любопытством дослушал ее пламенную речь, и в какой-то момент Гермионе показалось, что он сейчас зааплодирует. Но вместо этого мужчина улыбнулся. И это не сулило ничего хорошего.       — Даже если я вам скажу, что в вашей сегодняшней заминке на уроке виноват Нобби Лич, вы все равно останетесь при своем мнении? — спросил он, не отрывая заинтересованного взгляда от ее лица.       Гермиона резко побледнела и нервно сглотнула.       — Что вы имеете в виду? — хрипло спросила она.       Ей сейчас было не до того, чтобы скрывать свои чувства. Открытие, что в «галлюцинации» может быть виноват Нобби Лич, выбило весь воздух из груди. Гермиона никак не могла соотнести то, что пережила, со своим учеником.       — Мальчишка очень изобретательный, — загадочно произнес Волдеморт. — Не знаю, чем вы ему насолили, но, полагаю, это не последний сюрприз. Это было что-то вроде ментального боггарта, — пояснил он, сжалившись над Гермионой, выражение лица которой оставалось недоуменным.       Грейнджер выдохнула и обхватила свои плечи ладонями — озябшее тело пробрала дрожь. Она потрясенно смотрела на Волдеморта, пока мысли и догадки атаковали разум со скоростью, с которой колдуют второкурсники, стремясь проклясть соперника как можно быстрее и гаже. Разогнавшиеся эмоции с хрустом замерли. Во всей этой скверной ситуации имелся один сомнительный плюс, который, впрочем, приносил вполне реальное и огромное облечение — никто из школы не узнал о ее настоящем страхе, как в случае, если бы это был реальный боггарт.       Что это вообще за изобретение такое, действующее на конкретного человека ментально?       Гермиона вскинула взгляд.       — Но вы… вы же… — замялась, не зная, как сформулировать вопрос о том, видел ли Волдеморт ее главный страх.       Больше всего на свете ей не хотелось бы объяснять то, что и для нее стало сюрпризом. Оказалось, ее главный страх: увидеть Гарри — того, что атакует ее письмами. Гермиона знала, что его появление здесь вполне может произойти, и первым, что он сделает — пришлет патронус, а после — появится сам. И да, это чертовски, просто невероятно пугало.       — У меня есть предрасположенность к ментальной магии, — пояснил Волдеморт. — Я почувствовал воздействие. Но насчет того, что это был боггарт, я лишь предположил. Как вижу, не ошибся, — добавил, усмехнувшись. Грейнджер посмотрела на него возмущенно. — Многое отдал бы, чтобы узнать, что именно вас так напугало, — бесстыдно заявил он, склонив голову к плечу.       Такой жестокий, агрессивный флирт приводил Гермиону в недоумение.       — Нобби ожидает наказание за нападение на преподавателя, — проговорила Грейнджер, удачно меняя тему. Не понимая, к чему она клонит, Волдеморт выгнул бровь. — Как опекун, вы будете обязаны присутствовать на разбирательстве, — добавила она.       Выражение лица мужчины стоило того, чтобы оказаться в это время в этом месте и пережить все те события, которые привели к этой точке.       

-

      В кабинете директора было тесно для Гермионы, Альбуса, Минервы, Волдеморта и Нобби. Несмотря на то, что последние трое преимущественно молчали, атмосфера в помещении накалилась до предела. Блики закатного солнца, проходящие через витражные стекла и отражающиеся сквозь кучу стеклянных безделушек, расставленных на каминной полке и столе, подрагивали на стенах в унисон гудящему и вибрирующему напряжению. Дышать плотным от разлившейся в нем магии воздухом было труднее. Грейнджер метала гневные взгляды в Дамблдора, искренне не понимая, серьезно ли он твердит про прощение шалости или делает это назло ей. В последнем она была почти уверена, потому что даже стекла очков не могли скрыть холодный взгляд.       — Профессор, — устало и раздраженно обратился он к Гермионе, массируя переносицу, — мы не можем отстранить Нобби Лича от занятий только потому…       Грейнджер громко фыркнула.       — «Только потому» … что? Что он напал на преподавателя? — всерьез раздражаясь, поинтересовалась она. Сейчас Гермиона, как никогда раньше, понимала Снейпа, который не добился ни одного наказания за нарушения Гарри. Сегодня было слишком много мыслей о последнем — образ не-Гарри так и стоял перед глазами, и это чертовски отвлекало и нервировало, почти искрило, что являлось опасным в данной обстановке. — Это недостаточная причина?       Нобби сидел, опустив голову, но виноватым совершенно не казался, и это заставляло раздражаться еще сильнее. Около его кресла стоял Волдеморт с безразличным выражением лица, сложив руки на груди, и, казалось, совершенно не собирался чью-либо сторону принимать. Минерва тоже не влезала, хотя наверняка знала, на что способен ее студент.       В конце концов Волдеморт, видимо, решил перестать изображать статую.       — Если бы вы, профессор, поделились воспоминанием о том, что увидели и как пришли в себя, то у нас было бы достаточно оснований, чтобы обвинить моего подопечного, — внезапно произнес он.       Гермиона подавилась воздухом, потрясенно глядя на мужчину. Он сейчас ясно обозначил, что станет ей помогать только после того, как она исполнит его желание — покажет свой страх. Это было отвратительно. Грейнджер не нашлась что сказать — пару раз порывалась открыть рот и высказать ему все, что думает, но тут же закрывала его, отчего походила на выброшенную на берег рыбу.       — Ну, раз уж профессор Грейнджер не согласна на эти условия, — подвела итог возмущенному молчанию Гермионы Минерва, — вопрос можно считать закрытым. Лорд Волдеморт, Нобби, прошу пройти в мой кабинет. Думаю, нам есть что обсудить.       Они вышли, оставляя Альбуса и Гермиону наедине.       Грейнджер послала Дамблдору обиженный взгляд.       — Неужели вы считаете, что я могу наговаривать на ученика? — резко спросила она.       Альбус безразлично пожал плечами.       — Не думаю, что могу доверять вам как прежде, профессор.       Гермиона дернулась, как от пощечины, и побледнела. Она ошарашенно уставилась на Дамблдора, ожидая объяснений, но тот, кажется, не собирался ей помогать — с отстраненным видом перекладывал дурацкие бумаги на своем чертовом столе. В кабинете, несмотря на стихшие голоса, по-прежнему было шумно — все эти бесчисленные механизмы и приборчики беспрерывно стрекотали и скрежетали; какая-то конструкция из колб, расположенная на дальней полке, выплюнула клубок зеленого пара; где-то за спиной раздался звук лопнувшей струны. Возможно, это было терпение Гермионы.       — Что вы имеете в виду? — спросила она.       Дамблдор вышел из-за стола и остановился на расстоянии вытянутой руки от нее, сверля тяжелым взглядом.       — Только лишь то, что произнес. Я не настолько глуп, чтобы поверить в тот спектакль, что вы здесь устроили. И я видел, как Том смотрел на вас до и после занятия, — тоном, который мог бы посоревноваться в холодности с бесконечными льдами Арктики, произнес он. — Очевидно, игрушка принадлежит лишь одному, — вернул он ее же слова, произнесенные на заседании, — и, судя по всему, стала приносить пользу, а не только развлекать.       Челюсть Гермионы в буквальном смысле упала.       Лишь возвращаясь стремительным шагом в свои покои и ощущая, как горит кожа на ладони, осознала, что ударила Альбуса.       

***

      Они встретились незадолго до файф-о-клок — традиция, которую взрослые волшебники по-прежнему уважали и старались привить младшему поколению, — чтобы прогуляться, а после — зайти куда-нибудь на вечерний чай.       Весна в Англию не торопилась — тяжелые тучи все еще держались низко, цепляя шпили высоких магловских зданий по ту сторону Темзы. Промозглый влажный воздух окутывал неприятным коконом, несмотря на согревающие чары, а слякоть и грязь на дорогах грозились задержаться в лучшем случае до мая.       Волдеморт усмехнулся — с Грейнджер он не смог бы вот так пройтись, на нее согревающие чары оказывали странный эффект. Хотя он не отказался бы увидеть те страшные последствия, о которых она не горела желанием рассказывать.       Он покачал головой, отгоняя мысли о девчонке подальше — ее и так стало слишком много в жизни. Его от нее буквально размазывало.       — Итак, как тебе роль отца, Марволо? — поинтересовалась Вальбурга, сильнее пряча руки в муфту, которая, впрочем, была не более, чем аксессуаром.       Легкая накидка на плечах едва ли могла согреть — она не скрывала даже корсет платья. А юбки хоть и практически касались влажной земли, зачарованные то укорачиваться, то удлиняться, но их пышности точно не хватало, чтобы защитить от холода.       Вальбурга даже на дружескую встречу собралась, как на прием у Министра.       — Слухи распространились так быстро?       Вал закатила глаза, заговорщицки улыбнувшись — и не скажешь, что старше Волдеморта на десять лет.       — Ты же знаешь, я — главный их источник, — почти гордо проговорила она. — Так что, давай, сначала расскажи, как ощущения на самом деле, а потом, что мне передавать остальным.       — А это обязательно? — недовольно поинтересовался Волдеморт.       Подставил локоть, предлагая Вальбурге держаться — она обвила его руку своей и снова спрятала ладошку в муфте, — и направился в сторону вымощенной плиткой набережной.       — Конечно, — отозвалась Вальбурга и поджала губы, рассматривая противоположный берег — тот, на котором находится магловский Лондон. — Обсуждать твою персону будут в любом случае, Марволо, ты ведь фигура видная, — произнесла она. Волдеморт знал, что это вовсе не лесть. — И я предоставляю уникальный шанс дать услышать людям то, что выгодно тебе.       — Если это предложение действительно за обещание оставить в покое Альфарда, то я не согласен, — холодно произнес мужчина.       Вальбурга даже не дернулась — лишь приподняла уголок рта. Взгляд ее был прикован к плитке, стыков которой она пыталась избежать, отчего шагали они рывками.       — Нет, это меня не касается, — заявила она, снова перепрыгивая с одной плитки на другую. — Мне интересно узнать правду.       Волдеморт поджал губы и взмахнул палочкой, отчего полотно, по которому они ступали, сделалось абсолютно ровным.       — Для тех, кто лоялен к грязнокровкам — это просто альтруистический порыв, для тех, кто не лоялен — у мальчишки, возможно, есть связь с кем-то из древних семей, — невозмутимо ответил Волдеморт, игнорируя возмущенный взгляд Вальбурги, которую лишили развлечения.       — А на самом деле? — подтолкнула она.       — А на самом деле мне нужен прямой доступ к школе, — ответил мужчина. — И мальчишка лишь средство. Достаточно проблемное, надо заметить, — добавил недовольно, и Вальбурга посмотрела на него с любопытством. — На этой неделе я был в замке целых три раза. Он умудрился напасть на преподавателя в понедельник, устроить дуэль с однокурсником во вторник. А сегодня в Хогвартсе проводилось первое открытое занятие в дуэльном клубе, и, казалось бы, за что можно получить наказание? — скорее сам к себе обратился Волдеморт. — Но нет, парень додумался использовать на помосте темномагическое заклинание. Мне кажется, благодаря ему я не налажу контакты, а, скорее, испорчу отношения с Эйвери и Лестрейнджами — у них какое-то личное противостояние.       Вальбурга пожала плечами.       — Приструни мальчишку — ты же его опекун, — просто сказала она.       — Я не собираюсь этим заниматься, — холодно парировал Волдеморт.       Они дошли до конца набережной, и Вальбурга окинула взглядом улочку с ресторанами. Указала на один из них где-то в глубине и направилась туда.       — Что ж, тогда тебя и дальше будут вызывать в школу. Доступа прямее не бывает, — отстраненно пробормотала она.       Вальбурга, несомненно, была права.       Теоретически Волдеморт мог бы решить этот вопрос, но ему просто… не хотелось. Мальчишка, как было сказано ранее, не более, чем средство достижения цели. Волдеморту необходим доступ к школе — должность главы попечительского совета открывает перед ним двери.       Конечно, он не рассчитывал, что ему вообще придется взаимодействовать с Нобби Личем.       Однако его сразу же обязали выделить мальчишке личное пространство и обеспечить личными вещами, — это он сделал без проблем. Но заниматься воспитанием… увольте. Ему не хотелось лишний раз контактировать с грязнокровным мальчишкой. Благо, тот отвечал взаимностью. Но Волдеморт знал — знал наверняка, так как сам вырос в приюте, — что Нобби не так прост, и затишье временное, пока тот не придумает, как воспользоваться ситуацией.       Заняли дальний столик, подальше от окон и света, устроившись в уютной полутьме, как какие-нибудь замиокулькасы. Волдеморт ради приличия пролистал меню, понимая, что, кроме чая, в этом заведении все равно ничего не закажет. Пока Вальбурга изучала свое и пыталась определиться с выбором, Волдеморт апатично вращал пустой граненый стакан, мертвым хрустальным взглядом смущая стоящий свободный стул. Тот, видимо, к такому вниманию готов не оказался, — спустя минуты три испарился не без помощи бога и официанта, пришедшего принять заказ.       Волдеморту не нравились официанты — приятнее было не иметь посредников. Но это заведение являлось новаторским, будто находилось в какой-нибудь Франции, а не консервативной магической Британии, так что оставалось лишь подчиниться и больше сюда никогда не возвращаться.       Хотя интерьер был вполне во вкусе Волдеморта, по цветовой гамме напоминая столовую в его поместье — темные коричневые, бежевые и белые цвета, зеленые акценты. И мебель массивная. И такой же уют, несмотря на огромное количество свободного места. Но Волдеморт ненавидел тесноту — последствие детства в приюте, — и себе мог позволить сколько угодного пространства. А вот рестораторам далеко не всем позволяли пользоваться чарами незримого расширения.       — Кому принадлежит это заведение? — поинтересовался Волдеморт, скользя взглядом по картинам, развешанным по стенам.       Посмотрел на ту, что находилась рядом с ними, и прищурился — непохожа на репродукцию. Но сомнительно, что кто-то в здравом уме стал бы вешать на стену ресторана оригинал «Кипарисов» Ван Гога. Хотя и было приятно, что здесь находились картины волшебников, а не маглов.       Будь они в Центральном, Волдеморт не задавал бы такой вопрос — в своем районе он знал имена каждого жителя, но здесь, в Годриковой впадине, хозяйкой являлась Вальбурга.       — Итану Элмерсу, — ответила та.       — Это…? — он сосредоточил взгляд на собеседнице.       — Итан — наш помощник, — пояснила Вал. — Он помогает наладить производства. Специалист в этом. Бизнес-консультант и кризис-менеджер, если угодно.       Волдеморт хмыкнул.       — А это заведение, стало быть, награда за хорошую работу? — поинтересовался он.       — Да, — не увиливая, подтвердила Вальбурга. — Он превосходно делает свое дело.       — И мы, очевидно, не просто так пришли сюда, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Волдеморт.       Вальбурга охотно кивнула, и, не обращая внимания на официанта, который вручную, как какой-то сквиб, расставлял на столе приборы и посуду, ответила:       — Я предлагаю открыть небольшой табачный завод и сеть магазинов.       Волдеморт, делающий глоток чая — неплохого, кстати, — в этот момент, закашлялся.       — Что? — хрипло переспросил он, смахивая проступившие слезы.       — Ты делаешь отличные табаки, Марволо, — произнесла Вальбурга, пододвигая себе блюдо с огромным количеством травы. — Все эти твои смеси с манжетками или паффоподами — они потрясающие. Уверена, многие предпочтут их магловским, — она скривилась, — особенно, учитывая, дополнительные эффекты в виде всплесков энергии или, наоборот, успокаивающего. Мне кажется, такое решение пойдет на пользу нашему общему делу в долгосрочной перспективе. Да и ниша абсолютно свободна…       — Потому что ни у кого нет таких средств, чтобы запустить целое производство, — хмыкнул Волдеморт.       Вал кивнула, указав на него вилкой с наколотым салатом.       — Точно. Но у меня есть.       — И ты предлагаешь мне это не только для того, чтобы я оставил в покое Альфарда? — уточнил мужчина.       Хотя, пожалуй, такую цену он готов был заплатить. В конце концов, он всегда мог Альфарда просто убить, чтобы тот не мешался.       — Это было бы приятным бонусом, — произнесла Вальбурга, улыбнувшись. — Но мы с Итаном составили бизнес-план и пришли к выводу, что затраты окупятся уже через пару лет, даже если вдруг Британия перейдет на прогрессивную налоговую систему, — хмыкнула она и на удивленный взгляд Волдеморта добавила: — Да, мы и это просчитали. Имея сеть своих магазинов, мы сможем избавиться от многих посредников в недружественных районах, и никакие авроры нам не помешают заниматься тем… хм, скажем, остальными видами деятельности.       Волдеморт шумно выдохнул, предвкушая захватывающие перспективы.       Он сможет официально находиться в Хогсмиде и Косой аллее, и никто этому не помешает.