_____
Спускаясь из совятни, Гермиона держалась коридоров, которые, как ей было известно, были увешаны портретами, и останавливаясь на каждом углу. Во время таких остановок она замирала у стены и доставала зеркальце. Она поворачивала его таким образом, чтобы посмотреть, что ждёт её за углом, продолжая идти только в тот момент, когда была убеждена в том, что путь чист. Её адреналин подскакивал каждый раз в ожидании увидеть эти большие жёлтые глаза, которые она помнила со второго курса. Они часто проникали в её сны, и теперь, зная, что василиск проснулся, а ещё учитывая все угрозы Тома, она всё чаще видела их по ночам. Но — во всяком случае, пока что — беспокойство казалось напрасным. Она обнаружила, что каждый просмотренный ею угол чист, и продолжила путь по замку, больше не останавливаясь. И всё же она не могла избавиться от ощущения, что находится в эпицентре урагана. — Что вы делаете? Гермиона подпрыгнула от внезапно раздавшегося голоса и быстро обернулась. Но — ох, отлично — это был всего лишь Сигнус. — Ничего, — прощебетала она, быстро выпрямляясь и убирая зеркальце за пояс. Сигнус с подозрением нахмурился. — Действительно, мисс? — настаивал он, сощурив глаза. — Потому что мне показалось, что вы что-то высматривали с зеркалом в том углу. Гермиона поджала губы. — Разве тебе нечего делать, Сигнус? — сказала она. — Может быть, терроризировать какого-нибудь ничего не подозревающего бедного второкурсника? Он фыркнул и убрал руки за голову в ленивой, небрежной манере. — Знаете, мисс, если вы так отчаянно хотите найти профессора, то вам не нужно искать по углам, — сказал Сигнус. — Вы могли бы просто спросить. Она мгновенно нахмурилась. — Прости? — Риддл внизу, в общей комнате. — Я… ну, он же… подожди, с чего ты взял, что я ищу его? — Прошу, мисс, — протянул Сигнус. — Кого бы вы ещё искали? Мы все знаем, что вы двое трахаетесь. Гермиона чуть не ахнула. — Я… десять баллов со Слизерина! — рявкнула она. — Чт… нечестно! — заявил Сигнус. — Профессор Слизнорт сказал, что вы не должны снимать очки во время перерыва! — Понимаешь, не должен и не может — два совершенно разных понятия, — сказала она, уперев руки в бока. — И не то чтобы это даже отдалённо касалось тебя, но будь уверен, что между профессором Риддлом и мной нет совершенно ничего, кроме профессиональных отношений. Сигнус усмехнулся. — Как скажете, мисс, — пробормотал он, но было ясно, что он не купится на это. Чувствуя, что назревает очередной саркастичный комментарий, Гермиона указала на него пальцем и предупредила: — Ещё хоть одно слово на эту тему, и к этому прибавится ещё пять баллов. Сигнус закатил глаза, после чего изобразил, что закрывает рот на замок. Затем он скрестил руки на груди и прошёл мимо неё. — Честно говоря, не знаю, что он в вас находит, — пробормотал он на ходу, быстро исчезая за углом, из которого она вышла. Как только звуки его шагов постепенно стали стихать, Гермиона закрыла глаза. Она стиснула зубы, и ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не пойти следом и не наброситься на него. Она потёрла виски. По всей видимости, яблоко упало недалеко от яблони. Но хотя мысль о том, что среди студентов ходят слухи о её связи с Томом, вызывала тревогу... Сигнус не то чтобы сильно ошибался. Она искала Тома. И теперь у неё была точная информация, в которой она нуждалась. Ей даже не пришлось спрашивать об этом! Том был в гостиной Слизерина. Ей не хотелось думать о том, чем он там занимался, но, по крайней мере, это дало ей отправную точку. Итак, Гермиона решительно направилась в другую сторону, изменив направление и выбрав самый быстрый и оживлённый путь вниз, к подземельям. Добравшись до нижнего этажа, она быстро нашла себе укромный уголок, а затем принялась за работу._____
Продрогшая, разочарованная и, честно говоря, немного промокшая, Гермиона ждала, спрятавшись за огромной статуей в форме змея, украшавшей коридор подземелья, где, как она знала, находился вход в общую комнату Слизерина. Ничего не происходило. Она ждала во влажном коридоре подземелья, наблюдая за каменной стеной, где должен был появиться вход в общую комнату, и никто не входил и не выходил за тот час, что она там провела. Начинали болеть ноги. Ах. Повесить табличку для личных покоев профессора — слишком просто, не так ли? Но она полагала, что рано или поздно Том должен был появиться, и как только он это сделает, она просто будет следовать за ним, пока он не вернётся в свои покои, и вуаля! Она обнаружит его комнату, вломится туда, когда он будет занят, и дневник — при условии, конечно, что он хранит его там — будет принадлежать ей. Это было бы легко. Проще простого. ...Кроме того факта, что ничего не происходило. Время медленно тянулось, и по мере того, как оно шло, у неё начала появляться усталость от усилий, затрачиваемых на поддержание дезиллюминационного заклинания. Гермиона прислонилась головой к статуе, её веки начали тяжело опускаться. Но как только её мысли начали путаться на грани сна, её вывел из оцепенения резкий, громкий крик. Он был сродни воплю, которые студенты обычно издавали во время бурных споров, и он эхом разносился по коридору подземелья со стороны вестибюля. Судя по звуку, он был на приличном расстоянии от неё, и хотя звучало так, будто стычка могла быть ожесточённой, Гермиона решила не обращать на это внимания. Она оставит это на усмотрение профессора. Она была на задании. Она продолжала наблюдать за общей комнатой, изо всех сил стараясь не обращать внимание на приглушённые крики, пока несколько минут спустя, наконец, кое-что не произошло. Слизеринец, по виду, скорее всего, пятикурсник, пробежал мимо её укрытия, быстро врываясь в общую комнату. Дверь снова исчезла, а затем ещё на несколько мгновений воцарилась тишина... И неожиданно перед ней развернулся шквал действий. Около десяти студентов вышли из общей комнаты и... ох. Том был среди них и... о, чёрт подери! Выйдя из общей комнаты, он протиснулся мимо студентов и побежал. Все студенты поспешили за ним, и, ругаясь себе под нос, Гермиона присоединилась к ним, плетясь позади группы. Из-за внезапной активности коридор подземелья стал довольно оживлённым, и следовать за слизеринцами, находясь под действием заклинания, было трудно. По пути она, должно быть, столкнулась со множеством сбитых с толку первокурсников, но ничего. Если повезёт, они не обратят на это внимание. Она продолжала следовать за толпой студентов по коридору к источнику криков до тех пор, пока они не добрались до лестницы. Как раз вовремя, чтобы она услышала громкий крик Тома: — Уйди с дороги. Посередине она могла видеть только фигуру Тома, проталкивающегося сквозь толпу студентов, и Гермиона изо всех пыталась следовать за ним, подскакивая на месте, чтобы разглядеть, что произошло. Похоже, в центре группы лежал студент, и он кричал. Должно быть, он серьёзно пострадал. Гермиона вздохнула. Это явно был не её день, поэтому, пока все были сосредоточены на пострадавшем студенте, она сняла заклинание. Теперь, будучи полностью видимой, она начала проталкиваться сквозь толпу студентов к центру. Но как только она дошла до середины, у неё перехватило дыхание. Тем самым раненым и кричащим студентом, которого сейчас Том подхватывал на руки, был Эдвард. Том действовал быстро и не теряя времени, прежде чем начал подталкивать их к лестнице, предположительно направляясь в лазарет. Гермиона последовала за ним, по пути инструктируя оставшихся студентов уйти. — Что случилось?! — потребовала Гермиона, когда догнала его в вестибюле. Ей почти пришлось бежать, чтобы не отставать от Тома. — А, а, а-а-ах, — заныл Эдвард. — Не знаю. Похоже, это его нога, — пробормотал Том, а затем хмуро посмотрел на неё. — Откуда ты пришла? Гермиона проигнорировала его и отошла назад, чтобы обойти Тома с другой стороны и взглянуть на ногу Эдварда. По тому, как ткань прилипла к его ноге, Гермиона могла сказать, что она пропиталась кровью и... ох... Из середины его бедра торчала острая кость. — О... боже мой, что произошло?! — Ах, ах, а-а-а-а-а. Том раздражённо вздохнул, услышав рыдания Эдварда. — Я же сказал, что не знаю... — Этот маленький крысиный ублюдок! — заявила Гермиона, перебивая его. — Только не говори, что это был не Сигнус! — Как я и сказал, я не знаю, что слу... — А-а, ах, ах. — Ох, — прорычала Гермиона сквозь рыдания Эдварда, — когда я доберусь до него, то собственноручно сверну его маленькую шейку! — Возможно, лучше всего... — Ах, больно, больно... — ...стоит побеспокоиться о том, чтобы задушить мистера Блэка, после того, как Эдварду будет оказана какая-нибудь медицинская помощь? — предложил Том. Гермиона вновь проигнорировала его. — Он же не может быть уверен в том, что ему и дальше будет сходить с рук подобное поведение! Что, если бы это была его шея, а не нога?! Вопли боли Эдварда стали ещё громче. — Ох, всё хорошо, Эдвард, — Гермиона приняла слабую попытку успокоить его. — Мы уже почти на месте, мы позаботимся о тебе. Они поспешили за последний поворот к лазарету, и как только они вошли, Гермиона заметила мадам Шпиндель у окна, ухаживающую за одним из своих суккулентов. Она вытянула шею на звук в их сторону. — О, Том, как приятно видеть... о боже, — сказала Шпиндель, мгновенно ожесточившись. Она двигалась быстрее, чем следовало бы женщине её возраста, указывая на одну из кроватей. — Опускай сюда. На первую справа. Том послушно сделал так, как было велено, осторожно опустив Эдварда на кровать. Гермиона потянулась, чтобы взять его за руку. — А-а-а-а. Рыдания Эдварда превратились в длинный, тихий вой. Он был бледен и покрыт потом. — Гермиона, дай ему это, хорошо? — Шпиндель левитировала ей маленький фиолетовый флакон. Гермиона высвободила одну руку из хватки Эдварда, чтобы взять флакон, быстро открывая его большим и указательным пальцами. — Эдвард, — сказала она сквозь его вопли. — Эдвард, я знаю, тебе больно, но, прошу, выпей это. Тебе станет легче, а я всё это время буду рядом. Эдвард выглядел напуганным, но всё же позволил ей поднести флакон к его губам и послушно выпил зелье. Через несколько секунд Эдвард уже спал. — Ах, слава богу, пробормотала мадам Шпиндель. — Невозможно мыслить здраво без тишины и покоя. Затем, почти не вступая в дискуссию, Гермиона и Шпиндель приступили к работе. Гермиона накрыла Эдварда простыней, в то время как Шпиндель сняла с него штаны и начала промывать рану. Пока Шпиндель читала заклинания над его ногой, чтобы замедлить кровотечение и вправить кость, Гермиона начала заполнять медицинскую карту Эдварда. Им потребовалось добрых полтора года, чтобы достичь этой точки, когда они могли работать без единого слова. И хотя Гермионе не особенно нравилась личность Шпиндель, она могла оценить работу профессионала, когда увидела её. За время, проведенное в лазарете, она была свидетелем того, как Шпиндель исцеляла самых разных студентов со всевозможными травмами, включая те многие случаи, когда она сама не знала бы, с чего начать. Она многому научилась у старухи. Это почти делало совместную работу с ней выносимой. Почти. Но на этот раз, когда Гермиона работала, записывая столько наблюдений, сколько могла, она была отвлечена, остро ощущая, что Том находится рядом. Он не собирался уходить, но и не помогал им. Ах. Может, если бы она могла его подтолкнуть... — Я так понимаю, ты на самом деле не видел, что случилось с Эдвардом? — спросила Гермиона, переходя к разделу описание болезни в карте Эдварда. Том взглянул на нее, раздраженно приподняв аккуратную бровь. — Как я уже сказал, — протянул он, — нет. Хокинс пришел и сообщил мне, что студент упал с лестницы в подземелье, и что это выглядит серьезно. Это всё, что мне сказали. — Хм. Гермиона записала: упал с лестницы. — Хорошо. Благодарю. Дальше мы разберёмся сами, — пренебрежительно сказала она. Должно сработать. — О, Том, дорогой, — сказала Шпиндель, прерывая своё бормотание. — Принеси вон ту бутылку, пожалуйста? Ту, серую. — Конечно. Гермиона закатила глаза, когда Том послушно сделал так, как было сказано. А затем, будто Шпиндель почувствовала, что он собирается уходить, она заставила его работать. Она попросила его убрать немного крови, принести полотенце, принести еще пару зелий и отрегулировать освещение. Гермиона стиснула зубы. Похоже, он собирался задержаться. Чёрт возьми. Но... хорошо, подумала она. Шпиндель, возможно, и была старой и хрупкой, но она умело обращалась с волшебной палочкой, и Гермиона знала, что Том не настолько глуп, чтобы пытаться причинить ей вред в её присутствии. Если не считать случайных указаний Шпиндель, они работали тихо. И хотя находиться в присутствии Тома было также некомфортно, как и всегда, и хотя Гермиона никогда бы в этом не призналась, на самом деле они... были неплохой командой. — Уже почти, — пропыхтела Шпиндель, явно измотанная, некоторое время спустя, когда кожа Эдварда срослась. — ...готово. — Очень аккуратно, мэм. Возможно, у него даже не останется шрама, — прокомментировала Гермиона, восхищаясь кожей Эдварда в том месте, откуда всего час назад торчала его бедренная кость. — Да, что же, — выдохнула Шпиндель, — посмотри, сколько... таких... у меня... и у тебя будет... тоже аккуратно. Шпиндель обошла кровать, чтобы просмотреть медицинскую карту Эдварда, нетвёрдо стоя на ногах. И — как всегда, предсказуемо — Том ворвался внутрь, схватив Шпиндель за руку, чтобы удержать её. — Вы выглядите уставшей, Мэриголд. Как насчёт того, чтобы я остался и помог Гермионе здесь? Мы могли бы прибраться и убедиться, что состояние Эдварда стабилизировалось, — услужливо предложил Том. — Идите поужинайте, отдохните немного. Гермиона мгновенно побледнела, но черты лица Шпиндель засветились, как рождественская ёлка. — О, ты замечательный мальчик. Ты ведь не будешь возражать, правда? — Нет, нет, — вмешалась Гермиона, — в этом вовсе нет необходимости... — Конечно, Мэриголд, это совершенно не проблема, — перебил Том, осторожно забирая карту из рук Шпиндель. — Мне будет приятно помочь. Том тепло улыбнулся Гермионе. Затем, когда Шпиндель отвернулась, он подмигнул ей. Гермионе стало плохо. О, нет. — На самом деле, Мэриголд, почему бы мне не помочь вам дойти до Большого зала... — попыталась сказать Гермиона, но её оборвали. — О, чепуха, нужно присматривать за лазаретом, — настаивала Шпиндель, начиная ковылять к выходу. — Перерыв между занятий не равен... перерыву в травмах, как ты можешь заметить. — О. Гм. Ну... — Лучше иметь две пары рук, — сказала Шпиндель почти у двери. — Почему бы тебе не показать... Тому, где всё находится. В горле у Гермионы образовался комок, который она не могла проглотить. В лазарете не было портретов. С той дозой снотворного, которую дали Эдварду, он пролежал бы без сознания несколько часов. Кроме него в лазарете больше никого не было, а это означало, что если Шпиндель уйдёт... она останется наедине с Томом. Том, очевидно, хорошо осведомлённый об этом факте, улыбнулся ей сверху вниз с самодовольной улыбкой на губах. — Прекрасная идея, ты не согласна, Гермиона? Было бы так ужасно, если бы кто-то ещё пострадал, и здесь не было бы никого, кто мог бы о нём позаботиться. Гермиона сжала свою палочку. Она услышала угрозу в его словах. Но не Шпиндель, которая помахала им через плечо, взявшись за дверную ручку. — Такой милый мальчик, — проворковала Шпиндель, выходя за дверь. — Я обязательно принесу тебе пирог за твои хлопоты. — Спасибо, Мэриголд, было бы чудесно, — мелодично произнёс Том. С этими словами Шпиндель исчезла за дверью, оставив Гермиону наедине с Томом. Дверь закрылась с громким скрипом. Их взгляды встретились. Том облизал губы. Затем Гермиона побежала.