Исповедь

      Впервые он поцеловал меня в аудитории, в марте. Под его началом я должна была писать курсовую работу и после пар нужно было это обсудить. Признаться честно, часть меня хотела такого развития событий, жизнь казалась скучной и однообразной, я будто тонула в собственном болоте, но вот вторая часть, похоже, понимала уже тогда то, что истина для меня сейчас — спокойствия и опоры можно добиться только миром. Однако, как ни странно, но за тот год, что мы были вместе, он стал моим миром.       Я до сих пор помню, как мне нравилось его целовать. Касаться щетины, глаз, складки между бровями. Он всегда был спокоен и принимал все решения взвешено, это и покоряло в нем. Моя импульсивность, эмоциональность, разбивались об его спокойствие.       Поцелуй закончился быстро, но он не отошел, продолжая смотреть сверху вниз на то, как я пытаюсь взять себя в руки и все осознать. Но мне никогда не нравилось играть в гляделки.       — Что это было?       Не знаю, что я хотела услышать, но точно знаю, чего не хотела. Я четко понимала, что не смогу сохранить хладнокровие, если он назовет наш первый поцелуй ошибкой. Но, в глубине души, глядя ему в глаза, часть меня понимала, что этого не произойдет. Тогда я еще не полноценно оценивала свою привлекательность, но могла отличить, когда на меня смотрят так, как смотрел он.       — Поцелуй.       — Это я и так заметила, — в восемнадцать крайне редко подбираешь слова, хотя я не научилась этому до сих пор. Но тогда эта бравада была напускной, и он потом сказал, что это было очень легко заметить. — Я рассчитывала, что вы мне скажите что-то, чего я не знаю.       — Ты больше не моя студентка, — смотреть ему в глаза и молчать было сродни ожиданию приговора, но именно это я и делала. Просто ждала и надеялась, что он предложит мне нечто большее, чем один короткий поцелуй. — Почему бы нам не попробовать перевезти отношения на иной уровень?       — На какой же? — мне хотелось, чтобы он это сказал, облек в слова мои догадки, четко обозначил свои желания. — Хотите, чтобы я стала вашей любовницей?       Позже он говорил, что его забавляло, как в нашем первом приватном разговоре я все время «выкала», но обращаться к нему иначе было бы еще более странно. В его жизни желание быть со мной мало что меняло, но вот мою оно переворачивало с ног на голову.       — А ты бы стала? — он улыбнулся, и я чуть не улыбнулась в ответ. На самом деле мне было совсем не весело — складывалось ощущение, что иду по узкому парапету и со мной играют.       — Нет, у меня есть принципы, — это была чистая правда, и я даже не сдержала усмешку, зная, какой фурор для него произведут мои следующие слова. — Я не собираюсь заниматься сексом до брака.       Его это действительно очень удивило, а я ощутила маленькую победу. Впервые с начала этого странного разговора, он тоже почувствовал себя неуютно. Но тема секса, которую меня угораздило поднять, моментально напомнила, что его руки все еще у меня на талии. И отпускать меня в планах явно не было.       — Я хочу тебя, — мне захотелось отстраниться, но он не позволил злости взять верх. — Тебя, а не только твое тело. Мне не нужна любовница, мне нужна любящая девушка. Попробуешь ею стать?       — Не думаю, что это будет сложно, — я не ощущала той уверенности, которую постаралась вложить в свои слова. Мне казалось, что сейчас он рассмеется и скажет, что я последняя дура, которая поверила, будто он захочет начать отношения со мной.       Но вместо этого он снова меня поцеловал, и я решила рискнуть.